Над коваными воротами переливалась разноцветная надпись, рассмешившая меня. «ПАРК РАЗВЛЕЧЕНИЙ ЕДИНОРОГА» – надо же было такое придумать. Кто кого развлекает в этом парке? Единорог, что ли, развлекается? Я посмотрел на рекламные щиты вдоль ограды. На каждом был нарисован белый единорог, стоящий на задних лапах посреди зеленой лужайки. Он выглядел вполне добродушным, а над головой его вился рекламный призыв: «В нашем парке каждый получает то, что ему нужно!» Похоже, что этот город был полон людей со специфическим чувством юмора.
Я приехал сюда в командировку по совершенно нудному вопросу. Все, что от меня требовалось, это проверить установку лазерной литографии и отправить ее в родной НИИ. Дела на пару дней, не больше. Но я застрял. Установка не работала. Ее разбирали, собирали, разбирали опять, а я курил сигарету за сигаретой, вторую неделю наблюдая за этой мышиной возней и думая о том, как мне надоело в этом городе. В конце концов, я плюнул и отправился на прогулку. И набрел на этот единорожий парк.
Что ж, делать мне все равно было нечего, и я прошел через ворота, украшенные массивными чугунными розами. Дорожка из бледно-желтых плиток вела вглубь парка. Где-то впереди звучала музыка, и доносился тот характерный гул, который появляется везде, где есть толпа. Над деревьями взлетали воздушные шары, плавно поворачиваясь в воздухе, поблескивая цветными боками.
Чем дальше я шел, тем больше мне нравился парк. Никогда не думал, что посреди города могут расти такие деревья, с малахитовыми листьями, на которых вспыхивали золотистые искры. Я видел клены, дубы, сосны и множество странных деревьев, названий которых не знал. Одно из них особенно удивило меня. Толстый ствол, прорезанный морщинами возраста, и белые пахучие цветы, напоминающие водяные лилии. Такого я никогда не видел.
Из-за остролистого буро-желтого куста, усыпанного мелкими алыми ягодами, как брызгами искр ночного костра, выскочил парнишка, одетый в костюм придворного шута. Правая сторона одежды была черно-красная, а левая – в бело-золотую клетку. На голове позвякивала бубенчиками рогатая шапка. Он сделал стойку на руках, перекувырнулся через голову, поймал в воздухе тюльпан и закричал:
- Призы! Лучшие сувениры, какие только можно выиграть! Множество сувениров! Только для вас! – он бросил мне цветок и затанцевал под зазвучавшую неведомо откуда веселую мелодию.
Тут же за кустами оказалась площадка, огороженная лентами, и распорядитель в галстуке-бабочке, смешно взмахивая фалдами фрака, потащил меня за собой. Странно, но я не сопротивлялся. Мне даже понравилась такая настойчивость.
На площадке уже было несколько человек, к которым я присоединился. Оказывается, мы должны были попытаться изобразить танец маленьких лебедей. Представьте только десяток здоровых мужиков, держащихся за руки и вскидывающих ноги под музыку бессмертного балета. Ничего удивительного, что зрители хохотали и аплодировали. Я получил приз – овечку Долли в серебристом цилиндре. Я засмеялся. Наверное, я сам похож был на эту маленькую черную зверюшку на тонких ножках, когда танцевал. Сунув сувенир в карман, я начал пробираться к выходу.
- Куда же вы, - распорядитель держал меня за рукав. – Это еще не все.
И я участвовал в конкурсах дальше. Я угадывал, под каким цилиндром сидит кролик, и получил рыжеволосого тряпичного человечка в тельняшке. За жонглирование воздушными шариками мне дали блестящий паровозик-копилку. Я выиграл имитацию боксерской груши с этикеткой «Антистресс». Нужная вещь в нашем сумбурном мире. Последним призом оказался белый медведь с алым шарфом вокруг шеи.
- Полотенце, - пояснил распорядитель. – Пригодится, увидите.
Я покрутил медвежонка, так и не сообразив, как он разворачивается в полотенце. Но это было неважно. Карманы мои топорщились, как сумка кенгуру, от сувениров, а медвежонок в руках навевал воспоминания о детстве, от чего становилось тепло и уютно.
