Смертин - мой третий защищённый диссертант (после Латышева и Коренькова) и работа его - не хуже предыдущих.
288
С конца января по середину февраля пролетела вторая (первая - в декабре) серия штормовых циклонов, температура чаще всего была +4°, 1-го февраля на Курском заливе оторвало лёд от косы. Казалось, что с зимней рыбалкой на этот сезон покончено, тем более что всю вторую половину февраля (с 13-го по 27-е) я провёл в командировках - в Ленинграде, Апатитах, Мурманске, Москве. Но как раз в эти дни в Калининграде опять похолодало, днём температура была 0 ё -5°, ночью опускалась до -10°. И, вернувшись из командировки, на следующий же день я с Саенко (вот тоже рыбаком заделался!) помчался на рыбалку.
28 февраля 1981 г. Температура -8° - -3°, давление 770 мм, ясно, ветер восточный, юго-восточный, сильный.
Ездили с Саенко в Головкино (взяли какие-то мужики с собой в автобус на площади). Клевало у всех неважно. Поймал 23 плотвы, 2 густёры, из них всего штук пять приличных.
1 марта. Температура -8° - -3°, давление 764-765 мм, ясно, ветер юго-восточный, сильный.
Ездили с Митей на Исаковское, ловили полчаса, поймали 5 крупных ершей. Удочку держал, подсекал и вытаскивал (только в этом я ему помогал) сам Митя. Отнесли улов деду. Тамара Сергеевна (они с Митей стали большие друзья!) сварила из этих ершей уху на троих.
4 марта. Температура +2° - 0°, давление 743-745 мм, пасмурно, ветер северо-восточный, северный, от слабого до умеренного. Ездили с Саенко в Лесное. Поймал 60 плотвин (из них 10 крупных, 15 мелких) плюс три корюшки. Общий вес больше шести килограммов. Клёв был с утра (от 9 до 12), потом спал. На мотыля лучше, чем на сыр (даже крупные).
7 марта. Температура -1° - +5°, давление 752-745. После обеда снег, морось. Ветер южный, умеренный.
Ездили с Серёжей, Саенко и Смертиным в Лесное. Поймал около 6 кг плотвы (56 штук), 2 корюшки. Крупных штук 15 на сыр.
В следующие дни стало быстро теплеть: 8-го марта +10°, 9-го +9°.
10 марта. Температура +6°ё +3°, давление 741-745 мм, переменно, к вечеру ясно. Ветер западный, очень сильный.
Ездили с Саенко в Полесск, точнее, в Красное, но из-за сильного ветра не рискнули выходить на залив. На льду невозможно было стоять: сносило ветром, тем более, что лёд сверху обтаявший, скользкий.
Ловили в Полесске на затончике, что справа от шоссе (по ходу из Калининграда), от ветра укрывались за забором, что у самого берега затончика. Дейма вскрыта. Поймал штук 20 густёр (средних, почти крупных).
Этот выезд оказался закрытием зимнего сезона.
С 15-го по 28-е марта я был в командировке, а 29-го мы с Серёжей открывали летний сезон в Матросово.
День был ясный, но прохладный, с утра даже минусило, давление высокое: 760 мм, ветер юго-восточный, умеренный. Народу в Матросово почти не было. Несколько рыбаков с утра имелось, а потом и они отправились водку пить.
Сначала мы попробовали ловить спиннинговыми донками в традиционном месте слева, сразу за крайними домами, но нас там замучили зацепы, дно неподходящее для вытаскивания донок, много коряг и старые сваи около берега. На удочки же попадались только окушки. Решили сменить место. Я с донками отправился налево, ближе к заливу, Серёжа с удочками - направо, за противоположный край посёлка.
Поначалу я никак не мог приспособиться к быстрому течению Матросовки (донками я ловил здесь впервые), которое дугой изгибало лесу, сволакивая груз. Столовая ложка свинца не могла удержаться на дне, течение тащило её за лесу, и хотя забрасывал я далеко, груз и поводки с червяки всё равно в конце концов оказывались около берега. Но тут-то рыба и оказалась. С полудня именно у самого берега стала брать очень крупная плотва (я ловил на навозника). Одна из них - граммов на 700 - сопротивлялась как лещ. Поклёвки были резкие, аж спиннинги ходуном ходили, сигнализатор даже не нужен был. Я закидывал теперь совсем недалеко, не дальше десяти метров от берега, и груз сносило совсем немного, так что леса уходила в воду под углом в градусов 45.
