6 октября. К 8.00 поехали с Матиасом в больницу к Юре. Забрали его и пошли на Клемент-Готвальд-штрассе (главную торговую улицу), ходили по магазинам втроём, тратили остатки марок. Затем Юра с Матиасом отправились домой (Юре нельзя много ходить), а я ещё побегал. Наблюдал демонстрацию мод под музыку прямо на улице перед универмагом. Заскочил в какую-то закусочную, фарш из копчёного окорока - отличная вещь! С пивом.
Прекрасная погода. Холодно, ясно, красочно, хрустальный воздух. Дома с Юрой подбили бабки: осталось по 15 марок на последний завтрашний день. Поели супа с пивом, доели ногу.
7 октября. С утра прощальная прогулка по Потсдаму. Слава Богу, без магазинов. Это всего второй раз лишь за всю поездку (первый раз - в Дрездене в воскресенье). После обеда Зигфрид отвёз нас в Берлин. Там празднество, факельное шествие молодёжи, все в ярких форменных куртках, у каждого отряда свой цвет, заполонили вокзал, где в каком-то кафе мы долго ждали поезда.
Обратный путь весь проспали и ничуть не волновались, что опять везём рабочие бумаги, слайды, да к тому же ещё спиртное, колбасы и, может, ещё что недозволенное.
Конечно, поездкой мы остались очень довольны. Впечатления я описал. Ещё несколько слов об итогах наших многострадальных слоняний по магазинам.
О ценах. В переводе с марок на рубли они близки к нашим. Что-то стоит дешевле (например, все детские и молодёжные товары, масло, колбасы (прекрасные), сосиски), что-то дороже (книги - по тем временам, пластинки, сигареты, телевизоры, холодильники), но в основном цены сходны.
Зарплата научных работников существенно выше, чем у нас: 230 р у неостепенённых, 400 - со степенью А (кандидатской), 570 - со степенью В (докторской).
Выбор и качество товаров и обслуживания намного выше нашего московского и не сопоставимо с провинциальным. Уровень жизни в целом заметно выше, чем у нас. В свою очередь также примерно соотносятся, по словам немцев, ФРГ и ГДР.
На деньги (обменные и командировочные за вычетом пропитого - проетого) я привёз: Сашуле всякое бельё, плащ, сапоги, сабы; Иринке - пальто, сапоги, бельё; Мите - куртку, свитер, сапоги; себе - зимние ботинки; деду - разных лезвий; спиртное, колбасы (салями), книги, игрушки Мите и всякую мелочь. Сашуле обувь, увы, не подошла. Остальное всем пришлось как раз и по вкусу. Здесь у нас так отовариться за те же деньги, разумеется, невозможно.
Поработали мы добросовестно. Для себя особой пользы не извлекли, а немцам честно отплатили за приглашение и гостеприимство, фактически внедрив у них свои программы, которые разрабатывали сами не один год.
259
В моё отсутствие был закончен памятник, и папа установил его на маминой могиле. Помогали ему устанавливать наши ребята - Саенко, Клименко, Коля Нацвалян. Мой рисунок "мастер" сильно загрубил, и портрет получился непохожим. Папа же счёл удовлетворительным и заплатил оговоренную тысячу рублей.
На годовщину маминой смерти приезжали Милочка и тётя Люся. Помянуть маму пришли Кулики и Прохоровы. Может быть, и Машавцы, не помню.
Отец так ни с кем из них и не восстановил былых дружеских отношений. Да, собственно, это были и не его, а мамины "былые дружеские отношения", он в них был просто втянут маминой волей, а самого его как будто бы ни к кому не тянуло.
Как будто бы... А вот познакомился же он в этом году с Намгаладзе, сам, никто его не подталкивал.
