В конце мечты
Ветер неслышно закрыл за собой калитку. Сад был пуст. Тишина, поглощаемая ветром, казалась нереальной; небо - высоким, прозрачным и очень-очень далеким. Солнце скрылось; его лучи мягко догорали над горизонтом. Медленно зажигались первые звезды. Незаметно опустился вечер.
В окне дома горел свет. На письменном столе стояла лампа; освещаемые ею страницы книги изредка переворачивались. Дом был старым; его построили еще в тридцатые годы минувшего века. Здесь сохранился старый сад с деревьями, хранившими тайны и следы прошлого; птицы все еще прилетали в скворечник на верхушке огромной липы, а ласточки весной вили гнезда где-то под самой крышей.
Она подняла глаза и взглянула на часы. Половина десятого. Пора закрывать калитку. Она накинула старое пальто и вышла на улицу.
Вечер был звездным. Приморозило.
В конце февраля воздух наполняется предчувствиями разных оттенков: волнение, ожидание, неясное томление. Каждый раз все по-новому, и каждый раз несет с собой надежду, которой, быть может, совсем не суждено осуществиться.
Четыре года назад тоже была весна, и такая же холодная поначалу. Тогда ее тоже переполняли предчувствия; оправдались ли они? наверное, нет.
Он вошел в ее жизнь, как входят в купе вагона случайные пассажиры на полустанке, и занимая в ней прочное положение постепенно, - с каждым днем, месяцем, годом . Она не сразу заметила это; когда она поняла, было уже слишком поздно.
***
Мобильный телефон зазвонил в самый неподходящий момент. Вероника поспешно пробормотала «Извините», и выбежала в коридор.
- Вероника? – произнес приятный мужской голос.
- Да, - ответила она.
- Это Сергей. От Милены…
- А…- она поняла, о ком идет речь. – Здравствуйте.
- Не знаю, что вы ищете, - говоривший сделал небольшую паузу, - но мы могли бы встретиться, если это вам подходит.
- Да, хорошо, - механически ответила Вероника.
- Днем я занят. Запишете мой рабочий и домашний телефоны?
- У меня, к сожалению, нет ручки, но я могу сходить за ней, - поспешно сказала она.
- Тогда давайте сделаем по-другому, - прервал ее собеседник, – У меня свои планы на выходные. Но я позвоню вам завтра, и мы договоримся о встрече.
- Хорошо, - ответила Вероника.
- До свидания.
-До свидания.
Когда она вернулась в аудиторию, лекция уже началась. Феликс внимательно посмотрел на нее, но ничего не сказал.
Усевшись на свое место, Вероника начала вслушиваться в диалог между Феликсом и одним из студентов. Вскоре он вызвал ее.
- Where were you ? (Где ты была?) – спросил Феликс.
Веронике показалось, что вопрос содержал в себе скрытый упрек.
- What do you mean? (Что ты имеешь в виду?) – ответила она вопросом на вопрос, и сразу подумала, что этого делать не следовало.
- Did you have fun with your friends in a corridor?(Ты веселилась с друзьями в коридоре?).
Кое-кто хихикнул, Вероника слегка покраснела. Зачем он издевается над ней в присутствии других, подумала она и со злостью ответила:
- Sorry. I had very important conversation on my mobile phone. (Извини, это был важный телефонный разговор)
Тема на этом была исчерпана, но Феликс продолжал задавать вопросы, Вероника
отвечала, потом он подключил других, и атмосфера разрядилась.
После окончания занятий Вероника задержалась в кабинете, когда все остальные
разошлись.
- Как дела? – обратился к ней Феликс. Вероника почувствовала, что он
спрашивает искренне, не пытаясь поддеть ее.
- Нормально. Извините, что так получилось, я действительно должна была поговорить, - сказала она.
Феликс возился с книгами, переставляя их с полки на полку; потом, внезапно
повернувшись к ней, сказал:
- Ты хотела книгу Айрис Мердок?
- Да, - Вероника с недоумением смотрела на него, вспомнив только сейчас, как
пару месяцев назад, увидев у него в руках прекрасный англоязычный экземпляр, обмолвилась, что хотела бы почитать ее.
- Она перед тобой, - он указал на книгу, лежащую на столе.
- Спасибо! – с благодарностью воскликнула она - Можно, я возьму ее сейчас?
- Да. Не спеши, можешь держать ее у себя, сколько захочешь.
Феликс продолжал сидеть за компьютером, глядя в монитор. Веронике показалось, что он забыл о ее существовании.
Вероника подошла к двери и обернулась.
- В следующий раз занятия – как обычно? По расписанию?
- Да, - ответил он, глядя на нее.
- До свидания, - сказала она.
- До свидания, - ответил он.
***
С чего все началось? С первого появления Феликса в их группе, когда он вошел в аудиторию и неловко представился?
«Здравствуйте. Я ваш новый преподаватель английского языка. Прошу любить и жаловать» (последние слова особенно позабавили Веронику, сидевшую за первой партой, и она обменялась взглядом с подругой. Взгляд означал «Совсем с приветом дядя»).
А может быть, с первого совместного возвращения к метро, когда после третьей пары Вероника, забыв свой зонтик, вернулась в аудиторию, увидела там Феликса, одетого в куртку, и они почему-то вышли на улицу вместе? О чем же они говорили тогда? Странно. Она совсем не помнила, как не помнила зачетов (как она отвечала ему и как он оценивал ее знания – объективно или субъективно?). Впрочем, по нему никогда нельзя было сказать ничего определенного. Милый Феликс, доброжелательный Феликс, всеобщий и ничей Феликс, приветливый со студентками, дружелюбный со студентами, так она думала о нем впоследствии.
