Созвездие тропы

Shadrin
I.

ИНОГДА мне хочется назвать тропу одним из великих открытий человека. Однако всякому ясно, что для создания первых троп не нужно было раздумывать. Тропы просто возникали в том или ином месте, прокладывались без замысла. К тому же задолго до появления на планете нашего неугомонного племени существовали звериные тропы, и первые свои шаги в диком и враждебном мире человек сделал на них. Звериные тропы обязательно вели к воде и, само собой разумеется, к тем местам, где можно было найти зверя. Первые ОСОЗНАННЫЕ иероглифы задуманных троп были сделаны значительно позднее.

Всякая тропа в лесу и случайна, и закономерна. Случайны ее повороты и извивы там, где встают на пути непредвиденные препятствия. Но все равно закономерно общее направление, поскольку в конце тропы лежит некий итог наших устремлений. Стратегия тропы - прямолинейность, вектор, но требования тактики постоянно заставляют ее быть извилистой и петляющей. Суммой этих составляющих и становится тропа как она есть: в каждом конкретном случае она практически не может быть иной.

Целенаправленность помогает нам найти обычно оптимальный вариант дороги. В этом тропа подобна человеческой судьбе или реке, которая, как правило, раз и навсегда находит свое основное русло. Первопроходец иной раз шагает вроде бы бездумно, просто подталкивает под себя планету, - но выходит туда, куда надо.

Умеющий читать тропу никогда в лесу не пропадет, даже если и тропы рядом нет. Впрочем, смотря что считать тропой. Сколько человек должны прошагать по таежной целине, сколько животных должны пробежать или пройти по какому-то маршруту, прежде чем появится тропа? В какой момент здесь количество переходит в качество? Вот сейчас я прошел по чащобе, по зарослям кустарника, высокой травы и тонких лиан, прямо-таки развязывая узлы, в которые сплелись неисчислимые представители флоры, - за мной осталось подобие коридора из примятой травы и расступившихся ветвей - это что, уже тропа? Нет. Она станет тропой, когда потеряет способность быстро восстанавливать первоначальную непроходимость... Легче всего последить возникновение и взросление тропы тому, кто проложил ее и один ходит по ней. Охотники, сами протаптывающие тропы на своих участках, знают, что это процесс достаточно долгий.

Кстати, давно замечено, что даже самые осторожные звери часто пользуются тропами, проложенными человеком. Порой они предпочитают их своим былым маршрутам.

II.

НА ТРОПЕ всегда хорошо думается. Особенно, если она в меру знакома, либо просто удобна, как бывает удобна и незаметна для ноги разношенная обувь. Тропа сама регулирует скорость ходьбы и длину шага. Какой шаг она любит? Не стремительный, но и не ленивый. Деловой, трезвый, со скоростью обдумывания интересной мысли. Было бы о чем думать. В противном случае, впрочем, тоже внакладе не останешься - таежная тропа показывает тебе одну за другой картинки, таких больше нигде не увидишь. Нет такого самого заскорузлого сердца и остекленевшего ума, которые бы не поддались очарованию этих картин. Ими не устают любоваться, даже годами находясь в тайге.

Как описать, к примеру, вот эту обычную лесную речку, вид на которую вдруг открылся за очередным поворотом тропы? Как передать ее красоту, непохожесть ни на что другое и на себя самое одновременно, ее постоянную переменчивость, завораживающее сочетание бега и шума воды (и звук, и зрелище эти непременно целебны для тела и души), волшебство асимметрии, гипнотически умиротворяющее воздействие на человека? Самый безразличный глаз оттает при виде такого рядового подарка судьбы. И сам себе скажет человек: "Черт возьми, надо же..."

Этот звук - на пленку? Мы не станет ее слушать. Фото? Оно будет серо и статично. Цветной слайд? Ничего не получится, кроме оттенка рекламности, нарочитости. Картина красками? Не хватит красок, воображения и души. Видеопленка? Она перепутает общее и частное, вобьет все в одну плоскость, не найдет расстояний для полета взгляда... Остается одно: видеть все это самому.

