Во второй половине девяностых годов в популярнейших периодических изданиях США и других стран начали появляться статьи о новом в то время и загадочном явлении – виртуальных романах в Интернете. В мае 1996 года журнал «Космополитен» рассказал читателям о трех мужчинах и трех женщинах, познакомившихся на чат-сайтах и впоследствии вступивших в брак. В этом же году журнал «Тайм» сообщил, что супружеская неверность, в форме романа во всемирной компьютерной сети, становиться все более частой причиной разводов.
Муж случайно, или во время целенаправленного поиска, находит в домашнем компьютере бережно сохраненный архив романтической переписки и сексуальных чатов жены с ее «кибернетическим» Ромео. И хотя отношения так и не перешли, или не успели перейти, в трехмерное пространство «обманутый супруг» подает в суд иск о разводе на основании супружеской измены. Помимо распечаток писем и «горячих» чатов в качестве доказательства в суд представляется также набор эротических рисунков, которыми виртуальные любовники обменивались по электронной почте.
С началом нового тысячелетия подобные истории уже перестали удивлять. Многие даже уверены, что двадцать первый век станет веком расцвета кибернетической любви. В то время как скептики твердят о том, что примитивная мастурбация перед монитором компьютера не может заменить настоящую физическую близость, мужья и жены «киберманов» начинают ясно осознавать, что «Интернет» представляет собой реальную угрозу для их семейной жизни. Виртуальное знакомство – виртуальное общение – виртуальный секс – виртуальный роман. И, как итог, распад вполне реальной, а не виртуальной семьи. Принимая во внимание лавинообразный рост «населения» Интернета (только в период с 1996 по 1998 годы оно возросло с 30 до 100 миллионов!) следует ожидать, что «киберадьюльтер» может стать настоящей социологической проблемой.
Так что же это такое – «любовь онлайн», роман в Интернете? Мужчины и женщины встречают друг друга на перекрестках невидимых орбит киберпространства, в котором ничего не значат громадные расстояния, нет государственных границ, отсутствуют этнические, расовые и религиозные различия. Используя чаты и электронную почту, они общаются, влюбляются, занимаются сексом, ссорятся, мирятся и иногда даже «женятся», зная друг друга в лучшем случае только по фотографиям и телефонным разговорам. Это происходит каждый день, каждую минуту и сопровождается такими же переживаниями, как и в реальной жизни.
«Кибернетическое» общение в Интернете иногда может быть даже интенсивнее обычного, потому что, в отличие от реальной жизни, здесь, чтобы встретиться с кем-то, человеку даже не нужно выходить из своего дома. Достаточно только включить компьютер и модем, войти в канал и щелкнуть по электронному адресу хорошо знакомого чата. И вот он снова среди невидимых друзей. Здесь он свой для всех. Здесь исчезает стеснительность, и отсутствуют комплексы по поводу собственной внешности. Здесь можно быть спокойным и раскованным. Этот электронный мир полон захватывающих дух возможностей. В нем так легко встретиться, познакомиться, увлечься и сблизиться, укрывшись от остальных в интимном мраке созданного одним щелчком мыши «подпространства». По-английски такое общение в чате, когда двое уединяются в отдельной «комнате», называется “private chat”- «приватная беседа» или по-другому “whispering” - “перешептывание”. Именно интимное перешептывание с невидимым представителем противоположного пола придает беседе особенное, ни с чем не сравнимое очарование. «Только Ты и Я.» В повседневной жизни, даже при самых благоприятных условиях, такое возможно только после нескольких месяцев тесного общения, а здесь достигается часто уже при первой «встрече», после непродолжительного диалога. Причем порой возникает ощущение какой-то почти телепатической связи между сознанием одного человека и сознанием другого, находящегося от него в тысячах километров, что совсем уже невозможно в «реале».
Однако кажущаяся легкость и безопасность таких отношений часто приводит к тому, что виртуальный роман выходит за пределы киберпространства, серьезно осложняет жизнь, превращается в кошмар наяву и оказывается источником крупных неприятностей в семейной жизни, сильнейшей депрессии, отчаяния и горя.
В конце 1999 – начале 2000 годов большой резонанс в американской печати вызвала история одной из самых знаменитых жертв романа в Интернете, тридцатичетырехлетнего компьютерного гения, высокопоставленного сотрудника компаний “Infoseek” и «Уолт Дисней» Патрика Нотона.
Патрик Нотон возможно войдет в историю кибернетики не как один из создателей языка программирования “Java”, а как тот самый «Возбужденный в Сиэтле» (“HotSeattle”), пол года соблазнявший в Интернете несовершеннолетнюю калифорнийскую девушку, чтобы потом, приехав на первое свидание с ней «в реале», узнать, что все это время он общался с мужчиной - агентом ФБР.
Патрик Нотон был арестован 16 сентября 1999 года на пирсе Святой Моники в пригороде Лос-Анджелеса по обвинению в приезде в город с целью встречи и сексуального контакта с тринадцатилетней девушкой. Нотону также были предъявлены еще два обвинения: обладание образцами детской порнографии и использование коммерческой системы (в данном случае «Интернета») в целях вовлечения несовершеннолетней в сексуальную деятельность. В случае признания Нотона виновным по всем трем пунктам обвинения ему грозило тюремное заключение сроком до 45 лет.
Аресту в Лос-Анджелесе предшествовали почти шесть месяцев интимных чатов в Интернете и обмена письмами по электронной почте между Нотоном и его виртуальной «возлюбленной», называвшей себя “KrisLA”.
Они познакомились в Интернете на одном из чат-сайтов, само название которого, “Dad&DaughterSex”, подразумевало интимные встречи в нем несовершеннолетних девушек с годящимися им в отцы «кибернетическими» любовниками. В ходе их первого многочасового флирта «КрисЛА» неоднократно говорила, что ей только 13 лет. Однако, судя по записям чата, Нотона ничуть не смутил более чем юный возраст его собеседницы, и он не имел ничего против как виртуальной, так и реальной интимной близости с ней. Ответы Нотона на вопросы «КрисЛА» по поводу того, чем бы он хотел заняться с ней при встрече не оставляли сомнений в его намерениях.
Кибернетический роман между «влюбленными» развивался в основном по типичному сценарию. Письма, присылавшиеся Нотоном на электронный адрес «КрисЛА» по содержанию были то игриво-невинными, то остро сексуальными. В чатах он то просил ее рассказать ему о проведенном дне и уроках в школе, то требовал от девушки раздеться и танцевать перед ним обнаженной, говоря, что такая фантазия очень возбуждает его. Он постоянно повторял, что больше всего ему в «КрисЛА» нравится то, что она так миниатюрна и сексуально неопытна.
И вот после шести месяцев онлайновых «утех» Патрик Нотон сообщил «КрисЛА» о планируемой деловой поездке в Лос-Анджелес и о своем страстном желании встретиться с ней в реальной жизни.
Около семи вечера 16 сентября 1999 года частный самолет, с Патриком Нотоном на борту приземлился в аэропорту Лос-Анджелеса. Официально Нотон прибыл в город для участия в совещании высшего руководства компании «Уолт Дисней», но полчаса спустя он уже ехал на машине по ярко освещенному в наступающих сумерках шоссе к месту встречи с девушкой, которую никогда до этого не видел. Взятая напрокат новенькая «Тойота» мчалась по «Пэсифик Коуст Хайвей» к побережью Тихого океана. После нескольких ошибочных поворотов Нотон наконец подъехал к пирсу Святой Моники. Припарковав машину, он направился к аттракционам на набережной. На часах было около восьми вечера. До назначенного времени свидания оставался еще час, и Нотон зашел в небольшой ресторанчик, где заказал себе несколько блюд из морепродуктов.