Она не помнила, когда позвонила ему первый раз, по какому поводу, и даже не могла вспомнить, что он сказал ей тогда, услышав ее голос. Наверное, поздоровался.
Первое время у него всегда менялся голос, когда он, взяв трубку, и услышав ее «Добрый вечер, это Феликс?», коротко отвечал «Да» и спрашивал: «Вероника?».
Феликс жил один; он снимал квартиру, так как приехал из другого города.
Потом были прогулки по университетскому парку и центру, всегда после занятий и всегда спонтанные, походы в театры, на концерты, лето, каникулы, его отъезды домой, возвращения, потом… что же потом? Ах да, электронные письма. Письма ни о чем, его поздравления ей с днем рождения на день раньше, вечер празднования Нового года у них на факультете, шампанское, его шутки, совместные возвращения к метро, невидимые флюиды между ним и ею. Сергей…
Она нахмурилась при мысли о нем. Зачем, зачем снова вспоминалось все это, зачем вставало перед глазами? Теперь, когда все закончилось, тема закрыта, и возвращаться к ней не имело никакого смысла?
***
- Мама, мы с Вероникой хотели тебе кое-что сообщить, - сказал Сергей. Они сидели за накрытым столом, возле тарелок с закусками стояли наполненные бокалы с шампанским. Одной рукой Сергей обнимал Веронику за плечи, другой поднимал бокал. Маргарита Ивановна, мать Сергея, сидела напротив, глядя на них, слегка улыбаясь. В ее глазах читалось, что она уже все знает.
- Мы решили пожениться. Давайте выпьем за мою невесту.
Все приподнялись, чокаясь бокалами, издававшими при соприкосновении легкий
звон.
- Когда мероприятие? – спросила Маргарита Ивановна. У нее была странная манера называть все торжественные события – будь то свадьбы, крестины или похороны, «мероприятием».
- Мы подали заявление позавчера, - сказала Вероника. – Назначили на первое
число следующего месяца.
- Первое, первое… - Маргарита Ивановна задумалась. – Что это у нас будет?
Суббота? Значит, я смогу.
- Мам, ну конечно, мы не выбрали бы будний день, - произнес Сергей.
По лицу Вероники пробежала легкая тень. Не такой она представляла реакцию будущей свекрови.
-…Все нормально, - говорил ей Сергей, когда они остались одни. – Ну, чего ты опять грустишь?
- Я не грущу, - Вероника заставила себя улыбнуться. В этот миг ей показалось, что она взвалила на плечи непомерную ношу.
Сергей привлек ее к себе и поцеловал.
…Лежа в постели, Вероника смотрела на небо, видневшееся из окна. Сергей спал.
Там, высоко-высоко, блестела ярче других одна звезда.
…- Как правильно называется по-английски звездное небо?
- Sky full of stars…
***
… - Мы все долго ждали этого торжественного дня. Ждали вы, ждали и мы. И
поверьте, что мы волновались не меньше вас, когда принимали у вас экзамены, заполняли зачетные книжки и выписывали дипломы…
Зал был забит до отказа. Выпускники, родители, знакомые, «группа поддержки», цветы, вспышки фотоаппаратов, камеры.
Вероника поворачивала голову в разные стороны, пытаясь со своего места разглядеть преподавателей, присутствовавших в зале. Но сколько она не смотрела, Феликса нигде не было видно.
После вручения дипломов пили шампанское, выходили на улицу потусоваться.
Выдался солнечный и жаркий день. Вероника ощутила, что все: этот день, торжественная церемония, толпы людей, шум голосов – становятся ей поперек горла. Пришли почти все, кто мог и должен был придти, но не он.
«Феликс Георгиевич вышел. Ему что-нибудь передать?» – бодрый голос секретаря кафедры.
Внезапно она увидела его, и кровь прилила к щекам. Но Феликс был не один. Рядом с ним шла женщина. Серая мышь в очках, подумала Вероника. Умное лицо, но по форме напоминает мышиное, одета элегантно, с претензией на моду. Его ровесница. Она уже видела ее где-то раньше…
Вероника повернулась к одногруппникам, стоявшим у дверей, делая вид, что не заметила его, и засмеялась чьей-то шутке.
- О, Феликс Георгиевич! – сказал кто-то, глядя за ее спину. Она вынуждена была обернуться.
- Ну, как дела? – раздался знакомый голос, обращенный ко всем, а глаза были устремлены на нее.
…Весь вечер Вероника встречалась с ним взглядом. Проходя по залу, она то и дело замечала его то здесь, то там, беседующего то с одними лицами, то с другими. Ее он уже поздравил; настала очередь остальных.
Она знала, что это последний вечер, когда она видит его. У Феликса истек срок контракта. По слухам, он заключил новый контракт и уезжал на два года работать за границу.
Он тоже знал, что видит ее последний раз. Но он не сделал ни единой попытки объясниться, на что она, разумом понимая реальность, все-таки надеялась в глубине души.
Вероника не пошла отмечать с группой выпускной в ресторан. На улице ее ждал Сергей. Они собирались в двухнедельную поездку на юг.
«Ну, вот и все». О том, как это будет - последний вечер, последняя встреча, она начала думать еще за полгода. Она пыталась заставить себя не думать, и все равно думала.
Оказалось, что реальность может быть безнадежной. Первая встреча, последняя встреча, и словно вечность прошла между ними двумя, и ни единого мгновения, сократившего расстояние между ними…
***
…Все было неплохо, совсем неплохо, отчего же на душе скребли кошки? Кто-то сменил кассету, и из динамика донесся хрипловатый голос:
«If I should stay
I would only be in your way
So I’ll go but I know
I’ll think of you
Every step of the way
And I will always love you…»
Вероника резко ощутила, как на глаза наворачиваются слезы. Еще миг – и она разревелась бы, не успев понять, отчего. Она вскочила и побежала к дверям, ведущим в коридор. Сергей недоуменно посмотрел ей вслед.