Один вид лучше другого, а третий, глядишь, еще лучше... Единственный "недостаток" лесной тропы: показывая свои картины, она не дает нам передохнуть. Правда, не доводилось мне слышать, чтобы кто-то жаловался на это. А объясняется неуемная щедрость тропы на радующие душу пейзажи очень просто - у нее этих картинок стократ больше, чем в калейдоскопе.

Но бывают и исключения.

III.

ТАК, ИНОГДА исподволь, а иногда сразу, на повороте, тропа выводит нас на место пожарища. Картина эта никогда не бывает красивой, она разве что, как иногда принято говорить, мрачно-красива. Старое пожарище, там и тут прикрывающее свою плешь густой зеленью травы и вновь выросшими деревьями, еще может вызвать какие-то умиротворяющие мысли насчет буйства молодости, обязательной победы нового над старым; хотя о какой победе может идти речь, если достигнута она с помощью самого заклятого врага в лесу - страшного безжалостного огня... Что же касается свежих пожарищ, то вид их надрывает душу, и лишь человек извращенный признает их красивыми.

Пройдет время, много времени, природа сумеет зализать раны-отметины даже больших лесных пожаров, но никогда на этих местах не восстановится качество прежнего леса. Не надо обладать особой наблюдательностью, чтобы видеть: на месте первоклассных, живущих единой и единокровной семьей участков тайги после пожаров первыми появляются инородные колонисты, оккупанты, чье жизненное пространство до поры сдерживалось экологической мудростью природы.

Тропы, которые потом снова появятся здесь, уже не будут прежними. В них, несомненно, будет своя прелесть; но у того, кто знал прежние приметы этих мест, в какой-то миг обязательно появится ощущение, будто он идет по старому, великолепно неухоженному, вызывающему грустные мысли кладбищу.

Еще хуже, когда лесное кладбище (но совсем другое: нисколько не вызывающее чувства покоя и умиротворенности, как будто сооруженное наспех захоронение побежденного противника, добрая память о котором заведомо не нужна), когда такое кладбище на месте былого красавца-леса создают равнодушные люди, вооруженные равнодушной и очень могучей техникой. Вот старая промхозовская делянка - лес тут брали "выборочно", гнали план по кедровой древесине, попутно переломав и искорежив все что можно, и даже, казалось бы, что невозможно угробить.

Пни, голые и переломанные при падении великанов небольшие деревья, наваленные в беспорядке громадины хвойных лап, взрытая гусеницами трелевщиков во всех направлениях земля. Мы говорим: "первозданный хаос" - но что он в сравнении с этими остатками варварского пиршества. Так брали лес еще совсем недавно, когда самой мизерной целью оправдывали любые средства. Увы, частенько его берут так и сегодня; а порой – и похлеще. Спросите у тропы, она расскажет и покажет.

Свою тропу в лесу кое-кто умудряется проложить с помощью техники. Я не говорю о прокладке дорог в тайге - время требует новых коммуникаций в самые отдаленные уголки, хотя в ряде случаев и тут есть повод для серьезного спора. Речь пока идет о негодяях (я не прошу извинить меня за крепкое определение). О тех, кто, попав в лес на работу (скажем, на строительство той же узаконенной дороги), в часы отдыха ищет ягодную поляну или место для рыбалки на своем бульдозере.

Удаль и вседозволенность обуревают этого обычно молодого любителя красиво отдохнуть, машина его прёт вперед без разбора. А позади остается... с чем бы это сравнить? Представьте, что кто-то задался целью с помощью резинки стереть только что написанный густыми чернилами текст. Бумага протерта до дыр, сам весь в чернилах, лишь резинке, как бульдозеру, все нипочем. Но письмо легко написать заново: а кто вновь набело восстановит вот это загубленное нерестилище? Кто вернет жизнь бившему вот здесь роднику?