Поужинав, Нотон направился вдоль набережной в направлении пирса. У него еще оставался выбор: пойти прямо - к стоянке автомобиля и поехать в отель «Мондриан», где в зарезервированном номере его ожидал коллега по работе, или повернуть направо - на пирс. Нотон повернул направо и вышел точно к условленному месту встречи с «КрисЛА». Это был уголок пирса сразу за красными рельсами аттракциона. Там он увидел фигурку девушки с длинными светлыми волосами, собранными в два хвостика. Девушка была одета именно так, как они договорились во время последней «встречи» в Интернете - в ярко белый свитер и теннисные туфли. За спиной у нее был зеленый рюкзачок. Нотон помахал ей рукой и ускорил шаги. «Патрик?» - спросила девушка звонким почти детским голосом. «Привет!» - ответил Нотон. Оба чувствовали некоторую неловкость. Он спросил девушку, не хочет ли она прогуляться по пляжу. Она согласилась. Затем Нотон повернулся и пошел в противоположном от девушки направлении. Но, уходя, он указал ей на ступеньки, ведущие вниз с пирса прямо к пляжу, сказав при этом: «Ты иди туда». Девушка поняла его. Когда в чате Нотон и «КрисЛА» обсуждали детали своей первой встречи в реале, оба согласились с тем, что вид идущих вместе тридцатичетырехлетнего мужчины и несовершеннолетней девушки может вызвать подозрение. В связи с этим ими были оговорены ряд предосторожностей.
Однако, вместо того, чтобы спуститься к пляжу, девушка тихо сказала в прикрепленный к ее телу микрофон: «Это он». И сразу же несколько переодетых вооруженных полицейских, выросших как из-под земли прямо на пирсе, окружили Нотона, надели на него наручники и поставили на колени.
Только прибыв под конвоем в полицейский участок, Нотон узнал, что его кибервозлюбленная «КрисЛА» не была несовершеннолетней девушкой. Более того, она вообще никогда не была девушкой. Роль тринадцатилетней нимфетки в течение шести месяцев успешно играл Брюс Эпплин, бывший морской пехотинец, а теперь агент специального подразделения ФБР “SAFE”, контролирующего эротические чаты в Интернете в поисках лиц, склонных к сексуальным преступлениям в отношении несовершеннолетних. А в условленном месте на пирсе Святой Моники Нотона ждала, также хорошо сыгравшая свою часть «спектакля», двадцатипятилетняя сотрудница полиции Лос-Анджелеса Эмбер Браатен.
Сразу же после ареста Нотона агентами ФБР было изучено содержимое жесткого диска его персонального компьютера, где были обнаружены сотни эротических фотоснимков, некоторые из которых были признаны образцами детской порнографии. Уже одно это по американским законам представляло собой готовый состав преступления и грозило Нотону пятнадцатью годами тюрьмы.
Другие два выдвинутых против него обвинения не были столь же бесспорны и их нужно было еще доказать в суде. Тем не менее, еще до начала процесса Нотон потерял почти все, что имел: семью (жена подала на развод), высокооплачиваемую работу и принадлежавшие ему акции компании “Infoseek” на огромную сумму.
После трех месяцев следствия в Сиэтле состоялся судебный процесс по делу. Суду присяжных, состоявшему из специально отобранных лиц, шести мужчин и шести женщин, предстояло решить очень непростую задачу. Особенностью дела Патрика Нотона было не только высокое положение и известность подсудимого. В отличие от большинства арестованных по аналогичным обвинениям, Нотон категорически отрицал свою вину и нанял высокооплачиваемых адвокатов Бруклиера, Маркса и Марголина, которые сделали все возможное для того, чтобы добиться в суде минимального наказания для своего подзащитного.
Главной задачей защиты было убедить присяжных в том, что Нотон был уверен в совершеннолетии своей киберпартнерши, что, в принципе является стандартным приемом адвокатов в делах о совращении малолетних. Однако, тот факт, что «совращение» происходило в Интернете, давал адвокатам дополнительные козыри. Поэтому на процессе по делу Нотона ими была применена новая стратегия защиты, которая основывалась на утверждении, что подсудимого фактически пытаются привлечь к уголовной ответственности исключительно за его фантазии и за участие в ролевой игре в Интернете. Защищая Нотона, адвокаты настаивали на том, что чат-комнаты представляют собой не более чем «виртуальный мир фантазий», где кибернетические партнеры просто играют придуманные ими же роли. По утверждению защиты чат в Интернете является игровой площадкой, электронным маскарадом, на котором любой может успешно скрывать как свое истинное лицо, так и свои истинные намерения. В связи с этим адвокаты Нотона заявляли, что их подзащитный, прибыв в Лос-Анджелес, был убежден в том, что собирается встретиться не с тринадцатилетней девочкой, а с взрослой женщиной, которой просто нравится играть роль несовершеннолетней. «Интернет – это совершенно новая территория для правосудия, и мы являемся здесь первопроходцами», – отметил в интервью один из адвокатов Нотона.
Многим наблюдавшим за ходом процесса юристам и экспертам в области Интернета было очень интересно узнать, насколько эффективной окажется эта «творческая» стратегия. Адвокат Дженнифер Креник, уже имеющая опыт защиты одного подсудимого, обвинявшегося в совершении преступления в киберпространстве, так выразила свое мнение: «Защита на суде должна суметь просто и понятно объяснить присяжным, что такое чат в Интернете. Адвокатам нужно убедить суд в том, что события в кибернетическом пространстве не имеют ничего общего с тем, что происходит в реальном мире и в том, что чат уже по своей природе является в большой степени фантазией. Нежно болтая онлайн с кем-то, назвавшимся двадцатитрехлетней девушкой, можно, в конце концов, узнать, что на самом деле ты общался с семидесятилетним мужчиной».
Один из психологов, почти десять лет изучающий интимные отношения в Интернете, заявил в интервью, что уже сам тон виртуальных бесед между Нотоном и играющим роль несовершеннолетней девочки агентом ФБР провоцировал подсудимого на продолжение ролевой игры. «Нотон действительно мог расценивать происходящее как игру. Но он все-таки преступил черту, за которой эта игра заканчивалась. Если, конечно, он действительно хотел увидеть на пирсе Святой Моники тринадцатилетнюю девочку», - подчеркнул психолог.
Эксперт в области преступлений в киберпространстве, профессор юридической школы Дейтонского университета Сьюзан Бреннер назвала разработанную адвокатами Нотона стратегию защиты «логичной», но при этом добавила, что логичность стратегии еще не гарантирует ее эффективность. По мнению Бреннер защита должна была попытаться убедить суд в том, что посетителями сайтов подобных “Dad&DaughterSex” являются, как правило, вполне взрослые люди, желающие представить себя в сексуально новом качестве. Бреннер заявила: «Вполне возможно, Нотон, поняв, что его «визави» играет, тоже просто играл роль любителя несовершеннолетних девочек. Из профессионального любопытства мне приходилось посещать такие сайты. Там как правило преобладают ролевые игры. Каждый, с которым мне приходилось общаться, был взрослым человеком, просто обыгрывавшим фантазию, которую подсказывало само название комнаты. При этом, несмотря на то, что все скрывались под «масками» взятых на себя ролей, в этих чатах нередки были случаи, когда люди сообщали друг другу настоящие сведения о себе с целью встречи вне киберпространства для реального контакта».
Поначалу казалось, что разработанная адвокатами стратегия не дает желаемого результата. В качестве свидетелей защиты в суд планировалось пригласить нескольких известных экспертов в области Интернета, которые должны были подтвердить тот факт, что, по крайней мере, две трети завсегдатаев чат-сайтов скрывают свой реальный возраст и пол, играя таким образом в ролевые игры. В частности, планировалось выступление одного из ведущих «киберпсихологов» США Кимберли Янг, сотрудницы Питтсбургского университета, автора нашумевшей книги о «кибермании» «Пойманные в сеть». Однако федеральный судья Эдвард Рафферди еще на стадии предварительного слушания дела не дал разрешения на допуск этих свидетелей в суд, заявив, что поведение Нотона в Интернете нельзя назвать ролевой игрой, так как он «играл» самого себя, не скрывая ни своего настоящего имени, ни даже адреса. «Судя по представленным обвинением данным, подсудимый не выдавал себя за другого человека в Интернете. Поэтому свидетельство Кимберли Янг нельзя будет считать относящимся к делу, так как оно не сможет пролить свет на мотивы поведения подсудимого. Патрика Нотона судят не за то, что он сказал, а за то, что он сделал», - заявил Рафферди. Судья также отклонил просьбу защиты выслушать свидетельство другого эксперта по поводу того, что Патрик Нотон представляет собой типичный случай «интернетомании», мотивируя свой отказ слабой изученностью этого явления.
