Завтра, наступит не для всех

Воронков Алексей
Часы пробили двенадцать раз, и мы погрузились в атмосферу праздничного  фейерверка, наступившего только что Нового года. По комнате раскатился сладкий звон бокалов с шампанским, с распыленным в нем пеплом наших желаний. Одним из которых было мое - желание еще раз так нам встретиться. За окном  доносились радостные вопли, растворяясь в шуме салюта. Медленным вальсом кружил снег и казалось ничего, ничего не с может омрачить нашу радость, если бы не...
Опустошив содержимое бокалов, Алексей принялся разливать вино.
- "Мне, чуть - чуть", - произнесла Ольга, расплывшись в белоснежной улыбке, предававшей ей еще более очаровательный вид. Ее тонкие черты лица были божественно красивы, светло-русые волосы грациозно струились вниз, ее завораживающая красота невольно приковывала к себе взгляд. Как и в эту минуту, я не мог оторвать от нее глаз. Боже, как повезло моему другу Алексею, которого я знал еще с пеленок, он был самым близким человеком, детство с которым, провел я в стенах приюта. У нас не было ни папы, ни мамы, даже о дальних родственниках мы ничего не знали. Так там и прожили до совершеннолетия, пока  вместе не поступили в университет, где и познакомились с Ольгой. Мы вместе встречались, вместе гуляли, вместе проводили свободное время, до тех пор, пока ее отношения с Алексеем не стали более близкими. И теперь при мысли о ней - меня окатывало волною ревности, меня порабощала гора бессилия, переполняя чашу моего эгоизма. Ну что поделаешь, если выбор пал на моего лучшего друга. И через каких-то полгода у них должна была отгреметь свадьба... Как тут - неожиданная повестка.
Завывающий февральский ветер игриво вырисовывал снежные дюны на крыльце военкомата. По лицу Алексея пробегала улыбка, озаряющая детский румянец на его щеках, всякий раз как только Ольга поднимала взгляд в его глаза. Утопая в горьких капельках голубоглазых слез.
- Ничего страшного, Олечка. Подумаешь, ведь это только один год, он мигом обернется, и мы снова будем вместе.
- Да. Вместе, - по ее лицу снова разлилась искрящая улыбка, - Вместе.Ты, я и наш ...
- Ну все, пора, - произнес я, глядя в сторону подъехавшего автобуса, - Леш, пошли. Олечка прощай,  мы будем ждать твоих писем...
Алексей нежно обнял ее, поднял сумку и побежал к заведенному автобусу.
- Я люблю, я очень тебя люблю, - прокричал он напоследок, оставляя ее в суровых объятьях морозного утра. И перешагнув по ту сторону дверцы автобуса - мы тронулись в путь, ускользая все дальше и дальше от одинокой Оленой фигурки, безлюдно стоящей на крыльце кирпичного здания...
         
«Здравствуй любимая Олечка. Я очень скучаю по тебе; словно  опавший лепесток, унесенный ветром, не в силах вернуться обратно. И по мере того, как дни складываются в недели, моя любовь к тебе становится еще сильнее. Теперь осталось не много - каких-то пару месяцев. И мы вновь обретем друг друга.
Целую. Алексей»

Это было последним письмом, которое получила Ольга, и вовсе не потому что Алексей скоро вернется, а потому что они через несколько дней поменяют прежнее место, и полетят в другое. Туда, где нет почтового ящика, где нет былого спокойства, где день и ночь теряют свою грань. Они летят на военную базу, в кровавое логово моджахедов. Туда отправляют всех тех, кто был воспитанником детдома, дезертиров и прочих бедолаг, теперь именуемых не иначе как смертники.
На нас одели военное обмундирование, раздали боевой комплект оружия и вогрузили в военный самолет. Никто из нас еще толком не понимал что происходит. Опять военная тревога? Или просто учение? Мы сидели в салоне не большого самолета, сидения были расставлены друг против друга. Озираясь по сторонам, я пытался найти чей-то заблудившийся взгляд, пытался прочесть, что происходит. Напротив меня сидел Алексей. На его лбу проступали капельки пота, игриво переливаясь от падающего света иллюминатора, образуя тонкие струйки стекающие по его щекам. Куда-то скрылась улыбка, тяжелый взгляд смотрел куда-то в пол, а чуть приоткрытый рот, как будто бы молился. Я давно заметил его странное поведение, его что-то терзало, словно он что-то забыл. Гул двигателей не переставал заполнять фюзеляж самолета до тех пор, пока спустя несколько часов шасси не коснулось бетонных плит военного аэродрома, казавшегося с высоты - одиноким островом лесного океана.
Как только самолет отъехал на стояночную площадку, к нам подкатил трап. В дверях появился седой офицер, поведавший цель нашего прилета. Другими словами это то же самое, что и учение, но пули теперь не холостые, а мишени живые и цена этой «игры» - жизнь.
Покинув душный самолет, нас окатило теплым ночным ветром. Вокруг звучала колыбель сверчков, окутанная ночным мраком. Где-то в далике горел прожектор, огибая призрачную тень солдат, выстроенных около трапа. Какой-то хмурый офицер сверлящим взглядом смотрел на каждого из нас. И только я один, казалось мне, не мог понять, поверить в то, что все теперь так близко... Так близко то, что думал я со мной не будет никогда. Та боль потерь, та кровь пролитая в сюжете фильма, не выльется за рамки кинобытия. Сюжеты войн, прочитанные в книге, останутся в ее листах. Но в одночасье то, что было где-то - перенеслось сюда...
И после напряженного полета, нас вновь куда то повезли, посадив в  автобус с облупленный краской. Я расстегнул пару пуговиц на жилете, прислонился к окну, мои тяжелые веки сомкнулись, и я уснул. Проспав так часов пять, пока мы не приехали. Приоткрыв узкую щелку глаз, меня ослепил яркий свет палящего в небе солнца, одиноко висящей звездой над необъятной желтой степью. Кое-где завывающей ветер подхватывал тонны пыли, разнося ее по окрестности, распыляя  вокруг. Образуя седые тучи песчаной дымки.
На моем плече приоткрыв рот, словно младенец, спал Алексей, скрючив под собой руки. Его  непорочное, наивное выражение лица, наталкивало на мысль, что он не помнит,  либо вообще не знает, куда мы едем. И мне не хотелось его будить, пускай продлится это дольше. Уж лучше жизнь  миром иллюзий, чем в мире войн...

