рассказ-предположение одинокой женщины среднего возраста)
Те, кто молчал, перестали молчать.
Те, кому нечего ждать, садятся в седло.
Их не догнать. Уже не догнать
Виктор Цой
Сумасшествие – это, когда нет гармонии между тотальным уровнем и линейным. Тотальное – это способность человека воспринимать информацию мгновенно, считывать всю картину в поле зрения за доли секунды. Тотальное восприятие всегда без названий, его нельзя оценить. А линейная способность – это говорение. Вербализация мысли. Так вот Ницше собирался тотальное выразить линейным. Но это не под силу человеку. Сколько не пиши – обо всем не напишешь. Он не мог (и никто не сможет) обрести гармонию между этими двумя уровнями. Тотальное считывание мгновенно и всегда изменчиво, а говорить долго. И слова всегда статичны. Вот я говорю уже минут 10, и ничего не сказала, потому что, то, что я (и любой человек) ощущаю в миллионы раз больше того, что я могу выразить словами. Да и слова, что вы услышали, уже умерли, и смысла никакого в них нет. Ницше на тотальном уровне понял, что никогда не сможет все выразить на бумаге. А может, он сначала написал эту мысль, а потом ее прочувствовал в тотальном измерении? Возможно ли сначала линейное измерение, а потом его подтверждение в тотальном? Короче, говорение подвело Ницше. Желание высказывать себя, выразить свой мир, все объяснить – это всегда будет свойственно человеку. Но, по-видимому, нельзя переходить какую-то грань. Линейный уровень всегда несовершенен. Причина сумасшествия в несовпадании двух уровней. Есть грань, за которую лучше не переступать. Есть знак-стоп в жизни каждого мыслителя, который говорит: все, достаточно выражать тотальное словами. Как Пугачева поет: «лишь вчера легко леталось мне во сне, но кто-то дверь нарисовал. В нарисованных джунглях нельзя заблудится и не съест никого нарисованный зверь. Только верю я, верю, что может открыться эта белая дверь». Так и Ницще жил себе спокойно и легко, филосовствовал, выводил законы мироздания, а потом почувствовал что-то не так, какая-то преграда, дверь и нет, чтобы остановиться, он решает, что это всего лишь какая-то детская сказочка и мол он-то уж точно не заблудиться. Он верил, что дверь откроется, так же как и герой песни. И всю жизнь Ницше пытался открыть эту самую дверь. Дверь, разделяющую тотальное и линейное. А ведь это и была та самая грань, около которой и надо было остановиться! Не остановился и чокнулся!