Наконец, я выбрался с площадки, провожаемый аплодисментами. Парнишка в костюме шута все так же кувыркался и разбрасывал сиреневые тюльпаны, зазывая прохожих.
- Глотни-ка, - он подал мне бумажный стаканчик с какой-то жидкостью, похожей на кофе.
Я выпил и тут же чихнул. И чуть не упал от неожиданности. Из моего рта вырвался длинный язык пламени, лизнул букет цветов, подставленный зазывалой, окрашивая тюльпаны в алый с золотом цвет, и угас.
- Ни фига себе, - восхитился я.
Парнишка рассмеялся и бросил мне брелок-зажигалку, похожую на маленький сотовый телефон.
- Подарок от фирмы, - пояснил он и бросился к стайке детей, наблюдавших издали за его ужимками.
Я направился дальше, удивляясь парку. Мне не попалось на глаза ни одного стандартного аттракциона, вроде американских горок, зато в изобилии имелись разнообразные палатки, в которых проводились конкурсы вроде тех, где я участвовал; встретилось несколько тиров и площадка для стрельбы из лука; я видел лужайку, где играли музыканты; я пил воду из фонтанчика в виде дельфина… Удивительный парк.
За киоском с мороженым я увидел щит с единорогом, такой же, как у входа в парк, и пошел к нему. «Коридор зеркал» – прыгнули на меня буквы с небольшого домика, похожего на гриб.
Кривые зеркала делали меня то большим, то маленьким, то худым, то похожим на матрац на ножках. Я смеялся, как в детстве. По одному из зеркал побежал голубоватый огонь, напоминающий длинную вьющуюся ленту, рама засветилась золотом, и я увидел себя уменьшающимся в размерах.
Медвежонок в моих руках стал крошечным и размахивал лапками.
- Вот это да! – я шагнул ближе к зеркалу, желая рассмотреть поближе хитрый механизм, позволяющий такие игры с отражением.
Я упал, зацепившись за древесный корень, а в спину уперлось что-то твердое и острое.
- Вот так и лежи, - скомандовал кто-то.
То, что упиралось в мою спину, было подозрительно похоже на нож, поэтому я даже не дернулся.
- Тебе что, полотенце приглянулось? – спросил я, сдувая с носа цветочный лепесток. – Так забирай.
- Какое еще полотенце? – растерялся нападавший. – Где Амулет?
- Слушай, у меня в карманах полно всякой всячины, может, тебе подойдет что-то? – я говорил медленно и внятно, как разговаривают с психами. Ну, а кем еще можно считать человека, который ни с того ни с сего тычет вам в спину нож и требует какой-то Амулет?
- Выгружай.
Нож убрали, и я сел. Передо мной стоял мужчина, одетый так, словно сбежал с постановки Шекспировской пьесы. Черный плащ его спускался на мягкие сапоги, а у горла был заколот серебряной розой. Я присвистнул, увидев его оружие. Нож? Черта с два! У кончика моего носа качалось острие шпаги. Я немедленно начал выгребать из карманов выигранные сувениры. Положив поверх овечки Долли бумажник, я сказал:
- Все, больше ничего нет.
Мужчина уставился на меня.
- Ты с какого отражения сюда свалился?
Хороший вопрос. Можно сказать – лучший, из слышанных мною в последнее время. Я уже собирался сказать все, что думаю о его умственных способностях, но тут обратил внимание на небо. Желтые и розовые звезды подмигивали с высокой голубизны, кружились спиральными хороводами и замирали на своих местах, чтоб через мгновение опять закружиться, смешивая краски. Это было не земное небо. Такого неба просто не могло быть.
- Нда… - чрезвычайно умно протянул я, рассматривая салатовое облачко, зацепившееся за верхушку ели.
- Значит, про Амулет ты ничего не знаешь? – продолжал настаивать фехтовальщик.
- Да какой псу под хвост Амулет? – закричал я, отбивая в сторону шпагу и вскакивая на ноги. – Иду себе спокойно, никого не трогаю, и – на тебе! Идиот какой-то выскакивает, спицей в нос тычет, требует неведомо что! И небо еще тут…
Я выдохся и умолк. Конечно, криками ничего не решишь, но уж очень я разнервничался, увидев чужое небо.