Вчера он лежал на дне ложбинки маленьким окошком-зеркалом, обрамленный декоративной рамкой из мокро-сухих веточек и былинок, жухлых почерневших позапрошлогодних листьев. Сегодня и ложбинки нет - шутник-насильник, попив из родника, забавы ради завалил его десятком-другим кубометров сырой глины. Безобразная глиняная куча, сочащаяся слезами бессилия, долго будет лежать здесь памятником человеку, плюющему в колодец. Дурацкий конец дурацкой тропы.

IV.

ЕСЛИ КАК-ТО попытаться классифицировать тропы, то можно увидеть, что всякая тропа имеет свои привычки, свою логику, свой характер. Только что мы убедились, что наряду с умной тропой, бывает тропа неумная. Она обычно обречена на зарастание, либо долго портит путникам настроение, пока не найдется человек, который первым свернет с нее и сменит ее рисунок, проложив новый маршрут.

Бывают тропы постоянные и сезонные. Тут все ясно: не везде люди живут и ходят круглый год. Например, всю зиму, а потом и опасные энцефалитом весну и начало лета отдыхают и незаметно затягиваются ягодные и грибные тропы, которые к осени вновь набрасывают четкую и прихотливую свою сетку-кружево на сопки в окрестностях населенных пунктов.

Бывают тропы свежие и старые, причем не всегда это зависит от их истинного возраста. В светлом лиственном лесу давняя тропа порой выглядит как в недавно разбитом и ухоженном парке. В глухих таежных зарослях торная тропа прошлого года рождения может показаться проложенной во времена Дерсу.

Одна и та же тропа может видеться простой и сложной, доброй и злой, открытой и таинственной. Легко убедиться в этом, если отважиться пойти знакомым лесным отрезком в кромешной тьме, как бы с завязанными глазами. Тропа пропустит вас ровно настолько, насколько вы действительно знакомы с ней. Ее здесь не обманешь, и как раз столько подножек, падений, шишек и синяков, колючек, ударов ветками в лицо, воды в ботинках и т.д. будет вам отпущено, сколько тропа сочтет нужным. И уж, конечно, она покажется и окажется много длинней, чем днем. Здесь память тропы - отражение того, насколько мы помним ее.

Наверное, есть у нее и другая память - которая хранит старые времена, не путает порядок событий, помнит когда-то шагавших по тропе людей. Тени этих веселых, здоровых, уставших людей органически входят в ее застоявшиеся сны. Быть может, она запомнит и нас. В это верится, когда идешь по ней.

Удивительная все же вещь - лесная тропа - и какая простая. Всего-то и нужно: трава или снег под ногами да два полусвода деревьев вверху, чтоб был просвет, в котором виднелось бы синее, серое либо черное небо, ночью усеянное цепочкой звезд, не зафиксированных в созвездия. Это единое созвездие, съедающее сразу ползодиака, - созвездие тропы.

V.

РАВНОДУШНОЕ отношение наше обязательно сказывается на состоянии троп. Тропа прокладывается, чтобы по ней ходили, и существует столько времени, сколько по ней ходят (согласен: чуть дольше). Когда она зарастает, на ней возрождается лес, и это хорошо, но сама-то она при этом умирает. А это не всегда нужно.

...Наверное, самая интересная, богатая, одновременно взрослая и первобытная тропа в Приморье - та, что идет через весь Сихотэ-Алинский заповедник, от селения Таежка в Красноармейском районе до граничного кордона Майса неподалеку от Тернея. Впервые я проходил по ней два десятка лет назад и был, помню, очарован и переполнен впечатлениями. Можно говорить, что я знаю ее и даже могу пересказать (не наизусть, разумеется. Ведь это очень большая библиотека).

Бывал я на ней и еще, но тоже давно. Однако многое и сейчас помню как наяву. Эта тропа, без преувеличения, - квинтэссенция всего самого красивого и богатого в нашей тайге. И потому рассказ одного из лесников о ней в прошлом году я выслушал с ощущением какой-то труднообъяснимой обиды.

