Арон Шемайер. Первая схватка

Арон ШЕМАЙЕР


П Е Р В А Я   С Х В А Т К А

Хроника четырех дней июня 2005 года



1. Рейс 247.

- Дамы и господа! Начинается посадка на рейс “Бритиш Эруэйз” номер 247 в Лондон. Всех пассажиров просим пройти к выходу А3.
Роджер Парсонс выключил ноутбук и бросил его в портфель. Ничего страшного, что лететь придется не сверхзвуковым самолетом, а старомодным “Боингом”. По крайней мере, есть возможность собраться с мыслями. А часов через пять можно будет запустить декодировку файлов и еще раз привести в порядок карты и технические характеристики джумистанских штучек. Тут, в Мохаммадабаде, этого делать никак нельзя, даже в посольских стенах. В Лондоне тоже не столь уж безопасно, но по крайней мере МИ-5 - это не местные “стражи ислама”.
Да и кто он на родных берегах - частный эксперт по атомным станциям, один из многих авторов научно-популярных статей в британских газетах. Это здесь, в Джумистане, любой иностранец, да еще с такой щекотливой специализацией, является объектом тотальной слежки. Впрочем, на этот раз работа Парсонсу удалась. Получены практически все чертежи новых установок, построенных с помощью русских на мохаммадабадской атомной электростанции, а заодно есть информация от кучи источников в ядерном центре. На девяносто пять процентов можно быть уверенным, что эти фанатики не придумали ничего нового, а оборудование, покупаемое ими на покрывшихся пылью русских ядерных свалках, технологически безнадежно устарело.
Впрочем, оставшиеся “пять процентов” не давали Парсонсу окончательно успокоиться. Куда-то исчезли несколько информаторов, среди которых - два ведущих специалиста Ядерного центра Национальной исламской академии. Исчезли внезапно, не оставив никаких следов. Бывшие коллеги утверждают, что они ушли на пенсию и уехали в провинцию. Их фамилии не значатся ни в телефонных справочниках, ни в последних выпусках научных журналов. Обращаться к соседям и родственникам Парсонс счел рискованным, хотя  племянницу одного из информаторов - Хусейни, с которой прежде много общался, он попытался разыскать и тоже не смог. Если эти люди стали жертвой “стражей”, их наверняка бы с шумом судили или во всяком случае подвергли бы репрессиям вместе с семьями, о чем моментально пошла бы молва и о чем можно было бы скорее узнать не в Мохаммадабаде, а дома, в Лондоне, сидя у телевизора. Если бы их контакт стал известен, ему бы наверняка дали здесь встретиться только с дезинформаторами, а всех сколько-нибудь ценных источников пересажали и переказнили: “стражи” не любили замысловатых операций и довольно спешно расправлялись с предателями веры, проявляя при этом чудеса садистской изобретательности. Если два специалиста получили новую сверхсекретную работу - а этого-то и стоило опасаться - то почему исчезли другие: уборщик ядерного центра, журналист-международник, мулла с Восточной окраины?
Впрочем, пусть разбираются в Лэнгли. Через недельку удастся обобщить выводы и слить их американскому резиденту, после чего про Джумистан можно будет забыть на год-полтора.
За размышлениями Парсонс почти не заметил, как сел в аэропортовский электроавтобус, который только что тронулся, издавая дурацкое жужжание. Самолет - один из немногих в столичном аэропорту страны, уже четыре года жившей в условиях почти полной международной блокады, - стоял совсем близко от здания аэровокзала. Парсонсу всегда казалось чушью, что людям не дают пройти сто метров под охраной, а запихивают в автобус. Может, это для того, чтобы они не начали курить вблизи от самолетов? Да, курят здесь повсюду - не то что в Англии, где большая половина улиц стала некурящими уже три года назад...
Стоп, а куда мы едем ? Парсонс почувствовал неприятное стучание в висках. Автобус проехал мимо самолета, резко разогнался и поехал прочь от летного поля. Навстречу ему откуда-то вывалились военные грузовики, и сразу же Парсонс услышал шум заводящихся вертолетов.
