- Не отпускает, - сказал я.
- Фил то уехал, - ответил Толич.
- Да… ему повезло.
Я стоял на жаре уже больше двух часов. Машины и не думали останавливаться. На противоположной стороне дороги сидел Толик, который должен был уехать, уже по традиции, третьим, подмигивал мне и ухмылялся.
- Тебе хорошо, ты в тени…
- Иди, давай, лови. А то мы никогда отсюда не уедем.
«Уедем», - не веря себе, думал я, закидывая рюкзак в салон шустрого «Бычка».
Через несколько километров я заметил Фила, сидящего в позе лотоса у трассы, с довольной рожей, тянущего дым из трубки. Я ухмыльнулся. Ег-ге-ге - дорога!
- Откуда? - Шофёр вскинул на меня свои поседевшие глаза. Теперь удивление вызывало не куда я еду, а откуда. Мне и самому стало не реальным казаться мой теперь уже далёкий север. Дорога встрепенулась, полетела. Дух захватило от просторов. Отсюда, с высоты, можно было заметить белеющую полоску параллельной дороги слева.
- Москва – Симферополь – бетонка, - пояснил шофёр, правда, не достроенная. Громкий проект был… - Он покрутил головой, с сожалением поминая распад «нерушимой» страны, - Разворовали, негодяи… И Кучма этот… надо всю восточную Украину обратно к России. Пусть Киев вместе с этим западом остаётся…
- Странно получается, - осторожно сказал я, - Древнейшая столица Руси за границей.
- Да, - бессмысленно протянул он и я подумал, что это потерянный разговор.
- А это что? – удивился я, оглядывая огромные симметричные квадраты земли и высокие кучи непонятной массы, медленно проплывающие за окном.
- Экологический завод, - скучно ответил седовласый шофёр, сильно выкручивая руль, из-под колес выпрыгнула бойкая шикарная БМВ, он сквозь зубы матернулся.
- Да, а что там производят?
- Помойка. Мусор по каким-то новым технологиям обрабатывают.
Впереди ахнула огромная табличка «Днепропетровск – 25 км».
- Жаль, что ты Днепра не посмотришь, вот город…, - с гордостью проговорил он, и покрутил головой, - Настоящий современный мегаполис…
Я вылез на объездной, как всегда после трассы, свежий и лёгкий. Машины гурьбой катились по широкой дороге, съезжая с виадука, поворачивая вправо, назад, вниз, прямо – в сторону поворота на Запорожье, какая-то сотня и всё…
Я радостно шёл по обочине и размахивал гитарой. Мимо медленно катил раздолбанный «Салют», педали крутил потрёпанного вида человек, к тому же, не совсем трезвый. Вязким языком он произнёс:
- Откуда?
- Из Питера.
- Врешь!!
- Нет, - усмехнулся я.
Он изумлённо выпятил нижнюю губу и добавил:
- Травы настругал?
Я смутился:
- Не.. не балуюсь этим.
- Да ладно, - лукаво протянул он и прибавил хода. Велосипед, заскрипев покатил вперёд.
Я вскинул руку. Неожиданно сразу, весело завыли тормоза. Метрах в пятнадцати остановилась «молодая» «Газель».
- Автостопщик?! – крикнул молодой парнишка, расплывшись в улыбке.
- Да, - крикнул я в ответ. Мы дружно засмеялись.
- Давай!
Я в мгновение запрыгнул.
- Долго едешь?!
- Неделю!
Он согнулся в коликах и долго не мог уняться. Наш смех скакал по этой огромной дороге. Солнце ухмылялось и тянулось вниз.
- Откуда?
- Из Ленинграда…
- Не х… себе!!!
Я соскочил на повороте и легко спустился вниз, к прямой дороге на Симферополь. Табличка покосилась. Но уверенность в том, что я доберусь уже не покидала меня. Усталые ноги весело несли меня вперёд. Я громко пел «потолок» и мечтал расчехлить гитару…
«Везёт мне на «Газели», - подумал я, открывая дверь, очередного волжского грузовичка.
- До Запорожья, не подкинете? – спросил я, заглядывая вовнутрь.
- Куды?
- До Запорожья, - неуверенно проговорил я.
- Куда, куда? – хитро улыбнулся черноволосый упитанный мужичёк в больших чёрных каплевидных очках и синей несвежей майке.
- До Запорожья..., - в какой-то момент я совсем растерялся, мне было не понятно, усмехается он над моим произношением или над чем-то другим?
- Залазь – кивнул он, я удивлённо и растерянно сел на сидение с чехлом фальшивого бархата. Весь салон был заделан и обклеен всякими безделушками, подлокотниками, ажурными пепельницами и брелками на пружинках.
- До Запорижья, значит? - усмехнулся сам себе мужичёк и с удовольствием потянул спину, наклоняясь к рулю.
Я почему-то вспомнил вечную восторженность Толича по любому новому поводу: «А меня до Белгорода настоящий хохол довёз. На грузовичке таком моднявом… ну как «Бычок», «Мерседесе»…. Почти от самой Тулы. Настоящий драйвер (в эту пору это слово стало любимым для Толика). Володя – потусторонний шофёр. Володя – потусторонний драйвер. Ха! Поглядел на мою навороченную футболку с питерскими номерами. Хлопнул в ладоши и резко так: « А у меня: 21 – очко!» то есть харьковский федеральный номер. Вот, что значит образность украинская. Нет, Гоголь всё-таки украинский писатель…»
Да... Володя – потусторонний шофёр. Вот и меня везёт….
