Ну, доехал я, как водится полузайцем с Московского вокзала до станции Любань. Что значит полузайцем, так то и значит, что покупаешь себе билет, допустим до Колпино, там обычно-то контролеры и шуруют, а едешь туда, куда тебе надо. Приехал, еле еле нашел остановку автобуса на Трубников Бор. Стою, жду, покуриваю. Вдруг привязался ко мне какой-то детина подвыпивший, чего он ко мне прицепился, уж не знаю, но чуть по морде мне не надавал, слава богу, автобус подрулил. Сел я, думаю, ну теперь хоть немного расслабиться можно, да где там - этот гад туда же влез. Сел через одно сиденье и все говорит, что выйдет только со мной. Я уж не знаю, что и думать, места глухие, темные, это сейчас весело все это вспоминать, а тогда хоть вой, я как на грех даже ножика никого с собой не взял. В общем, настроение сразу никакое, еду, делаю вид, что ничего не слышу, ничего не вижу, думаю, только бы мои друзья-приятели уже пришли бы с работы, когда я приеду, а там уж мы посмотрим чего и как. А мыслишка одна так и вертится, а что если не придут мужички-то мои, ну думаю, на хрена я вообще сюда поперся, это все Круг, приезжай, поработаешь, природа, воздух, да и денег малость зашибешь. Вот и вляпался в эту природу, сидит эта самая природа, да кулак свой мне кажет, а кулак, как мои полголовы будет. Короче понатерпелся я будь здоров. Но на предпоследней остановке тот тип вышел, и я опять немного расслабился. На конечной вылез, дыра дырой, три или четыре домика, эта не деревня даже, а хуторок какой-то. Нашел Круга с Маратом, они в доме лесника жили. Ну, перекусили, в картишки перекинулись и на боковую. А совсем забыл, этот лесник, видный такой мужик, а вот баба, что с ним жила, ну ни взять, ни дать как рвань вокзальная. Такая, что даже после нее и вещь то трогать не хочешь. Как он с ней жил и почему, шут его знает.
Ну, утром встали, позавтракали, взяли одну из бензопил и на работу. Круг еще леснику и говорит, что, мол, пилу ни под каким соусом не бери. Тот, ясно мол, что ж мы, дескать, не понимаем что ли. Идти до сруба где-то минут сорок. Пришли. Ничего себе срубик, стоит, красуется. Уже девятый венец пошел. Ну, за дело, бревна шкурить, чашки рисовать, да пазы вырубать. Вдруг крик шум, что такое. Мужик с соседнего участка орет, что бревна три штуки у него умыкнули, и что следы по снегу к нам ведут. А в руках у него топор, прикинь. Я опять немного занервничал. А Круг хоть бы хны, "Урал" заглушил, топор тоже в руки и к нему, мол, знать ничего не знаем, катись отсюда, пока цел, а то, вдове твоей придется домик достраивать. Марат тоже с топориком за Кругом так маячит. Ну, мужик, видит, зимний будний день, вокруг ни души, нас больше, сплюнул и ушел восвояси. Я думаю, странный какой-то мужик, у него сперли, а он сразу на нас, раз мол, мы тут одни, то значит, это обязательно мы и есть. А Круг, зараза такая, смеется, говорит, что не хватает у хозяина бревен на два венца, соседи потаскали, вот он и заплатил нам, чтобы мы сходили на зеленую полосу, да завалили три деревца. Да, что ж мы идиоты, продолжает он, тащить на себе, сырые сосновые шестиметровики, так ведь и пупок развязаться может. А мы прикинули, что стащить бревна могли только те, кто сам строиться, а таких в округе всего только троя, вот и восстановим справедливость - у каждого и заберем по три бревна. Так это или, не знаю, Круг, вообще малый тертый, соврет недорого возьмет и по внешнему его виду никогда ничего не понять. Я как представил себе, что могло бы тут сейчас произойти, если бы тот мужик не один тут был, а с приятелем, Круг с Маратом ни за что обратно бы им бревна не отдали, а руки у них к топорам привыкшие. Опять стало что-то мне неуютно. Да, думаю, деньги деньгами, но нервы тоже ведь не восстанавливаются. Как-то доработал этот, как говориться через не могу. Приходим в деревню, а сожительница нашего лесника стирает чего-то, да прибирает все в доме. Круг даже подошел понюхал ее, мол, не перепила ли бедолага. Да нет, вроде как вчера, то есть чуть-чуть. Пока приготовили ужин, только сели, смотрим в окно, что такое - один ментяра во дворе, а второй в дом входит. Я так удивился и разозлился сразу, думаю, где же вы сволочи вчера были, когда тот тип ко мне лез, вечно у них так, когда надо днем с огнем не найдешь, а как не надо, так как горох из банки. Ну, значит, заваливает один легавый и к нашей старухе, Вы, мол, такая-то? А она стирает себе так спокойненько и только головой так кивнула, что я мол, и есть. А он ей: "Вы арестованы". У меня прямо кусок тушенки в горле застрял и ни назад, ни вперед. А дальше - больше. Милиционер к нам, а вы, мол, кто - такие, и что вам известно про обстоятельства убийства лесника, в доме которого вы находитесь. Слава богу, у меня хоть студенческий билет был, а у Круга и Марата вообще ничего нет, ни студбилета, ни паспорта, даже пропуска в родное тринадцатое общежитие не взяли с собой.