Миновало три месяца со дня нашего прибытия. Нашу роту отправили в горный аул, находившийся рядом с границей, рубежом которой было небесно голубое озеро, растелившееся на несколько десятков километров. Нашей задачей была зачистка окрестности от боевиков, которые пытались прорваться через границу. Город опустел от постоянных военных действий, жить здесь было невозможно, тот кто выжил - ушел, кто не выжил остался здесь, образовав огромную братскую могилу. Полуразбитые холодные здания, покрытые множеством ран от пуль и снарядов, олицетворяли людскую боль. Жизнь здесь замерла, остановилось все: время, люди, в застывшей позе смерти. Даже шум, наполняющий когда-то окрестности этого селения. Лишь только ночью, когда все окуналось во мрак, кое-где доносилось одинокие автоматные очереди. День за днем мы патрулировали окрестности этого города, выезжая на разные точки, делая зачистки домов, где и нарывались на засады бандитов. За это время мы уже лишились нескольких солдат. Наша военная техника тоже была не безгранична. Запасы продовольствия подходили к концу, медикаментов жутко не хватало. В целях конспирации мы постоянно меняли месторасположения. И после того как предыдущее место было разрушено боевиками, мы лишились всего: еды, воды, военной техники и средства спутниковой связи, которая была единственным звеном, связывающим нас с миром. И теперь цель была только одна - выжить!
Мы знали, вернее хотели верить, что за нами придет помощь. Передвигались мы только в ночное время, ищя какие-то остатки пищи, питаясь тем, что можно было съесть. В живых осталось только шестеро: я с Алексеем и четверо парней, служивших с нами в роте. Время властвовало над нами, и за эту пару-тройку дней мы потеряли многих друзей. В нас поселился страх. На заросшем лице щетиной не было живого места, забитое и оцарапанное, оно походило на вспаханное поле, и только еще в глазах жила надежда, увидеть вновь хотя бы завтрашнее утро.
В нашем маленьком арсенале было пять автоматов и несколько гранат. Из-за пацифических соображений, автомата не было только у Алексея. Его руки всегда были заняты биноклем, он и руководил нашим отрядом.
Юг и восток был окрамлен горами, образуя лагуну. Растелившуюся на несколько километров, с разлившимся в ней озером. Завтра в ночь мы решили направиться в горы, это было единственным нашим спасением, а оттуда уже проще выбраться из этого ада.
Как стемнело - мы начали готовится. Перезарядив автоматы и прицепив к поясу гранаты, мы стали выбираться из подвала заброшенного дома, выстроившись цепочкой по одному. Первым пошел Дмитрий, его молчание означало чисто, спустя некоторое время за ним поднялся Алексей. Достав бинокль, он начал вглядываться в даль, прощупывая каждый кусочек земли, в поисках снайпера, пока оставшаяся группа, также по одиночке, присоединялась к нам. Все ждали его указаний. И как только местность была ознакомлена, мы решили двигаться параллельно улице, в сторону пятиэтажного дома, с обитой штукатуркой изрешеченных стен. Сначала пошел Дмитрий, за ним Андрей, Игорь на всякий случай нас прикрывал. Я был третьим. Не добежав до дома, раздалась автоматная очередь.
«Черт!» - сквозь зубы произнес я. И быстро оглянувшись вокруг, на всякий случай отпрыгнул в сторону. Опять раздались выстрелы, на этот раз стреляли в меня, свист пуль был где-то рядом. Я вскочил с колен и побежал в сторону ближайшего дома. Вокруг стали раздаваться крики, все звенело от автоматных очередей.
- Дима нет! - раздался сзади крик. И истекая кровью, он упал на землю.
- Боже! Да что же это! - с болью на лице прокричал я, упав под ноги к нему.
 - Вставай! - ухватившись за его окровавленный воротник, зарыдал я. Как кто-то схватил меня под руки.
- Его убили! Быстрее в дом! - кричал Алексей сквозь шум автоматных очередей. Забежав в дверь, шум перестрелки еще не умолкал.
- Если стреляют, значит кто-то из наших еще жив!
Выбежав на улицу, я не понимал что происходит. Прижав палец к курку, я открыл огонь в сторону стреляющего окна. Стиснув зубы, сквозь слезы я начал что-то бубнить, не переставая решетить то место, откуда убили Дмитрия. И через поднявшуюся пыль я увидел в двадцати метрах от себя окровавленного Андрея. Он полз на руках ко мне, волоча за собой свое тело.
- Беги!  - простонал он, подняв на меня голову. Это были его последними застывшими словами в моем сердце. Раздавшихся два одиноких хлопка, добили его.
- Не-ет! - попытался обернуться я, как что-то острое пронзило мою ногу, из моих рук выскочил автомат и я рухнул на землю.
- Не-ет! - раздался крик Алексея.
Все, подумал я, вот она смерть, мои веки стали медленно смыкаться. Но я хотел задержать этот момент, я понимал, если я закрою, я их закрою уже навсегда. Крик Алексея все продолжался, кроме него я больше уже ничего не слышал. А только видел перед собой моджахеда, перезаряжавшего автомат. Направив на меня дуло, он не успел выстрельнуть, меня накрыл Алексей, прикрыв своим телом. В его глазах были слезы, которые я никогда у него не видел. Раздалась автоматная очередь, затем еще одна. А потом тишина. Теплые струйки начали стекать по моему лицу, тяжелое дыхание прекратилось. Чуть приоткрыв глаза, я увидел лежащее на мне бездыханное тело Алексея. По его голове струилась кровь, в глазах застыли капли слез, я не мог поверить, что это случилось. Это был совсем другой человек: весь перепачканный в крови и в заросшей щетине, он слабо напоминал того Алексея, которого я знал прежде, если бы не то выражение лица - непорочное и наивное, и в эту минуту. Как и три месяца назад, чуть приоткрытый рот, как у младенца. Но только в этот раз мне очень хотелось его разбудить. Но он остался там, такой красивый и одинокий, в ином мире, возможно - в мире тех иллюзий.
«Все, - раздался чей-то заикающийся голос, - здесь больше их нет». Это был голос Игоря, который и добил того боевика, но только бы чуть-чуть пораньше. Он оттащил меня в оставленный джип, и от потери крови я потерял сознание.
Очнулся я от острой боли в своей ноге, в какой-то палате. Рядом со мной висела капельница, в зелененьком дисплее мелькал курсор. Машинально потянувшись рукой к ноге, я ее не обнаружил, ее там вообще не было, практически по самое бедро, остались только фантомные боли. На моем лице проступили капельки пота. «О боже! Это сон?» - начал я задавать себе вопросы. И тут я вспомнил о последних минутах сознания, о той кровавой перестрелки, в которой я потерял своего друга или даже брата.

