Дежа вю (от франц. "deja vu" - "уже виденное") - пронзительное ощущение того, что это уже с вами происходило.
27 октября, 16:38
Сегодня пасмурно. За окном льет дождь, и у меня поганое настроение. Я сижу в старом задрипанном кресле - с торчащими пружинами и мятыми подлокотниками, и слушаю какое-то радио: опять крутят попсу. Мне лень встать и переключить, поэтому я терпеливо, хотя и со злостью жду окончания песни. Холодно. Я хоть и закрыл плотно форточку, воздух с улицы все равно просачивается - неприятный промозглый воздух. Черт, конец октября, а топить еще не начали! Я одет в синий шерстяной свитерок, черные потертые джинсы с рваным карманом и теплые вязаные носки. Рядом со мной на маленьком журнальном столике лежит раскрытая книга - Ремарк. Я начал читать минут десять назад, но вскоре бросил: каждую страницу я читал и перечитывал по нескольку раз, строчки плыли перед глазами, а смысл написанного я понимал с трудом: наверное, я не выспался. Мне хочется есть, но время ужина еще не наступило, а тащиться на кухню из-за бутерброда меня "ломает", поэтому я игнорирую позывные своего желудка и еще глубже залезаю в кресло. Я думаю о том, что неплохо было бы вздремнуть, и, глядя на радио, понимаю: встать все-таки придется - музыка будет мне мешать. Я с большим трудом, тяжело опираясь на дряхлые подлокотники, поднимаюсь и с некоторой усталостью выключаю приемник. Все мои действия медленны и заторможены. Я присаживаюсь на краешек стула, стоящего рядом, и почему-то тяжело вздыхаю.
Я отворачиваю левый рукав свитера и с интересом начинаю разглядывать руку, в месте чуть пониже запястья, с тыльной стороны. Там виднеются три тонкие красные линии. Я трогаю пальцем уже запекшуюся кровь да еще пару раз лижу ее языком. Некоторое время я тупо смотрю на художество, сделанное старым кухонным ножом, затем осторожно завертываю рукав и хочу опять вздохнуть, но у меня перехватывает дыхание и вздох получается каким-то неполноценным и неубедительным. В голову лезут нехорошие мысли. Надо, действительно, вздремнуть.
А дождь все льет и льет.
26 октября, 14:47
Я разговариваю с ним уже полчаса. В принципе, разговор не очень интересный. Мне уже пора ехать, а он откровенно зевает. Я знаком с ним полгода и знаю, что если он зевает, значит, он чертовски устал и хочет есть.
- Кстати, вчера она зашла ко мне. Домой.
Говорит он это, ухмыляясь, и в сладостном предвкушении моего вопроса. Почему в сладостном? У него это написано на лице. Мне непонятно его самодовольное выражение лица, и оно почему-то меня раздражает. Тем более речь идет о ней.
- Ну и что? Я знаю, что она к тебе заходила. Она сама говорила. У нее компьютер завис, проблемы с ним, а ей Word нужен был. У тебя же Word есть?
- Есть, есть.
Я начинаю волноваться. Мне не нравятся его ухмылки, и в душе как-то неспокойно. Скучающим голосом я интересуюсь:
- А что ты такой радостный?
- Да так. Предки вчера на целый день в гости уехали.
- И что?
Я стараюсь сохранить такой же скучающий тон, но голос у меня начинает дрожать, руки - потеть, а голове становится жарко. Он, как будто специально, тянет слова и говорит с паузами. Или мне так кажется. Черт, я действительно волнуюсь!
- И что?
Можно было не повторять вопрос, но я повторяю. Мое нетерпение заметно, но я стараюсь выдать его за простое любопытство.
- Девчонка просто супер!
Он говорит это с видом бывалого "мачо" и с джеймсбондовским апломбом. Козел! Все мои мысли смешались, сердце вздрагивает учащенным ритмом, а голова у меня уже просто пылает.