Мы вообще-то давно знали (и папа с мамой тоже), что в Калининграде есть, по крайней мере, ещё один Намгаладзе, какой-то там строительный начальник. Фамилию его мы вычитали в "Калининградской правде", где нашего однофамильца ругали за недоделки, кажется. Папа говорил, что он давно хотел с ним познакомиться, что наверняка это почти родственник, ибо в Грузии все Намгаладзе родом из одной деревни.
И вот отец разузнал (через справочное, наверное), что этот Намгаладзе - начальник РСУ-6, которое находится на кольце трамваев "двойка" и "шестёрка", то есть рядом с кладбищем, и папа мимо него часто проходит. Папа зашёл туда и познакомился, и оба были очень рады. Действительно, они оказались детьми выходцев из одной деревни, только отцы их покинули её в разное время.
Вскоре и мы с Сашулей познакомились со вторым калининградским семейством Намгаладзе: были приглашены вместе с отцом к ним в гости. Эрнест Анатольевич (Алик, как он сам представился, и как зовёт его жена ) Намгаладзе - высокий, представительный мужчина, с усами, вполне грузин на вид, лет на семь старше меня, но выглядящий гораздо солиднее. Впрочем, держится запросто, приветлив и приятен. В Калининграде уже лет двадцать, закончил здесь коммунально-строительный техникум после армии и остался работать. По-русски говорит почти без акцента. Но чуть-чуть есть.
Жена его - Тамара Андреевна, ровесница мужа или даже чуть постарше его, полукровка вроде меня, но грузинского в ней внешне больше чем во мне. Работает физкультинструктором на "Союзгазавтоматике" и, соответственно, выглядит вполне спортивно, хотя уже бабушка. У них двое детей. Дочь, Вика - очаровательная черноглазая студентка КСТ, совсем девчонка ещё, замужем за юным моряком, соседом по площадке. Живёт с мужем у родителей, осчастливила их малюткой Снежанной, кумиром всего семейства. Сын, Сергей, учится в десятом классе, занимается борьбой, играет на гитаре и поёт (безо всякого ломания и для гостей родителей), собирается поступать в Военное строительное училище в Ленинграде.
В выборе профессии сын и дочь решили идти по стопам отца, хотя отец и признаёт свою профессию самой ругаемой.
- Почему ругают? За дело. Работать некому. Никто не идёт. Одни алкоголики. Но кое-что иногда получается. Вот органный зал скоро откроют. Будет неплохо.
С ними живёт старая уже, но ещё бодрая мать то ли Эрнеста, то ли Тамары.
Квартира в капитально отремонтированном старом немецком доме у Парка Калинина, на Огарёва, с котелковым отоплением, но большая и хорошо отделанная. Пьют мало, точнее, почти не пьют, но стол богатый. Живут, скорее всего, как все люди этого круга, имеющие доступ по работе к материальным ценностям или социальным благам: "Ты - мне, я - тебе, и всем нам неплохо, кому есть что предложить - товар или услугу". Но, впрочем, это только моё предположение. Скорее всего так, но не обязательно.
Впечатление же всё семейство произвело самое расприятное - добрые люди, хоть и без особой интеллектуальности, но и без претензий вроде бы. Эрнест и Тамара были у нас в гостях. Кажется, даже сначала они у нас - отец пригласил. Но знакомство это не развилось, а через год и вовсе заглохло. Отец, который это знакомство завязал, потерял к ним возникший было интерес по "особым" причинам, но об этом позже.
Рыбалка этой осенью что-то не задалась. В октябре три раза подряд ездил на Прохладную в Ушакове. И всё невпопад. Первый раз, 21-го, поехал просто так на разведку, посмотреть обстановку. При сильном западном ветре и нагоне воды там неплохо клевала, по разговорам, средняя плотва и уклея. Но при мне клевало плохо. Народу же было много, что свидетельствовало о том, что недавно клёв действительно был хороший. Через три дня, 24-го, поехал опять. День был ясный, ветер восточный, ни рыбой, ни рыбаками и не пахло. Ещё через три дня, 27-го, день был пасмурный, тихий, дул слабый восточный ветерок. Клевала только в протоке мелкая плотва.