- Она у тебя очень сентиментальная,– сказала Ирина, высокая яркая брюнетка, жена свидетеля со стороны жениха.
- Выключи! – Уитни Хьюстон немедленно убрали.
Когда Вероника вернулась, на ее лице не было следов слез, лишь легкая бледность сменила румянец. Она виновато улыбнулась Сергею.
«С любимыми не расставайтесь,
С любимыми не расставайтесь
И уходя на миг, на век прощайтесь,
И уходя на миг, на век прощайтесь»
***
Как получилось, что она оказалась не в том месте, не с тем человеком…кажется, даже не в том времени?
…-Это не ко мне. Тебе надо в девятнадцатый век, - холодная усмешка Сергея, его пустые, равнодушные глаза, скомканное письмо в руке.
…- Ну, как вы там? – внимательный взгляд вежливой Маргариты Ивановны.
На руке уже нет кольца, но рука поспешно прячется за спину.
-Все нормально.
- Не ссоритесь?
- Да нет…
…Пустые вечера. Кошмарные ночи. Дождливые дни. Безысходность…
…- Я не люблю тебя. До встречи с тобой я любила другого человека.
- Что же со мной связалась? Вышла бы за него замуж.
…- Ты сама не знаешь, чего хочешь.
- Я устал от тебя. Разбирайся сама…
Какая-то дорога, темнота, свет фар машин… Боль и одновременное осознание, что свободна. От него, от его дома, от его ребенка…
***
Работа поначалу даже доставляла удовольствие. С утра до вечера – никаких проблем, не нужно думать ни о чем другом, кроме работы, можно задержаться под предлогом повышенного рвения и заслужить похвалу начальства, неважно, что возвращаться поздно, одной, в пустой дом, где никто не ждет, и ложиться в холодную пустую постель. Можно работать до тумана в глазах, до головокружения, до боли в мышцах от постоянного напряжения, и, едва войдя в квартиру, нырнуть в душ, затем в постель, и провалиться в сон…
Год пролетел, как один бесконечно долгий серый день, без красок, без чувств, без эмоций. Ее повысили в должности, прибавили зарплату, она выходила в выходные и в праздники, кажется, ездила в командировку (а было ли это на самом деле? может, это была часть бесконечно тянущегося рабочего дня длиной в год?), а потом, потом…
Потом началось это. Первый раз она увидела его во сне. Странно, он совсем не изменился. Словно она видела его последний раз вчера, а не два года назад, словно не было в ее жизни бессмыслицы и зияющей пустоты без него, а был только он… был, и остался.
На следующее утро Вероника впервые чуть не опоздала на работу. В метро перед ее глазами всплывали обрывки сна, полутона, забытые краски и солнечные блики рядом с ним.
Вскоре она начала пить таблетки. Она говорила, что у нее кружится голова, и сама верила в это. На самом деле перед глазами все время кружились картины, где был он, только он, и одни и те же слова, словно испорченная пластинка, крутились в голове по тысячу раз в день. Она пыталась остановить их, но не могла.
- С Вероникой Юрьевной последнее время что-то неладно.
- Устала. Заработалась. Она же сидит каждый день до десяти-одиннадцати вечера.
- Женщине такое не под силу.
- Одна, без мужчины, вот и просиживает вечерами.
- Она, кажется, после развода пришла.
- Переживает.
Проблемы начались по-настоящему, когда она запуталась во время собрания Совета директоров, и назвала одного человека именем другого, совершенно незнакомого, а потом пять минут не могла вспомнить, о чем говорила минуту назад, и перепутала два важных документа, положив один в папку, предназначавшуюся для хранения другого.
Она вышла на работу в воскресенье, и осталась дома в понедельник.
С учетом предыдущих достижений руководство пошло ей навстречу.
… - Вам нужно отдохнуть, Вероника Юрьевна.
…- Съездите на курорт, подлечитесь.
… - Путевка будет оплачена.
Она отказывалась. Она говорила, что все будет нормально, что справится сама. Ей нельзя было оставаться одной, нет, она не должна снова пережить то, что когда-то…
Но после того, как однажды днем она проглотила пачку феназепама и ее нашли за рабочим столом без сознания, уже на следующий день она оказалась в клинике неврозов.
- Что вас мучит? – спрашивал врач, энергичный мужчина лет пятидесяти –
пятидесяти пяти, пристально глядя на нее сквозь очки.
Вероника молчала.
- Если не хотите рассказывать, я не настаиваю.
- Я бы хотела вернуться домой.
- Вы сознаете, почему оказались здесь?
- Да. Я по ошибке выпила слишком много снотворного. Я не пыталась покончить с собой, я просто устала и сделала несколько ошибок. Мне нужно побыть одной и все обдумать.
- Здесь у вас будет такая возможность.
- Здесь – никогда.
Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы навещавшая ее хорошая знакомая с работы вдруг не предложила поехать к ней на дачу в старую усадьбу, где зимой никто не жил, на пару недель. На работе все удалось решить сравнительно удачно: оформили больничный. Из клиники ее отпустили под расписку.
***
И вот она здесь, уже целую неделю. Как легко дышится среди природы, вдали от суеты, спешки, зла и отчужденности, серости будней.
Первые два дня она почти не выходила на улицу. Она много спала и ела. В холодильнике был запас продуктов, привезенных ею с собой не без помощи гостеприимной хозяйки.
У нее был мобильный телефон, но она отключила его – ее обещали не тревожить без ее собственного желания.