- Амулет Единорога, - мужчина посмотрел на меня с интересом. – Его похитили, видишь ли. Поэтому я охраняю проход. Никто не поверил, что они двинутся сюда, вот я и пришел один. Остальные стерегут другие пути в отражения.
Очень понятно объяснил. Проход какой-то… Отражения… Бред. О чем я ему и сказал. Единственное отражение, которое я знаю – это собственное отражение в зеркале.
- Ты не понимаешь, - улыбнулся он. – Небо видишь? – я кивнул. – А говоришь – бред. Другой мир это.
Ну конечно, я еще некоторое время поспорил, доказывая свою правоту. Карл Кори (так звали моего собеседника) сказал, что я могу возражать сколько угодно, но теперь-то он знает, что я был избран Единорогом именно для того, чтобы вернуть Амулет.
- А что это такое хоть, Амулет этот?
Карл задумался.
- Это подвеска-талисман, в нем заключена основа нашего мира. Если кто-нибудь разобьет камень, то мир погибнет, возвращаясь к первозданному Хаосу. Кстати сказать, погибнет не только наш мир, но и все остальные миры.
Любопытная теория, конечно. Но, может быть, так оно и есть. В конце концов, небо действительно было более чем странным, а такого на земле не бывает. И потом, кто может похвастаться тем, что знает все законы мироздания? Я лично не могу.
- А как он выглядит?
- Не могу описать, - признался он. – Но когда ты его увидишь, то узнаешь без сомнений. Это как сплетенные солнечные лучи.
Ну что ж, пришлось довольствоваться этим.
Через некоторое время мы уже сидели у костра и поджаривали куски мяса, нанизанные на ветки. Между прочим, рекомендую. Изумительно вкусно.
- Слушай, Карл, - я облизнул пальцы, измазанные пеплом и жиром. – А эти похитители не увидят костер? Я бы на их месте обошел десятой дорогой по периметру.
- Они слишком уверены в себе. И не ждут никого на этой дороге. В крайнем случае решат, что это их же приятели.
Ну, командир всегда знает лучше. Карл дал мне шпагу, чему я удивился. С тем же успехом он мог вручить мне лук и стрелы. Или рыцарские доспехи.
- Ты что, я ж даже не знаю, как с ней обращаться!
- Ничего, в нужный момент узнаешь. Единорог не мог ошибиться.
Момент, к сожалению, наступил скорее, чем мне бы хотелось. Я как раз лежал под ближайшим кустиком, переваривая мясо, и чувствовал довольство жизнью. Неработающая установка была далеко, а меня ожидали приключения, что заставляло тихо звенеть сохранившиеся в душе романтические струны. Я даже напевал что-то.
- Тихо, - прошептал Карл мне в ухо. – Идут.
- Может, не они?
- Больше некому.
За деревьями скользили тени, и я поднялся вслед за Карлом. Он выдернул шпагу из ножен, и оружие тихо свистнуло, разрезая воздух. По клинку побежала извилистая голубая молния, высвечивая таинственные знаки, напомнившие мне о старинных книгах.
- Стойте, подлые похитители! – закричал Карл.
Я тихо застонал. Ну спрашивается, зачем оповещать противника? Тоже мне, «иду на вы»! Можно же было напасть с тыла, неожиданно. И я уверен, что половину этого отряда удалось бы успокоить без шума и пыли. Но Карл, благородный рыцарь, не приучен нападать из засады.
Через мгновение началась свалка. Звенели шпаги, летели стрелы, кто-то размахивал мечом. В общем, веселье было на полную катушку. На меня напал какой-то коротышка в лиловом камзоле, я отмахнулся от него шпагой и, конечно же, неудачно. Его кинжал разорвал рукав моей рубашки, а острие шпаги вместо того, чтобы пронзить горло лилового, надежно застряло в стволе осины. Ну, я же говорил, что не умею фехтовать.
- Держись, друг! – орал Карл, пробиваясь ко мне.