Увенчались мои старания поимкой леща на килограмм, да плотвин я поймал 12 штук, из них 5 очень крупных, даже по зимним меркам. Когда я пошёл проведать Серёжу, оказалось, что он ловит не в Матросовке, а в канаве, соединяющейся с рекой, где они когда-то ловили с Николаем Степановичем, и порядочно натаскал мелочи. Но мой садок выглядел куда как солиднее.
Пора уже было выезжать и тут выяснилось, что я потерял ключ зажигания от мотоцикла - карман ватника оказался с дырой. Пришлось включать зажигание и фиксировать его во включённом положении с помощью спичек. А вот как включать освещение, если придётся ехать в темноте? Тут требуется не только нажать ключом, но и повернуть его. Со спичками не получится. Надо, значит, торопиться, чтобы успеть в Калининград засветло.
Гоню по шоссе, не сбавляя скорости даже в посёлках, пустынных, к счастью, в это время (холодно, пьют по домам), но, как нарочно, - ГАИ караулит в одном из них за поворотом. А перед посёлком знак: "Ограничение скорости - 40 км/час". Останавливают, естественно.
- Почему нарушаем? Знак не видели?
Я заканючил:
- Виноват, каюсь. Но видите - несчастье, ключ потерял, на спичках еду, хочу в Калининград до темноты поспеть...
И надо же! - простили, отпустили с Богом. Бывает. А самую крупную плотву с этого улова я в вяленом виде выставил на полку книжного стеллажа рядом с головой знаменитой щуки, пойманной с Серёжей на канавах, где она и красовалась года два, пока не упала однажды и разбилась как стеклянная.
Или это было с другой плотвой и раньше?
289
Продолжу выписки из дневника погоды, чтобы не тащить его с собой в командировку. Собираюсь в Москву и Мурманск.
4 апреля 1981 г. Температура +4ё+12°, давление 757-752 мм, ясно, ветер восточный, юго-восточный, умеренный, слабый.
Ездили с Серёжей, Смертиным и Захаровым на дизеле в Шолохово - новое место, на Дейме вверх против течения километрах в 5-ти - 7-ми от Полесска, рядом с железнодорожным мостом. Открытый, плоский, сравнительно сухой берег. На противоположном берегу - лес по краю поймы. Ловили спиннинговыми донками. Я и Серёжа поймали только ершей, Лёня - одну плотву приличную, Володя - плотву, подлещика и леща. В Полесске тоже ловилось плохо.
5 апреля 1981 г. Температура +4ё+12°, давление 752-753 мм, ясно, ветер юго-восточный, слабый.
Ездили с Сашулей и Митей на мотоцикле к развалинам мельницы в верховьях Прохладной по щучьим местам Шевчука. От дома расстояние 31 км. Сашуля впервые в этом месте - понравилось. Митя учился строгать ножом веточку. Я метал блёсны спиннингом, оторвал две штуки из-за зацепов и бросил это занятие. А нашу щуку (примерно на килограмм) поймали другие, когда мы уже собрались уезжать. Прямо на том месте, где я в последний раз зацепился. Только приехали и выловили. Умельцы.
8-14 апреля: в командировке - ИЗМИРАН, Ленинград.
19 апреля. Температура +2 - +8°, давление 755 мм, переменно, безветренно.
Ездили стандартной бригадой (я, Серёжа, Смертин, Лёня) в Шолохово. Серёжа и Володя поймали по небольшому лещу. В Полесске тоже плохо.
21, 22 и 23-го апреля - снег, температура от -1 до +5°, ветер северо-западный, умеренный, до сильного.
3 мая 1981 г. Температура +4 - +8°, давление 738-744 мм, переменно, ветер юго-западный, умеренный. Ездили с Серёжей и Смертиным в Знаменск на Прегель. Глухо.