Она возвращалась к жизни так же постепенно, как последние полгода теряла силы.
Пение синиц по утрам и днем, прогулки по опушке леса, тихая музыка и чтение любимых книг сделались ее основным занятием. Она вспоминала прошлое - то, что так тщательно старалась забыть, и то, что теперь давало ей новые силы. Она вспоминала ароматы леса, хруст веток деревьев, шелест ветра, ощущение абсолютной тишины и сладостное чувство покоя на душе, гармонии с собой и окружающим миром. У нее не было желаний; все, что она хотела – гармонии собственных мыслей и чувств, и она постепенно начинала приходить к ней.
Ее не беспокоили соседи. Из всех близлежащих домов лишь в одном на соседней улице круглый год жили люди. Один раз она заходила к ним проконсультироваться, как затопить печку.
Она не читала газет и не смотрела телевизор – их просто не было, и она была рада этому. Вечерами, всматриваясь в темноту за окном, где среди леса иногда вспыхивали огоньки далеких домов и слышался шум поездов, она открывала для себя новую реальность, настоящую реальность, и чувствовала себя живой в ней.
Очередное утро выдалось солнечным. Синицы кружились под окном, заглядывая в кормушки. Она готовила завтрак.
Вероника включила магнитофон на небольшую громкость и вслушивалась в звучание мелодий. Потом она вышла на улицу и открыла калитку.
Она не спеша позавтракала и сидела за столом, задумавшись.
Стук в дверь не привлек ее внимания; поначалу она часто вздрагивала, прислушиваясь ко всем стукам и шорохам, которые слышались снаружи, но постепенно привыкла.
Она не подняла глаз, когда дверь медленно открылась, и лишь звук шагов внутри дома, пустого дома, вывел ее из задумчивости. Она не успела встать из-за стола, подойти, чтобы посмотреть, кто в передней, когда на пороге кухни, с большой сумкой через плечо, в куртке и старой кепке, которую она сразу узнала, сутулый и очень знакомый, появился он. Феликс.
Иногда время останавливается, это правда. Такие мгновения случаются редко; возможно, целая жизнь дается только ради этих нескольких секунд.
Взгляд Вероники застыл. Она сидела, не шелохнувшись, и смотрела на него, словно узнавая медленно всплывавшие из памяти, из далекого полузабытого сна, из самой глубины души, черты, а потом медленно встала и подошла к нему.
Она по-прежнему молчала. Он держался неловко, переминаясь с ноги на ногу, потом вдруг громко произнес:
- Здравствуй, Вероника.
Она всматривалась в него, и он отвел глаза, потом снова взглянул на нее и сказал:
- Я пришел не вовремя. Извини.
- Как ты нашел меня? – произнесла она наконец. Ее лицо начало приобретать прежнее отстраненно-спокойное выражение.
- Ну…это секрет, - он вдруг неловко улыбнулся и шагнул к ней. Он смотрел на нее, так внимательно… Так он никогда не смотрел на нее раньше.
Они стояли совсем близко друг к другу, чего тоже никогда не случалось прежде. Вероника подумала, что мечтала об этом мгновении всю свою жизнь, с тех пор, как стала ощущать себя женщиной, а это случилось тогда, когда она поняла, что любит его.
Он наклонился, чтобы поцеловать ее, но взгляд Вероники остановил его.
- Зачем ты приехал? – произнесла Вероника.
Он отшатнулся и замотал головой.
- Нет, ты не так поняла. Я не хотел причинять тебе боль Я должен был увидеть тебя.
- Для чего? – спросила она. – Чтобы убедиться, что твои догадки оказались верными?
- Какие догадки? О чем ты говоришь?
- Феликс. Перестань. Хоть сейчас скажи мне то, что думаешь. Что всегда думал. Ты же все знал давно. И поэтому перестал мне звонить и писать. Ведь, правда? Ты испугался меня, ты испугался, что не сможешь устоять, и решил убить все в зародыше. Зачем ты приехал теперь, когда я смогла спрятаться от тебя и от всех?
В голосе Вероники не звучало чувств; в нем была только усталость.
Феликс опустил голову и повернулся к двери. Вероника продолжала стоять на месте.
Феликс обернулся и взглянул на нее.
- Я ухожу. Прости, что потревожил твой покой. Я не должен был так поступать.
Он сделал несколько шагов, когда услышал ее голос:
- А уж так – тем более.
Вероника стояла рядом с ним, бледная, взволнованная. Ее близость тревожила его; они снова оказались лицом к лицу.
- Вероника…
- Господи, за что мне выпала эта участь? За что?!
Он прикоснулся к ее волосам рукой, она не реагировала.
- Я люблю тебя. И всегда любил.
Их глаза встретились. Его влекло к ней все сильнее.
Вероника взглянула на него сквозь слезы.
- Почему же ты не пришел раньше?
- Я не мог. Или не хотел… не знаю. Теперь я здесь.
- Я скорее поверю во второе, чем в первое, - она горько усмехнулась.
- Ты многого не знаешь.
- Да? И чего же я не знаю? Да ничего я не знаю! Потому что ты никогда не пускал меня в свою жизнь!
- Я всю жизнь совершал ошибки, - произнес он неожиданно - спокойно.- Кажется, с тобой я совершил свою самую большую ошибку.
- Боюсь, это была роковая ошибка, - прошептала она. – Стоившая жизни нам обоим…
Он вдруг опустился на колени.
- Прости меня…
Вероника молчала. Прошла вечность, прежде чем на ее губах появилась улыбка Джоконды.
