Жизнь – сон одной короткой ночи
«Кокинсю»
***
Они снова были вместе: Парис и Прекрасная Елена. Гуляли в холмах крепкостенной Трои, сидели на берегу огромного синего моря в лучах заходящего солнца, обнимались на мягкой траве священной оливковой рощи. И море шумело, шумело у них под ногами…
Он любил её – с первого взгляда, с первого слова, с первого жеста. Золотистые волосы, манеру говорить, слегка растягивая гласные, даже её сандалии, открывающие пальчики с малиновым лаком... Он носил её на руках, и целовал ножки, и украшал волосы маленькими лазоревыми и золотистыми цветами. И только листья олив и диких персиков знали, как она любила его в ответ...
Открыв глаза, Андрей лежал некоторое время, перебирая в памяти события сна. Всё было прекрасно и удивительно, всё было просто и хорошо. И он продолжал бы и дальше лежать в постели, если бы не нужно было собираться на работу.
«Хорошо», – наконец потянулся он и сел в постели. Это «хорошо» не предназначалось никому и ничему конкретно, а, вернее, предназначалось всем и всему. Всему на свете. Поднялся и подошёл к окну. Светило солнце, бежали легкие, почти прозрачные облака, раскачиваясь на ветвях, звенели синицы, в окнах дома напротив резвились солнечные зайчики.
Вздохнув ещё раз, отправился в ванную комнату. Умылся и почистил зубы, пошёл заваривать кофе. Заварив кофе, поставил чашку на стол, а сам пошел одеваться. Он любил остывший кофе со свежими круассанами. Вот за этими круассанами и нужно было сходить в магазин.
Но вначале прошел за стол, где открыл блокнот с надписью «Письма Прекрасной Елене» и стал записывать то, что не давало покоя: «Помнишь, как мы встретились, моя нежная возлюбленная, придуманная мной, сотканная из чудесной материи снов? Как жаль, как все-таки жаль, что мы расстались, что всё прошло и больше никогда не повторится. Не будет наших ночей, нашего моря, наших гор, нашей оливковой рощи… Но то, что было, было прекрасно, было навсегда. И белопенное море будет вечно биться о стены забытого города, навевая мысли о прекрасной старине, и могучепрекрасные горы будут вечно стоять там, где мы их оставили. И всё так же будут бежать легкокрылые облака. Наши с тобой облака…»
***
Они снова были вместе: Елена и влюблённый Парис. Гуляли в холмах крепкостенной Трои, сидели на берегу огромного синего моря в лучах заходящего солнца, обнимались на мягкой траве священной оливковой рощи. И море шумело, шумело у них под ногами…
Было что-то теплое и удивительное в его облике, что-то от маленького мальчика, отчего хотелось приласкать его. И вместе с тем всё в нем говорило о силе и доброте. Она любила его всем сердцем. Его руки, ласковый голос и трогательную нежность, с которой он смотрел на неё. Так тепло, так уютно было с ним, так чудесно… Она даже подарила ему серебряное колечко в залог своей любви, и только листья олив и диких персиков знали, как он любил её в ответ...
Ветерок пробился из-под занавески и играл её волосами. Сбившееся одеяло сползло, оголив правое плечо. Маша потянулась и снова прикрыла глаза. «Снова это сон, Парис и Троя… Суждено ли, встретимся ли мы наяву?» Мысли путались, мечтать о встрече было приятно. Она вспоминала сильную фигуру и ласковую улыбку и думала о том, как было бы хорошо, если бы представился случай…
Потом девушка посмотрела на часы и тут же вскочила: мечты мечтами, а через сорок минут нужно быть в институте. Бегом сняла ночную рубашку, обнажая серебряное колечко на груди, надетое на цепочку по итальянской моде, и пошлёпала в ванную комнату. После душа заправила постель и, мельком поправив букетик увядающих первоцветов, стала одеваться. Ещё через пару минут она сидела на кухне и заваривала чай.
Хотя Маша жила на седьмом этаже, лифта с утра было не дождаться. Отправилась пешком. Конечно, в туфлях на высоком каблуке не очень удобно, но она привыкла. На площадке второго этажа Маша остановилась: слева возле закрытой двери в квартиру плакал одетый по-уличному мальчик лет пяти. Он был таким маленьким, таким беззащитным, что она просто не могла пройти мимо.
