Как-то раз, на следующий день после того, как меня разлюбил Петя, я очень расстроилась, потомучто мне всегда везло в любви, а тут вдруг такая унизительная неожиданность, так что мы с Риткой, которая с девятого этажа, пошли гулять, потомучто мама наконец-то купила ей обтягивающие кожаные джинсы и она хотела покрасоваца перед мальчиками со двора, а я купила в киоске искусственные ногти, нацепила их, и тоже выглядела круто и по-взрослому.
Мы вышли из дома, когда во всех окнах погасли огни, один за одним, и направились к трамвайной остановке, чтобы пройти мимо футбольного поля, на котором всегда играли в мяч дворовые пацаны, которые оценят какие мы нарядные и будут нам улюлюкать и свистеть вслед, а мы гордо и независимо пройдем мимо, как царевны типа черной лебедихи подиума Наоми Кэмпбелл.
Короче, мы подошли к ярко освещенному фонарями полю, посыпанному щебёнкой, на котором в огромном облаке пыли носились мальчики, причем половина была полураздетой, потомучто это одна команда, а половина одетой, потомучто это была команда противника. И они все так были увлечены игрой, что нас с Риткой даже не заметили и мы три раза прошли туда и обратно, а эти самодовольные сволочи на нас даже не глянули! Тогда мы придумали взять и нагло перейти футбольное поле по диагонали, потомучто тогда-то уж эти самовлюбленные гады нас точно заметят и мы им понравимся. И мы смело вошли в облако пыли и даже прошли какое-то расстояние, затаив дыхание, чтобы в лёгкие не попала пыль, но вдруг услышали как на нас топает что-то огромное и кричащее и нам стало страшно и мы запаниковали и побежали и вдруг Рита завизжала, потомучто ей в голову попал мяч и испортил прическу за пять долларов, а я кинулась на ее крик и вдруг в меня что-то сильно врезалось, очень мощное и липко-мокрое, обдав затейливым запахом и сбив на землю, а потом еще и навалилось сверху. Когда я открыла закрытые сперепугу глаза, то увидела красивое потное лицо мальчика и его прекрасные васильковые глаза и я тут же в него влюбилась со всей страстью, на которую было способно мое трепетное сердечко, бьющееся под грудью, не стесненной лифчиком третьего размера. (Ну, ладно, - второго. Вернее, второго с половиной. И еще с волосиной). И я, короче, прошептала ему одними губами: "Ты кто?", а другими губами ощутила прилив приятной истомы и неги. "Сява", - прошептал мне он. - "А ты кто?" "Снежана", - прошептала я в ответ. "Снежана, - повторил он восхищенным шепотом. - Такое холодное имя, а на самом деле ты такая теплая аж горячая". И он поднялся с меня, а потом присел и продел одну руку мне под коленки, а другой обнял за талию и поднял меня на руки и вынес сначала за пределы вратарской зоны, куда мы с Ритой в панике попали, потом за пределы штрафной площадки, а потом и за пределы поля и уложил на песочек в специальной яме, в которую с разбегу кидаюца легкоатлеты. "Я тебя не сильно ушиб?" - заботливо спросил он и мне так приятно стало от его душевного тепла, что я растеряла все свои слова и только хлопала длинными красивыми ресницами цвета вороньего крыла и во все свои зеленые глаза на него смотрела и мечтала всегда быть с ним рядом, таким сильным и прекрасным - настоящим парнем и опорой.
И тут эти болваны с поля позвали моего Сявушку: "Сява! Сява! Давай на поле! Девять семь проиграём, а ты там с этой глупой тёлкой возишься!"
- Прости, Снежанка, - сказал он мне. - Я должен вернуться и помочь своей команде. Я их лучший бомбардир. А теперь я буду забивать голы в твою честь.