Якобы (по слухам) хорошо ловились лещ и крупная плотва 1 мая. Хотя погода была почти такая же.
9 мая температура была от +14 до +23°(!), и весь май продержалась жара (до +27°) с преимущественно южными ветрами.
10 мая. Температура +14ё+26°, давление 753 мм, ясно, ветер юго-восточный, умеренный.
Ездили со Смертиным на Прегель в Марьино. Когда-то это место показал мне Шевчук. Не как рыбное, а как очень красивое. Действительно, с очень высокого правого берега открывается чудесный вид на пойму Прегеля, на оба его рукава, острова между ними. Справа - Калининград. От нашего дома километров восемь всего, почти сразу за Исаковским озером. Ну, а с рыбалкой там не шибко. Местные, говорят, ловят. Даже браконьерят. И леща, и судака. Мы же в тот раз поймали: Володя - подлещика, я - окуня граммов на триста.
16 мая. Температура +12ё+22°, давление 752-751 мм, ясно, ветер юго-восточный, слабый.
Ездили с Лёней Захаровым на мотоцикле в Шолохово. Умельцы ловили удочками плотву, густёру, подлещиков на хлеб в забродку с течения. Лёня поймал две крупных и шесть средних плотвин, я на спиннинговые донки - одного подлещика и пару окуней. Пытался ловить в проводку "современной снастью" - ничего не вышло. А парни ловили длинными удочками, заходя в воду в болотниках, насаживали огромные буханки хлеба. Леща же мало кто поймал.
17 мая 1981 г. Температура +12ё+24°, давление 751 мм, ясно, ветер юго-восточный, умеренный.
На Нансена неплохо ловят карася уже несколько дней. Мы с Митей были вечером - не клевало.
18 мая. Погода такая же как и в предыдущий день. Утром ловил карасей на Нансена прямо на затопленной дороге, поймал 7 штук. Отличный клёв был до 8-ми часов, а в 9 совсем прекратился. Из карасей льётся икра.
19-22 мая в Ленинграде на похоронах тёти Люси.
23 мая. Температура +16 ё+25°, давление 752 мм, переменно, ветер южный, умеренный. Ездили со Смертиным в Марьино. Поймал 3 окуня на выползка.
25 мая. Температура +19°, давление 749 мм, переменно, ветер юго-западный, умеренный.
Ездили вечером с Саенко в Марьино, поймал одного окуня на 200 граммов, у Юры кто-то откусил поводок при подсечке.
29 мая. Температура +17°, давление 750 мм, переменно. Ветер неустойчивый, слабый.
Ездили с ночёвкой (с 28-го на 29-е) на морской канал. Я со Смертиным на мотоцикле, Саенко на мопеде, Захаров и Серёжа на велосипедах. Вечером сидели сначала на 14-м километре, там Серёжа поймал одного угря. Потом нас прогнали, точнее, посоветовали смотаться ребята - общественные рыбинспекторы. Оказалось, что ловить в канале в период нереста (с 20 апреля по 20 июня) нельзя от Калининграда до Взморья. Однако в газете с объявлением об очередном двухмесячнике охраны рыбы это чётко не было оговорено, и Смертин нудно брюзжал про нарушение прав. Мы всё же не стали искушать судьбу и перебрались на 17-й километр, где я хорошо завяз с мотоциклом в грязи, и еле мы его со Смертиным вытащили, спасибо - Лёнька подъехал на велосипеде и помог.
Закидывать снасти стали, когда уже стемнело, около полуночи. И тут же я поймал подряд двух угрей назло Смертину, который нудил, что зря сюда перебрались, надо было оставаться, нечего всяких слушать и т.д., и т.п. в своём духе. Ночью я поймал ещё одного угря и окуня, Саенко двух угрей вытащил на обычные закидушки, даже без колышков - в руках лески держал. Угри некрупные. Лёня вытащил леща на полтора килограмма, Володя - подлещика и окуня. Один Серёжа, хорошо начавший, ничего на новом месте не поймал.