В конце октября вдруг грянули морозы: с 29-го по 4 ноября стояла минусовая температура, до -10°. Озеро Тельмана встало. Но к ноябрьским праздникам вернулась нормальная осенняя погода.
Восьмого мы с Серёжей ездили в свои заветные угодья - в Головкино. Но и там нас ждало разочарование. В Полесском канале оказалось очень мало воды. Попробовали всё же ловить, но ничего не клевало. Через Немонин в Матросово паромщик отказался нас перевозить, сказал, что у него в честь праздника сегодня сокращённый рабочий день, и обратно мы можем не выбраться. Посоветовал нам ловить в Немонине. Какая, мол, разница? Такая же река.
В самом деле, реки почти одинаковые, текут параллельно друг другу, в один залив впадают, и расстояние между ними всего три километра. По совету паромщика ловили с причала у склада ГСМ. Бойко клевали окушки и ерши, к вечеру стала попадаться плотва. Но всё это было не то. В три часа явились рыбаки-любители из Матросово, их оттуда прогнал паромщик. Там плотва ловилась хорошо.
18-го ноября ездили с Серёжей и Кондратьевым на мотоцикле к пионерлагерю "Колос", что на Куршском заливе посередине между Заливным и Полесском. Место, по слухам, классическое, а я там до сих пор ещё не был. Место, действительно, оказалось очень удобным и легко доступным (на своём, правда, только транспорте). Небольшой канальчик впадает в залив, много машин, берега облеплены любителями ужения, включая женщин и детей. Клёв отличный, но мелочь: окушки, пескари, мелкая плотва. Серёжка пытался блеснить и зацепил за бок плотвицу.
2-го декабря - сильный северо-западный ветер, нагонный для Прохладной, и мы с Серёжей поехали в Ушаково. Много воды и много народу. Неплохо ловят между мостом и заливом с левого берега, но надо стоять в воде в болотниках на грани их заливания, а этого нам не захотелось, и мы поехали посмотреть обстановку в Лебедином. Давно я там не был. Последний раз, наверное, когда дядя Гриша в Ладушкин приезжал. В Лебедином, к моему удивлению, народищу оказалось тоже очень много и ловят неплохо в канальчике, особенно у залива. С часу до пяти вечера я поймал с десяток окуней и штук двадцать мелких и средних плотвиц. А слева от меня мужик, закидывая под самые камыши к противоположному берегу канала, ловил гораздо более крупную плотву. 4-го ездил в Лебединое один и поймал сорок средних плотвиц. 8-го поехали туда же с Лёнькой и Смертиным. Но ночью переменилась погода. Ветер стих, прояснилось начисто, давление стало расти, заминусело. С утра ещё немного клевало и мы поймали несколько плотвиц. А потом - как отрезало.
С 9-го декабря установились морозы и 15-го достигли -13°, потом четыре дня тёплых и снова заминусело. 23 декабря, в первую годовщину утопления мотоцикла, ездили с Серёжей и Смертиным на открытие зимнего сезона в Полесск. На левом узком рукаве Деймы лёд 4-7 см. С утра у людей хорошо ловилась мелкая и средняя плотва на мотыля и червя, а мы так и не смогли приспособиться к подлёдному лову на быстром течении, к тому же для насадки у нас имелись только хлеб и сыр. В общем, ловля на Дейме нам не понравилась, и мы поехали разузнать обстановку в Красном. Залив там оказался покрытым льдом, но на нём никого не было, и мы не рискнули стать первопроходцами, так что открытие сезона толком и не состоялось.
260
Зато с работой к концу года дела продвинулись очень и очень неплохо. Да и весь год оказался в научном отношении весьма результативным. Не столько даже в количественном, сколько в качественном отношении.
