Петьку моя мама подобрала около ташкентского рынка, десятилетний мальчишка-беспризорник залез в ее кошелку, и попытался стащить булку. Мама схватила его за руку, он стал вырываться, мгновенно собралась толпа и беспризорника задержали. Дело наверняка кончилось бы самосудом, что частенько случалось в то время, но она буквально вырвала мальчишку из рук толпы и привела домой.
Сначала мама хотела накормить и отпустить мальчика, но потом передумала. Так Петька, как он назвал себя, стал пятым ребенком в семье и моим братом. Его отмыли и отскребли от грязи, одежду его сожгли, моя рубашка, и брюки старшего брата составили его гардероб.
Петька очень быстро стал своим в нашей семье. Был он отчаянным фантазером, мы дети, слушали его рассказы как завороженные. Основной темой рассказов была мировая и гражданская война и участие в ней Петьки. В Петькиной голове годы и события сильно перемешались, но даже его участие в Брусиловском прорыве не ставилось нами под сомнение. Видимо мальчишка много читал в детстве и жил в состоятельной семье, но ни маме, ни папе так и не удалось выяснить, откуда он родом.
Подошла весна и папа, как обычно, отвез нас в горы, километров за 60 от Ташкента. В небольшом горном кишлаке, где мы снимали летний домик у местного бая, жизнь была дешевле, чем в городе, да и изнуряющая жара не так сказывалась. Папа приезжал раз в неделю-две, привозил муку, соль, иногда сахарину и оставался с нами дня на два.
Нам ребятишкам горные кручи были привычны и мы целые дни проводили в горах. Любимым занятием было устраивать горные обвалы – удивительно наблюдать, как один камень сброшенный вниз, задевал сначала один-два камня, затем они увлекали за собой все больше и больше камней и песка и вот уже огромная куча с грохотом катится вниз. А как прекрасно бежать вниз по горному склону и обгонять обвалы, который ты создаешь.
Петьке горы категорически не понравились. На третий день, несмотря на наши объяснения, что вниз по склону надо бежать наискосок и тогда галька и песок не догонит, Петька, испугавшись грохота, побежал прямо вниз, его сбила и утащила вниз небольшая лавина. Как он остался жив, до сих пор непонятно. Неделю Петька лечился от ушибов и ссадин, и мать строго настрого запретила мне и брату лазить по горам.
Но однажды, мы все же уговорили его пойти с нами посмотреть гнезда орлов. Добирались до гнезд несколько часов - орлы устроили гнезда на самой вершине горы. Петька панически боялся высоты, и мы буквально затаскивали его на гору. Когда с большим трудом мы вскарабкались на вершину, с отвесного утеса слетел старый, облезлый орел. В гнезде сидели три небольших орленка, которые яростно шипели и старались клюнуть нас. Мы присели отдохнуть около гнезда, как вдруг прилетели штук двадцать орлов и стала нападать на нас.
Такого ужаса я никогда не испытывал – орлы делая небольшой круг и по очереди пикировали на нас, не долетая до головы буквально сантиметры и взмывали вверх. Мы бросились бежать, но если карабкались наверх мы с трудом, то спускаться, да еще под непрестанными атаками орлов было невероятно опасно и страшно. Как обычно больше всех досталось Петьке, он несколько раз сильно ушибся, о синяках и ссадинах я и не говорю. Минут через десять орлы отстали от нас, но мы так устали, что добрались до дома только к полуночи. Петька стоически промолчал о наших подвигах, что спасло нас со старшим братом от сильного наказания, но предупредил нас, что больше в горы не пойдет.
Через два дня приехал папа, мама стала жаловаться ему, что здесь невозможно жить – одолевают змеи. Змей, в том числе очень ядовитых, таких как гюрза и эфа, в горах было предостаточно. Лазая по горам, мы встречали их довольно часто.
Папа рассмеялся, - «какие еще змеи, не ходите далеко от кишлака и, нечего детей пугать». Разговор проходил на открытой веранде, увитой виноградом, где мы всегда ужинали. Мама спорила, папа шутил, отпивая из пиалы горячий чай. И вдруг мы видим, как по винограду спускается вниз змея и висит над головой папы.