31 мая. Температура +20°, давление 752-756 мм, ясно, ветер западный, слабый.
Ездили на мотоцикле с Сашулей и Митей в Марьино. Им там понравилось. Загорали. Я поймал подлещика и двух окуней.
290
А теперь вернёмся в зиму.
Письмо о. Ианнуария от 26 января 1981 г.
Ленинград.
Дорогой Сашок!
О том, что ты был в Ленинграде, я и в самом деле незадолго до твоего письма узнал от Понявина. Можешь не оправдываться, что не зашёл: я прекрасно знаю, что такое занятость работой. Да и зайдя, мог бы не застать, так как и я ведь тоже довольно занят.
А сейчас ещё эти военные сборы, как и три года назад. Хожу по вечерам на скучные занятия по всё тем же надоевшим станциям, которые мы изучали на военной кафедре. Там много наших физиков, так постаревших.
Что касается сбора курса, на котором мы начинали учиться, то меня это как раз мало касается: я мало кого помню, да никому в голову не приходит и предлагать мне там присутствовать, хотя с устроителями этого вечера встречи я иногда вижусь. Четыре года назад собирался курс, который мы кончали. Мне опять же никто не сообщил об этом, я и не был. Да и далеко моё сердце от всего этого.
В Академии у нас славно. Много молодых преподавателей. О ребятах и девицах, которые у нас учатся, душа не нарадуется. Весенний семестр у нас сложный: значительную часть его занимает Пост, во время которого так трудно учиться и преподавать. К тому же выпадают из расписания 1 неделя Поста, Страстная и Пасхальная недели. На первой и на Страстной занятия отменяются из-за усиленного поста, а на Пасхальной - маленькие каникулы. А после Пасхи сразу сессия. У меня за прошлый семестр не выполнена учебная программа, пришлось подавать в Совет объяснительную записку. Поэтому в этом семестре работы будет ужасно много. А тут ещё надо подготовить доклад к одной конференции, написать заказанную статью о Вл. Соловьёве, подготовить опять же заказанную лекцию о войне 1812 года, дать пару отзывов, успеть съездить на какой-то симпозиум в Прагу и прочесть пару показательных проповедей. В общем, крутиться, как всегда, приходится много. Но больше всего времени и сил отнимают обязанности духовника при храме.
При всём этом я так и не могу пока выкроить время, чтобы продолжить тебе писать "серьёзные" письма. Тем более, что если уж речь заходит о всяких таких фило-тео-софских вопросах, то в последние месяцы я так увлёкся гносеологией, что на другие темы пока переключаться мысленно трудно. Подождём лета, там увидим. Сейчас же и ты занят.
Желаю тебе успешного завершения твоей докторской эпопеи, а также здоровья и благополучия всему твоему милому семейству.
Целую, твой Ианнуарий.
Судя по этому письму, я был в Ленинграде, но не в январе (по дневнику погоды весь январь я бегал по рыбалкам и уезжал лишь на три дня в Москву на защиту Смертина), а скорее всего в декабре. Наверное, сразу как получил письмо от Лариски Зеленковой с предложением Пудовкина. Тогда же, по-видимому, я выступил на семинаре лаборатории Пудовкина, который диссертацию мою к этому времени только полистал, но счёл этого достаточным для того, чтобы выпустить меня на семинар.
Семинар прошёл гладко. Но Пудовкин посоветовал вместо СибИЗМИРа в качестве ведущей организации обратиться в ПГИ, поскольку от Иркутска уже есть Поляков, а ПГИ - достаточно солидное учреждение, пользующееся авторитетом у кафедры и совета. Я, разумеется, согласился и отправил очередной экземпляр диссертации в ПГИ на имя Брюнелли, а в СибИЗМИР написал Климову, что защищаться буду в Ленинграде, где в качестве головной рекомендуют ПГИ, и прошу теперь только отзыв на автореферат.
