Я сел в полупустой вагон у окна и смотрел на входящих пассажиров. Мне всегда интересно за ними наблюдать. Одни быстро и решительно занимают места, другие долго мечутся, не зная к кому – бы подсесть, третьи - явно выбирают, чтобы сидеть с приятным, по их мнению, попутчиком.
Женщины стараются занять места рядом с женщинами, мужчины садятся напротив женщин выбирая тех, кто помоложе, либо совершенно не выбирая, с кем придётся сидеть.
Одни пассажиры сразу начинают смотреть в окно, другие достают книгу или тетрадь, третьи - быстро скользят взглядом, стараясь не встречаться с чужими глазами, четвёртые спокойно, а иногда, нахально начинают разглядывать попутчика. Все разные.
Интерес мой может вызвать либо внешность человека сидящего рядом, либо интересный разговор.
Если напротив меня садится девушка, похожая на Снегурочку, или мужчина - вылитый ковбой или персонаж рисунков Бидструпа, то я чувствую, что провожу время не зря.
Удивительно наблюдать, как ведут себя незнакомые друг другу люди, когда они вынуждены быть вместе в силу обстоятельств.
... Двери тамбура открылись и вслед за пожилой женщиной, которая прошла мимо, появилась девушка: высокая, крепко сложенная, с хорошей фигурой. Перекинутую через плечо сумку она придерживала рукой. В другой руке была початая бутылка дорогого пива. Оглядевшись, она задержала взгляд на мне и спросила:
- С вами можно сесть?
- Садитесь, - кивнул я.
Она была одета, в белый джемпер с короткими рукавами и глубоким декольте. Серые брюки были чуть ниже колен, и на крепких загорелых ногах выделялись белизной ажурные босоножки.
Внешне, это была приятная особа. Прямые, соломенного цвета волосы спадали ей до плеч, иногда закрывая глаза. Тогда она, кривя губы, сдувала их в сторону. Густые тёмные брови выделялись на загорелом лице. Из-под длинных ресниц на меня смотрели небольшие карие глаза. Мне показалось, что её взгляд был затуманен вероятно от пива.
Она села напротив и, наклонившись ко мне, заговорила:
- Вы извините меня. Мне так хочется с кем-нибудь поговорить. Вы простите, не подумайте, что пристаю к вам. Не подумайте плохого... - тут она выразительно повела плечом и продолжила, - ведь я пять лет не ездила на электричке. Просто хочу поговорить. Вы не возражаете?
Я опять кивнул в знак согласия.
- Пива хотите? - она приподняла бутылку.
Не люблю пить в вагоне, тем более из чужой бутылки. Хотя пить хотелось, так как в вагоне было жарко и душно. Она словно прочитав мои мысли, сказала:
- У меня есть ещё одна, - и показала на сумку.
Но я всё равно отказался.
Поезд тронулся, и ветер принес некоторое облегчение от духоты.
Рассказывала она о себе очень громко. Так говорит обычно выпивший человек. Узнал, что зовут её Марина. У неё замечательный муж. Правда, сегодня они поссорились, и он лишил её машины. Вообще-то она сама виновата, потому - что становится "бешенной", когда злится. Вот и приходится ехать на поезде к своей четырехлетней дочке, которая сейчас у матери на даче.
Приподняв рукав джемпера, а затем задрав штанину, показала мне раны от падения с велосипеда. Снова предложила мне пива и, когда я в очередной раз отказался, спросила, сколько бы ей лет я дал. Услышав, что двадцать шесть, она обрадованно сообщила, что ей вчера "стукнуло" тридцать один год. Засмеявшись приятным смехом, сказала, что я льщу ей специально, и неожиданно спросила:
- А у вас есть какой-нибудь журнальчик или газета?
Кроме заводской многотиражки с моими стихами у меня ничего не было. Дал ей газету, заметив, что в ней напечатаны мои стихи. Это была ужасная промашка,это я понял сразу, что совершил глупость. Она нашла мои стихи и сразу стала громко читать их вслух. Я попросил её читать про себя или лучше всего дома, но Марина не слыша меня, продолжала, останавливаясь после каждого понравившегося ей места, и каждый раз восхищённо спрашивала:
- Неужели это вы написали?
Не знаю понравились ли мои стихи соседям, но то, что я почувствовал себя "не в своей тарелке" - это точно.
Особенно, когда ей показалось, что в стихах сквозит грусть, и она стала расспрашивать, как я живу, и какие у меня отношения с женой.
"Потрясающая встреча, - подумал я. – Не хватало мне ещё, чтобы весь вагон знал о моих личных делах".
Но это было ещё не всё. Неожиданно она вскочила и звонким голосом закричала на весь вагон:
- Господа! Вы послушайте, какая прелесть!
И прочитала две заключительные строчки одного из стихотворений. Надо признаться, не самые худшие.
- Это он! Это он написал!
Слава Богу, электричка подходила к моей остановке. В вагоне зааплодировали, и аплодировали все время, пока я, кланяясь, пробирался к выходу.
Но и это было ещё не все! Она догнала меня в тамбуре и, не терпящим возражения тоном, протянув газету и авторучку, попросила:
- Оставьте автограф!
Двери открылись и я выскочил на платформу.
Эти полчаса оказались очень насыщенными, вероятно, не только для меня.
22 августа 2001г.