Начавшийся 8 декабря 1999 года процесс, продлился четыре дня и проходил в следующей хронологии.
День первый. «Невинная фантазия или жестокая реальность?»
Выпущенный под залог до начала судебного процесса, Нотон пришел в суд в белой рубашке и темном костюме с обручальным кольцом на левой руке. В зале заседания присутствовали его братья и небольшая группа сочувствовавших ему бывших коллег по работе.
В своей вступительной речи прокурор Патрисия Донахью заявила, что Нотон сообщил кибернетической партнерше, которую считал несовершеннолетней, свое настоящее имя и в ходе их общения неоднократно пытался склонить ее к встрече в реальной жизни, вновь и вновь повторяя, что все сказанное им в чатах не является только фантазией. Серьезность намерений Нотона, по мнению прокурора, подтверждали также его слова о том, что им следует быть осторожными при встрече, во избежание неприятных для него последствий. Убедительными доказательствами вины Нотона, по мнению обвинения, был его приезд в Лос-Анджелес и тот факт, что Нотон, прилетев в аэропорт на принадлежавшем компании «Уолт Дисней» самолете, поехал на арендованном автомобиле не в гостиницу, где планировал остановиться, а сразу на пирс Святой Моники. То, что Нотон не «играл роль», а воспринимал происходящее вполне серьезно, было основным аргументом обвинения.
В качестве первого свидетеля обвинения 8 декабря в суде выступила сотрудница департамента полиции Лос-Анджелеса Эмбер Браатен, изображавшая на пирсе Святой Моники несовершеннолетнюю девушку, с которой Нотон якобы общался в чате. Невысокая, стройная и светловолосая Эмбер выглядела вполне совершеннолетней под ярким светом флуоресцентных ламп в зале суда. Но в полутьме укромного уголка за каруселью на пирсе она, конечно, легко могла сойти за девушку значительно моложе своих двадцати пяти лет.
Допрос Эмбер Браатен продолжался всего несколько минут, после чего слово вновь взяла прокурор Патрисия Донахью. Это был самый неприятный для Нотона момент процесса. Прокурор предъявила присяжным распечатки обнаруженных в компьютере подсудимого порнографических фотоснимков. На нескольких фотографиях был запечатлен взрослый мужчина, совершающий половой акт с очень молодой и выглядящей как несовершеннолетняя девушкой. Прокурор заявила, что Нотон без сомнения просматривал эти графические файлы, так как экспертиза показала, что время последнего доступа к каждому из них отличается от времени их присылки на электронный адрес пользователя компьютера.
По закону штата Калифорния привлечь кого-либо к ответственности по обвинению в обладании образцами детской порнографии можно только при условии, что у него было найдено как минимум три таких фотоснимка. В компьютере Нотона их было больше, но, по заявлению его адвокатов, предъявленные суду снимки могли быть фотографиями, для которых позировали совершеннолетние фотомодели, выглядящие моложе своего возраста. Фотографии, по мнению защиты, могли быть также результатом технически вполне возможного искусственного «раздевания» одетой фотомодели с помощью компьютерных программ-редакторов типа “Photoshop”.
Выступивший после Патрисии Донахью адвокат подсудимого Дональд Маркс, в своей речи заявил, что Нотон не верил в то, что девушка, с которой он общался в Интернете, была несовершеннолетней, и настаивал на версии, что все действия подзащитного были продиктованы только его богатой фантазией. Главным аргументом Маркса было то, что случаи сознательного занижения своего возраста среди обитателей «киберпространства» являются обычным явлением. Адвокат попытался доказать, что охотно идя на поводу собственных эротических фантазий, Нотон тем не менее по стилю письма и «речи» в чате легко догадался, что его собеседница на самом деле намного старше заявленного тринадцатилетнего возраста и наверняка является совершеннолетней. Поездку же Нотона в Лос-Анджелес и незамедлительное посещение пирса Святой Моники адвокат объяснил не более чем любопытством и жгучим желанием подзащитного узнать, с кем же он на самом деле общался в Интернете. В пользу этой версии, по мнению защиты, свидетельствовал тот факт, что, увидев на пирсе похожую на несовершеннолетнюю девушку, Нотон пошел в противоположную сторону в направлении своего автомобиля, после чего и был задержан сотрудниками отдела ФБР “SAFE”.
День второй. «Я сделал это. Мне очень жаль».
На второй день судебного заседания в зале суда выступил главный свидетель обвинения Брюс Эпплин – тот самый агент ФБР, сыгравший роль сбившей Нотона с пути истинного «кибердевочки». По свидетельству агента Эпплина он познакомился с подсудимым в Интернете 8 марта 1999 года после того, как вошел в чат под женским именем. Эпплин заявил, что вопрос об «интимном свидании в реале» возник в ходе первого же чата между ним и Нотоном. Когда в ответ на предложение Нотона по-настоящему встретиться где-нибудь наедине «КрисЛА» спросила, является ли его предложение серьезным, Нотон ответил, что он «не делает это ради фантазии».
Всего первый чат между Нотоном и «КрисЛА» продолжался более четырех часов, и отдельные его эпизоды носили ярко выраженный сексуальный характер. Эпплин подчеркнул, что и в дальнейшем «КрисЛА» несколько раз напоминала Нотону о своем юном возрасте, но это не останавливало Нотона в его домогательствах.
По заявлению Брюса Эпплина в чате от 14 мая Нотон дал «КрисЛА» адрес электронного варианта журнала «Форбс», где была статья о нем и номер своего телефона в Сиэтле. Нотон также сообщил, что у него есть цифровая камера, с помощью которой он может сделать любые снимки, какие только «КрисЛА» пожелает. В ходе следующей виртуальной встречи, состоявшейся через несколько дней, Нотон сказал, что ему нравятся тринадцатилетние девочки и, что хотел бы, чтобы во время реальной встречи «КрисЛА» осталась с ним наедине в номере отеля и разделась. В чате от 5 августа Нотон предложил «КрисЛА» прогулять уроки в школе для того, чтобы посвятить день встрече с ним.
По некоторым неподтвержденным официально сообщениям в этом же месяце Нотон даже получил по электронной почте фотографию своей кибервозлюбленной. Это было фото Эмбер Браатен. Каким образом двадцатипятилетнюю Эмбер удалось выдать за тринадцатилетнюю девочку осталось профессиональной тайной ФБР. Фактом остается то, что Нотон ничего не заподозрил и с еще большим рвением продолжил подготовку первого свидания.
В своем выступлении Брюс Эпплин также заявил, что у них с Нотоном было шесть виртуальных «встреч» в чате, в ходе которых Нотон упорно настаивал на свидании в реальной жизни. Нотон прямо говорил, что при встрече он хотел бы не просто вступить с «КрисЛА» в интимную связь, но и «страстно желает попробовать все». При этом Нотону конечно же было известно, что даже простое прикосновение к несовершеннолетней в сексуальных целях является уголовным преступлением. Эпплин сообщил, что в ходе обмена письмами по электронной почте Нотон однажды отправил «КрисЛА» фотографию с изображением мужского полового члена. По предположению Эпплина позировал для снимка сам Нотон. В завершении своего выступления Брюс Эпплин представил суду распечатки всех чатов между «КрисЛА» и Нотоном.
Другим важным свидетелем обвинения был сотрудник компании “Infoseek” Гарри Мотро, заявивший, что в телефонном разговоре на следующий день после ареста Нотон фактически признался ему в совершении им преступления. Мотро дословно привел суду слова Нотона: «Я сделал это. Мне очень жаль».
Адвокаты Нотона временно не стали полемизировать по поводу спорности трактовки приведенных свидетелем слов подсудимого, а только попросили присяжных учесть тот факт, что компания “Infoseek” была более чем заинтересована в осуждении их подзащитного. Руководство компании, уволившее Нотона не дожидаясь исхода судебного разбирательства, в случае признания его виновным получало контроль над принадлежавшим Нотону крупным пакетом акций “Infoseek”.