- Вова, - сказал он, протянув мне свою широкую крепкую ладонь. И имя самое настоящее, запорожского казака…
- А вы до Запорожья? - спросил я.
- Да, оттуда я.
Он долго рассказывал о своём городе, гордо ведая о махине запорожской тяжёлой промышленности. Рассказывал о плитке, которую заставлял стелить у каждого ларька бывший мэр – самодур. О машинах…
- Вот у меня, такая будет, - гордо произнёс Вова – хохол, показывая на, обгоняющую нашу перегруженную «Газель», «Таврию». – Только цвета другого, - проговорил он, сладко вспоминая свою родную машину, спящую в гараже - Бордо!
Я с интересом представил себе малолитражку запорожец бордо…
- Там ГЭС, видал?! – спросил Вова, тыкая пальцем куда-то в сторону, - Вторая в Европе…
- Нет, - ответил я, всматриваясь в беспощадную даль, - Я же по объездной.
- Ну, тут пашни..., а вон металлургический завод, - указал он на выросшие, как из земли стальные хребты и трубы. Массивные постройки тянулись вдали от дороги, но долго и безутешно. Пылал закат, серый дым бесчисленных труб тянул его в свой плен, доказывая страшную мощь советской промышленности. Я поёжился. Зелёная дорога убегала вперёд, застилаемая тенями. Уже можно было разглядеть город. Асфальт был почему-то зелёным, как тина.
- Переработка абразива, - спокойно объяснил он, как будто, это слово что-то для меня значило, - Перерабатывают и на щебёнку дробят, потом в асфальт.
- Ясно, – протянул я.
- У нас всё перерабатывают, - гордо заявил Вова и зачем-то, ни к селу ни к городу, добавил: Был один фрукт, тазик с завода потащил. Да тазик не простой, титановый, там что-то для ракет перерабатывали… да потолочь в нём решил. Не повезло дедку, думал жвачка прилепилась, хотел отскрести. Потом по всёй деревни собирали, - Вова замолчал, потом размашисто улыбнулся, - Руки на одной хате, борода на другой… Как это там? Маленький мальчик крышку гроба скребал….
Мы въехали в город, справа ухмылялись разноцветные кирпичные домики и непролазные бетонные заборы. У дороги сидели хитрые люди и прикрывались загадочными табличками «Куплю солярку, бензин». Когда таких минуло с десяток, я не выдержал и спросил.
- Барыги, - весело подмигнул Вова, - Не писать же им «продаю ворованный бензин»…
Я не успел удивиться, как моё внимание переключилось на бесчисленную колонну размалёванных девиц, коротких юбок и цветных чулок.
Вова заметил моё движение и проговорил:
- Подъехал я как-то к этой, - он, не глядя, ткнул пальцем. За окном мелькнуло что-то цветное и яркое, - Говорю, ты своим рыльцем всю красу нашего города похабишь… Уходи, говорю ей, а она гадюка… - он улыбнулся, – Я бы тебя по Кирова провёз, поглядел бы, какой красивый у нас город, да перегружен, не могу, - с сожалением произнёс Вова – запорожский драйвер.
Он довёз меня до выезда из города, пожал руку и понёс свой волшебный грузовик по огромной высоченной улице с развивающимся лозунгом «добро пожаловать в Запорожье». Я улыбнулся, перебежал густой перекрёсток и на прощание кивнул городу, в котором не был…
Стемнело быстро, так, что я не успел как следует вздохнуть. Солнце проржавело в конец, просело, кануло по стёклам несущихся мимо машин. Небо залили чернила, я успел подумать обо всём. Грустно таращился на звёзды и яркие глаза машин. Моя рука отваливалась от усталости, пыль сантиметровым слоем покрыло лицо, заполонила горло. А, ведь, мне оставалось каких-то двадцать километров. Можно было попробовать пешком, но крутые холмы, тонущие в темноте, совсем не вызывали желания для этой ночной «прогулки». Я заглянул в шуршащую тьмой лесополосу у дороги и решил стоять до последнего.
Ближе к часу ночи, как думал я, часы кружились в голове, меня чуть не задавил Кировец. Своим громоздким пузом, не помещающийся на дороге, крутя толстый бок по обочине, он катил на меня. Я еле успел отскочить. Подхватил рюкзак и решил пройти дальше. Там был отворот вправо, к полю. Я последний раз вскинул руку, плюнул на всё и пошёл в ночь.
Бледная луна осветила мою «кровать», я предусмотрительно лёг в стороне от полевой дорожки, за необъяснимой ржавой трубой, которая тянулась далеко-далеко вдоль поля. Трава кишела жизнью, в кустах кто-то громко шубуршал, сердце стукнуло в груди, замерло. Из поля торчали странные бетонные столбы. Я зарылся в спальник и стал ждать…
От непонятной ночной духоты спёрло грудь, я открыл рот, закинул голову, так и лежал, вглядываясь в чёрное небо, усыпанное миллиардами звёзд. Я искал солнце, которое так беспощадно жгло меня. Ночь, ведь ночь…. Но было очень жарко.
Мокрый спальник прилип к телу, я заснул. Мне приснились друзья….