- Что, весело время провели?
Я спрашиваю будто бы с понимающей усмешкой, но меня колотит и я чувствую, что он сейчас не скажет, что они пили чай и играли в шахматы.
- Везет мне на целок!
- Что? - я прекрасно его слышу.
- Она, действительно, целка. Была.
- Была?
Я сжимаю зубы с такой силой, что у меня сводит скулы. Он, ничего не замечая, продолжает говорить с видом человека, которому все позволено и у которого весь мир в кармане. Не спеша и с чувством собственного достоинства.
- Я же говорил: еще девочка. Я угадал. Помнишь?..
7 сентября, 9:53
- Ты видел новенькую? Ну, которую вчера на семинаре по социологии спросили?
- Видел, ну и что?
- А ничего фигурка-то! А то меня "напрягают" наши стремные девки. Ну просто не на что смотреть! Что не так?
Я лишь усмехаюсь. Он опять сел на свой любимый конек.
- Что-то ты никогда не жаловался на отсутствие привлекательных девчонок. И не ты ли говорил: "Телок море, нужно только подобрать"?
Мы сидим на низенькой лавочке во дворике, с трех сторон облепленным ветхими кривостоящими "хрущобами" и жуем мороженое. Мы ждем открытия фотомагазина, чьи двери сейчас находятся под нашим пристальным наблюдением и где я должен получить проявленную пленку. Сегодня у нас не было первой пары - философии, а на остальные мы решили забить. Солнце, несмотря на скученность домов, прорывается своими лучами в это, прямо скажем, не очень веселое место и светлыми пятнами остается на зеленой листве деревьев, пыльной земле и морщинистых стенах пятиэтажных зданий. Изредка слышны хлопающие звуки - из подьездов выходят люди, почему-то все с одинаково хмурыми лицами. Наверное, идут на работу. А впрочем, неважно.
- Смотря как на это дело смотреть.
Я пропускаю его тавтологию мимо ушей, а он, доев мороженое, достает платок и начинает тщательно вытирать рот и пальцы. Затем на всякий случай спрашивает:
- У меня лицо чистое?
- Как у младенца.
Он, удовлетворенный ответом, складывает платок и кладет в карман брюк.
- Понимаешь, девок по-настоящему классных не так уж много. Я имею в виду и внешность, и характер. Ну, все такое. А в ней что-то есть, уж поверь мне. И не забита, и не развязна, хотя не в этом дело.
- Как же хорошо ты ее изучил.
- Да я это чувствую. Хотя по ее лицу видно, что она еще целка.
- Ты и это увидел, ха-ха!
- А ты нет?
- Знаешь, мне все равно.
- Кстати, чисто визуально это можно легко определить, и, надо сказать, вероятность угадывания у меня около 80%.
Мне смешно. Меня не столько занимает эта статистика, сколько его выражение лица, когда он об этом говорит. То ли простое бахвальство, то ли беспредельное чувство самодовольства. У меня созревает взбалмошная идея.
- Спорим, она не девственница.
- Что, какой-то подвох?
Он тоже улыбается. Его хлебом не корми, дай только покружить вокруг ширинки.
- Как тебе такое пари: угадываешь до конца октября, что она целка, выигрываешь... ну, скажем, мороженое. Если нет - ты мне его гонишь. Вот этого сорта.
Я доедаю остаток эскимо.
- А как определить, кто победитель?
Я так и знал, что он задаст этот вопрос, а он ухмыляется, как безнаказанно нашкодивший ребенок.
- Ну, по-моему, есть только один способ. Да ты, я так понял, хочешь замутить с ней, да?
- Посмотрим.
- У тебя в запасе 1.5 месяца. Флаг в руки! Про гондон не забудь!
- А ты что? Сторонний наблюдатель?
Я не отвечаю и, жмурясь, подставляю лицо слепящему солнцу, которое добралось и до нашей лавочки.