Прошло четыре с половиной года, после того случая. О нем я старался не вспоминать, терзали только сны. Я остался калекой, после того ранения мне ампутировали ногу, и теперь, единственное дело которым я мог заниматься -  были книги, которые я писал. В перипетии тех событий Игорь затерялся, я его так и не смог найти. За прошедшие годы я потерял всех тех, с кем общался раньше: институтские друзья разъехались, а Ольга куда-то пропала. От этих мыслей мне становилось одиноко, и только работа меня спасла. Не большая зарплата не позволяла иметь автомобиль, и чтоб добраться до библиотеке, либо на деловую встречу с коллегами, мне приходилось передвигаться наземным транспортом. И в конце очередной статьи, которую я презентовал к началу нового года, я возвращался домой на метро.
В позднее время народу было не много, что давало возможность без особых проблем передвигать этим транспортом. Сев в вагон, я достал газету. На каждой станции жизнь в поезде оживала, люди начинали заходить и выходить из него, до тех пор пока он не трогался. Следующая станция должна была быть моей. Я свернул газету и стал ожидать своего выхода. Мое внимание привлек сидящий напротив мальчик, суетливо крутящийся на месте, его лицо показалось мне было знакомым.
 - Мама, - с испугом произнес ребенок, - мамочка, почему ты плачешь?
Его мама не скрывая слез, прикрывала рот руками...
 - Потому что он... Твой!..
 - Боже, прости... - произнес я, выронив из рук костыль. Передо мной сидела красивая женщина, с грациозно струящимися белыми волосами.
- Оля, Олечка.
- Ты жив? Мне сказали, что вас больше...
Не договорив, она зарыдала.

Часы пробили двенадцать раз, мы погрузились в атмосферу праздничного феерверка, наступившего только что Нового года. Как и пять лет назад - все вместе, только в этот раз с нами не было Алексея, с нами был его сын, в честь которого и был назван. Только теперь, в отличии от своего отца, он обрел еще и папу.