Следующим этапом прохождения моего "дела" в Ленинграде должно было стать моё выступление на заседании кафедры (эквивалентное выступлению на секции в ИЗМИРАНе), то есть предзащита, на которой кафедра решает вопрос о рекомендации моей работы к защите в данном совете. Выступление на кафедре ориентировочно было намечено на февраль, дабы уж к этому сроку Пудовкин диссертацию прочитал. К тому же в феврале предполагалась встреча выпускников физфака конца 1965 года - к 15-летию окончания курса, на котором учились мы с Сашулей, а кончала одна Сашуля - я отстал. Лариска была в числе организаторов встречи и агитировала нас с Сашулей приехать. Сашулю уговаривать не надо было, а я решил совместить это мероприятие с предзащитой.
В конце января (27-го) - защита Смертина. О ней я уже писал. Добавлю только, что в дупель пьяный Бобарыкин, оказавшийся тут же в гостинице, испортил Смертину всё его праздничное настроение, незвано вламываясь в компанию, чем наконец-то озлил Смертина против себя до остервенения.
А 1-го февраля - кто бы мог подумать! - состоялась встреча выпускников нашего класса, выпускников 60-го года. Встреча через двадцать с половиной лет!
1-го февраля в нашей школе каждый год проходит традиционный вечер встречи выпускников. В последний раз я был на таком вечере году в 1964-м, когда Боря Лукьянец толкал меня к Веточке-Капюшончику, чтобы я пригласил её на танец, я не мог решиться, а когда решился - под конец вечера, то получил гордый отказ, и на том наши отношения прервались навсегда.
Инициаторами и организаторами встречи стали Танька Павленко и Алла Медведева, жившие по соседству в Калининграде в новых домах на Богдана Хмельницкого и изредка встречавшиеся. Уж не знаю, как они раздобыли адреса всех наших одноклассников, но раздобыли и оповестили всех: встречаемся 1-го февраля у школы, а потом идём в ресторан. С собой иметь 15 р и фотографии прошлых и нынешних лет - свои, детей, жён, мужей.
На меня девчонки вышли по телефону отца, номер которого им дали в справочном, а отец сообщил им мой адрес и служебный телефон. Так мы с Танькой связались сначала по телефону. Она сообщила мне про идею встречи, что народ откликается уже, что Долгополов (кстати, он доктор каких-то наук) и Чесноков приедут, и они надеются большинство собрать, и Нинушку, конечно, уже пригласили - классную, руководительницу нашу, Нину Ивановну Жук.
А меня они просят помочь с организацией ужина в ресторане, скооперировавшись для этого со Славой Литвиновым, который тоже здесь в Калининграде живёт и неподалёку от меня, от кирхи то есть, работает - в АтлантНИРО. Собственно, с рестораном они договорились уже, нужно только поучаствовать в составлении меню. Я позвонил Славке, и мы встретились с ним у проходной его института.
Постарел он, конечно, за двадцать-то лет, усищи носит, но не растолстел, как можно было ожидать. Прогулялись мы с ним до "Снежинки", распили там бутылку сухого. Слава рассказал, что занимается разработкой тралов и иногда ходит в море на их испытания, наблюдает за ними под водой из батискафа. А как-то тралили в Куршском заливе и выловили "Москвич" с четырьмя утопленниками, с зимней рыбалки ещё. Слава женат, ребёнок один, уже здоровый парень. Я рассказал о себе.
Через несколько дней мы (я и Слава) встретились с Танькой и Аллой у ресторана "Ольштын". Таньку разнесло, такая матрона стала - не узнал бы, встретив просто так на улице. А голос тот же. Второго ребёнка недавно родила, года нет. Муж в море ходит. А Танька не работает. Алла же совсем не изменилась, получшела даже. Она в школе мне страшненькой казалась - тощая, большеротая. А теперь - такая приятная дама! Возраст, правда, просматривается, но в форме, молодец. Двое детей, мальчик и девочка. Муж тоже, как и Танькин, в море ходит - рефмеханик. И она холодильниками занимается в КБ каком-то.
Мы составили меню, внесли залог. И разошлись до встречи первого. А 31-го января вечером ко мне домой завалились Долгополов с Чесноковым. Обрадовались мы, конечно, друг другу. Объятия, разглядывания. И Валерка, и Сашка забурели, заматерели, раздались в корпусе, но без животов.