- Знаешь, кого я вчера видел? - он смотрит на меня внимательно.
- Кого?
- Твою бывшую девку. Она с каким-то парнем была. А она зря время не теряет!
- Пусть гуляет с тем, с кем хочет.
Я взглянул на магазин.
- Пошли. Уже открылся.
Не хочу я с ним обсуждать эту тему. Не хочу.
14 августа, 17:32
Я без всякого аппетита ем гамбургер. Она не ест ничего и лишь изредка прикладывается к трубочке клубничного коктейля. Вокруг шумит народ: сегодня теплый воскресный день, и "Макдональдс" забит до отказа. Звучит мелодичная музыка, которая, впрочем, мне уже порядком надоела своей однотипной слащавостью. Не выношу всей этой так называемой "музыки для еды" - мне она почему-то подходит только для дел как раз противоположных. Мы сидим молча. В принципе, мне уже понятно, в чем дело. Я пытаюсь представить себе всю тяжесть и горестность момента, но не могу. Мной сейчас владеет скука и безразличие - наверное, результат долгого сна: я спал сегодня до двух часов. Может быть, потом я осознаю беззаботную воздушность и перистость прошлой жизни - связанную с ее именм, ее образом. А сейчас я далек от романтической чепухи и сентиментальной надрывности - во мне вместе с парой гамбургеров находится слоеная апатия, приправленная уксусным пофигизмом.
...Я мог бы сидеть так часами: иногда на меня находит нечто подобное - смесь полугрусти, ленивой созерцательности и ненавязчивого жужжания давних снов, которые всплывают в памяти, как пенопласт в воде, и незаметно исчезают, оставляя в душе пассивное желание превратить эту жизнь в сказочную реальность...
Я жую гамбургер как жвачку - подолгу, словно забыв о глотательной функции. Замечаю, что она допила наконец-то свой коктель.
- Хочешь еще?
- Нет.
Она отодвигает свой стакан, и слышен легкий стук трубочки об его стенки: я почему-то вспоминаю присказку про оптимиста и наполовину полный стакан -интересно, что бы он сказал о пустом стакане.
Я все-таки заглатываю свой гамбургер и допиваю ледяную "Колу". Она смотрит куда-то в сторону, видимо, о чем-то задумавшись, а может, не желая продолжать этот довольно глупый разговор.
- Ты все сказала?
- Почти.
Мы говорим негромко, и наши голоса почти не слышны за общим гулом и шумом, однородным и цельным, как сметана, и с лишь изредка выделяющимися вежливыми возгласами продавцов, громкими вопросами клиентов и оживленным смехом сидящей поблизости веселой компании. К такому шуму быстро привыкаешь, он становится ненавязчивым и неотьемлемым, как воздух, солнце, предметы. Иногда он даже помогает, особенно в сложных, плохо идущих разговорах, когда больше прислушиваются к интонации, чем к смыслу слов - за ним можно скрыть и ненужные эмоции, и неловкое молчание, и неудачные фразы. Остается только сухость слов да ясность фактов.
- Я понял, что ты хотела сказать.
- Нет, ты не понял. Я говорю об этом уже давно. И каждый раз ты отвечаешь в том же духе.
Я хочу ей что-то сказать, но решаю дослушать до конца. Пусть говорит.
Прежде чем сказать, она берет салфетку, вытирает свои тонкие пальцы и, скомкав ее, бросает в свой пустой стакан.