День третий. «В тот момент я решил уйти от нее».
Главным событием третьего дня судебного заседания стало выступление самого Патрика Нотона.
Сидевший на скамье подсудимых высокий, хорошо одетый, в очках и с волевым подбородком Нотон, совсем не походил на стереотипный образ компьютерного гения – худого и небритого «нерда», с длинными, стянутыми на затылке в хвостик волосами и нездоровым цветом лица. Он больше был похож на молодого преуспевающего бизнесмена, каким, собственно, и был до своего ареста. Действительно, статус Нотона в компании был очень высоким. К его мнению прислушивался даже такой человек, как главный исполнительный директор компании «Уолт Дисней» Майкл Эйснер.
Если Билл Гейтс и Стив Джобс являются людьми, давшими персональные компьютеры массовому пользователю, то Патрик Нотон стал виднейшим представителем уже следующего поколения программистов-бизнесменов, предназначением которого является сделать то же самое в отношении Интернета.
Со стороны Патрик Нотон до своего падения представлял собой яркое воплощение «американской мечты». Он вырос в дружной семье эмигрантов из Ирландии, в доме, с огородом и футбольным полем, зимой превращавшемся в каток. Семья жила небогато. Патрику приходилось делить одну комнату с четырьмя своими братьями. Будучи в семье младшим он оказался самым одаренным, хотя и остальным семи детям также удалось получить хорошее образование и кое-чего достичь в жизни. Первым персональным компьютером Патрика стал «Атари 400», купленный в 1980 году на заработанные во время школьных каникул деньги. Через несколько лет у него во владении были уже три различных компьютера, и ему даже удалось написать компьютерную программу, которая помогала матери вести финансовые дела в семейном ресторанном бизнесе. Впервые Нотон познакомился с Интернетом в 1983 году, общаясь через электронную почту с родными во время своей учебы в колледже. А в 1985 году Интернет был уже неотъемлемой частью его повседневной жизни.
Окончив университет, Нотон женился по любви на однокурснице и, как и многие другие его коллеги, в поисках славы и богатства устремился в Силиконовую долину. Этому вундеркинду с видимой легкостью удалось совершить головокружительную карьеру. В 1988 году он начал работать на компанию «Сан Майкросистемз» и сыграл ключевую роль в разработке широко сейчас используемого языка программирования “Java”. В 1994 году он уже занимал один из ключевых постов в компании “Infoseek”, специализировавшейся на создании сайтов в Интернете. Вскоре, после того как “Infoseek” была куплена всемирно известной компанией «Уолт Дисней», Нотон занял пост исполнительного вице-президента компании по разработке программного обеспечения, став одним из самых высокооплачиваемых сотрудников “Infoseek”.
Примечательно то, что одной из задач Нотона во время работы в “Infoseek” было создание в Интернете специального поискового сайта для детей “Go.com” и разработка программ-фильтров, предотвращающих доступ несовершеннолетних к «взрослым» сайтам (“Web-filter”). Данной работе придавалось первостепенное значение, так как она была направлена на поддержание традиционного «семейно-ориентированного» имиджа компании «Уолт Дисней». В посвященном открытию “Go.com” заявлении для прессы исполнительный директор компании Майкл Эйснер заявил, что данный сайт обеспечит «беспрецедентную степень защиты интересов детей и семьи в Интернете».
Помимо зарплаты в 183 000 долларов в год Нотон владел акциями компании “Infoseek”, стоимость которых на момент ареста составляла 15 миллионов долларов. В результате упорного труда и умелой игры на бирже Нотон переселился из жилого района для рабочих Сиэтла, в дом стоимостью в миллион долларов в престижном предместье города. Катание на собственной яхте и обеды с кинозвездами стали обыденным явлением в его жизни.
«Способный, энергичный и самоуверенный» – эти определения наиболее часто использовались при описании Нотона многими из его бывших коллег. Боготворимый восхищенными его способностями программистами, Нотон, однако, характеризовался многими знавшими его по совместной работе как «жадный до денег и власти эгоист». Вероятную справедливость такой оценки косвенно подтверждают слова самого Нотона в интервью журналу «Форбс»: «Я рад, что я нахожусь на вершине этой кормушки».
«В техническом плане Нотон очень умен, но его самонадеянность и высокомерие снижали эффективность его работы. Согласитесь, несколько затруднительно работать с человеком, который публично заявляет, что он один из пяти самых умных людей в мире», – заявил в интервью один из его коллег. Следствием неумения Нотона работать с людьми, в частности было назначение на пост руководителя “Go.com” другого сотрудника, что стало большим ударом по самолюбию Нотона.
Другой бывший коллега по работе сказал, что Нотон, со своими «барскими замашками», совершенно не годился для работы в команде. Кроме того, он периодически требовал от руководства повышения зарплаты, угрожая уходом из компании. Однажды он, надолго опоздав на рабочее совещание, вошел в кабинет, без объяснений сел за свой компьютер и начал работать, не обращая внимания на выступавших сотрудников. Какую работу он в тот момент выполнял, никто не видел, однако известно, что в ходе одного их чатов с «КрисЛА» Нотон сказал, что общается с ней прямо во время совещания.
Нотон любил хвастать своими «генеральскими» привилегиями в компании. Например, он неоднократно пользовался личным самолетом исполнительного директора для полетов на выездные игры своей любимой баскетбольной команды «Портленд Трейл Блейзерз». Говорят, что его раздражали люди, не отличавшиеся такими же блестящими способностями как он. «Спорить с ним было совершенно невозможно. Сразу создавалось впечатление, что или Нотон высокомерная сволочь или ты круглый идиот», - вспоминает один из его коллег.
Впрочем, подобные самодовольные эгоисты совсем не редкость в мире высоких технологий, где человек, благодаря своим уникальным способностям может быстро вознестись к вершинам власти и богатства. Психолог Джанетти Маротта, проработавшая в Силиконовой долине более десяти лет заявила, что «культура новой экономики, щедро вознаграждающая всех, кто стремиться покорять новые высоты и повысить свой статус может также и негативно повлиять на тех, кто работает в рамках этой культуры. Для некоторых молодых и амбициозных людей привычка к постоянному преодолению связанных с их работой объективных трудностей и ограничений приводит к попыткам преодолевать и ограничения в области морали и этики».
Как бы там ни было, но внезапно «американская мечта» обратилась для Нотона почти «американской трагедией», когда он, чуть ли не в один день, потеряв все, что имел, семью, престижную работу, большую часть состояния и свое доброе имя, оказался на скамье подсудимых в ожидании вердикта присяжных.
И вот, на третий день суда настал час его «выхода на сцену». В подобных случаях подсудимые обычно не решаются лично давать показания. Однако адвокаты полагали, что грамотное выступление обладающего неплохими ораторскими способностями интеллектуала Нотона не может повредить позиции защиты.
В ходе стандартного допроса о роде деятельности Патрик Нотон с гордостью сообщил, что он возглавлял группу программистов, создавшую язык программирования “Java” и работал в качестве сотрудника высшего звена специалистов компаний «Старвейв» и «Дисней Буэна Виста Интренет Сервисес». Голос Нотона в зале суда звучал спокойно и уравновешенно. Тоном, каким говорят о самых обыденных вещах, он подробно рассказал, как заходил на ХХХ-сайты с целью разрядки и снятия стресса, вызванного напряженной работой. Свой выбор чата с недвусмысленным названием “Dad&DaughterSex” Нотон объяснил тем фактом, что этот чат был достаточно оживленным, чтобы в нем не было скучно общаться, и в то же время не был чересчур перегружен, чтобы быстро надоесть. По его словам Нотон обычно посылал приватные послания одновременно нескольким участницам чата, а потом «беседовал» с ответившими. Свое предложение встретиться с «КрисЛА» в реальной жизни Нотон объяснил желанием «усилить возбуждение от этой кибернетической связи». По поводу того факта, что он сообщил «КрисЛА» свое настоящее имя и телефонный номер Нотон объяснил, что ему нечего было скрывать и, кроме того, хотелось лишний раз похвастать своими успехами. «Я из тех, - заявил Нотон, кто нуждается в постоянном одобрении своей деятельности. Тем более в одобрении теми, кто мне не безразличен». В своем выступлении Нотон подчеркнул, что в киберпространстве невозможно полностью быть уверенным в том, с кем ты на самом деле общаешься. Однако, что касается «КрисЛА», то, по словам Нотона, «она была слишком умна и образована для несовершеннолетней». Встретив же на пирсе Святой Моники выглядевшую как несовершеннолетняя девушку, Нотон, по его версии, не намеревался идти к новому месту тайного свидания на пляже, а направлялся к своей машине. «В тот момент я решил покинуть ее», – утверждал Нотон. В течение своего выступления Нотон несколько раз подчеркнул, что увлечение сексуальными чатами в Интернете было лишь способом расслабиться на некоторое время в ходе напряженного рабочего дня или во время деловых поездок.