Папа продолжает подшучивать над нашими страхами, и не видит змею, а мы в ужасе застыли и боимся предупредить его – от резкого движения змея наверняка бы укусила его. Через пару секунд змея продолжила свое движения и выползла буквально из-за его щеки. Наконец папа увидел змею, его лицо приобрело необычайную бледность, но самообладание не покинуло и он сидел не шевелясь, пока змея преспокойно не скрылась в зарослях виноградника. На следующий день наша семья перебралась в соседний кишлак.
Осенью Петька поступил в нашу школу и учился на удивление хорошо.
Школьные годы пролетели быстро, и тут Петька удивил всех – он поступил в военное училище и стал полностью самостоятельным. Виделись мы с ним редко, училище было практически на военном положении – шла борьба с басмачеством.
По окончании училища Петька пригласил меня в ресторан. Я смотрел и не узнавал Петра, неужели этот красавец в прекрасно сшитом на заказ военном мундире и есть тот оборванец-беспризорник. Какие жесты и обороты речи, а голос - настоящий командирский бас.
Мы весело провели тот вечер, Петр танцевал со всеми дамами, было выпито несчетное количество бутылок вина. Ближе к полуночи за соседний столик присел старший офицер в возрасте и стал пить водку. Он быстро опьянел, расстегнул воротник мундира и очень скоро напился. Петька, увидев командира, встрепенулся, поправил мундир и подошел к столику. Подойдя, он представился – «Адъютант главнокомандующего Туркестана Иванов». И далее начался цирк – Петька начал чихвостить пьяного вдоль и поперек, тот побледнел, встал по стойке смирно и дрожащими руками стал застегивать мундир. А Петька негромким, но четким голосом продолжал – «…Подам рапорт главнокомандующему, … позорите честь, …уберите живот …».
На командира было неловко смотреть, за несколько минут он превратился в нечто, напоминающее амебу. Когда Петька закончил свою тираду, тот стал униженно умолять не подавать рапорт и простить его. Мой брат величественно приказал расплатиться и срочно покинуть ресторан, что и было выполнено незамедлительно.
Когда я удивленно спросил – «за что ты старика», Петя рассказал, что этот пьянчуга преподавал у них в училище и был отъявленной сволочью.
На следующее утро я провожал Петьку на место службы – афганскую границу.
А через два года случилось событие, в корне перевернувшее Петькину жизнь. Часть, где он служил, была в нескольких километрах от границы. К этому времени басмачество было подавлено и остатки банд ушли за кордон, но деятельная Петькина душа требовала подвигов.
Во время очередного застолья Петька предложил уничтожить басмачей на территории Афганистана. Говорил он вдохновенно и так увлек собравшихся, что сумел уговорить даже командира эскадрона. Все свершилось быстро, подняли бойцов по тревоге и сто конников перешли границу.
Басмачей они так и не нашли, но за несколько часов накуролесили прилично и еще привели с собой несколько табунов лошадей и гуртов скота. Когда хмель слетел, оказалось, что это табуны афганского феодала, имеющего связи в Кабуле. В Москву прислали ноту протеста и дело завертелось.
Взяли их через неделю, следствие велось быстро, следователь намекнул, что всех ждет вышка. Сидели все в одной камере. Петька клял себя, что он так подвел своих товарищей. Но фантазия работала бурно и однажды он сообщил, что нашел способ, как спасти товарищей. Пускай все покажут на допросах, что они силком увезли пьяного Петра и держали его лошадь, а он, мол, отказывался и сопротивлялся. А на свободе он, как сын члена правительства и Петр назвал фамилию …, обязательно добьется их освобождения. Врал он так убедительно и самозабвенно, что товарищи ему поверили и стали давать новые показания. Петьку освободили, правда, из армии турнули.
Скоро состоялся суд и всех его товарищей расстреляли.
Некоторое время он прожил у нас в семье. Петька психологически сломался, одно время мы боялись, как бы он не свихнулся. Иногда он начинал рыдать и я никогда в жизни не слышал такого ужасного лающего звука.
Наконец мы решили, что ему пора сменить обстановку и отправили его к дальним родственникам на юг России. Первые месяцы от него приходили письма, потом перестали.
Какова дальнейшая судьба Петьки я не знаю.