- Я могла бы быть довольной. Честно говоря, если посмотреть со стороны, все просто отлично. Мы даже никогда не ссорились, если, конечно, не считать того случая на твоем дне рожденья. Ну, это ладно. Ведь все хорошо, да? Похоже на иронию, но... Знаешь, все мои подруги уже в шутку спрашивают: "Когда свадьба?" Считается, что мы - идеальная пара. Да что там говорить, ты все сам это слышал. Я о другом. Ты не думай, что я с жиру бешусь. Хотя, вот интересно, мне просто не к чему придраться. Ты и сегодня не забыл цветов. Мои любимые белые розы. Наверное, я дура - на моем месте мечтала бы оказаться любая девчонка. Тебе лестно, да? Я знаю. Я только не знаю, почему мне иногда сложно говорить с тобой да и просто тяжело находиться рядом? Вот это странно. Я должна понимать тебя, вроде, но или мне это не дано, или ты этого не хочешь. И, знаешь, я все больше и больше склоняюсь ко второму. Я не хочу, чтобы ты считал мои мысли спонтанными и возникшими просто так. Я очень много думала об этом. Ты даже, наверное, и не догадываешься, как много. Мы вместе уже год, да - год, а я знаю о тебе не так уж много; причем, все, что я о тебе знаю, ты рассказывал очень давно - знаешь, мне иногда кажется, ты и рассказываешь о себе только потому, что так надо. Да, это звучит дико, но я думаю, я не хочу так думать: ты мне не доверяешь. Только вот я не знаю - почему? Я себя из-за этого неспокойно чувствую; но ведь так было не всегда. Может, я не замечала, но я еще помню, как мы первое время обсуждали почти все, ты делился своими проблемами, ты звонил мне по любому поводу - ...и я не знаю, куда все это делось. Иногда я с тобой так счастлива, мне ничего не надо; но иногда я не знаю, просто не знаю, как себя с тобой вести, что говорить - это невыносимо и это происходит все чаще и чаще: в такие минуты мне хочется смыться куда угодно, но ты бы видел себя - ты другой, незнакомый человек. Может, тебе это свойственно, но нельзя же быть таким всегда, то есть... да, даже со мной, причем ничего не обьясняя... или, как ты говоришь, твоя "тонкая" натура неподвластна пониманию; хотя ты говорил, что я - единственная, кто тебя понимает, да, это было давно, но ты должен помнить... интересно, ты всем девушкам так говоришь, да что там! я знать про них ничего не знаю, про то, что у тебя было... И вообще, чему из сказанного когда-либо тобой можно придать значение? Я не обвиняю, просто... разве тебе не тяжело вот так?.. Я бы чувствовала себя дискомфортно, мне так кажется; а впрочем, я догадываюсь, что ты ответишь.
Она вдруг замолчала. Я жду, что она скажет еще, но она смотрит куда-то в сторону и нервно мнет комочек бумажной салфетки. Видимо, все. Я грызу уже остывший картофель "фри". Получилось довольно сумбурно, но она знала, что я не мог не понять ее. Что-то подобное я и ожидал. Прямо приговор какой-то. Уже не важно. Я стряхиваю с рук крошки. Надо было взять пакетик кетчупа - картошка какая-то пресная.
21 октября, 15:33
Как классно! Мы гуляем по уже вполне осенней, но все еще цветущей Москве: кажется, погодка решила еще немного порадовать унылых жителей столицы и продлить "бабьелетние" денечки. Маршрут для меня не нов - от Садового кольца по Пятницкой к "Третьяковке" - я обычно так и хожу, когда тепло, нет дождя и не приходится спешить, чтобы укрыться от хлестких капель в ближайшем подземном переходе. Но сегодня просто здорово: мы даже сняли верхнюю одежду (жарко!), и теперь я кроме старенькой сумки-рюкзачка за плечом несу свою черную кожаную куртку и ее синий ароматный (интересно, что это за духи?) плащ.
Мы идем не спеша; она в отличие от меня идет по этой дороге чуть ли не в первый раз, и мы иногда останавливаемся, чтобы зайти в какой-нибудь магазинчик неважно чего: мебели, продуктов или техники. Я выступаю в роли гида и советчика - в каждом из этих магазинов я бывал помногу раз, и поэтому знаю, что здесь, например, всегда бывают дешевые ручки и тетради, а вон там за углом можно проявить пленку в фотоларьке, работающем без перерыва.
