Идут два дружка-приятеля в общежитие из студенческой столовой. Животы набиты. Погода хорошая. До сессии еще три месяца. Живи и радуйся. И вдруг какая-нибудь девица, идущая навстречу, скажет ни с того, ни с сего: "Здравствуй, Саша!". Шурка сразу теряется, временами даже краснеет - что за черт, ну ни как не может вспомнить, кто это такая, как ее зовут, где они с ней так сказать, пересеклись, и откуда она знает его имя. Буркнет в ответ что-нибудь типа: "Здрасьте", да еще больше сконфузится от этого. Вроде уже и прошла та студентка давно мимо, а он все голову ломает, когда и что было, или могло у него с ней быть? Вроде в последнее время и не пил он как ранее до бесчувствия, чтобы не помнить, где ночевал, а тем более с кем. Но ведь в том то и дело, что это теперь, а раньше? А раньше, будь оно неладно, это раньше все что угодно могло быть, да и бывало. Да и некрасивая она вроде совсем, да как же это я, тьфу ты, черт. Нет, пить - надо завязывать, особенно, когда начинаешь разбавленным пивом у ларька, а кончаешь одеколоном или и того хуже - духами какими-нибудь. Хорошее настроение у Шурки постепенно меняется на нехорошее, переходя в разряд совсем хреновых. Аж, прямо жар какой-то внутри, прямо как голос какой говорит - только пиво, да и то кружек не меньше трех-пяти, только и может залить этот огонь в душе. Шурка облизывает пересохшие губы, вот же докатился, дальше уж некуда. Он уже думает, у кого бы стрельнуть в долг и куда махнуть в двадцать третий квартал на автобусе или на электричке в Старый Петергоф. Да и сессия эта чертова уже почти на носу.
Его кореш, тоже, кстати, Саша, наконец, неожиданным образом обрывает мучения своего тезки. "Это спелео", спокойно и размеренно говорит он, и идет себе как ни в чем не бывало.
Шурка ликует. Это значит, что эта дама поздоровалась не с ним, а с его другом. И что его друг ездил с ней недавно в спелео-экспедицию, по-русски на Кавказе по пещерам лазили. Значит, не было ничего у Шурки с этой мадам, да и быть-то не могло, это уж точно. И снова солнце. Птички. И снова до сессии еще три месяца. И настроение как у первого космонавта, уже вернувшегося на землю.