Я сбегал за бутылкой. Валерка, правда, не пил вовсе, что-то у него со здоровьем, не стал рассказывать, глаз один совсем почти ослеп. Но держится бодряком. А Сашка от водки отказываться не стал. За столом всё я о себе больше рассказывал, о Гостреме, о том, как опять в Калининграде очутился.
Ребята слушали с удовольствием, а о себе рассказывали мало. Оба после окончания своих вузов сразу приткнулись к местам, где и теперь благополучно пребывают: Валерка - под Москвой, в Черноголовке, в Институте физики твёрдого тела, так, кажется, называется, и мама там с ним, отец умер. Сашка - на Севере, в Ухте - городе нефтяников, начальник какой-то, администратор-бюрократ, как он сам про себя выразился. У обоих по двое детей: у Валерки - сын и дочка, а у Сашки - обе девочки. Вроде бы. Если не путаю.
Хорошо мы тогда посидели.
А на следующий день ещё лучше было.
Первыми к школе парни явились: Валерка, Сашка, Слава и я. Потом Галя Косолапченкова. Всё удивлялась:
- Ой, я думала - одна буду, никто не придёт.
Потом Галя Лакиза. Потом почему-то задом подкатило такси, и из него выскочили Ирка Джапаридзе с Ниной Драпеко и Танька с Аллой. Тут как раз и Нинушка подошла. Визгу-то было! Смех, слёзы, объятия, поцелуи.
Было воскресенье. Официальный вечер встречи выпускников был назначен на следующий день - понедельник, а сейчас школа была закрыта. Но Нина Ивановна зашла со двора к уборщице, жившей при школе, взяла у неё ключи и открыла парадную дверь. Мы зажгли везде свет, обошли всю школу, обнаружили себя на фотостенде, посвящённом истории школы, и расположились, наконец, в одном из классов, где сиживали двадцать и больше лет назад.
Собралось нас десять человек из шестнадцати. Не приехали из Таллина Мишка Савловский и Саня Алейников, не откликнулась из Ленинграда Света Минак, Яна Снесаревская прислала телеграмму с Сахалина из города Оха, что её с работы не отпускают, она геолог. Да не явилось двое местных - Валерка Зубов и Маша Кузьмина. Ирка Джапаридзе приехала из Москвы, Драпечка из Таллина, Лакиза - из Апатит. Эти трое, как и Алла Медведева, отлично сохранились, что особенно удивительно было в отношении Лакизы, от которой можно было ожидать, что она расплывётся. А она даже похудела и постройнела, и вообще сделалась элегантнее. Работает учительницей в знакомых мне Апатитах. Ну, а Ирка и Нинка - у тех комплекции легковесные, выглядят по-прежнему стрекотухами. Под стать Таньке только Галя Косолапченкова: дородная тётя такая, в парике. Остальные все стройные. Фамилии, разумеется, у всех девчонок новые. У всех почти по двое детей. Большинство КТИ окончило.
Все принесли фотографии, я - целый альбом школьных лет, в котором были запечатлены собравшиеся - и в школе, и на воле. Разглядывали фото, вспоминали, ахали, охали, расспрашивали, рассказывали, более всего хвастались детьми - у всех красивые, у всех талантливые. А я и сюда прихватил фотоаппарат, фотографировал, без вспышки, полагаясь только на чувствительность плёнки в 130 единиц.
Нина Ивановна всех расспрашивала по очереди, не забывая про родителей. Сама она уже на пенсии, но в школе иногда работает, когда попросят, заменяет заболевших. Постарела, конечно, заметно. Мужа схоронила, разбился в аварии. Его могила недалеко от могилы нашей мамочки. И отца Сашки Чеснокова могила поблизости.
В школе мы пробыли часа полтора, оттуда на трамвае поехали в "Ольштын", самый фешенебельный ресторан в Калининграде, спроектированный поляками, куда надо заранее покупать билеты, и где нас ожидал заказанный ужин. Накормили нас отлично, даже не успели мы всё доесть и допить до закрытия, но добру пропасть не дали - всё забрали с собой. Энергичная Татьяна этим руководила. А вот общаться в ресторане невозможно из-за грохота музыки. Правда, поплясали к огромному удовольствию девчонок. И Нина Ивановна танцевала с каждым из нас - мальчишек.