- Может, сьедим что-нибудь? - предлагаю я ей, - Ты не проголодалась? А то я с утра ничего не ел. С удовольствием бы что-нибудь схавал. Кстати, тут недалеко хот-доги продают, как ты на это смотришь?
Она утвердительно кивает головой. Я мысленно хвалю себя за то, что вчера "выбил" у родителей двадцатку на карманные расходы (по этому вопросу у нас в семье почти всегда происходят "бои местного значения"). Мы подходим к ларьку с хот-догами, и я покупаю парочку "горячих собачек" - себе и ей. Ух, ты! она заказывает себе (ну, там всегда на выбор - кетчуп, горчица либо майонез) какую-то термоядерную смесь из всех имеющихся специй - тут и перец, и петрушка, и бог что знает еще. Она лишь смеется и говорит, что это ее норма и она не представляет себе пищу без приправ и соусов ("мне надо было родиться не в простой русской семье, а где-нибудь на Кавказе у горцев - там это дело любят").
При этом она просто обожает всяческие сладости, а мороженное она вообше сьедает по паре штук в день. Я, пораженный таким изощренным вкусом, лишь делаю замечание о вредности подобного подхода к еде и его негативном влиянии на, как бы сказать помягче, на совершенство женских форм. Она, улыбаясь, в ответ предлагает найти хотя бы один изьян в ее фигуре ("чисто визуально, конечно" - смеется она), благо на ней сейчас обтягивающее платье, и я вскоре (впрочем, я это знал и раньше) соглашаюсь, что ее гастрономические изыски никак не сказались на ее внешнем виде. "И не скажутся", - говорит она, добавляя, что даже для прикола пыталась как-то потолстеть, но ни фига у нее не вышло. "Наверное, это гены: у меня мама такая же. Так что 48 кг - это мой предел", - заканчивает она, а мы тем временем уже проходим мимо книжного магазинчика, в котором я часто зависаю после института: во-первых, там продают не только книги, но и кучу других полезных вещей (от зубных щеток до пульта для телевизора), а во-вторых, все очень дешево, что нередко для меня оказывается определяющим фактором. "Может, зайдем?" - скорее не спрашиваю, а утверждаю я. "Давай, - соглашается она, - тем более, нам же по английскому Мерфи нужен. Может, что-нибудь найдем". И мы заходим в открытую дверь магазина.
Мы стоим у книжного лотка магазина. Кажется, сейчас около пяти. Народу в магазине мало, почти нет - в такую погоду все, наверное, на улице.
- Тогда завтра Ремарка не забудь. Интересная, говоришь?
- Очень. Не пожалеешь. Я "Трех товарищей" еще в десятом классе прочитала и перечитываю до сих пор. Книжку, кстати, посоветовал влюбленный в меня одноклассник.
- Да? И, я так понял, безответно?
- Когда человек говорит, что любит тебя, и при этом у него есть девушка, с которой он гуляет, проводит время и так далее, сложно что-либо ответить. Я, по крайней мере, так не могу.
- А что тут такого? Может, он со своей девушкой не мог порвать. Ты думаешь, это легко?
- Все гораздо прозаичней: он просто хотел усидеть на двух стульях.
- Ну, он хоть тебе нравился?
- Нравился. Пока не признался в любви. Это очень меняет человека.
- Но ведь это же жестоко!
- Он не производил впечатление несчастного парня. Это во-первых. А во-вторых, у него была куча возможностей изменить все в свою пользу.
- Ты говоришь так, как будто от тебя ничего не зависело.
- В таких случаях решать должен парень. Девушка берет на себя инициативу, когда ей это нужней, чем парню. Хотя лучше быть пассивной, чем осознать, что парень тебе нужен больше, чем ты - ему.
- Ты слишком категорична. Разве радость любви можно ограничивать принципами и убеждениями, пусть даже мудрыми и практичными? Кстати, чем кончилась эта история?