Успешно завершилась наша работа с Сашулей и Лёнькой по моделированию ионосферной бури. Мы нашли противоядие термосферным ветрам, но не одно, а два, действующих совместно: разогрев ионосферы сверху и колебательное возбуждение молекулярного азота. Всё теперь стало на свои места: буря в наших расчётах была теперь отрицательной и при высокой магнитной активности в полном согласии с наблюдениями и по знаку и по величине.
Правда, физическая картина её теперь усложнилась: вместо одного традиционного фактора - изменения нейтрального состава - оказалось необходимым учитывать и ветры, и разогрев за счёт теплопроводности из протоносферы, разогреваемой в свою очередь кольцевым током, и колебательное возбуждение молекулярного азота. Но такова уж реальная жизнь в этой сложной ионосфере, и странными теперь казались надежды одним фактором объяснить бурю.
Резко продвинулись вперёд и наши дела с Клименко. Оставив Суроткина в его экваториальной ионосфере, мы с Клименко на той же модели (с интегрированием по дрейфующим трубкам геомагнитного поля) взялись за высокоширотную ионосферу и протоносферу. Нашей целью было воспроизвести одновременно главный ионосферный провал на высотах F-области (200-500 километров над поверхностью Земли) и проследить его отражение в протоносфере (на высотах выше 1000 километров), чего ещё никто не делал ни в Союзе, ни за рубежом.
Всё получилось блестяще. Не совсем похоже на то, что наблюдается, но в полном соответствии с замыслом. Главное, что результаты были совершенно ясными с физической точки зрения, и понятно было и их расхождение с наблюдениями. Оставалось каким-то образом учесть полярный ветер, и мы бы впервые смоделировали совместное формирование провала и плазмопаузы.
В декабре мы отправили в "Геомагнетизм и аэрономию" две статьи: Намгаладзе А.А., Захаров Л.П., Намгаладзе А.Н. "Численное моделирование ионосферных бурь" и Клименко В.В., Намгаладзе А.А. "О роли конвекции в формировании провала и плазмопаузы". О нашей работе со Смертиным по ВГВ я уже писал, отправили её в "Геомагнетизм и аэрономию" перед моим отъездом в ГДР. Все эти результаты мы представили на 1-й Всесоюзный семинар по ионосферному прогнозированию, который состоялся в Звенигороде 18-20 декабря.
Ездили в Звенигород мы с Саенко. Привезли нас на автобусе в пансионат Академии Наук вечером, когда было уже темно, и в такую же темень через два дня вывезли. За это время я, стыдно сказать, так ни разу из пансионата и не вылез наружу. В пансионате жили, питались, заседали и пили после заседаний (а некоторые и до). Станислав Иванович Козлов, например, представитель категории заказчиков, бравый сухощавый майор или подполковник в штатском, с усиками, похожий на кавказца, кандидат физматнаук, лучше других заказчиков-прикладников разбирающийся в геофизике и печатающийся иногда в "Геомагнетизме и аэрономии", однажды громко икнул во время заседания и вопросы докладчикам задавал явно заплетающимся языком.
Его сопровождал эскадрон подчинённых ему гусар во главе с крутогрудым Борей Бикинеевым, пьющих не менее лихо, но лучше держащихся на людях. Эта компания затащила меня как-то в бар распивать водку с конфетками и апельсинами. А в качестве запивки подсунули мне стакан опять же с водкой. Я от этой шутки в общем-то не помер, скорее даже повеселел и в таком изрядно повеселевшем виде явился на совещание исполнителей работ по договорам с ИПГ, которое проводил вечером Миша Власов, и своим весельем это совещание фактически свернул к удовольствию всех кроме Миши.