- Что с тобой? – наклонилась девушка. – Где мама?
- Мама ушла… - плакал ребенок, размазывая слезы маленькими кулачками и вздрагивая всем телом. – И двери закрыла…
- Ну, не плачь, - утешала Маша. – Мама сейчас придет. Наверное, что-то случилось… Смотри, - девушка покрутила над головой пакет с тетрадками (мальчик притих), - как будто вертолёт…. Видишь?
Неожиданно из пакета вылетела книга Роберта Грейвса (Маша взяла почитать на лекцию) и, громко хлопнув, упала на пол.
- Ой, - вырвалось у неё.
Мальчик приготовился ещё раз заплакать, но тут дверь квартиры распахнулась и выпустила растрепанную мамашу в пальто и спущенных колготах:
- Витя, что же ты стоишь? – затараторила она, подталкивая мальчика внутрь квартиры. – Я там по телефону разговариваю, смотрю, тебя нет. А ты перед дверью стоишь, а я с тётей Зиной…
«Ну и мамаша, - вздохнула девушка. – Не хотела бы я быть её дочкой…» Маша повернулась за упавшей книгой, и вдруг заметила парня с приветливой улыбкой и добрыми глазами. Он стоял прямо перед ней с бумажным пакетом из магазина на углу и протягивал книгу. «А он ничего, - мимоходом отметила девушка, окидывая взглядом ладную фигуру парня. – Немного лысоват, правда…» И вдруг ей показалось, что они уже где-то встречались.
- Спасибо, – ответила девушка и почему-то покраснела.
Он всё стоял, не отводя глаз. Почему-то девушка чувствовала себя удивительно легко, словно они были старыми добрыми друзьями. И всё-таки надо было бежать. «Жаль, - неожиданно сказала она себе, - очень жаль».
- Спасибо, – повторила Маша.
Повернулась и продолжила спускаться по лестнице, торопясь на занятия и думая лишь о том, чтобы скорее вернуться в свой удивительный сон.
***
Круассаны были чудесны. Он купил сразу два и поспешил обратно. Сердце Андрея наполняла радость. Радость жизни, радость нового дня, радость сопричастности миру!
Он и сам не мог бы сказать, почему у него такое настроение, может, от сна, а может, просто потому, что выдался замечательный день. Не касаясь перил, он перешагивал через потертые ступеньки, подымаясь к себе на третий этаж, когда вдруг увидел её, улыбающуюся девушку с распущенными светлыми волосами.
Тоненькая, словно летящая, она стояла на площадке второго этажа и о чем-то ласково разговаривала с маленьким мальчиком. И голос её гладил, словно ладошка по щеке… Андрей почувствовал, как застучало и замерло сердце. Надо было что-то делать, но что?
Дверь квартиры раскрылась, и растрепанная тетка потянула мальчика внутрь. Андрей увидел на полу упавшую книгу и бросился поднимать. Взглянул на заглавие: «Мифы Древней Греции». Хотел что-нибудь сказать, протягивая книгу, но не решился. Не то, чтобы он стеснялся, просто не знал, что сказать. Казалось совершенно невероятным предположение, что такую чудесную девушку могут заинтересовать банальные фразы.
- Спасибо, – ответила девушка, забирая книгу пальчиками с малиновым маникюром и опуская её в полиэтиленовый пакет с нарисованным надкушенным яблоком.
Они смотрели друг на друга. Андрей откровенно любовался милым лицом, красивыми волосами и стройными ножками в туфельках на высоком каблуке. И пускай девушка была не похожа на образ Прекрасной Елены, сердце его бешено стучало. «Это для Вас», - чуть не подал ей пакет с круассанами.
- Спасибо, – повторила девушка и начала спускаться.
Несколько мгновений Андрей провожал её взглядом, вздохнул и продолжил путь домой. И потом, когда он пил кофе с круассанами и думал о планах предстоящего дня, мысли его то и дело сбивались на эту девушку.
И вот, покончив с кофе, он открыл блокнот и сделал новую запись: «Сегодня видел тебя, вернее, твои черты во встречной девушке, и у меня вдруг возникло ощущение, что мы ещё встретимся, непременно когда-нибудь встретимся! Как тогда, много лет назад, в широкошумной оливковой роще у стен Трои… Мы встретимся, встретимся и найдём нашу общую судьбу, наше общее счастье…»