В результате изменения в свое время охранной политики основное внимание было перенесено на границы заповедника. Этого потребовала ситуация - слишком уж разветвилась сеть дорог в окрестностях, в былые времена глухих и девственных, как и основная заповедная территория. Однако перестройка была произведена, как оказалось, не совсем правильно, за счет закрытия внутренних маршрутов.

Случилось так, что в некоторых местах, ранее обязательных для посещения лесниками и научными сотрудниками (в том числе и на данном участке), много лет не ступала нога человека. До первобытного состояния позарастали тропы, полуразрушились и пропитались нежилым духом избушки, выверенно построенные в аккурат там, где нужно (обычно они до того быстро вписывались в таежный облик, настроение и обиход, что казались рожденными самим лесом, казались чем-то прямо-таки обусловленным экологически). Можно, конечно, говорить, что это, мол, здорово: в заповеднике и должно все быть первобытным, и чем меньше здесь следов пребывания и деятельности человека, тем лучше. Но, даже не касаясь спорности этого тезиса, можно отметить другое - потери.

Во-первых, что-то потеряла наука, хотя бы в плане объема и полноты исследований. Во-вторых, много интересных, по-своему легендарных мест теперь нельзя увидеть и даже просто найти. Наш лесник с товарищами в течение двух дней (делали специально остановку) не смогли найти большого, трехступенчатого солонца в районе реки Пещерной: это была гордость заповедника, идеальное место для скрытного наблюдения многих видов зверей в естественной обстановке.

Зато приблизительно в этих же местах нашли они страшную вещь, кстати, рукотворную, - изнанку, эхо того неверного решения, по которому ушла отсюда регулярная охранная служба.

В то время, как усилилась охрана границ, на которые практически никто не посягает, злоумышленники нашли способ проникнуть в сердцевину, в самый центр заповедника. Добротно оборудованная, причем без особой маскировки, вертолетная площадка - как штыковой удар в эту сердцевину. Браконьеры чутко и оперативно реагируют на любую слабину... В другом месте - уж не после ли такого же предательского вторжения? - раскинулось безобразное пожарище, погашенное случайным проливным дождем, но за несколько лет так и не замаскированное до конца молодой зеленью (редкий дубняк ростом с кустарник, да те травы, которым и приличествует расти там, где вдруг образуется болото). Такие вот дела.

Хозяевами в избушках стали зверьки: белки, бурундуки, ежи. В одном из домиков вовсю показал себя медведь: живого места внутри не осталось, все разбито, переломано, искорежено. Даже ложки и миски перекручены до неузнаваемости. (Кстати, для тех, кто не знает: медведь запросто расправляется с консервными банками, с особым удовольствием выдавливая себе в пасть сгущенное молоко, однако избегает связываться с банками стеклянными. Остается только предполагать, откуда даже у медвежат есть этот "ценный" опыт).

VI.

ЕСТЬ НЕЧТО завораживающее в пестрой ленте тропы. Это качество да еще присущее тропе чувство юмора (не всегда легкого и доброго), позволяет ей иногда пошутить над нами. Иная тропа, только что казавшаяся трактом, магистралью, широченным лесным коридором, вдруг суживается до проселка, темнеет, становится тесной, а то и вовсе сходит на нет. Значит, артерия тропы в какой-то момент ушла в сторону, толкнув вас в боковой капилляр, каких у нее всегда много. Значит... вы заблудились. Хорошо еще, если возвращаться недалеко. Хорошо, если не подсунет вам тропа новый капилляр, а потом еще и еще.

Вначале это всегда смешно - до тех пор, пока шутка не выходит за пределы вашего чувства юмора. Потом, по прошествии некоторого времени бесплодных блужданий, появляется новое чувство, которое можно определить так: еще не страшно, но уже не смешно. Вы замечаете, что под ногами у вас вовсе не тропа, а какое-то ее подобие, заготовка. Это уже лес без дороги, а то, по чему вы топчетесь и делаете круги и повороты, - просто чуть более проходимые места, чуть более редкие заросли. А вообще-то, кругом давно мешанина из непроходимых, в основном колючих кустов, часто перевитых тонкими лианами, невообразимый бурелом - и все так густо, что вы вынуждены постоянно останавливаться и искать удобный (условно) проход слева или справа.