В заключение своей речи Нотон заявил, что найденные в его компьютере и признанные детской порнографией файлы он никогда не открывал. По словам Нотона они были присланы кем-то ему неизвестным, так как он задействовал предусмотренную программой функцию автоматического получения посланий от любого участника чата.
По окончании выступления Нотона его адвокаты, в ходе перегруженного техническими подробностями и порой путаного объяснения, попытались доказать присяжным, что дата доступа к файлам могла измениться не только в результате их открытия, но и при простом просмотре списка файлов в директории в стандартном окне «Windows». Помимо этого, адвокаты настаивали на том, что отношения между Нотоном и «КрисЛА» нельзя было назвать серьезным киберроманом, так как «любовники» могли в течение месяца, а иногда и дольше не встречаться в чате. Порой Нотон даже путал «КрисЛА» с другими своими виртуальными партнершами, задавая ей вопросы, которые приводили ее в недоумение. В частности, однажды он спросил ее, не передумала ли она сходить с ним в зоопарк при встрече, хотя они никогда раньше не говорили на эту тему.
В ходе перекрестного допроса Нотон вынужден был признать, что звонил в отель, расположенный поблизости от пирса Святой Моники с целью выяснить есть ли в отеле свободные номера. Выступившая после этого прокурор Донахью обратила внимание присяжных на тот факт, что, прибыв в Лос-Анджелес для встречи с «КрисЛА», Нотон взял напрокат машину, хотя обычно при приезде, как в этот город, так и в другие он пользовался такси. Донахью также отметила, что факт звонка Нотона в справочное бюро отеля вблизи пирса Святой Моники по поводу наличия свободных номеров, косвенно подтверждает намерение Нотона вступить в интимную близость с «КрисЛА». «Так как Нотону уже был заказан номер в гостинице на другом конце Лос-Анджелеса, номер в отеле «Сисэнд Инн» мог понадобиться ему только для встречи с «КрисЛА», - подчеркнула Донахью.
В ответ на это адвокаты заявили, что если допустить, что Нотон действительно был уверен в том, что собирается встретиться с вполне совершеннолетней особой женского пола, почему бы ему было не арендовать машину и не подумать о возможности продолжения свидания в интимной обстановке гостиничного номера. В этом случае выдвинутые обвинением аргументы никоим образом не являлись бы даже косвенными доказательствами вины подсудимого. Более того, Нотон, побоявшийся даже близко подойти на пирсе к девушке со стянутыми в хвостики волосами, вряд ли бы рискнул повести несовершеннолетнюю в гостиницу. Много нежелательных свидетелей могло бы появиться и в случае совместного катания на автомобиле.
Тем не менее, прокурор Патрисия Донахью продолжала настаивать на том, что Нотон перешел грань, отделяющую преступление от фантазии. По ее утверждению Нотон сознательно преследовал «КрисЛА» в Интернете и, целенаправленно преодолев несколько ее отказов и мешавшие их встрече объективные препятствия, в итоге организовал таки свидание с киберсексуальной партнершей, которую считал несовершеннолетней. «Если бы он остался за своей клавиатурой, продолжая только печатать свои эротические фантазии и больше ничего не предпринял, мы бы с вами сейчас не сидели здесь», - заявила Донахью в заключение своего выступления.
В течение третьего дня судебного процесса в суде выступили еще два свидетеля защиты. Бывший коллега Нотона по работе сообщил, что у них с подсудимым в тот вечер была запланирована встреча в отеле, а психолог Нэнси Кизер-Бойд сообщила, что результаты проведенного ею тестирования показали, что Нотон не имел предрасположенности к педофилии. Психолог также заявила, что ролевые игры в Интернете как правило не имеют ничего общего с реальными действиями.
Мнение прокурора о том, что Нотон, организовав свидание со своей кибервозлюбленной вне Интернета, фактически попытался реализовать свои нездоровые фантазии, разделяли многие как специалисты, так и неспециалисты, следившие за развитием событий. Об этом свидетельствовали и письма, приходившие в дни процесса на посвященный процессу над Нотоном сайт в Интернете. В одном из писем неизвестная корреспондентка написала: «Болтовня в чате не является преступлением. Но приезд из другого штата на тайную встречу с несовершеннолетней с целью вступления с ней в интимную связь это преступление независимо от того, что ты, Патрик, пытаешься там в суде доказать. Я желаю тебе удачно выпутаться из этой истории, но тебе следует признать тот факт, что твоя жизнь изменилась навсегда, независимо от того, будешь ты осужден или нет. Так пожинай же плоды своих фантазий и не жалуйся на их горечь!»
В другом письме, написанном, видимо, юристом и приверженцем строгих взглядов на мораль, говорилось: «Во-первых, секс с несовершеннолетними отвратителен и предосудителен вне зависимости от того фантазия это или реальность. Во-вторых, у парня в компьютере были обнаружены образцы детской порнографии, что по закону можно квалифицировать как тенденцию или предрасположенность этого человека к сексуальным контактам с малолетними в реальности. Тот факт, что он хранил в компьютере фотографии несовершеннолетних девочек в сексуальных позах, заставляет усомниться в правдивости его слов о том, что он мог довольствоваться всего лишь ролевыми играми с взрослыми женщинами. К тому же, будучи завсегдатаем чатов с названиями типа “Dad&DaughterSex”, Нотон не мог быть столь наивным, чтобы не предположить, что в таком чате можно встретить и несовершеннолетнюю партнершу. Более того, судя опять таки по той же коллекции «веселых картинок», он, скорее всего, именно такой встречи и жаждал. И вообще, наличие в Интеренете виртуальных комнат с подобными названиями является признаком окончательно потерявшего свои моральные ценности общества, признаком еще более серьезной проблемы, чем растление малолетних!»
День четвертый. «Такая крупная рыба попала в их сети впервые».
Четвертый день судебного заседания был в основном посвящен заключительным выступлениям сторон. Защита Нотона продолжала настаивать на том, что он, общаясь с «КрисЛА» в Интернете, всего лишь играл в порожденную собственной фантазией игру. По мнению адвокатов, причиной, по которой агенты ФБР в течение столь длительного периода времени продолжали провоцировать Нотона в Интернете был тот факт, что «такая крупная рыба попала в их сети впервые». Защита утверждала, что «КрисЛА» первая предложила Нотону встретиться в реальной жизни, что фактически было заманиванием его в ловушку. Помимо этого адвокаты постоянно напоминали присяжным что, увидев девушку на пирсе, Нотон развернулся и пошел назад к машине, а не в направлении пляжа, где назначил ей встречу.
Адвокат Нотона Маркс заявил, что агенты ФБР и после ареста продолжали провоцировать Нотона, в частности тем, что не сообщили ему о том, что девушка, которую он увидел на пирсе Святой Моники была всего лишь приманкой. Действительно, в то время как потрясенного Нотона уводили в полицейский участок, Эмбер Браатен продолжала играть свою роль, устроив вблизи пирса импровизированную истерику. Другая сотрудница ФБР при этом изображала ее «мать». Однако прокурор Патрисия Донахью в ответ на это заявила, что человека с интеллектом Патрика Нотона вряд ли могло ввести в заблуждение непрофессиональное актерство агента Браатен.