Я понял, что пока он до меня доберется, то спасать будет уже некого. У мужичка в камзоле было совсем не мирное выражение лица. Я пытался выдернуть шпагу из дерева, но она засела прочно. Хороший удар был, жаль, что не по назначению.
Карл вытворял своей шпагой черт знает что, проводил какие-то финты, и оружие сверкало молнией, он притопывал, нервируя своих противников, и трое из них уже валялись на земле, явно скучая по более мирной жизни.
А я шарил по карманам, разыскивая что-нибудь, чем можно было бы отвлечь моего нападавшего. Конечно, антистрессовая груша – не оружие, но больше ничего под руки не попалось. И я хлопнул этой грушей лилового по носу. Раздался пронзительный щелчок, и Карл с торжествующим воплем успокоил еще одного из компании похитителей Амулета. Мой противник схватился за лицо, выронив кинжал. Я продолжал молотить его этой грушей, пока он не побежал.
- Трус! – антистрессовый сувенир полетел ему вслед. – Вернись и дерись, как мужчина!
Я, наверное, с ума сошел, когда позвал его обратно. На мое счастье, он не послушался, и ломился сквозь кусты, как хороший лось. Но увы, груши у меня уже не было, а очередной любитель драк подбирался все ближе.
На этот раз я достал овечку Долли. Глупый выбор, скажете? Я согласен. Но что удивительно, эта овечка начала расти, и через минуту между мною и противником стояла здоровенная зверюга, покрытая черной курчавой шерстью, напоминающая гигантский моток пряжи, из которого торчала пара витых рогов с острыми кончиками.
- Давай, Долли, фас! – я захлопал в ладоши, подбадривая овцу.
Она не нуждалась в поощрении и бросилась на нападавшего с такой скоростью, что из-под копыт полетели комья земли, украшенные зелеными травинками. Я восторженно кричал и свистел вслед Долли, наблюдая, как она гоняет противника по лужайке, подталкивая его рогами под зад.
Однако, плохие ребята не успокаивались. Следующего пришлось умиротворять медвежонком. Я-то думал, что это свернутое полотенце вырастет в большого белого медведя, но ничего подобного. Медвежонок остался таким же маленьким, зато вы б видели, как он вцепился в нос детины с мечом! Это просто песня какая-то. Нет, героическая баллада. Битва Давида и Голиафа. Давид, разумеется, выиграл.
Я думал, что мы деремся целую вечность, но часы мои утверждали, что прошло жалкие десять минут. В результате мы имели несколько трупов и того самого парня, который все никак не мог оторвать от себя белого полотеничного медвежонка. Я подошел ближе и пнул его ногой. Неспортивно? Конечно. Но он не предлагал мне равного соревнования, когда размахивал мечом. Острым, кстати.
- Ладно, хватит ныть, - медвежонок послушно упал на мою ладонь. – Где Амулет?
Карл тяжело дышал, облокотившись о дерево. Он кивнул мне, поощряя к продолжению допроса.
- Ну? – я поднес медвежонка к лицу парня, и этот вояка упал носом в траву, дрожа от страха.
- У командира, Амулет у командира, - зачастил он. – Только уберите этого монстра!
Надо же, как некоторые сувениры действуют людям на нервы. Я добрым словом помянул распорядителя игровой площадки, всучившего мне кучу этих игрушек, и начал искать командира. Конечно же, им оказался тип, одетый в самую вычурную одежду.
- Посмотри на шее, - посоветовал Карл, затягивая на предплечье бинт. Оказывается, кто-то его все же достал, а я сразу и не заметил.
Я сорвал кружева с шеи трупа, расстегнул ворот рубашки и замер. Карл был прав. Амулет невозможно было перепутать ни с чем. Он действительно был похож на сплетенные солнечные лучи, он был мягким и твердым одновременно, пальцы чувствовали его шелковистую поверхность, а глаза видели игру света внутри камня.
- Красота… - выдохнул я, снимая подвеску с шеи похитителя.