- Оставим прошлое прошлому. Встань. Раз уж ты здесь, будь со мной…
Миг, один только миг, который врывается в равномерное течение дней и переворачивает все с ног на голову, опрокидывает вверх дном, заставляет двигаться в безумном… а может быть, в единственно правильном направлении, в ритме танца, в гармонии с природой, со вселенной, с вечностью, с собой… И тогда перестают действовать всеобщие правила, запреты, ограничения, упрямая логика, здравый смысл, разница в возрасте и горький опыт прожитых лет…
Через пару дней на улицах дачного поселка появилась незнакомая пара. Молодая женщина в длинной шубе и мужчина лет сорока в куртке и кепке медленно шли под руку, ступая так, словно под их ногами была не снежная тропинка, а земной шар, и они плыли над ним, поднимаясь все выше и выше. Вскоре наблюдательная соседка заметила, что молодая женщина и мужчина приходят из дома возле леса, откуда неделю назад незнакомка заходила спросить, как топится печь. Теперь она больше не приходила. Дым из трубы дома струился почти круглые сутки; во дворе неоднократно слышался звук топора и падающих кольев.
***
Как ты чувствуешь себя, когда твои мечты не сбываются? А когда сбываются?
Еще вчера вечером ты летал в небе. Ты чувствовал огромное счастье и единение со всей Вселенной и с каждой частицей в отдельности. Ты любил людей и принимал их такими, какие они есть, ты больше не боялся смотреть им в глаза. И на душе было такое праздничное предвкушение чуда, как перед наступлением Нового Года.
Но что случилось сегодня? Почему краски мира поблекли? Неужели все изменилось за одни лишь сутки?
Мечты. Все дело в них. Эти дурацкие нелепые мечты, в реальность осуществления которых ты верил, оказались хуже, чем замок на песке, рассыпавшийся от первого дуновения ветра. А значит, ты, веривший в то, что твои мечты – настоящие, тоже ненестоящий, ты не имеешь права считать себя таким же, как другие люди, ведь их мечты практичнее и осуществимее, чем твои.
Кажется, что твоя мечта повернулась к тебе лицом…Но почему же ты чувствуешь разочарование? Ведь ты ждал совсем не того, что предложила тебе Жизнь. Нет, твоя мечта другая, чем то, что сейчас ты держишь в руках.
Но если отпустить этого воздушного змея в небо, как знать, не улетит вместе с ним навсегда последняя надежда на осуществление твоей мечты, которую, быть может, хранил он?
Ты веришь в то, что, если ты стремишься к своей мечте, то и она стремится к тебе… Увы, на поверку все оказывается иначе. Мечты живут в заоблачных далях, и им нет дела до нас, людей, стремящихся к ним. Или, может быть, твоя страна-мечта уже достаточно населена другими, более упорными и трудолюбивыми, чем ты, которые построили более прочные дороги туда, и по ним добрались к цели, а ты… Ты идешь непроторенным путем, ты находишь все новые трудности, и как будто все дальше удаляешься от своей цели.
Что же остается? Стать как все, брать все, что идет к тебе в руки, говорить «да» всем, кто говорит «да» тебе. Наверное, в этом больше счастья, чем в бесконечных поисках неуловимой мечты.
***
- У нее был бодрый голос, - громко произнесла в трубку Елена. – Мне показалось, она пришла в себя.
- Во всяком случае, помните, что вы взяли на себя ответственность, - ответил врач. – Случаи, когда в подобном состоянии одиночество приводит к выздоровлению, чрезвычайно редки.
«Если бы я сказала, какое у нее там одиночество, он бы заговорил по-другому», - подумала Елена. Перед ее глазами стоял незнакомый мужчина средних лет, сдержанный, но вопросительный взгляд. «Где я могу найти Веронику Юрьевну? – Она вам очень нужна? – Ну, - незнакомец смутился, - мне нужно с ней поговорить. Каким-то шестым чувством Елена угадала, что этот мужчина – причина болезни Вероники и ключ к ее выздоровлению. Через минуту она уже называла ему адрес и объясняла, как проехать туда.
***
Первые капли падали с крыш домов. Это сосульки, перегревшись на солнце, отправлялись на землю в плавание вместе с начинающими таять сугробами.
В лесу чернели деревья. Снег тоже становился черным; в глубине леса он еще лежал пышными белыми сугробами – до него не добралось солнце.
Совсем немного оставалось до появления первых подснежников. Синицы по утрам и в часы заката пели по-весеннему.
Вероника и Феликс стояли на улице перед домом. В руках у них были сумки.
- Здесь так хорошо, - произнесла Вероника. – Не хочется уезжать.
- Тихое место. Спокойное и приятное, - отозвался Феликс.
- Ой, я кое-что забыла, - воскликнула Вероника, когда они прошли пару улиц. Они остановились.
- Пожалуйста, подожди меня здесь, я сейчас.
- Хорошо. Не торопись.
Прошло около десяти минут. Вероника еще не появилась. Феликс стоял на дороге и задумчиво вглядывался в верхушки деревьев, оставшиеся позади. Внезапно он вздрогнул и побледнел. Судорожно уцепившись за ручку сумки, он начал оседать на землю. Через каких-нибудь тридцать секунд он уже стоял на ногах. Феликс вытащил что-то из бокового кармана сумки. В его руке мелькнула маленькая капсула, и он быстро проглотил ее.
- А вот и я! – запыхавшаяся Вероника подлетела к нему и остановилась.
- Ты какой-то бледный. Ты хорошо себя чувствуешь?
- Да, все нормально, - он слабо улыбнулся, но голос звучал бодро. – Ты зря бежала.
Вероника озабоченно смотрела на него.
- Вчера ты тоже был бледный. Может быть, ты отравился?
- Не волнуйся. Я уже не так молод и быстро устаю.