- А ничем. Он остался при своих. У него до сих пор та же девушка. Впрочем, он никогда и не был любителем журавлей в небе.
- А ты?
- Что я?
- По-моему, любовь и гордость - понятия абсолютно несовместимые.
- А почему нужно всегда что-то выбирать и от чего-то отказываться? Может, я хочу любить так, чтобы не думать о таких вещах.
- Так не бывает. Даже в книгах.
- А я хочу только так.
26 октября, 15:13
Я трогаю свое ухо. Мне кажется, что произошел взрыв атомной бомбы - мой левый "локатор" горит, голова раскалывается на части, я сижу оглушенный. Я смотрю на него. Он стоит рядом, чуть нагнувшись, и держится за нос. В глазах у меня мутновато, но я различаю пятнышки крови у него над губой. Видимо, я все-таки расквасил ему нос. Правда, я не знаю, что у меня с ухом. Крови, вроде бы, нет, но болит ужасно. Я разминаю руку - чуть побаливают костяшки пальцев. Немного кружится голова, но это не смертельно: скоро должно пройти.
- Ну, что? - он уже не держится за нос.
- Ничего...
Гнев и злоба во мне уже испарились - мне на все наплевать, я чувствую отрешенность. Как много в жизни говна!
- Ты тупой. Просто идиот... Из-за нее, что ль? Боец...
- Иди на х..
- Все, сиди, сопи. Леманщик...
- Вали.
Он уходит: я вижу, как удаляется его обернутая в серый плащ фигура. Скатертью - дорога.
... ...
Все. Дальше некуда. Хуже некуда. Хочется все забыть. Дерьмо! Б....! Все - в п....! Где мои слезы?! Черт!!!
27 октября, 17:22
Я лежу на кровати. Это похоже на медитацию: мои глаза то открываются, то закрываются, в ушах отдается мерным гулом ритмичный шорох дождя - он, по-моему, бесконечен. Заснуть я никак не могу: на какой бок бы я не повернулся, через некоторое время у меня затекает шея и вообще становится неудобно - приходится менять положение; так ни хрена не заснешь.
Мне почему-то хочется пива. Причем "Ярпива", крепкого. Я особо не пью, даже совсем не пью, но недавно втянулся: как-то получилось, что подряд пошли вечеринки и дни рожденья знакомых; выпил ради прикола на одной из них "Балтики" классической - меня от двух бутылок ТАК развезло. И пошло-поехало. Не могу остановиться; конечно, я алкашом не стал, но если предлагали - не отказывался. Мне это понравилось. Блин, хер ушастый, мне это понравилось! Свобода во всем - в мыслях, чувствах, действиях! Пошла на х.. всякая ответственность! Но это, черт, нехорошо. Зря я так, не надо было. Знаю я - есть пример. Наверное, я плохо кончу.
Звонить ей или не звонить? Но что я ей скажу? "Что ты делала позавчера вечером"? Бред, маразм, кал! Я могу спросить только домашнее задание; это просто издевка, я не могу с ней говорить. Теперь. Все растоптано. Все.
Я держу в руках трубку телефона. Слышны гудки: то долгий непрерывный, то - через определенное время - короткие отрывистые; они чередуются. Вот я вроде бы набираю номер, медленно и осторожно, но нет! после последней цифры, услышав длинный гудок (не занято!), я быстро кладу трубку. Трус!
А чего я хочу? И чего я хотел? Все можно было заметить... Но неужели можно так ошибаться? Ох, дурак, дурак! Ей же все равно. Как и мне. Уже. Тоже. Да!..
...Люблю я спорить. По поводу и без. Идиот...
Я жую кусок сыра - я больше не могу, я здорово проголодался. Еще бы пива!
Все, я устал. В том числе и думать.
Запястье чуть ноет - хорошо; порезы исчезнут где-то через неделю, ладно уж.
Да, ему же нужно купить мороженое. Все-таки выиграл. А пошел он...
ноябрь-декабрь 1999 г.