Тем не менее, приведенные защитой доводы, а также тот неоспоримый факт, что несовершеннолетней «КрисЛА» на самом деле никогда не существовало, оказали существенное влияние на мнение некоторых членов суда. Даже председатель жюри, сам отец двенадцатилетней дочери, Лесли Браун заявил, что поспешные действия агентов ФБР на пирсе Святой Моники лишили суд возможности точно установить истинные намерения подсудимого. В результате процесс обсуждения присяжными вердикта сопровождался бурными, иногда даже чересчур эмоциональными спорами и продлился почти столько же времени, сколько само слушание дела.
В итоге по решению суда подсудимый был признан виновным только по одному пункту обвинения - обладание образцами детской порнографии. По двум другим пунктам мнения присяжных разделились почти поровну: 7 «за» - 5 «против» признания Нотона виновным в приезде в Лос-Анджелес с целью встречи и сексуального контакта с несовершеннолетней девушкой, 6 «за» - 5 «против» признания Нотона виновным в использовании Интернета для организации встречи с несовершеннолетней девушкой с целью вовлечения ее в сексуальную деятельность. (Один член жюри в ходе голосования по последнему пункту воздержался.) По американским законам при таком соотношении голосов присяжных вынести вердикт о виновности Нотона по данным пунктам обвинения было невозможно. Примечательно, что все женщины, члены суда присяжных, проголосовали за осуждение Нотона, а большинство мужчин - против.
Хотя Патрику Нотону удалось избежать худшего, в момент оглашения вердикта он впервые за время суда потерял самообладание. Его движения стали нервными, и создалось впечатление, что он вот-вот расплачется. Пожав руки адвокатам, Нотон отдал ключи и поясной ремень своему брату, снял с шеи галстук и покинул зал суда в сопровождении полицейского конвоя.
После оглашения решения суда адвокаты Нотона выступили с ходатайством об освобождении их подзащитного из тюрьмы под залог до даты окончательного объявления приговора - 6 марта 2000 года. Председатель суда судья Рафферди оставил этот вопрос на усмотрение прокурора, и Патрисия Донахью потребовала, чтобы Нотон оставался под стражей.
Выступая перед журналистами по окончании процесса, адвокаты Нотона заявили, что в целом удовлетворены его исходом. Особенно они были довольны тем фактом, что разработанная ими и к тому времени ставшая уже знаменитой стратегия защиты оказалась такой успешной.
Через несколько дней после окончания судебного процесса апелляционный суд США отменил действие нескольких статей «Акта по предотвращению распространения детской порнографии», которые предусматривали тюремное заключение за обладание порнографическими фотоснимками с изображением «похожих на несовершенолетних» фотомоделей. По мнению апелляционного суда, Конгресс США, принимая этот закон, «переусердствовал», квалифицировав как противозаконные любые материалы, «выглядящие как» или «производящие впечатление» детской порнографии. Изъятые у Нотона фотоснимки подпадали именно под эту категорию, и так как приговор суда к тому моменту еще не вступил в силу единственное доказанное в отношении Нотона обвинение было с него снято. Как написала одна из газет: «Патрика Нотона спас гонг».
Однако этот «гонг» означал лишь конец первого «раунда», так как юридические баталии вокруг дела Патрика Нотона были далеки от завершения. Прокурор Патрисия Донахью не была намерена сдаваться, понимая, что избежание Нотоном наказания создаст прецедент, который поставит под угрозу дальнейшую эффективность «точечных» операций ФБР в Интернете. Практически одновременно с решением конституционного суда стало известно о намерении прокурора провести повторный судебный процесс по делу. Причем было объявлено, что, несмотря на решение апелляционного суда, обвинение Нотона в обладании образцами детской порнографии останется в силе.
Как ни странно адвокаты Нотона приветствовали решение о повторном слушании дела, заявив, что еще один судебный процесс даст им возможность окончательно прояснить некоторые аспекты дела, которые «были искажены из-за чрезмерной ретивости системы правосудия». По-видимому, они имели в виду вопрос о возможности квалифицировать такой документ как распечатка чата в Интернете в качестве доказательства вины подсудимого, а также другие моменты так и оставшиеся предметом спора сторон.
И вдруг 18 марта 2000 года Патрик Нотон, не дожидаясь повторного суда, признал себя виновным в приезде в Лос-Анджелес «с намерением вступить в интимную связь с тринадцатилетней девушкой». Такой неожиданный поворот событий явился следствием достигнутого между защитой и обвинением соглашения. В соответствии с этим соглашением, в обмен на признание Нотоном своей вины с него были сняты два других обвинения – использование Интернета для вовлечения несовершеннолетней в сексуальную деятельность и обладание образцами детской порнографии. Сразу же после оформления всех необходимых документов Нотон был выпущен на свободу под залог в 100 000 долларов до намеченного на июнь 2000 года срока объявления ему приговора. По закону за совершенное преступление он должен был быть осужден на 15 лет тюремного заключения.
Но вскоре в прессе появились сообщения о том, что Нотон вместо 15 лет тюремного заключения, скорее всего, получит условный срок. Такое смягчение наказания объяснялось тем, что Нотон начал оказывать ФБР активную помощь в выслеживании в Интернете педофилов и лиц, склонных к преступлениям на почве секса.
В итоге по окончательному решению суда Нотон был осужден только на пять лет заключения условно. Согласно приговору девять месяцев он должен был пробыть под домашним арестом и заплатить 20 тысяч долларов штрафа. Кроме того, ему были запрещены несанкционированные контакты с несовершеннолетними и посещение эротических чатов в Интернете.
По сообщениям прессы на решение суда повлияло официальное письмо Федеральной прокуратуры США, в котором содержалась просьба не наказывать подсудимого по всей строгости закона в связи с большой помощью, которую тот оказывает ФБР в деле обезвреживания преступников-педофилов. В письме подчеркивалось, что просьба Федеральной прокуратуры основана на «существенности, полезности, уникальности, своевременности, масштабах и характере помощи, оказываемой Нотоном правительству США». Кроме того, в письме содержалась рекомендация не разглашать приводимые в нем детали сотрудничества Нотона с ФБР, «так как огласка может серьезно снизить эффективность выполняемой им работы».
Разумеется, готовый работать на любых условиях, чтобы избежать длительного тюремного заключения Патрик Нотон оказался бесценным сотрудником для государственной организации, не имеющей возможности платить баснословные деньги специалистам такого уровня. Поэтому очевидно еще до того, как Нотон так внезапно признал себя виновным, прокуратурой была достигнута с ним соответствующая договоренность. В противном случае он, конечно, не сдался бы так легко. Тем более, что после фактического успеха на первом суде в ходе повторного судебного разбирательства у защиты Нотона была бы еще более сильная позиция.
Дело Патрика Нотона оказалось сенсацией для сотен тысяч американских обывателей, пораженных тем фактом, что центральный офис крупной компании оказался не таким уж невероятным местом, где можно обнаружить любителя сексуальных связей с несовершеннолетними. Сенсацией для многих была и экзотическая форма, в которой эта связь осуществлялась. Но для ФБР в этом деле ничего необычного не было. В ходе получившей название «Невинные образы» операции специального подразделения ФБР “SAFE”, занимающегося связанными с Интернетом преступлениями на сексуальной почве, только в период с 1995 по 1998 годы было арестовано 413 человек. Очень небольшая часть арестованных не принадлежала к среднему или высшему классу белых американцев в возрасте от 25 до 45 лет. Среди них встречались офицеры ВС, юристы, педиатры, директора школ, и представители других требующих высшего образования профессий. 337 из 413 арестованных были осуждены за детскую порнографию или склонение несовершеннолетних через Интернет к сексуальным контактам.