Из ресторана все пошли провожать Нинушку, и она вынесла нам из дому стопки, чтобы мы смогли культурно допить, что не успели. Собрались было расположиться тут же на лавочке возле её дома, да я сообразил - мы же рядом с кирхой, там гараж мой, какая-никакая крыша, а зима ведь! - и потащил всех туда.
Мы выкатили мотоцикл из гаража, причём в порыве энтузиазма трахнули крылом коляски по косяку двери. Я пытался его завести, чтобы светить от генератора, но мне это почему-то не удалось и, наверное, к счастью, а то бы ещё катать гостей вздумал. Спиртное и закуску разложили на табуретке, сами расположились вокруг и продолжили гулянье при свете фары, которую пришлось питать от аккумулятора, и он, конечно, к концу нашей пирушки полностью сел, разрядился то есть.
Расходились в четвёртом часу, провожая друг друга по очереди. Последней я провожал Аллу. Она рассказывала про свою жизнь, как трудно детей воспитывать, особенно сына, когда муж в море. Квартиру вот недавно только получили. Возмущалась несправедливостями жизни нашей, тем, что ложь кругом, - и это было для меня неожиданно, поскольку в классе Алла была самой "сознательной", образцовой комсомолкой, примерной ученицей. От неё я узнал про трагедию Иры Джапаридзе - у неё муж покончил с собой, отравился газом, душевное расстройство, она его очень любила, живёт теперь с детьми у родителей.
Перед тем как расходиться, договорились на следующий день встретиться опять, заглянуть в школу на вечер, а потом навестить Нинушку на прощание.
На следующий день собрались опять в школе. Нинка Драпека рассказывала, смеясь, что её родители ужаснулись виду её грязных рук, когда она вернулась ночью с гулянья.
- Это я мотоцикл из гаража выталкивала, - объяснила им Нинка, повергнув родителей в ещё большее недоумение.
Сашка Чесноков привёл с собой брата старшего Владьку, здоровенного мужика (увы, умершего через несколько лет - в 88 или 89 году от инфаркта), тоже кончавшего нашу школу, года за два до нас. Дежурные по школьному вечеру, узнав какого мы года выпуска, таращили на нас глаза как на доисторических животных - экие старики, пришли!
Никого из старых наших учителей в школе уже не осталось. Зашли в физкультурный зал. В баскетбол у нас все ведь почти играли, покидали немного мячи в корзину. И пошли к Нинушке. Делать нам здесь больше нечего было.
У Нинушки пили чай с пирожными. Вчерашнего веселья уже не было, погрустнели. Расставались и вовсе со слезами. Нина Ивановна оба эти вечера была очень растрогана. Я и сам не ожидал такого всеобщего прилива сердечности у себя и у всех наших одноклассников. Лакиза прямо рыдала:
- Мы больше не увидимся, никогда! Никогда!
Обещали не забывать друг друга.
291
Через две недели - 13 февраля я отправился в длительный вояж: Ленинград, Апатиты, Мурманск, Москва. В Ленинград со мной ехали Сашуля и Митя. Сашуля на встречу однокурсников, ну и Митю решили с собой взять - любителя путешествий. В Калининграде он обожал "открывать новые районы", а тут огромный новый город. Митя ведь уже бывал в Москве, Севастополе, Владимире, а вот в Ленинграде впервые.
Остановились в Сестрорецке, у Бургвицев. Дядя Вова с тётей Тамарой не видели Митю полтора года - с августа 1979-го года, когда они были в последний раз у нас в Калининграде. За это время Митя, конечно, сильно изменился, повзрослел, посерьёзнел, ещё бы - шесть лет почти уже, в этом году в школу пойдёт. Своими географическими познаниями он потрясал всех окружающих. Изучение карт стало его любимым занятием. Целыми днями он ползал по ним, непрерывно при этом что-то бормоча. Он мог подробно прокомментировать (и показать, разумеется) маршруты всех путешествий Робинзона Круза вплоть до кораблекрушения у необитаемого острова. В знании столиц с ним невозможно было состязаться. Есть такая игра - называешь государство, а соперник должен назвать его столицу. Митя загадывал обычно столицы таких государств, про которые ты и слышать-то не слыхивал: Аомынь, например, а это, оказывается, Макао - португальская колония в Китае, или островные государства какие-нибудь: Фиджи там или Соломоновы острова.