Автобус миновал несколько складов на задворках аэропорта и остановился у входа в небольшой ангар. Металлические двери с лязгом распахнулись. Из них выбежали солдаты в форме “стражей ислама” - пять, десять, двадцать... Вскоре их набралось не меньше полусотни. Солдаты начали строиться плотной цепью, которая окружила автобус и пространство между ним и ангаром. После того, как цепь была выстроена, несколько офицеров, командовавшие “стражами”, подошли к автобусу и приказали шоферу открыть двери.
- Все на выход! - выкрикнул по-английски с сильным акцентом один из офицеров. - Всем встать перед автобусом! Руки по швам! Ручную кладь ставим на землю! Никто ничего не достает - ни из карманов, ни из портфелей, ни из сумок!
Когда разноплеменная публика послушно выстроилась перед ангаром, цепь на мгновение разомкнулась, выпуская жужжащий электроавтобус. Вскоре солдаты пропустили внутрь маленький открытый джип, в котором рядом с шофером-“стражем” сидел молодой бородач в белом кителе. Парсонс сразу узнал его: это был Али, помощник самого Исхака Резаи - шефа секретных операций “стражей ислама”. Дело, похоже, приобретало серьезный оборот.
Неспешно выбравшись из джипа, бородач поприветствовал офицеров-”стражей” и встал метрах в пятнадцати от пассажиров лондонского рейса.
- Уважаемые дамы и господа! - английское произношение у Али было почти безупречным. Немудрено: все-таки четыре года в Оксфорде. - Рейс 247 отменяется ввиду чрезвычайных обстоятельств по решению правительства Исламского Государства Джумистан. В течение следующих шести часов вам надлежит находиться на территории аэропорта. Всем будут предложены горячие обеды и прохладительные напитки. О времени вашего отбытия в Лондон вам будет сообщено дополнительно. Впрочем, если вы пожелаете задержать ваш отъезд, вы вправе это сделать. Смотрите телевизор и решайте. Да, чуть не забыл. При входе в ваше временное пристанище вам надлежит сдать на хранение любые средства связи: телефоны, микрокоммуникаторы, Интернет-блоки, а также компьютеры и любую другую электронную и радиоаппаратуру. Это приказ. Лица, нарушившие его, будут немедленно преданы исламскому суду и наказаны по всей строгости.
Веселенькое дело, подумал Парсонс. Мой ноутбук “стражи” наверняка просмотрят вдоль и поперек. Все закодированные файлы он вчера переписал на внутренний диск, копии остались только в американском посольстве, где за их сохранность по нынешним временам мало кто ручается. Если файлы не расшифруют, то по крайней мере скопируют и сотрут.
Ведомые офицером, пассажиры 247-го начали входить в ангар. У входа солдаты отбирали у них телефоны и прочую технику. Затем двое офицеров обыскивали каждого и лишь затем пропускали внутрь. Али наблюдал за  происходящим, стоя чуть поодаль с наигранно-безучастным видом. Когда очередь дошла до Парсонса, он, сияя, направился к англичанину.
- Роджер! Весьма рад. Слышал, что улетаете этим рейсом, но совершенно об этом запамятовал, пока не увидел вас своими глазами. Неплохо, что вы задерживаетесь в Мохаммадабаде на несколько лишних часов. Вы для нас особый гость. Столь известные научные журналисты посещают нас нечасто, особенно со времен установления блокады. Думается, я мог бы скрасить ваше вынужденное пребывание здесь. Тем более, что в этот приезд вы так и не встретились с моим шефом, а сейчас он, может быть, свободен. Побудьте в ангаре с полчасика, а там я за вами зайду.
Парсонс не решался прервать монолог Али, который, судя по всему, был многократно отрепетированным объявлением о его, Парсонса, полном поражении. И все же надо было что-то ответить.
- Али, если вы решили арестовать меня, зачем было задерживать целый рейс? Здесь бы я от вас никуда не убежал.
- Здесь? Мы были бы рады видеть вас повсюду. - Лицо Али расплылось в довольной улыбке. - Впрочем, при всем уважении к вам я бы не рискнул утверждать, что эту кашу мы заварили специально из-за нашего к вам интереса. Все закручивается гораздо серьезнее, Роджер, и вы, похоже, проиграли по-крупному - не только вы лично, но и все, кто стоит за вами.
- Что я должен делать?