Еще до того, как в недрах ФБР родилась идея использовать Интернет для борьбы с преступностью на сексуальной почве, полицией проводились аналогичные операции через объявления в журналах и почту. Однако такие методы работы отнимали много времени и не давали ощутимых результатов. Интернет оказался идеальным местом для быстрого обнаружения потенциальных преступников. «Это все равно, что рыбачить в пруду, полном голодных хищных рыб», – заявил один из руководителей операции «Невинные образы», специальный агент отделения ФБР в Балтиморе Питер Галотта.
Событием, побудившим ФБР к разработке и осуществлению этой операции явилось бесследное исчезновение в 1993 году в штате Мэриленд десятилетнего мальчика, которое по данным полиции было связано с деятельностью распространителей детской порнографии в Интернете. По заявлениям руководства ФБР основной целью операции было «захватить этих людей до того, как они совершат задуманное», для чего на соответствующих чат-сайтах широко использовался метод фактического провоцирования подозреваемых агентами, выдающими себя за несовершеннолетних. На судебных процессах руководители операции категорически отвергали обвинения адвокатов в том, что, используя агента как приманку, они заманивали подсудимых в ловушку. Метод ловли «на живца» использовался только на тех сайтах, о которых имелась информация, что их посещают педофилы или, как в деле Патрика Нотона, в тех случаях, когда название чата, что-нибудь вроде "Girls&OlderGuys", говорило само за себя, подразумевая развратные действия в отношении несовершеннолетних. Подобные чаты обычно содержат предупреждения о том, что они предназначены только для тех, кто старше восемнадцати лет и только для описания своих фантазий. Однако, несмотря на это посещение таких чатов несовершеннолетними любителями острых ощущений по данным полиции является достаточно частым явлением. В традиционно детских чатах работа агентами ФБР, как правило, не велась.
Войдя в чат под женским именем, агент помещал в разделе для информации о себе, что «она» учится в школе и занимается гимнастикой или участвует в выступлениях «группы поддержки» школьной футбольной команды (“cheerleaders”). Затем ему оставалось только ждать. Чаще всего очень недолго. Вопросы новых киберзнакомых не отличались оригинальностью: «Сколько тебе лет? Как ты выглядишь? Что на тебе надето?» После чего сексуальный накал беседы увеличивался с каждым касанием клавиатуры. Многие спешили прислать свои фото в обнаженном виде. С момента знакомства в чате до ареста могло пройти от нескольких дней до года.
Работающим в Интернете агентам строго запрещалось быть инициаторами таких знакомств. Более того, по инструкции агент должен был время от времени «осаживать» кибернетического партнера, намекая на незаконность его действий. «Подозреваемым предоставлялась любая возможность отказаться от своих намерений. Мы не присылали за ними такси и не покупали им билеты на поезд или самолет. Одним своим присутствием в чате замаскированные под несовершеннолетних агенты ФБР не заставляли подсудимых совершать противоправные действия. Побудительной причиной этих преступлений была не провокация ФБР, а предрасположенность подсудимых к их совершению», – заявил один из руководителей операции.
Материалы процесса над Патриком Нотоном подтверждают это заявление. В ходе «оперативной разработки» Нотона «КрисЛА» однажды «пошутила», что сообщила полиции Лос-Анджелеса о планируемом ими интимном свидании. В другой раз «КрисЛА» прямо заявила: «Я – секретный агент ФБР». Все это, конечно, воспринималось Нотоном только как неудачная шутка, но такие «шутки» дали потом возможность полиции успешно опровергать обвинения адвокатов в провоцировании агентом Эпплином их подзащитного.
Операция «Невинные образы» была направлена, прежде всего, против двух групп преступников: распространителей детской порнографии и тех, кто проявляет нездоровый интерес к малолетним посетителям чатов. Агенты ФБР, не имеющие в своем арсенале другого оружия, кроме клавиатуры и познаний в области подросткового сленга, играли в чат-комнатах в кошки-мышки с теми, кого нужно было обезвредить еще на стадии вынашивании преступных замыслов в отношении несовершеннолетних. По мнению руководителей операции, ее результаты полностью подтвердили правильность их расчетов и оправданность применяемых методов.
Большинство арестованных в ходе операции «Невинные образы» были признаны судом виновными, несмотря на то, что почти никто из них ранее не имел судимостей и не был замечен в каких-либо противозаконных действиях в отношении несовершеннолетних. Доказательствами их вины были многостраничные распечатки чатов, в которых они детально описывали свои сексуальные фантазии и выказывали желание встретиться в «трехмерном» мире с мнимыми несовершеннолетними собеседниками. Кроме того, арестованные, как правило, сразу же и безоговорочно, признавали свою вину из одного только страха, что их онлайновые забавы будут преданы гласности в зале суда в ходе открытого судебного процесса.
Тем не менее, полиция вынуждена была признать, что ни от кого не скрываемый контроль чат-сайтов сотрудниками ФБР, не сократил в Интернете количество потенциальных преступников на сексуальной почве. В ходе следующего этапа операции «Невинные образы» количество подозреваемых только за период с 1998 по 1999 годы увеличилось вдвое. А так как с каждым годом все больше детей получают доступ во всемирную компьютерную сеть, полиция прогнозирует дальнейший рост количества связанных с Интернетом преступлений в отношении несовершеннолетних.
Несмотря на то, что законность и правомерность применяемых ФБР в Интернете приемов и методов была подтверждена многими авторитетными экспертами, по этому вопросу высказывались и другие мнения. В частности, психолог Дэвид Гринфилд, комментируя дело Нотона, заявил, что общение в Интернете дает пользователям обманчивое ощущение анонимности и безопасности, побуждающее их к полной утрате сдерживающих факторов и подчеркнул тот факт, что влияние Интернета на поведение человека в реальном мире пока еще недостаточно изучено. «В Интернете человека можно фактически склонить к поступкам, которые он в нормальных условиях никогда бы не совершил», - заявил Гринфилд, отметив при этом, что, подвергая сомнению используемые ФБР методы, он рискует навесить на себя ярлык «защитника педофилов». Другим аргументом Гринфилда в защиту Нотона являлось то, что поскольку в данном случае не было реального вовлечения несовершеннолетней в сексуальное общение в Интернете, следовательно, не было и потенциальной жертвы как таковой. «Вполне возможно, заявил Гринфилд, ФБР подобными действиями порождает преступников там, где при других обстоятельствах их могло бы и не быть. Лично для меня остается большим вопросом, можно ли на том основании, что эти люди позволили заманить себя в ловушку, сделать вывод, что они и в реальной жизни при наличии возможности повели бы себя в соответствии со своими фантазиями».
По мнению Гринфилда история Нотона в целом не является уникальной: «Молодые талантливые технари, рано познавшие вкус славы и больших денег сталкиваются с такими же проблемами, как и известные рок-звезды и киноактеры. У них создается ложное чувство вседозволенности и неуязвимости. В результате некоторые оказываются жертвами наркотиков или других человеческих пороков».
Адвокат из Сан-Франциско Брайан Гетс, соглашаясь с Гринфилдом, также заявил, что полиции следует бросить все силы на борьбу с настоящими педофилами, а не тратить деньги и время на «искушение неуравновешенных и нуждающихся в помощи психопатолога любителей онлайновых чатов».
Многими наблюдателями высказывалось сожаление по поводу того, что на судебный процесс по делу Нотона не были допущены эксперты в области ролевых игр в Интернете. Показания этих свидетелей могли бы пролить свет на многие аспекты дела, так и оставшиеся невыясненными.
Признанный специалист по ролевым играм Дрю Пальязотти в специальной статье, посвященной делу Нотона, в частности написала: «Вряд ли кто-то станет спорить с утверждением, что Интернет – идеальное место для ведения ролевых игр. Едва в семидесятые годы минувшего столетия в свободной продаже появились первые модемы, скорость которых была 120-300 бод, программистами сразу же были созданы компьютерные игры, в которые можно было играть по сети. Дальнейшее развитие различных форм того, что позже получило название «Многопользовательское компьютерное социальное окружение» (“Multi-user Computer-based Social Environment”), сразу пошло семимильными шагами. Были созданы сотни чат-сайтов, на которых десятки тысяч любителей Интернета получили возможность, прикрывшись вымышленными псевдонимами, свободно говорить на любые темы. Применение этих псевдонимов, или «ников», как их называют интернетчики, было и остается повсеместным явлением, как в онлайновых играх, так и просто в общении в чат-комнатах. Любой, сколько-нибудь опытный интернетчик так или иначе пользовался псевдонимом, потому что общение во всемирной компьютерной сети является ролевой игрой даже в том случае, если вы просто разговариваете с кем-то в чате на самую нейтральную тему.