Ну, мусор попался один нормальный, без выпендрежа, и вот такая вытанцовывается картинка. Только, значит, мы ушли утром в лес, как лесник наш, парень не дурак, хватает нашу бензопилу и идет пилить кому-то дрова. Потом выяснилось, что он уже не в первый раз такой финт проделывал, до обеда пилит, а к приходу мужиков ставит на место. А такса там, в деревушке заброшенной, как во всей России - бутылка. Ну вот, получили они бутылку белой и одну красненькую. Он сам водку из горла, а ей вина. Она ему раз, другой, мол, не жлобись, дай и мне, а он, пошла вон и все тут. Ну а старушка эта, оказалась дважды сидела уже, да и всего то ей около сорока лет было, хоть на вид все сто можно смело дать. Вот эта бестия обиженная взяла тихонечко топорик, а этот дурень-то сидит прямо на дороге на снегу и водку хлещет из горла, а та, обойдя его сзади, да и топориком по шее. Он само собой с копыт. А она хвать бутылку с водочкой, уселась себе на обочине и так сказать кайф ловит; выпьет водочки, конфетой закусит, опять выпьет глоточек и снова конфетку в рот. А этот наш лесник лежит средь бела дня на дороге и кровью исходит. Ну, пока кто-то увидел, пока бабки прибежали, да как это у нас водится - повыли, да попричитали, да пока скорую вызвали из Тосно, да пока она приехала, короче умер он в той самой скорой, не доехав до больницы. А эта, прошмандовка, приперлась домой и давай свою одежонку то стирать, да топор кипяточком окатывать, чтобы значит, кровь смыть или чего еще, ей там, в голову втемяшилось.
Ну, у меня после всей этой замечательной истории аппетит на несколько дней пропал, да захотелось побыстрей умотать оттуда, да где там, старший из ментов говорит, вы свидетелями пойдете или понятыми на крайний случай. Сказал и укатил в Любань, а с нами оставил старшину, молодого парня лет двадцати пяти. Бабку он запер в дальней комнате, походил, походил и засел с нами в карты играть, колода благо на столе лежала. Ну, я даже немного из шока выходить начал.
Около часов одиннадцати прикатила целая группа следователей и начальников. Один, ну до того говнистый, что чуть было нас под конец не выгнал на ночь, глядя, говорит, спаржа такая, мол, хозяин убит, сожительницу забираем, а избу, дескать, надо опечатать, поэтому убирайтесь по быстренькому. Ну, тут, Круг, чего-то опять наплел такого, что даже я ничего не понял, а куда там тому капитану-то. Оставили. Но прицепились теперь уже к бензопилам, где говорят документы на пилы, сейчас говорит, заберем с собой пилы то, да номера проверим со списком пил, что из леспромхозов украдены. Круг аж побелел, одна то пила, как после оказалась, была действительно Андрюхой того, из Коми АССР то и привезена. Круг чуть не хныкал там и как уж на сковородке вертелся. Еле еле отбился, но капитан ему сказал напоследок, что если, мол, еще раз с тобой студентик тут пересечемся, то и пилы заберу и сам на пятнадцать суток загремишь, ведь шабашишь, поди, а это совсем не законно, а я закон этот блюду.
А, до этого, эти орлы обыск делали. Один полчаса вещдок, то есть топор в пленку какую-то полиэтиленовую заворачивал и на стол положил. Второй тем временем искал паспорт убитого и убийцы. Шкаф был заперт и где ключ, бабка не говорила, ну тот помыкался, помаялся и давай вокруг глядеть, чем бы поддеть дверцу. И не долго думая, хвать топорик, развернул его и, отжав таки замок, открыл злополучный шкаф. А топор, видно по запарке, бросил под кровать. А первый вернулся, смотрит, что такое вещественного доказательства нет. В крик, да на нас было, подумал, что мы чуть ли не сообщники, хорошо Марат, быстренько нашел тот топорик под кроватью. Укатили они в часов пять утра, Круг с Маратом, чаю попили и спать, а я лежу и думаю, на хрен мне эти деньги то, тут черт знает, что происходит, постоянно в напряжении нервном, тут свету белому не рад будешь, с такой работой, да за это все, что такое сорок рублей в день, да мне, мыслю, и сто рублей за такие дни не надо.
И как не уговаривал меня Круг, как не клялся, что такое бывает у них только раз в две недели, что я попал в самый необычный период шабашной жизни, я уже все твердо решил и уехал от них на следующий день обратно в город. Одно радует, что хоть тут без приключений до общаги добрался. Как говорится два дня шабахи, да впечатлений на полжизни хватит, не туж, нам бы что попроще, да поспокойней. А что до Круга, то может ему жить скучно или нравится быть все время в напряжении. Как говориться каждому свое, кому арбуз, а кому свиной хрящик.