- Вот и неправда. Ты не устаешь никогда, - в ее голосе зазвучали игривые нотки. – Может, погода меняется?
- Может, и меняется. Если мы сейчас не двинемся с места, то будем стоять на платформе не меньше часа.
- Не сердись. Я просто беспокоюсь за тебя…
***
- Так как ты все-таки меня нашел? – Вероника, улыбаясь, смотрела на Феликса.
Они сидели за столом, на котором стояла наполовину полная бутылка красного вина, бокалы, и тарелки с остатками еды. Феликс сидел рядом с Вероникой; рука Вероники накрывала его руку.
- Я же тебе говорил, это секрет.
- Правда?
Он отвел взгляд, с трудом удерживаясь от улыбки.
- Правда.
- Все-таки тебе лучше рассказать, а то я буду мучиться и теряться в догадках.
Он сжал ее руку, улыбнулся и покачал головой.
Сидеть вот так, глядя в глаза друг другу, ничего не делая, держась за руки, молчать или обмениваться ничего не значащими фразами можно было часами. Феликс не возражал, не говорил нудным голосом, что пора спать, и делал все, что хотела Вероника. А еще он смотрел на нее…именно так, как смотрят, когда любят. Они повздорили только один раз, когда Веронике захотелось выйти ночью на улицу и посмотреть на звезды, а он предпочел остаться в доме. Тогда она обиделась и подошла к окну, отодвинула занавески и стала смотреть на луну; он приблизился к ней и обнял; она тут же простила его.
- Там холодно, - произнес он.- У нас здесь тепло.
- У нас тепло, - отозвалась она, глядя на него.
Они мало разговаривали друг с другом. В прежние времена они разговаривали часами, по телефону и при встречах; они говорили обо всем на свете, и всегда находилось что-то новое, чего не знал он или она. Но тогда у них не было того, что появилось теперь; это новое было важнее всего.
- Знаешь, - говорила Вероника, уткнувшись лицом ему в плечо. – Я так боюсь,
что все это сон, что каким-нибудь ужасным утром я проснусь и обнаружу, что мне все приснилось, что тебя нет… У меня так было раньше, и из-за этого я чуть не сошла с ума.
- Нет, не бойся, - он прижал ее к себе. – Я здесь. Я никуда не уйду.
На его лице появилось странное выражение. Вероника не видела его; она улыбалась, прикрыв глаза.
- Я слишком долго шел к тебе, чтобы разбрасываться временем, - пробормотал он.
- Ты говоришь как-то обреченно, - Вероника открыла глаза , взглянула ему в лицо. – Зачем так грустно? Мы же вместе. Навсегда.
- Да, навсегда, - он улыбнулся, гладя ее волосы, глядя куда-то вдаль. – До тех пор, пока смерть не разлучит нас.
- Что ты такое говоришь? – Вероника вздрогнула. – Почему ты думаешь о смерти?
- Прости. Я не хотел тебя волновать. Просто философствую, - он поспешно обнял и поцеловал ее.
- Не надо сейчас философствовать, - прошептала она, успокаиваясь. – Давай будем думать о любви, а не о смерти…
***
- Вот это да! – Елена смотрела на Веронику с нескрываемым восхищением. – Может, и мне заболеть, чтобы вернуться такой похорошевшей?
- Постучи три раза. – Вероника в новом костюме, с красиво уложенными волосами подошла к ее столу. – До такого доходить не надо, можешь мне поверить. Да ты сама меня видела, что мне тебе объяснять.
- Значит, отдых хорошо подействовал, уединение?
- Да, - улыбка осветила лицо Вероники.
- И все?
- Что значит «все»? – переспросила Вероника с наигранным удивлением в голосе. – А что еще?
- Может… у тебя есть какая-нибудь тайна, загадка, а, мадмуазель юрист?
- Нет у меня никаких тайн. И вообще, работа ждет, дел куча накопилась.
- Ну, все, я могу быть спокойна. Юридическое сопровождение деятельности компании в надежных руках.
Вероника открыла сумочку, вынула аккуратно упакованный сверток и положила его на стол перед Еленой.
- Это тебе. Просто хотела тебя поблагодарить за то, что ты оказалась рядом. И поняла, что мне нужно. Если бы не ты…
- Ох, Вероника, ну ты в своем репертуаре, - Елена встала и подошла к Веронике. Женщины обнялись. – Ну, все, проехали. Главное – ты жива - здорова. Спасибо тебе за подарок, а теперь - за работу.
***
- Помнишь, как мы шли пешком от «Отрадного» до самого Ботанического сада? Ты еще тогда поднял с тропинки дождевого червяка, а потом бегал за мной с этим несчастным червяком?
- Ботанический сад? – он задумался.
- Это было в мае, как сейчас. Я была в длинном сером платье с белыми цветами. Потом пошел дождь, а у тебя не было зонтика. Неужели не помнишь? Три года назад.
- А-а…Ботанический сад, тот день. Да, теперь я вспомнил. У меня плохая память.
- Не такая уж плохая, ведь ты вспомнил.
- Вы решили, что будете заказывать? – официантка, уже второй раз подходившая к их столику, вопросительно смотрела на них.
«If I should stay…» - зазвучало вдруг после череды сменявших друг друга однообразных ритмичных мелодий.
Вероника подняла голову и огляделась по сторонам.
- Что такое? – спросил Феликс.
- Ничего. Просто… эта песня. Я так люблю ее.
Феликс прислушался.
- Что-то знакомое.
- Это песня из одного фильма. Она долгое время ассоциировалась у меня с тобой… тогда, давно. Когда тебя еще не было рядом…
- По-моему, джаз звучал бы лучше, - Феликс поспешно перевел разговор на другую тему.