- То же, что и всегда, дорогой наш гость. Собирать и передавать информацию. Сегодня мы предоставим ее вам в полном объеме - о таком богатстве сведений вы и мечтать не могли. Надеемся, что она будет интересна вам и как эксперту, и как обозревателю, и как... - Али картинно возвел очи горе - и как истинному патриоту Соединенных Штатов Америки.
- Так арестован я или нет?
- Ни в коем случае. Мало того, я обещаю, что сегодня вы улетите из Джумистана. Спецрейсом. В любую точку мира, на ваш выбор.
- Разве мы летим не в Лондон?
- Дорогой мой, чуточку терпения. Скоро вы все узнаете. Пока я могу лишь заверить, что ваши жизнь и свобода вне опасности - по крайней мере, если вы согласитесь покинуть Джумистан в течение суток.
Пожав руку Али, Парсонс сдал ноутбук и микроком и вошел в ангар. Все пассажиры уже были внутри - кто-то сидел на длинных рядах стульев, кто-то кучковался, обсуждая происходящее. Парсонс попросил у нескольких солдат, стоявших по периметру ангара, разрешения закурить. Никто из них не знал английского. В конце концов позвали офицера, и Парсонсу выделили угол для курения. К его огорчению, к нему сразу присоединилось несколько мужчин восточного вида и девушка явно англосаксонского происхождения.
- Как вы думаете, что здесь происходит? - спросила она.
- Понятия не имею. Очевидно, они ищут кого-то среди пассажиров. Наверное, очередного врага ислама.
- А почему нам сказали смотреть телевизор? Там объявят имя врага?
- Или покажут его отрубленную голову. Исламский суд и расправу можно осуществить минут за пятнадцать.
- Но нам-то с вами ничего не грозит?
- Милочка, вы в Джумистане! Здесь и вам, и мне каждую минуту грозит все что угодно. Вы знали это, когда сюда ехали?
Девушка явно смертельно обиделась.
- Я пишу докторат по Джумистану. Тема - религия и политика. Я убеждена, что именно отсюда начнется столкновение западной и восточной цивилизаций, секуляризма и теократии. Сейчас перестали всерьез воспринимать пророчества старика Хантингтона, но как раз на этом спокойном фоне все и грохнет!
- Да что грохнет?
- Все, вообще все. Мир нуждается во встряске. Если ее не произойдет, прогресс человечества остановится.
- Не хотите объяснить это “стражам ислама”? Они будут очень рады и могут даже предложить вам высокооплачиваемую работу секретного агента.
- Да, сейчас пойду и объясню. По крайней мере, с ними не так скучно, как с вами.
Парсонс только набрал воздух, чтобы отвесить очередную словесную оплеуху, как двери ангара снова громко лязгнули. За какие-то секунды добрый десяток солдат втолкнул внутрь по одному членов экипажа. Вид у пилотов и стюардов был помятый. По крайней мере двое мужчин были сильно избиты. Девушки-стюардессы либо плакали, либо находились в прострации.
Пассажиры окружили людей в форменных костюмах, перебивая друг друга вопросами. Один из мужчин в летной форме начал говорить, и шум немедленно стих.
- Мы не успели опомниться. Вместо автобуса с пассажирами подъехало штук пять грузовиков с солдатами, с вертолетов посыпались десантники... Нас выволокли из самолета, посадили в грузовик. Командира корабля, похоже, взяли в заложники. Пока мы сидели в грузовике, в щели брезента можно было увидеть, как выкидывают чемоданы, а к багажному отсеку подвозят два здоровенных контейнера. По-моему, они собираются взлететь с этими ящиками.
Картина для Парсонса начала проясняться. Итак, джумистанцы захватили британский гражданский самолет, чтобы перевезти куда-то важный секретный груз. Явно они очень не хотят, чтобы самолет сбили. Для этого будут разыгрывать комедию с заложниками. Но почему нас в заложники все-таки не взяли? Боятся свидетелей? Опасаются бунта? Просто не желают выглядеть негуманными? Последнее вряд ли. Джумистанский государственный терроризм никогда не останавливался перед жертвами ни среди собственных граждан, ни тем более среди иностранцев. На международное общественное мнение им от души наплевать, а мораль у них совершенно иная, чем у нас. Может быть, девица-докторант вместе с Хантингтоном и правы. Когда-нибудь мы с ними столкнемся...
Размышления Парсонса прервал шум взлетающего крупного самолета.


