Ах, какой славный будильник купил себе Ваня, пожалуй, что слишком громкий, так это ничего. Зато с таким будильником много не наспишь, на работу никак не выйдет опоздать. А то Генеральный и так косо посматривает: что это, мол, ты Ваня, не нравится, наверное, работать тебе в нашей фирме, так ты пойди тогда, подумай – вон сколько в затылок дышат. И все не тебе чета – москвичи. Больше никак опаздывать нельзя. Мыться, бриться, зубы чистить, одеваться. Нет, определенно, сегодня хороший день будет – и солнышко светит, и отопление теперь работает, музыка веселая из радиоприемника… Телевизора-то у Вани нет, хозяева не оставили – поломаешь еще, мол; да и ладно, не больно-то нужен. Когда его смотреть – разве на выходных, но в выходные Ваня подрабатывает – объявления клеит. За день так находишься, быстрее спать, а там уже снова на работу. Так что радио есть - и хорошо, и достаточно…
Квартирка у Вани маленькая, старенькая, ремонта требует большого, зато стоит не очень дорого, и от метро недалеко. Хозяева хорошие попались – деньги только за три месяца вперед взяли и телефон не отключили. С регистрацией, правда, отказались помочь, твои проблемы, говорят, да это не беда, их тоже понять можно. Сколько аферистов разных кругом, понашли-понаехали, так и норовят обмануть. Ваня на днях по рабочим делам был в одном паспортном столе, с женщиной познакомился, она посодействовать обещала. Денег, конечно, будет стоить, зато куда спокойнее. Целых полгода сможет Ваня гоголем в метро ездить и милицанерам в глаза смотреть. Без регистрации в Москве разве жизнь? Так, существование. Идешь по улице и глаза прячешь, не дай Бог остановят и спросят документы. Тут уж на кого нарвешься, кому и червонца достаточно, а кто и сотне не рад. Всяк норовит ободрать, как липку. Так ведь и милицанеров тоже понять надо: разве это жизнь у них? Работают без выходных, по двенадцать часов, а получают копейки, поневоле озвереешь.
Ой-ой-ой, время-то как бежит! Кепку накидывает Ваня, шнурки завязывает, и бегом к метро. Одежда на Ване вся обычная, но со смыслом. Кепка – это чтоб глаза под козырьком прятать. Куртка – кожаная, темная, чтоб в толпе не выделяться. Джинсы, в «Глобал USA» купленные на распродаже, – голубые, в таких пол-Москвы ходит. А ботинки – дорогие, испанские. Тут уж ничего поделать нельзя, приходится тратиться, другие и в половину не находят того, что Ваня пробегает. А в руке – папочка из кожзаменителя, как раз все бумаги туда помещаются рабочие. В этом виде Ваня совсем как москвич, незаметный, мало ли таких по городу ходит.
Вот и метро. Теперь надо, не снижая скорости, пройти через турникет, сунуть карточку и на глаза милицанеру не попасться. У Вани Единый, только он последнее время совсем нехороший стал, всего на семьдесят поездок. Так что приходится идти на хитрость: полмесяца Ваня ездит по карточке, месяц – по транспортной карте, а оставшиеся полмесяца – опять по Единому, только уже на следующий месяц. А что делать – наземный транспорт очень густо контролерами населен, здоровые все мужики, на них бы пахать, кушают, наверное, за семерых, и семьи немаленькие, немного без Единого накатаешься. Совсем уже почти у эскалатора Ваня, стучит сердечко, вот-вот разорвется. Еще маленько… Нет, не вышло. Заметил-таки, глазастый нынче милицанер пошел, ушлый, за рукав тянет: «Уважаемый… Документики…» Вот тебе и хороший день, вот тебе и успел на работу. Шарит по карманам Ваня, паспорт дрожащими руками протягивает, авось, пронесет. Милицанер важно потрепанную книжечку берет, брезгливо двумя пальчиками странички листает. Нет, не пронесло, вон как лицо-то просветлело, смотрит весело, подмигивает, ну, что, мол, Ваня, пойдем, что ли? Вдруг неожиданно ка-ак гаркнет: «Как же тебя, Денисов, по отчеству величать?» Не знает Ваня – радоваться ему или огорчаться: «Да я отчества пока не заслужил. Ваней звать»… «Ох-ох-ох… Вот насмешил, уважаемый… Ты когда приехал-то? А? Пройдем-ка со мной, мы тебя получше проверим…», - и уже совсем поворачивается, что-то там в толпе высмотрел, глазаст, зорок – прям орел! - быстро паспорт отдает и говорит: «Ладно, иди, да больше на глаза не попадайся. И паспорт обязательно поменяй. Ишь, рваный какой…», а сам