– Ну да, я помню, как ты весь ушел в свой джаз на концерте, а я сидела и наблюдала за тобой и думала, что ты в этом находишь…
Они умолкли. Маленькая свечка в стеклянном футляре, стоявшая на столике, начинала догорать.
- Я сейчас вернусь, - сказал Феликс и поспешно встал.
Вероника обернулась и смотрела, как он удаляется. Вот идет мой любимый мужчина, единственный, кого я по-настоящему любила и люблю, и он здесь, со мной, подумала она.
Наблюдая за пламенем свечи, Вероника задумалась. Потом, вспомнив, что Феликса все еще нет, она вздрогнула и подняла глаза.
Пустое место напротив нее вдруг вызвало приступ страха. Нет, никогда больше она не потеряет его. После всего того, что было, нет…
Внезапно место напротив Вероники снова оказалось занятым. Вероника подняла глаза и увидела Феликса.
- Задумалась? – сказал он. Его взгляд лучился теплом. Он смотрел на нее с каким-то особенным выражением.
- Соскучилась, - ответила она и улыбнулась.
- Хочешь потанцевать? – спросил он вдруг.
Вероника удивленно посмотрела на него.
- Да, ты же знаешь. Но ты не любишь танцевать…
- Я знаю ресторан недалеко отсюда. Там можно потанцевать.
Через пять минут Феликс уже вел удивленную счастливым удивлением Веронику. Его решимость передалась ей.
В полумраке они медленно двигались, близко друг к другу. Вероника ощутила волнение от странного ощущения, что Феликс неслучайно привел ее сюда сегодня вечером. Она подумала, что он собирается сказать ей что-то важное.
Весь воскресный день они провели вместе. Они гуляли в парке, катались на аттракционах, сходили на маленький концерт органной музыки, а потом Феликс предложил сходить сначала в ресторан, потом сюда.
- Вероника, - произнес Феликс.
- Да, - моментально отозвалась она.
Феликс замолчал.
- Ты что-то хотел сказать?
- Тебе нравится здесь? – спросил он после минутной паузы. Ей показалось, что он хотел сказать что-то другое.
- Очень. Сегодня был замечательный день.
- Ты счастлива? – спросил он вдруг.
- Да. Почему ты спрашиваешь? – казалось странным говорить о счастье, будучи
счастливой.
Он снова взглянул на нее с непонятным выражением.
- Хочу, чтобы ты была счастлива.
- Я счастлива. А ты?
- И я.
- Тогда давай еще раз отметим!
- Пойдем еще куда-нибудь?
- Давай возьмем шампанское.
На улице становилось сыро и прохладно. Начало мая давало о себе знать.
Феликс и Вероника сидели на скамейке. В темном небе блестели немногочисленные звезды. Луны не было видно.
- Что бы ты сейчас хотела? – сказал Феликс.
- Наверное, ничего. Все уже есть…Может, только стихов не хватает.
- Я мог бы прочесть кое-что… - неуверенно начал Феликс.
- Ты? У тебя есть свои стихи? Вот здорово! Но ты не говорил мне раньше…
- Они…немного своеобразные.
- Пожалуйста, прочти!
…Замечтавшись, Вероника забыла, что мысли не имеют звука.
- Ну, как? – спросил Феликс.
- Ты – лирик, - прошептала она.
- Пойдем домой, - сказал Феликс.
Веронике не хотелось уходить. Сейчас? Почему? Когда так хорошо и чудесно?
Но Феликс сидел, съежившись, выглядел уставшим, и, глядя на него, Вероника отчего-то почувствовала себя виноватой.
- Ты замерз? – спросила Вероника. Они медленно шли под руку.
- Немного устал…А ты не устала?
- Да, и я тоже. Завтра на работу – не представляю, как, ведь не выспимся…
- Мне нужно съездить домой, - вдруг сказал Феликс, и его слова раскатом грома прозвучали в тишине улицы. С тех пор, как он нашел ее, они практически не расставались. Он сказал, что находится в долгосрочном отпуске, который устроил себе сам. Но, вероятно, два с половиной месяца отпуска – уже много.
- Тебе нужно уладить дела?
- Да…кое-какие. Завтра куплю билет на ближайшее число.
- Может, мне поехать с тобой?
- Тебе нужно работать. Только полтора месяца как ты вышла после болезни.
- Но ты скоро вернешься?
- Через неделю или чуть больше.
- Я приду пораньше, чтобы проводить тебя.
- Если будет нужно, я позвоню тебе на работу.
***
- … Феликс, ты дома? – Вероника с сияющим лицом стояла в прихожей. В руках у нее был букет ландышей.
Никто не отозвался. Вероника, сняв плащ, прошла в комнату.
- Феликс, ты здесь?
В комнате никого не было. Вероника с недоумением вышла из комнаты и заглянула на кухню. Никого.
Вернувшись в комнату, она огляделась. Что-то было не так, но что?
На столе стояла фотография. Они сделали ее совсем недавно, две недели назад. На ней они стояли вдвоем, Феликс и она. Он стоял чуть позади нее и обнимал за плечи, а она улыбалась. Вероника вглядывалась в фотографию. Счастливая пара, у которой сбылись мечты, разве нет?
Белый клочок бумаги привлек ее внимание. На столе лежала аккуратно сложенное письмо.