И он стремительно и уверенно ворвался в борьбу на поле и вскоре один за другим вкатил в ворота противников два мяча и сравнял щёт. А я смотрела как он носится по полю, такой весь атлетический и прекрасный и радовалось, что влюбилась в парня, которого уважает вся дворовая команда, за то, что он лучший их игрок. А вскоре ему пришлось подавать угловой, совсем рядом с тем местом, где я так и сидела в песочнице, рядом с подсевшей ко мне в своих дурацких кожаных джинсах Риткой, растрепанной и офигевшей после удара мяча в ее глупую башку. Я возненавидела мою бывшую подругу по гроб жизни, потомучто пару минут назад, эта конченная дура сказала на моего Сявушку "косой", за то что ему, в очень трудной ситуации, одолеваемому шестью противниками, не удалось удачно пробить по воротам.
И вот, Сявушка, установил неподалеку от нас мяч, чтобы пробить угловой, но несмотря на накал игры и близкое завершение при ничейном щёте, он все же подошел ко мне и смущенно поцеловал и я почувствовала как внутри меня расцвел прекрасный букет высоких чувств и я невыносимо и немедленно захотела его, но потом с грустью опомнилась - ведь у меня как раз месячные. А у этой суки Ритки, которая с восхищением глядела (я заметила!) на моего любимого спортсмена, месячных сегодня не было! О, как я ее ненавидела, эту кривоногую дуру, которая вырядилась в кожаные штаны! Она б еще мини-юбку надела, корова!
А Сява пробил из стандартного положения игры "угловой" и побежал в гущу борьбы за мяч, к вратарской зоне и там завладел мячом, ударил, но мяч, вместе с его кроссовкой, улетел далеко не туда.
В его адрес тут же посыпались оскорбительные упреки его товарищей, потомучто матч подходил к концу и вот-вот толстый мальчик, который был у них за судью, должен будет прекратить его. Сява очень покраснел и огрызался, а когда толстый мальчик-судья, в чьи обязанности входило еще и бегать за мячом, когда тот далеко залетит, принес ему кроссовку, Сява всем продемонстрировал, что у него в обувке порвалась и скомкалась стелька из-за накала борьбы и поэтому он так неудачно пробил, потомучто кроссовка стала болтаца на его ноге и он, вдобавок, еще и разодрал в кровь водянку на пятке.
Все из его команды поняли, что теперь им хана, потомучто их лучший игрок без стельки. Сява тоже очень разнервничался и подбежал к толстому мальчику-судье, чтобы тот одолжил ему стельку, но тот был в дурацких, почтишо девчачьих босоножках. Тогда он очень расстроился и вдруг увидел меня. Подбежав, он спросил, нет ли у меня с собой гигиенической прокладки Олвэйс. А эта конченная Ритка, представляете, начала рыцца в своей дешевой сумочке, которую еще сто лет назад прекратила носить ее мамаша из-за немодности, и достала оттуда тампон Тампакс. Ну типа зарисовалась, корова, какая она взрослая, настолько прям, что всюду носит с собой Тампакс! Сява лишь отмахнулся от этой дурёхи и объяснил, что только Олвэйс такая прокладка, которая очень хороша и удобна как стелька для спортивной обуви. "Я у сеструхи своей всегда тырю парочку перед матчами, а сёдня забыл", - признался он.
А я дура, блин набитая, не взяла сегодня сумочку, потомучто она уже раздулась и потяжелела настолько, что натирала мне плечо, а я все никак не соберусь перебрать скопившееся в ней за год барахло. А ведь я пользуюсь именно Олвэйс!
И тут я со смущением вспомнила - есть же одна прокладка! Под синими трусиками! И я забрала у Сявы кроссовку, выхватила у тупой Ритки коробку с Тампаксами и побежала, под недоуменными взглядами, за гаражи неподалёку. Всоре я вернулась и вручила потрясенному Сяве его "золотую бутсу", в которой уютно разместилась раскинув крылышки стелька-прокладка, словно всегда там и была. И Сява обул кроссовку на свою окровавленную, из-за ожесточенности соревнования, ногу и забил за секунду до свистка победный мяч именно этой ногой, именно этой символической кроссовкой, внутри которой смешалась моя и его кровь, скрепив навеки нашу Любовь!