Миша вообще был на этом семинаре самой активной фигурой плюс к тому же ещё и держался как фигура самая важная, впрочем в своей обычной манере, к которой все уже привыкли: сановный внешний вид (генеральская осанка) и очень тихий голос с весьма внушительными интонациями, заставляющий напряжённо вслушиваться в то, что он говорит. Миша заканчивал докторскую, чем всё и объяснялось. Его собственное научное направление - возбуждённые частицы в ионосфере - не признавалось классиком - Гор Семёновичем Ивановым-Холодным, который считал (и, пожалуй, не без оснований), что возбуждённых частиц в ионосфере не столь уж много, и их роль не столь уж велика, как об этом трубит на всех углах Миша (который даже ввёл специальный новый термин "эксайтосфера"), да и собственных научных результатов по физике этих частиц у Миши, мол, нет, одни обзоры зарубежных достижений.
И Миша решил усилить свою работу "самосогласованным моделированием" и "физическим прогнозированием на основе теоретической модели ионосферы". С этой целью он пристроился к работам по моделированию ионосферы Толи Колесника из Томска, у которого он был заказчиком. Более того, практически всё финансирование работ Колесника и его группы шло за счёт договора с ИПГ, который вёл Миша. (Аналогичный договор был и у нас с ним для поддержания университета, но мы зависели от Миши в гораздо меньшей степени. "Кормил" Миша и Зевакину, и Часовитина, и иркутян.) Теперь Колесник публиковался совместно с Власовым (который сам до этого никогда моделированием не занимался), а тот вовсю развешивал новые лозунги: "Ионосферу нужно моделировать только самосогласованно с термосферой!", "Теоретическая прогностическая модель обязательно должна быть самосогласованной! В противном случае её нельзя считать теоретической, а следует именовать полуэмпирической".
С этими лозунгами в принципе можно было бы и согласиться, если бы не их категоричность, а если иметь в виду конкретные работы Колесника и Власова, то и просто спекулятивность и демагогичность, ибо самосогласованность у них самих в одном месте была, в другом отсутствовала, а там, где имелась - не была оправдана. Ибо грамотным людям ясно было, что самосогласование термосферы и ионосферы имеет смысл только в трёхмерной постановке задачи (поскольку среднеширотная термосфера зависит от высокоширотной ионосферы), и оно ничуть не важнее самосогласования ионосферы с протоносферой и электрическими полями, про которые Миша и Толя как-то забывали, подразумевая лишь спокойные условия. Полной самосогласованности, по-видимому, вообще достичь нельзя, что-то надо брать из эмпирики, как и Власов с Колесником на самом деле делают, так что все теоретические модели "насколько-то там эмпирические".
Короче, Миша так затрепал термин "самосогласованные модели", что меня иногда тянуло ввести новый: "самосовласованные модели". Впрочем, особенно это меня не волновало - хоть горшком назови. Охота - пусть тешится.
А со стороны Иванова-Холодного Мише исподволь готовился удар: сотрудник Холодного Андрей Михайлов - сухощавый высокий парень, гитарист и энтузиаст сочинской школы и оперы - проталкивал свою прогностическую модель среднеширотной ионосферы, отнюдь не самосогласованную, а напротив, очень даже простенькую (зато уж точно "свою", самостоятельно сделанную), полагая, что важно учесть лишь основные физические процессы да удачно подобрать управляющие параметры модели.
Обе прогностические концепции сосуществовали (но отнюдь не мирно) внутри одного института - ИПГ, головного по ионосферному прогнозированию, и борьба за истину тут была одновременно и борьбой за благосклонность начальства, не говоря уж о борьбе за диссертации (Андрюша тоже метил в доктора). Данилов в этой борьбе поддерживал Власова - своего подчинённого, соавтора по монографии "Фотохимия возбуждённых и ионизованных частиц в ионосфере". К тому же с Холодным у Данилова давно уже были холодные отношения, хотя и работали когда-то вместе, и, кажется, Данилов был его учеником...