Анонимо-интимная обстановка чат-комнаты побуждает человека вести себя не так, как в реальном мире. Сам того не сознавая, он начинает играть некую роль, стремясь произвести на собеседника желаемое впечатление. Нечто подобное происходит достаточно часто и в реальной жизни при первой встрече абсолютно незнакомых людей. Но если знакомство получает развитие люди, часто встречаясь, достаточно быстро разбираются друг в друге и желание играть какую-то роль очень скоро пропадает. В Интернете же этим можно заниматься годами, практически бесконечно.
Возможность варьировать собственное «я», пробуя себя в роли различных персонажей, часто не имеющих с тобой ничего общего, является одной из величайших свобод, предоставляемых нам Интернетом. Это не более, чем коллективное, осознанное и добровольное фантазирование. Поэтому опытный пользователь Интернета никогда не воспринимает происходящее серьезно, понимая, что почти все это в большей или меньшей степени ролевая игра. Однако ключевым здесь является слово «опытный». Несовершеннолетних пользователей опытными назвать нельзя, несмотря на то, что они порой знают о компьютерах и Интернете больше своих взрослых визави. Их доверчивость и отсутствие жизненного опыта могут привести к страшным последствиям в случае, если отношения онлайн перерастут в настоящее чувство и выйдут за пределы киберпространства.
Другим ключевым словом здесь является «ролевая игра». Как эксперт в этой области я должна была задать себе вопрос: «А как бы я отнеслась к тому, что мою игру кто-то воспринял всерьез?» Далеко не все «персонажи», роль которых я играла в Интернете, были образцом невинности. У меня было много «проблемных» ролей. Были среди них и хладнокровные убийцы, и палачи, и наркоманы, и сексуальные извращенцы. Как большинство «игроков» я любила экспериментировать с личностями и их поведением и, играя, должна была совершать поступки, которые соответствовали выбранной роли. И, разумеется, во имя сохранения совместной иллюзии я принимала как данность поведение своего партнера, каким бы оно ни было. С другой стороны в моих ролевых играх никогда не было откровенно сексуальных эпизодов, и я никогда не пыталась встретиться с партнером по игре в реальной жизни, чтобы реализовать свои сексуальные фантазии. Я не позволяла, чтобы развлечения в Интернете начинали как-то влиять на мою реальную жизнь.
Поэтому, я думаю, что, решившись на поездку в Лос-Анджелес, Патрик Нотон, независимо от того, собирался он вступить в интимную связь с несовершеннолетней или нет, перешел границу, за которой ролевая игра, как творческое и безопасное для обеих сторон развлечение перестает быть игрой в любом смысле этого слова. Разыгранная фантазия неожиданно вторглась в реальную жизнь и стала опасной. Она могла бы быть опасной для тринадцатилетней девочки, если бы та, конечно, существовала. Она могла повредить и в итоге действительно катастрофически повредила самому Нотону.
Вообще потенциальная опасность восприятия игры как реальности некоторыми ее участниками всегда была главным аргументом критиков ролевых игр. Однако дело тут не в ролевой игре. Очень давно, еще в 1744 году несколько молодых людей, прочитавших «Печали молодого Вертера» Гете, последовали примеру героя книги, совершив самоубийство. И конечно же дело было не в литературном произведении. У некоторых людей просто не в порядке с психикой и чтобы потерять грань между реальностью и фантазией им достаточно посмотреть фильм, поиграть в ролевую игру, послушать музыкальное произведение в стиле «хард рок», прочитать роман и мало ли чего еще.
Что касается Нотона, то если он поначалу и вел какую-то игру, то в тот момент, когда он стал добиваться от своей партнерши встречи в реале, игра перестала быть игрой. Это и следовало учесть суду. Да, Интернет это виртуальный мир, в котором фантазии играют огромную роль. Но это в Интернете, а поездка Нотона к пирсу Святой Моники – это реальность…»
Кибернетический роман Нотона с «КрисЛА», действительно с самого начала не выглядел как ролевая игра. Вопрос о встрече в реале был поставлен уже в первом чате. Нотон, похоже, относился к происходившему как реальной связи и верил в юный возраст своей партнерши. Неоднократно заявлявший в суде, что ложь по поводу возраста, пола и других аспектов личности является «сутью» ролевой игры в сексуальных чатах, Нотон, описывая самого себя, однако, не исказил ни одной детали. Он сообщил ей не только свое настоящее имя и телефон, но и адресовал ее на страничку журнала «Форбс», где была помещена информация о нем. Парень вел себя как еще молодой, но уже вышедший из бойскаутского возраста хвастливый ловелас, пытающийся произвести впечатление на восторженную юную школьницу. Здесь не было даже элементов игры в Интернете. Здесь уже полным ходом шла игра в реальной жизни. И игра опасная. Нотон это прекрасно понимал, о чем свидетельствуют оговоренные с «КрисЛА» в чате меры предосторожности при свидании на пирсе. Да и сам факт разговора на эту тему свидетельствует о том, что Нотон вполне допускал возможность увидеть при встрече несовершеннолетнюю девушку. Мерой предосторожности могла бы быть и нехарактерная для подобных поездок аренда Нотоном автомобиля.
Однако преждевременный арест Нотона на пирсе Святой Моники оставил без ответа ряд важных вопросов и породил достаточно много сомнений. А любое сомнение в американском правосудии уже больше ста лет трактуется в пользу подсудимого. Священная «презумпция невиновности» была соблюдена и на этот раз. Сыграл свою роль и тот факт, что тринадцатилетней «КрисЛА» никогда в природе не существовало и, следовательно, никакой опасности «ей» в любом случае угрожать не могло. Такие вещи, как осуждение человека за преступление, которое он мог совершить только теоретически, больше характерны для диктаторского режима, а не демократического государства. Кроме того, поскольку в деле Нотона, также как и в других аналогичных ему, не было даже потенциальной жертвы потенциального же преступления, логично возникает вопрос: где находится тот предел, та граница, за которой полицейская операция превращается в банальную провокацию? Ответа на этот вопрос пока не может дать никто.
Почему же все-таки агенты ФБР так поспешили с его арестом? Ведь он шел в противоположную от девушки сторону! Возможно, он действительно в последний момент испугался задуманного и уходил «от греха подальше»? Почему же они не дали ему этого последнего шанса? Возможно, потому как раз и не дали, что он и в самом деле мог уйти, и многомесячная работа оказалась бы напрасной. Они поспешили взять Нотона, так как им очень хотелось верить в то, что он действительно хотел вступить в интимные отношения с несовершеннолетней девушкой. А доказательств его вины к тому моменту, как им казалось, у них было достаточно. Нотон был крупнейшей добычей, из всех когда-либо попадавшихся в их сети. И эту добычу ох как не хотелось упускать! Тем более, что эффективность работы спецподразделения ФБР “SAFE” в Лос-Анджелесе была невысокой. Из двадцати четырех человек, арестованных в рамках операции «Невинные образы», к суду удалось привлечь только трех. Одним их этих трех и был Патрик Нотон.
Итак, Нотону фактически удалось избежать наказания и его пример, возможно, вдохновил тысячи других таких же, как он, «канатоходцев», опасно балансирующих на тонкой грани, отделяющей фантазию от реальности. «Горячие» чаты по-прежнему продолжаются в полутемных виртуальных комнатах Интернета. Чаты между мужчинами и женщинами; мужчинами и другими мужчинами, притворяющимися женщинами; между взрослыми и детьми, притворяющимися взрослыми; между виновными, притворяющимися невинными и невинными, просто притворяющимися. Параллельная виртуальная жизнь идет полным ходом там, где реальность размыта, а имена и маски легко сменяемы.