Я смотрел вглубь камня и видел всю свою жизнь, от рождения и до сегодняшнего дня. Я чувствовал на губах первый поцелуй и слышал полонез Огинского, поразивший меня в далеком детстве. Я вспоминал друзей, забытых давным давно, и гулял по каштановой аллее с девушкой, с которой попрощался навсегда годы и годы назад… Потом внутри камня возник сверкающий вихрь, в котором мелькали мечи и шпаги, плащ с серебряной розой и печальные глаза Карла Кори, и вот я уже стоял посреди поляны, держа в руках янтарь, оправленный в серебро. Да, не зря древние считали янтарь магическим камнем. Мудры были предки.
- Смотри, - прошептал Карл, становясь рядом со мной.
Я поднял голову. Из-за деревьев вышел белый единорог, и луч заходящего солнца сверкнул на витом роге. Длинный шелковистый хвост животного тянулся по земле, а белая шерсть блестела серебром. Он подошел ко мне и склонил голову. Кончик рога оказался у моих рук. И я надел на этот рог цепь с янтарной подвеской, искрящейся солнечными лучами, заключенными внутрь камня. И опять увидел цветущие каштаны, почувствовал вкус первого поцелуя, услышал шум набегающей на берег утренней волны, поблескивающей розовым в лучах рассвета…
Единорог давно ушел, унося Амулет этого мира, а мы с Карлом все еще стояли, глядя в ту сторону, куда он скрылся.
- Ладно, - встряхнулся я. – Все прекрасно. День прошел замечательно. Но как мне вернуться домой? Каникулы не бывают долгими, этому я уже давно научился.
- Пошарь еще по карманам, - рассмеялся Карл. – Похоже, там у тебя целый склад полезных вещей.
Я послушался его, но выудил только копилку-паровозик.
- И толку-то? – я задумчиво посмотрел на игрушку.
Карл достал фляжку, сверкнувшую серебряной гравировкой, и что-то вылил в прорезь копилки. Паровозик начал расти, как росла овечка. Он вырос до размеров небольшого автомобиля и пыхтел, выпуская из трубы плотные комочки белого дыма. Я открыл дверцу.
- Прощай, друг, - Карл сжал мою руку. – Если надумаешь вернуться, тебе всегда будут рады в мире Единорога.
Паровозик помчался по кругу, все ускоряясь. Деревья слились в сплошную коричнево-зеленую ленту. И в какой-то момент я услышал хрустальный звон, словно где-то разбился тонкостенный бокал…
Я упал на пол между кривыми зеркалами, больно ударившись коленом. Мои отражения корчили рожи, изгибаясь и дразнясь. В одном зеркале я был похож на Дон Кихота, другое показывало Санчо Пансу. Я похлопал по карманам и вздохнул. Все сувениры остались в том мире. Наверное, так и должно было быть. Волшебству нет места на нашей земле.
- Хорошо повеселились, - я погладил простую деревянную раму обычного зеркала и ушел оттуда, не оглядываясь.
Рекламные щиты у кованых ворот все так же приглашали желающих развлечься в парке. Я подмигнул нарисованному единорогу и честное слово, он подмигнул мне в ответ. А в кармане у меня что-то зазвенело. Я достал зажигалку, похожую на сотовый телефон, и повернул колесико. Рядом с антенной выплеснулся язычок пламени, и очертания зажигалки поплыли, как воздух в жаркий день. Прямо на глазах исчезали имитации кнопок, а вместо них появился камень медового цвета, похожий на маленькое солнце. С обратной стороны зажигалки возникла тонкая гравировка. Единорог, стоящий на задних лапах посреди травяной лужайки, с головой, повернутой вправо.
- Подарок фирмы, - сказал кто-то у меня над ухом.
Я обернулся. Никого не было. Парка тоже не было, а асфальтированная дорожка уходила в обычный городской двор, усаженный липами. Ну что ж. У меня остался сувенир Единорога, а это главное. Я знаю, что смогу вернуться тогда, когда захочу. В любой день. Достаточно только захотеть.
Я повернулся и пошел на завод. В конце концов, мне нужно было разобраться с неработающей установкой. Командировка не могла длиться вечно.
А за моей спиной на заборе ветер пытался сорвать плакат, прилепленный к стене дома, на котором улыбался мужчина в черном плаще, положивший руку на шею белого единорога.