Ветки лезут в глаза, лицо залепляет паутина, все вокруг сразу становится чужим, враждебным, зловещим; особенно пугают звериные следы... Сориентироваться по солнцу вы поначалу не сообразили, а теперь поздно, да и вообще не каждый знает, как это делается. Шум реки, который все время доносился до вас справа, теперь вдруг расслоился и идет со всех сторон, эхом отражаясь от сопок. К тому же, появляется множество новых и непонятных звуков, которых вы не замечали до этого. К ним добавляется стук вашего сердца. Становится по-настоящему страшно...

В это время вы сами становитесь автором новой тропы. Первый раз это всегда какая-то пьяная тропа страха, тропа паники. Надо уметь остановиться, призвать на помощь свое хладнокровие, свои сообразительность и смекалку, свои познания. Ведь основная тропа все-таки еще недалеко. Можно подняться на вершину сопки и осмотреться, хотя это обычно не помогает. Лучше идти вниз, до первой встречи с водой. А дальше - вдоль воды.

Будьте уверены: когда все останется позади, вам снова будет смешно, вы вновь оцените простоватый юморок тропы... Время и опыт всегда дают нам возможность посмеяться над былыми своими блужданиями, и не только в лесу.

VII.

СЛЕДЫ на тропе. Их оставляет каждый живущий в лесу, каждый гость леса. Тропа записывает на своей ленте буквально все, как некая книга регистрации, и все записи хранит, словно большой компьютер. След может быть явным и четким, предположим, по первому снегу или в момент присыхания грязи после дождя. Либо совсем незаметным: вы просто сорвали ягоду, переломили веточку, пересекли невидимую нить легкой паутины. Вы один в лесу - и не один: звери слышат вас издалека, видят вас вблизи, узнают о вас по запаху через день. Опытный таежник-следопыт прочтет ваше путешествие спустя много времени. Вы под перекрестным наблюдением.

А наблюдатели следят еще и друг за другом, сами являются объектом наблюдения. Цель всей этой слежки - постоянное решение вопроса: догонять кого-то или самому убегать? Охота в лесу идет постоянно, не обязательно с участием человека. История этих не стихающих войн - в следах. Потеря интереса друг к другу случается только во время больших пожаров, но следы этих необычных для фауны перемирий тут же стирает огонь.

Рассказ о звериных следах и об охотниках - тема отдельного разговора. Сейчас же коротко о наших следах.

Вдоль некоторых больших троп даже не очень внимательный глаз может увидеть старые затески топором. Они серы от давности, кое-где кора почти накрыла их, а в иных местах появились большие наплывы. Условно по ним можно определить возраст тропы. На ответвлениях троп затесок не делают, да и вообще они делаются не часто: только когда человек впервые идет абсолютно новым маршрутом в нехоженном дремучем лесу, когда новая тропа - первая на этом участке, на десятки километров вокруг. Свежие затески мне доводилось видеть лишь там, где геодезисты вели пунктир будущей дороги, да еще там, где шагал какой-нибудь балбес-недоросль с топором.

Славный след на тропе - лесная избушка, внезапно появляющаяся в самом нужном месте. Они удивительно понимают меру нашей усталости после дневного перехода. Добрый след на тропе - это и припасенные у избушки дрова, и оставленные взамен съеденных продукты. Всегда в избушке есть что починить, привести в порядок... Добрый след на тропе - отодвинутая в сторону валежина, мешавшая проходу, устойчивый мостик через широкий ручей, обустроенное место для костерка и перекура.