«Вероника! Прости меня за то, что я пытался от тебя скрыть. Я причинил тебе слишком много боли, и не хотел делать еще больнее. Я давно уже знал о своей болезни и не хотел, чтобы ты оказалась связанной с умирающим человеком. Поэтому и только поэтому я не позволял себе приблизиться к тебе. Прости меня. Но время шло, я доживал последние годы с чувством, словно потерял что-то очень важное. Однажды ты приснилась мне. Тогда я понял, что потерял. И я стал разыскивать тебя. Я вернулся из-за границы, позвонил тебе домой, узнал, что ты больше там не живешь, узнал рабочий номер, позвонил на работу, узнал, что ты больна и понял, что должен увидеть тебя как можно скорее. Твоя подруга бухгалтер (кажется, ее зовут Елена) рассказала мне, как тебя найти. Я не хотел, чтобы ты знала об этом. Мне хотелось дать тебе хоть немного той романтики, которой ты была лишена все эти годы. Я был с тобой столько, сколько позволяли силы. Теперь мое время истекло. Тебе не нужно видеть конец. Прошлой ночью я простился с тобой. Когда ты будешь читать это письмо, я буду далеко. Постарайся быть сильной. Постарайся понять меня. Я любил тебя всегда и буду любить до самого конца . Ты должна стать счастливой. Ради меня. Сделай это. Через некоторое время ты получишь письмо из нотариальной конторы. Я оставил завещание на твое имя. Других наследников у меня нет. Возьми то, что я заработал за свою жизнь, как мой последний подарок тебе. Прощай. Живи. Любящий тебя Феликс.»
Второй удар в ее жизни. И снова он нанес его ей. Она потеряла его второй раз, но теперь навсегда.
Теперь все встало в ином свете. Его внезапное появление, недомогания, которые он объяснял усталостью…она никогда не позволяла себе рыться в его вещах…Такое долгожданное появление…неужели только потому, что он знал, что конец близок… как он мог?! Но все-таки, он пришел, хотя мог не приходить. Отчего же, отчего не приходил раньше? Почему ушел теперь?!
Вероника сидела, закрыв лицо руками. «Вам теперь нужно беречь себя от любых огорчений. Вы несете ответственность не только за себя, но и за будущего ребенка.»
Перемотать все назад. Почему нельзя было позвонить прямо из автомата, выйдя из поликлиники? «Любимый, у меня новость. Ты даже не представляешь себе. У нас будет ребенок…» Всего полтора часа. Что бы они изменили?
*** …-Господи, Вероника, наконец-то я тебя нашла! – Елена обняла ее. Вероника отстранилась. В коридоре никого не было; Вероника одна сидела на кожаном диване.
- Я звонила тебе домой, потом …
- Ты лучше поезжай, - коротко произнесла Вероника, не глядя ей в глаза.
- Подожди… Не спеши. Тебе нельзя здесь оставаться одной. Подумай, что ты делаешь.
- Одной? Да я всегда была одна. Всегда. Даже, когда он был рядом. Он обманул меня. Понимаешь? – Вероника взглянула на нее. – Об-ма-нул. И ты тоже меня об-ма-ну-ла.
- Ты близка к истерике. Возьми себя в руки. Вот, выпей.
- Мне ничего не нужно, - Вероника оттолкнула ее руку. – Мне больше ничего не нужно. Я хочу стереть все воспоминания. Я хочу убить прошлое! – закричала она, прикасаясь к животу.
Откуда-то появилась медсестра и подошла к Веронике.
- Вы решились?
-Да, - Вероника поспешно встала.
- Вероника, опомнись.
Она рассеянно огляделась по сторонам, словно забыв, где находится.
«And I will always love you…»
***
Две женщины медленно выходили из ворот больницы. Одна поддерживала другую за руку. Накрапывал мелкий дождь. Небо заволокло облаками; невыносимая тяжесть бытия ощущалась повсюду.
Где-то на другом конце Вселенной мужчина задумчиво стоял у могильной плиты. Он сочинял стихотворение.
***
Солнце ярко светило в небе. Его лучи проникали сквозь кроны деревьев и мягким теплым прикосновением падали на лицо, плечи, одежду.
Воздух прогрелся по-летнему. Май превзошел все ожидания. Уже в первые майские дни температура поднялась до + 20, и уставшие от холодов люди ринулись за город на природу, - кто в лес, кто на пляж, а кто-то остался в городе и отправился в парк.
Время – словно вода. Оно течет, и уносит с собой наши радости и горести, вздохи и взрывы смеха, смешивая мечты с реальностью. Мы никогда не знаем, что ждет нас за следующим поворотом. Но нужно плыть. Для того, чтобы легче двигаться, нужно выбросить все лишнее за борт. Предметы, напоминающие о прошлом. Фотографии тех, кто причинил нам боль. Их адреса и номера телефонов. Обиды на них… И даже мысли – они тоже могут быть лишними. Для того, чтобы двигаться быстрее, нужно освободиться от мыслей, которых слишком много, и оставить только самые важные.
Если не позаботиться о себе своевременно, можно заболеть. Если не защитить себя, можно пасть жертвой чьей-то бесчувственности. Но простить. Иначе движение останавливается. Кому захочется остаться посередине реки, когда нет дороги назад, к тем, кто позади, и еще не видно тех, кто ждет нас за горизонтом.
Прости. И я прощу тебя. Забудь. И я забуду тебя. Теперь мы в расчете, и нам больше не нужно встречаться, чтобы развязывать старые узлы. Единственное, что я хочу сказать тебе напоследок – я желаю тебе узнать то, что знаю я.
Молодая женщина медленно шла по тропинке и всматривалась в небо, подняв голову. Миг – и она улыбнулась, словно увидев что-то, чего не видели другие. Позади нее оставались зло, суета, шум и пыль города. Первые птицы пели высоко на деревьях. Детские голоса и окрики родителей слышались на площадке. Впереди, передвигаясь то большими, то маленькими шажками, делал свои первые открытия мира еще неискушенный в его законах и не познавший добра и зла маленький мальчик.
Декабрь 2001 – март 2002