В Звенигороде выступали оба - и Миша, и Андрей - с заказными докладами. Миша мобилизовал всех, завязанных с ним договорами, выступить против Андрея. Не против него лично, разумеется, а против его модели. Однако "кампании" не получилось, хотя сам Миша нападал на Андрея как только мог. Я выступал с критикой и того, и другого, но направление Колесника-Власова мне было ближе, чем Михайлова-Холодного, так как мы в нашей группе тоже стремились к по возможности максимально полному учёту всех физических факторов, а упрощения Михайлова подменяли порой физику на подгонку расчётов к наблюдениям.
Мой доклад тоже был заказным - "Полуэмпирические модели возмущённой ионосферы" (наши модели по терминологии Власова попадали именно в эту категорию). Огромный интерес вызвали наши с Клименко результаты по провалу у Антенны Семёновны Беспрозванной из ленинградского Научно-исследовательского института Арктики и Антарктики (ААНИИ), бурно темпераментной, пожилой уже дамы, одной из первых обнаружившей этот провал по данным наземного радиозондирования ионосферы. Она требовала подробностей, но мне не дали распространяться на эту тему, и так слишком много материала выворотил. Вообще, мой доклад больше касался проблем физики ионосферы, чем собственно практического прогнозирования и даже моделирования. Он и воспринят был с интересом физиками, и вызвал, думаю, разочарование у прикладников - потребителей ионосферных прогнозов, так как из моего доклада следовало, что картина сложнее, чем думали совсем ещё недавно, а, значит, хуже прогнозируемая.
В Звенигороде одним из докладчиков был Юрий Кириллович Калинин, доктор наук из ИПГ, известный довольно специалист по распространению радиоволн, лет сорока пяти в то время, длинноволосый, с правильными тонкими чертами лица. Я его слушал впервые и был очарован его речью, не столько содержанием, в котором не много понял, сколько формой изложения, текучестью и певучестью фраз с обилием образностей, без банальных оборотов - прямо песнь соловьиная! Собственно, форма настолько увлекала, что мешала вникнуть в содержание. Но мне очень понравилось. Захотелось познакомиться поближе, но тогда, в Звенигороде, не удалось ...
261
Ко дню рождения Димули - отца Ианнуария я послал ему письмо с поздравлениями и получил на него ответ, первое письмо от о. Ианнуария с лета.
Ленинград, 23 декабря 1979 г.
Дорогой Сашок!
Спасибо за память, за письмо, за чудесные фото. Дети твои (ваши) - изумительные красавчики. Дай Бог им подольше сохраниться такими хорошенькими.
Хотя Ирина и невестой выглядит, я её вполне отождествляю с малышкой, которую я помню по Калининграду и Севастополю. А Митенька в сравнении с прошлыми фотографиями изменился.
Шлю всем поздравления к Новому Году 1980 от Р.Х. (хотя вредоносные историки сказали бы, что это 1985 г. от Р.Х., т.к. единогласно указывают, что Р.Х. было в 5 г. до н.э.).
У меня всё спокойно. Преподаю. Иногда это даже увлекательно. Сейчас кончается сессия. На экзаменах не лютую и над студентами не измываюсь: сам недавно им был.
Исполняю обязанности одного из трёх постоянных духовников для прихожан нашего храма. Это, конечно, не просто, т.к. прихожан очень много, состав их последние годы сильно омолодился. Соответственно выросли требования и к духовничеству, как и вообще к литургической жизни. Вспоминаю, как лет 10 назад, ещё будучи в Университете, я заходил время от времени в Дух. Академию. Чаще на вечернюю службу, но иногда и на Литургию. Бабушки, бабушки, бабушки ... Море головок в сереньких платочках. Стояли, крестились ... К причастию же подходило 5-10 человек. Ну в Пост побольше. Так что в общем и целом было непонятно, что там все эти бабули делают.
Сейчас картина радикально изменилась. Серенькие платочки сменились более яркими. Бабули поредели. Валом идёт молодёжь. И не просто стоит и крестится, а активно участвует в Литургии. В прошлом году к Св. Чаше подходило редко менее 50 человек. В этом году - минимум 120, а то и 200. Так что понемногу Литургия приобретает тот вид, о котором мы раньше только в исторических книжках читали.