бегом, бегом за черным. Хорошо-то как Ване стало… Просто здорово, что есть черные! У них, конечно, и денег больше забрать можно, это милицанер верно рассудил. А насчет паспорта – оно хорошо бы заменить, так ведь бланков нет, это Ваня не понаслышке знает, ему в паспортном столе так и сказали: «Береги, что есть, а то справку дадим, будешь с бумажкой ходить, вместо документа». Вот с такими мыслями забежал в вагон Ваня, стал в стороночке, книжечку из кармана достал Дашевской, у секретарши берет, она их все равно выкидывает, так что ж добру пропадать. Далеко ехать, успеет узнать, поймали ли того убийцу хитроумные сыщики…
Успел-таки Ваня на работу! Начальник рвение Ванино заметил, похвалил. Работу непыльную дал – съездить с документами в паспортный стол, куда Ване и самому надо было. Вот как здорово все складывается! Нет, не зря утро отлично начиналось, определенно хороший день. Попил чаю Ваня с секретаршей, о литературе поговорил, кепочку пониже надвинул, папку схватил, в автобус впрыгнул. И ждать совсем немного пришлось, замерзнуть не успел. Женщина в паспортном на месте оказалась, Ваню, как родного встретила, кофе напоила, расспросила, что это, мол, Ваня сделку вел, вел, а оформлял ее другой агент, а Ваня-то и не знает. Ну, начальству-то всяко виднее, жалко, конечно 1,5%, от сделки положенные, Ване, а что теперь сделаешь, ничего; что ж, Зоя Павловна, у меня в этом месяце еще две должно быть, чего об этом. Мы, вот, прошлый раз разговаривали насчет регистрации, нельзя ли как-то решить? «Отчего ж нельзя, Ваня, только ты же знаешь, это денег стоит…» Как не знать, я уж и принес. «Ну, принес – давай, сколько тут? Ах, только тысяча… Ну, так ты потом еще восемьсот занеси, да фотографию, вот и будет хорошо, вот и ладненько…» Спасибо, Вам, Зоя Павловна, какая Вы все-таки женщина замечательная. «Иди уж, жених…»
Весь оставшийся день Ваня как на крыльях летает. В Южное Бутово клиентов отвезти, показать квартиру? Нет проблем! Съездить поставить печать? Уже там! Забрать платежку у соседней фирмы? Бегу, бегу…
Поздно, совсем ночью дома оказывается Ваня, ножки гудят, кушать хочется, надо бы пельменей, что ли наварить, да сил никаких уже нету. Вот бутербродик с колбаской да чаем еще можно… Хорошо бы еще – позвонить на родину свою малую, в Самару, ну, да это подождет до выходных, в выходные всяко дешевле выйдет, опять же здорово, что межгород не отключен, а то некоторые хозяева препаршивейшую привычку взяли: отключать «восьмерку». Боятся, как бы чего не вышло. Наговорит на большие тыщи и сбежит. Вот ведь смешные! Куда бежать-то? В Самару? Так там работы вообще никакой нет, жена говорила по телефону, совсем плохо стало, хуже прежнего. А здесь у Вани оклад, и проценты бывают. Жалко, конечно, что та сделка мимо Вани прошла, мог бы жене долларов триста, наверное, отправить, ну, ничего, сто тоже совсем неплохо, ей же только на лекарства надо, а картошка в этом году хорошая удалась, огород, конечно, здорово помогает. Сейчас, чаю попить, и можно спать, спать, спать… День-то закончился, совсем хороший, можно сказать, денек. Первое, это что милицанер отпустил. Второе, что на работу не опоздал, Генеральный похвалил даже. Третье, что с регистрацией совсем почти решилось. Ну, может, не совсем получилось, так тоже ничего, Ваня и в очереди может постоять пару дней, если понадобится. И четвертое – получка завтра. Получит Ваня свои сто пятьдесят долларов. Так что все совсем неплохо! Удачный, определенно удачный выдался денек. Эх, бельишко бы еще постирать – дядя Коля приглашал, у него машинка – просто супер, только что сама не гладит, ну, об этом завтра, завтра…
С этими мыслями и засыпает Ваня под монотонное бормотание радиоточки, и катится из рук остро заточенный карандаш, и падает на пол письмо, начатое Ваней неделю назад: «Здравствуй, Катя, у меня все хорошо, только работы много, но это хорошо даже. Как ты там себя чувствуешь? Я тут разговаривал с разными людьми, говорят, что эта твоя болезнь лечится, только за большие деньги. А иногда и сама проходит. Вот так. Ты не отчаивайся. Бог даст, выкарабкаемся. Завтра иду в Большой театр, буду смотреть «Дон Кихота»… Я тебя люблю. Ты не переживай. Все будет хорошо…»