Я еду в машине.
Лето! Настроение хорошее, погода преотличнейшая, люк открыт, вечер, светло, выходной, еду туда, где ждут… В общем, полный набор для счастья.
И тут по радио заводят песню…
«А пули летят, пули,
Шальные летят, и не очень…»
Я начинаю бодриться несказанно и во весь голос подпевать. Песня веселая, я хихикаю периодически, даже пританцовываю – сидя за рулем, по сторонам не смотрю вообще! Песня же! Любимая! Громкая такая! И я, и она!
«Саперы роются в грунте,
Зарывают стотонную мину,
Но только она не взорвется…
Шпиён открутил контрагайку!»
Путаюсь в тексте и в синкопах, это смешит меня еще больше, но смеяться как-то нехорошо – песня-то героическая! Давлюсь хихиканьями, и продолжаю выводить:
«А повар придумал ужин…
Немного крупы перловой,
Немного коры дубовой,
Немного дорожной пыли,
Немного болотной тины…
Саааалдат не умрет голодным!»
За всеми этими руладами подруливаю к светофору. Скорее всего, с таким видом, будто я - Чапаев на коне… Ну, или Котовский с Рокоссовским... по меньшей мере...
В одном разговоре – бывают такие люди, с которыми говоришь, как сам с собой, так вот мне повезло, у меня есть такой человек! – возникла тема: хорошо в машине… можно плакать, смеяться или петь, и никто не увидит и не услышит. Спешу опровергнуть: и увидят, и услышат! И даже смогут об этом сообщить!
Но речь не об этом.
Светофор – как переправа, я – как Чапаев, не стесняясь воплю в высоту открытого над головой люка:
«А пули летяяяяяааааат! Бууутта птицы...»
Боковым зрением вижу стоящий справа троллейбус…
У меня почему-то возникает мысль посмотреть на окна троллейбуса через люк… Я начинаю поворачивать голову, не прекращая петь…
«Взлетают и бооооольно… клюются!»
Дальше - моя любимая строчка, потому что она поётся с паузой, и есть особое развлечение для меня – проверить свой слух попыткой вступить в точности в один момент с вокалистом. Я уже смотрю на троллейбусное окно, над ним открыта форточка… а у окна…
«Саааалдаты сидят…»
- я вижу это собственными глазами!!! -
«… ииии смеются!!!»
- именно!
«Хорошая вещь – привычка…» –
на излёте заканчиваю я, застеснявшись солдат, уж не знаю насколько давно задорно потешающихся над моим исполнением героической песни…
И, покраснев по самый бюст, замолкаю и улетаю через позеленевший перекресток на Кантемировский мост!