Конечно, это очень отрадно. А сколько радости! Ну и, разумеется, мы стараемся хоть что-то сделать для того, чтобы, не нарушая исторически сложившегося чина Литургии, привлечь народ не только к принятию Таинства, но и к самому священнодействию. Так с этого года у нас (кажется, почти впервые в России) введено общенародное пение Евхаристического канона (от "Милость мира" до "Отче наш"). В момент пресуществления Даров ("Тебе поём") весь народ становится на колени, анафора при этом произносится вслух. После поклонения бьют колокола и под этот звон теперь уже хор поёт "Достойно есть". Всё это, конечно, очень нарядно и необычно. К тому же у нас теперь три хора. Два обычных мужских на правом и левом клиросах, а один - смешанный (ведь у нас теперь и девицы учатся) - наверху, на хорах. Хоры поют попеременно, что создаёт тоже особую нарядность.
Конечно, Литургии максимум внимания. Но делаем что-то и помимо этого. Так, по средам наша монашеская братия совершает классический акафист "Взбранной Воеводе". Поёт весь народ, разбившись на два полухория, попеременно, как в древности. После Акафиста ректор (если он не в отъезде) проводит беседы с народом. Если ректора нет, то это делает кто-нибудь из нас, из монахов.
Организовали небольшой музей м. Никодима. Стенные газеты (информационную, богословскую, экуменическую, литературную). Материала в них сразу поступило столько, что на несколько лет хватит. Даже я решил подготовить две статейки, очень популярные: "Поэтическое наследие о. Павла Флоренского" и "Религиозные мысли Циолковского".
Так что жизнь жительствует. Жаль, конечно, что я так недолго прослужил на приходе. Престол - это всё же истинное место для священника. Но всё равно много приходится посещать больных, умирающих. Совсем не остаётся времени на диссертацию и, главное, на своих духовных детей.
Время от времени бывают интересные встречи, знакомства. Так недавно познакомился с С.С. Аверинцевым. Помню, ровно 10 лет назад я, Санька Чертков, Меньшутина и ещё кто-то побежали в Пушкинский Дом. Услышали, что приехал (тогда ещё совсем молодой, лет 30) Аверинцев и будет читать лекцию. Действительно, аудитория была забита до отказа, стояли мы где-то в углу.
Выступал невзрачный молодой человек с лекцией, которой вскоре суждено было быть напечатанной и приобрести широкую известность (Афины и Иерусалим). Нам очень хотелось подойти, о чём-то спросить, но мы постеснялись даже записку послать: молодого человека стеной оградил акад. Лихачёв и другие литературные знаменитости.
С тех пор утекло так много воды. Не проходило года, чтобы все в возбуждении не читали какую-нибудь новую работу Аверинцева, будь то греческие, латинские, немецкие или еврейские переводы, его статьи в Энциклопедии или его докторскую. В Москве и в Ленинграде, собираясь в компанию, люди уже шутя предупреждали: кто заговорит об Аверинцеве, с того такой-то штраф. Разговоры о С.С. заменяли обычные разговоры о погоде.
И вот не так давно во время субботней всенощной я стоял в хоре, пел. Вдруг ребята стали шептаться: Аверинцев в храме. Где, где? Стали пальцами показывать. В общем, до неприличия. Я нарушил должную статуарность, тоже обернулся и узнал того малоприметного человека, который читал 10 лет назад лекцию в Пушкинском Доме. Пели "Величит душа моя", а он стоял на коленях. Потом куда-то исчез.
Назавтра перед Литургией я болтался по храму. Ко мне подошёл Аверинцев с друзьями (которые оказались моими знакомыми), представились друг другу. Он попросил исповедать его. Но мне было некогда, и я препоручил его дежурному батюшке.