Хватает и злых следов. Тот же мостик, только кем-то (не зверем) порушенный; загубленный жадностью ягодник; желание набрать чего-то столько, что не унести; разграбленная избушка; зря срубленное дерево; разрушенный муравейник; раздавленная лягушка; ненужный выстрел; брошенные при приближении охраны браконьерские сети; шест от остроги.

О самых же страшных следах на тропе сказано выше. Ими всегда были и будут огонь и молодецкая заготовительная техника.

VIII.

НЕОЖИДАННАЯ встреча на тропе может случиться только тогда, когда она неожиданна и для зверя. Обычно он слышит нас издалека и благоразумно скрывается. Нет в лесу существа, которое бы сознательно искало встречи с нами. Исключение можно оставить, пожалуй, только для клещей и комаров. Даже змеи и самые крупные хищники норовят исчезнуть с тропы, когда по ней идет самый беспечный безоружный человек. Себе спокойней - примерно так можно перевести на наш язык их логику в этих случаях. Лишь выяснение собственных отношений (драка, азарт и пыл погони, любовные игры, доедание добычи) да еще шум реки или сильного дождя могут отвлечь постоянное напряженное внимание зверя. Или - возрастная несмышленность.

Однажды осенью на повороте той же большой тропы через заповедник, в районе ключа Сахалинского, встретился я с семейством медведей. Это было невероятно неожиданно для обеих сторон - метров семь между нами и необходимость принять верное решение. Я, омертвелый от страха, сумел только прислониться спиной к огромному дереву; опешившая по-своему медведица сделала какой-то качающийся рывок в мою сторону, но... передумала. Двумя мощными пинками (если подобное определение можно сделать относительно передней лапы) она швырнула своих медвежат под откос и стремительно исчезла в кустах сама... Знаю, что я никогда не увидел бы ее, будь она одна.

К своему стыду (а почему к стыду?) я не могу больше похвастать столь щекочущими нервы встречами. Остальное - неинтересно. Хотя... часто люблю вспоминать одну встречу с зайчонком. Я шел по тропе в чудесном расположении духа, даже насвистывал. И... чуть не наступил на беднягу (величиной с берет, какие носят полные лысоватые мужчины), не успевшего драпануть и серым комочком затаившегося прямо на тропе. Да так, что я не сразу заметил его и, повторяю, чуть не наступил на него. Я не стал брать храброго трусишку на руки (незадолго до этого меня сильно укусил своими резцами один почти прирученный заяц, которому я, держа его на коленях, протянул по глупости кусочек сливочного масла на пальце), а просто топнул рядом ногой. Никакой реакции. Я топнул еще раз и по-разбойничьи свистнул. Это надо было видеть - через секунду оставался только шорох в кустах в метрах в десяти-пятнадцати.

Статистики лесных встреч не существует. Эхо ее можно найти лишь в полевых блокнотах лесников и ученых да еще в застольных разговорах охотников.

IX.

О ТРОПЕ можно говорить бесконечно. Она и сама бесконечна - и в пространстве, и во времени. Ее рисунок на глобусе и прост, и прихотлив, как рисунок ребенка. Есть устойчивое выражение: "тропа войны" - однако истинная суть тропы обычно мирная. Это важно помнить, когда чьи-то тропы скрещиваются. Каждый из нас сам прокладывает собственную жизненную тропу, и шагать по ней надо крепко и уверенно, постоянно помня, что правильная тропа - та, идя по которой, человек по-своему помогает нормальному вращению Земли. Сегодня можно увидеть и разглядеть тропу из космоса. Наверное, это красиво, но все же тропу лучше разглядывать тогда, когда глаза наши находятся от нее на расстоянии нашего роста.

Главное же на любой тропе, в том числе и на жизненной, - не терять ориентиров. Конечно, жизнь не жизнь, если в ней нет ошибок, поэтому каждый из нас не раз непременно заблудится и будет искать верный путь, быть может, даже шагая по кругу. Но хочется думать, что тропа судьбы нашей в итоге будет верной.


Рис. Татьяны Ивановой