12 моих заблуждений

Bell
Раньше я думал, что разноцветные шкурки кроликов на поленнице означают скорый приход зимы, и еще то, что мои добрые родители меняют на зиму кроликам холодные серые шкурки на тёплые белые. Теперь я понимаю, что цели моих родителей были несколько другими.

Прежде я верил тому, что говорилось по радио и телевизору, и даже написал в 1983 году болгарке Наташе Пеневой письмо, в котором хвалил болгар за их бойкот американской Олимпиады. Моя подружка по переписке ничего не ответила мне тогда, и больше не писала. Теперь в переписке с женщинами я избегаю обсуждения политического устройства стран.

В детстве я любил слушать рассказы своего соседа-ветерана о Великой Отечественной войне и частенько захаживал к нему. Однажды я узнал, что свой боевой путь тот начинал с дезертирства, став по приходу немцев старостой; а после освобождения счастливо избежал наказания. Я перестал ходить к соседу-ветерану и старался не встречать его, чтобы не пришлось здороваться. Теперь я понимаю, что был неправ дважды.

Своего деда я вспоминаю лежащим в больничной койке рядом с тумбочкой, на которой возвышалась красочная горка, будто бы плиточного шоколада. Помню, мне мучительно хотелось остаться с дедом на ночь, чтобы незаметно для того съесть часть тумбочного богатства. Много позже я узнал, что дед тогда мучительно умирал от рака, и вряд ли то, что мне представлялось сладкими плитками, было шоколадом.

Прежде я довольно ясно представлял себе свой жизненный путь: в восемь лет мне купят маленький велосипед «Орлёнок», в двенадцать – большой велосипед «Десна», в девятом классе – мотоцикл «Минск», в семнадцать я буду ездить на «Восходе», а когда вернусь из армии, куплю себе «Яву». Уже в двенадцатилетнем возрасте я заметил, что нарисованной мною радужной картине, скорее всего, не суждено сбыться.

В детстве я плохо знал цену денег, и когда мне понадобились 10 рублей для покупки у Кузнецова Женьки настоящего руля от ГАЗ-52, я незаметно вытащил из кошелька матери красную десятку. Я успокаивал себя тем, что подобных бумажек осталось довольно много, так что, возможно, мать ничего не заметит. Она заметила. Много позже я узнал, что неработающая в то время мать содержала троих детей на 80 рублей пенсии, и поэтому на плохое зрение пожаловаться не могла.

Прежде я часто рисовал карты несуществующих кладов и закладывал их меж страниц библиотечных книг в надежде посмеяться над доверчивыми односельчанами, когда те воткнут заступы в указанное мною место. Теперь я понимаю, что исполненные мною карты, несмотря на известное изящество, не были похожи на старинные, хотя бы потому, что основой им служила клетчатая бумага из тетради за 3 копейки.

В детстве я очень любил читать о приключениях Мурзилки и Ябеды-Корябеды. Я был уверен, что и через пять, и через двадцать пять лет все так же буду выписывать журнал «Мурзилка» и с нетерпением ждать продолжения рассказа о путешествиях Веселых Человечков внутри атома ириски «Золотой Ключик». Теперь я улыбаюсь, когда слышу о чьих-то твердых убеждениях.

В детстве я ничего не знал о Бритве Оккама, однако каким-то мистическим образом понял однажды, что взрослые, собравшие вместе кучу железок и трубочек, и называющие это устройство «Мотор Автомобиля», просто-напросто развлекаются игрой «Взрослая жизнь». И Бензин В Мотор они наливают лишь для того, чтобы подчеркнуть свою взрослую значимость и завоевать авторитет у детей, которым Заливать Бензин В Мотор пока не положено. А Машина, думал я тогда, может ехать сама, без Мотора, потому что это Машина, а не Холодильник, не могущий ехать по определению. Я долго не мог постигнуть, куда же девается Бензин из великолепной игры «Надо Съездить На Заправку», пока однажды не рассмотрел радужную пленку на поверхности лужи. Мир тогда обрел абсолютную целостность: Шофер, чтобы Игра не прерывалась, проезжая лужу, дергал Незаметный Рычажок – и часть Горючего выливалась. Одного я не мог понять тогда: кто и зачем придумывает столь сложные Взрослые игры? Ныне я приблизительно представляю себе устройство двигателя внутреннего сгорания, однако на тот давний вопрос не знаю ответа и теперь.

Однажды я и Колька Полянцев придумали Тайну и договорились, что никому-никому не станем рассказывать о ней до тех пор, пока не станем Совсем Взрослыми. Мы условились, что встретимся в зрелом возрасте и расскажем ее всем, и эта Тайна поможет людям стать другими. Сержант Николай Полянцев был убит при исполнении служебных обязанностей в 1996 г. в Москве. Наверное, он никому не рассказал нашей Тайны, памятуя о договоре, я тоже останусь ему верен. Мы не предполагали тогда, в старом амбаре, что можем не встретиться, когда станем Совсем Взрослыми.

Прежде я думал, что когда-нибудь все-все, кого я знал, соберутся вместе ночью, чтобы под тихим августовским небом следить, как падают звезды, и загадывать желания. Мы будем курить, пить чай и молчать. И будет такая тишина, что сосчитать падающие звезды можно будет даже с закрытыми глазами, даже слепой Максовне. Кажется, это единственное мое давнее желание, которое действительно когда-нибудь сбудется.

Раньше я хотел стать лётчиком, но чего-то пока не стал.