В тот день у нас служил влад. Кирилл. Я в алтаре шепнул ему, что у нас Аверинцев. Тот очень обрадовался.
После причастия ребята атаковали беднягу, повлекли в трапезную на обед, усадили в центр напротив ректора. Я сидел за монашеским столом и не слышал их беседы. Видел только, что Аверинцев от смущения то рыбу ронял на пол, то яблоки.
Впрочем, после он осмелел. Его студенты затащили в общежитие, болтали с ним по-гречески, по-еврейски, спрашивали, приносили книги для автографов.
Ректор распорядился несмотря на праздник открыть для него библиотеку. В ней он сразу нашёл то, что ему нужно было, бенедектинское сирийско-латинское издание св. Ефрема Сирина ХVII века. У нас в этих сирийских каракулях никто ничего не понимает, а он читает на этом языке свободно. Издание же это оказалось тем, что он долго безуспешно искал. Поэтому он ещё несколько дней подряд приходил в библиотеку на работу. А вообще он читал цикл лекций в Герценовском институте. Ходили туда его слушать. Для ленинградской публики это, конечно, было событием, а для меня кончилось хорошим знакомством с этим необычным человеком.
После Рождества хочу на недельку съездить на Зап. Украину.
Всего хорошего, целую, Ианнуарий.
Ты просил как-то список памятных дней в Церкви. Подробный список выслать сейчас не в состоянии, но краткий перечень праздников прилагаю.
ОСНОВНЫЕ ПРАЗДНИКИ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ
(даты в грегорианском стиле)
Непреходящие праздники
Январь 7* Рождество Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа
19* Святое Богоявление. Крещение Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа
Февраль 15* Сретение Господа нашего Иисуса Христа
Апрель 7* Благовещение Пресвятой Богородицы
Июль 12 Славных и всехвальных первоверховных апостолов Петра и Павла
Август 19* Преображение Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа
28* Успение Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии
Сентябрь 11 Усекновение главы Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна
21* Рождество Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии
27* Воздвижение Честнаго и Животворящаго Креста Господня
Октябрь 14 Покров Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии
Декабрь 4* Введение во храм Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии
19 Св. Николая, архиеп. Мир Ликийских, чудотворца
Преходящие даты
Неделя мясопустная - февраль-март
Неделя сыропустная. Прощёное Воскресенье - через неделю после предыдущей
Вход Господень в Иерусалим* - март - апрель - май
СВЕТЛОЕ ХРИСТОВО ВОСКРЕСЕНИЕ. ПАСХА - апрель - май
Вознесение Господне* - май - июнь
День Святые Троицы. Пятидесятница - май - июнь
День Святаго Духа - май - июнь
262
В один из предновогодних вечеров я, как обычно, включил телевизор, чтобы, занимаясь прочими делами, послушать программу "Время", а главное, не пропустить её конец, где передавалось самое интересное (для меня) - спортивные новости и прогноз погоды.
В разделе международных событий диктор довольно равнодушным тоном сообщил: "Кабул. Сегодня в столице Афганистана произошёл правительственный переворот, в ходе которого был убит Амин. Председателем Верховного революционного Совета назначен Бабрак Кармаль, бывший министр иностранных дел в правительстве Тараки. Правительство Афганистана обратилось к Советскому правительству с просьбой об оказании военной помощи, и такая помощь была оказана. Переходим к событиям культурной жизни в нашей стране."
Я обалдело уставился в экран телевизора. Ничего себе! Это что же значит? Наши ввели войска в Афганистан! По просьбе правительства Афганистана. Это какого же? Не Амина, конечно, который убит, а Бабрака Кармаля, судя по всему. Но Кармаль только сегодня пришёл к власти. И успел обратиться к Советскому Союзу за помощью. И Советский Союз уже успел (сегодня же!) эту помощь ему оказать! Невероятно!
Но факт.
С далеко идущими последствиями.
(продолжение следует)