А в Сестрорецке он увлёкся Носовым. До сих пор он читал из Носова только про Незнайку, а тут полное собрание сочинений, "Весёлая семейка", "Мишкина каша" и т.д., и т.п. Помнится, в детстве мне Носов очень нравился.
Мне с Митей лишь раз удалось выбраться в Ленинград, ходили в Военно-Морской музей, где по Митиному обыкновению осмотрели всё чрезвычайно тщательно. Да ещё раз ездили с дядей Вовой и Сашулей в Разлив к шалашу Ленина по чудесной зимней морозной погоде. По озеру прошлись как-то, обойдя всех рыбаков, поленившихся ехать на залив за корюшкой и высиживавших здесь плотвичек и окушков. А один день дядя Вова с тётей Тамарой провели с Митей в Зоологическом музее, где он их совершенно замучил, не позволяя ни одно чучело пропустить и разглядывая всех жуков и бабочек. Домой они без ног явились, валясь от усталости.
А встреча с курсом разочаровала.
Собрались в "восьмёрке" - столовой нашей. Шагимуратов приехал. Наших близких друзей - никого. С Сашулиной группы геофизиков ни одного человека, только Лене Кретовой Сашуля очень обрадовалась - в одной комнате в общаге с ней жили, да Галке Пироговой, да Ире Сидоровой. Я пообщался немного с Анькой Пушель, с Олей Тимофеевой, Мишей Поповым, Игорем Красновым. Подошёл ко мне Игорь Моисеев, про которого я совсем уже забыл, а ведь это за него и Севку Орлова я ходатайствовал перед отцом, чтобы тот взял их к себе в экспедицию. Севка вскоре сбежал с кораблей, а Игорь так и осел в Севастополе, работает в Гидрофизине, но Милочку не знает, в другом здании работает.
Вообще, оказалось, что я не помню имена и фамилии подавляющего большинства своих однокурсников. Физиономии, конечно, знакомые все, а как зовут - хоть убей, не могу вспомнить, прямо неудобно даже. Это побудило меня организовать за столом перекличку - каждый по очереди вставал и громко объявлял своё имя, фамилию (девчонки - девичью) и город теперешнего проживания. Это очень оживило встречу и облегчило дальнейшее общение, а то отовсюду слышно было как спрашивали друг друга однокурсники:
- А это кто? А этого не помнишь, как зовут?
Со всего курса за 15 лет только один защитил докторскую - Боря Шкловский, теоретик, но не с теорфизики, а, кажется, с кафедры физики твёрдого тела.
Помянули умерших - Таню Крупенникову и Мишку Родионова.
Двоих уж нет.
И вот очередная печальная новость. От Лариски узнали, что буквально на днях, 12 февраля, погибла Алла Николаевна Суходольская. Подробности мы узнали потом, гораздо позже. Она летела на остров Хейса инспектировать работу тамошней ионосферной станции. При посадке самолёт АН-2 сошёл с полосы, запрыгал по торосам. От тряски в багажном отделении, что в хвосте самолёта, сорвался с места плохо закреплённый запасной бензобак. Он пролетел по салону, калеча людей и убив двоих - Аллу Николаевну и одного из членов экипажа. Алла Николаевна умерла в больнице, не приходя в сознание.
Из-за непогоды тело её потом долго не могли вывести с Хейса и хоронили её в Москве чуть ли не через месяц. Майечка Бирюкова участвовала в похоронах, помогала Галке - дочке Аллы Николаевны. Надо же! Вот судьба - муж погиб трагически, и у неё такой же конец. Успела, правда, бабушкой стать, внучке порадоваться.
(продолжение следует)