2. Путешествие в Фахраз.

Через двадцать минут, когда 247-й уже взял курс на Лондон, в ангар снова вошла группа военных. Офицер “стражей”, сопровождаемый двумя солдатами, громко, с оттенком торжественности, произнес:
- Доктор Роджер Парсонс! Прошу следовать за мной!
Парсонс подошел к офицеру, стараясь изображать дружелюбие. Окружив со всех сторон солдатами, его подвели к вертолету, помогли подняться по шаткой лестнице. В небольшой кабине сидели два “стража” в полковничьих мундирах.
- Милости просим, господин Парсонс. Садитесь, пристегивайтесь, курите. Чай, кофе?
- Не откажусь от крепкого кофе.
- Сейчас принесут. Наша дорога будет недолгой, мы пролетим над живописными местами, но, к сожалению, вам не рекомендуется смотреть вниз. Тем более, что все окна зашторены и опечатаны. Отдохните, скоро мы будем на месте. Кстати, отдайте нам часы - время все равно пролетит быстро и приятно.
Вертолет был в пути час с небольшим. Парсонс не проходил разведывательной подготовки, но от рождения имел неплохое чувство времени. Определить же направление полета было куда сложнее. Вертолет поворачивал восемь раз, причем за время маневра, по подсчетам Парсонса, минимум дважды развернулся на триста шестьдесят градусов сначала в одну, затем в другую сторону. Запутать его им, в общем-то, удалось. Похоже, они летели на северо-восток, но Парсонс чувствовал это скорее интуитивно, не будучи в состоянии подтвердить догадку доводами разума.
Пока вертолет снижался, Парсонс жадно выкурил две сигареты. Когда-то еще придется покурить?
Сойдя на землю, он едва не раскрыл рот от удивления. Среди пустыни стояло несколько невысоких, обшарпанных зданий, у которых его встречала целая делегация высших офицеров корпуса “стражей ислама”. Да, подумал Парсонс. Отрубят голову и зароют в песках - даже археологам лет через триста не найти. Или посадят в хижину, на хлеб и воду, и заставят делать атомную бомбу. Но тогда зачем ломать такую комедию?
От группы офицеров отделился Али, теперь одетый в полевую форму.
- Роджер, мой друг, добро пожаловать в милую провинцию. Заходите, попьем чайку в захолустном жилище бедняка.
В одном из невзрачных корпусов его усадили в комнате - явно нежилой, но оформленной как настоящий этнографический музей. Солдат расставил пиалы, и вскоре Парсонс и Али остались вдвоем.
- Ну, теперь вы, наконец, скажете, в чем смысл моего путешествия? Я, признаться, решил, что вы готовитесь к ритуальной казни.
Али рассмеялся. Чувствовалось, что он предвкушает немалое удовольствие от того, что собирается сказать. Весь его вид изображал самоудовлетворенность победителя.
- Роджер, я просто хотел, чтобы вы посмотрели на красоты одного из наших знаменитых оазисов. А заодно приняли участие в сотворении истории. Иногда Аллах благоволит, чтобы ее центр находился не в больших городах, а вот в таких смиренных местах, как это. Кстати, оно называется Фахраз. Никогда не видели на карте?
- Признаться, не припоминаю.
- И не вспомните. На картах, даже самых подробных, его не существует. Собственно говоря, возникло оно недавно. Можно сказать, несколько сумасшедших отшельников поселились в пустыне - одни здесь, другие в десяти километрах отсюда. Вырыли под жилищами пещеры и ищут там философский камень. Вот только беда с окрестным населением: принимает нас за каких-то лиходеев... Хотите посмотреть? А заодно встретитесь с моим шефом - он, знаете ли, тоже среди этих отшельников.
Так, теперь все ясно. Новый секретный объект, никем не замеченный, построенный без дорог и аэродромов. Теперь меня ждут сюрпризы, подумал Парсонс, - и сразу же внутренне расслабился, предав себя в руки судьбы.
Парсонс и Али, сопровождаемые парой солдат, вышли из “музейной” комнаты и попали в серый куб с мокрыми стенами. Пол под ними ушел вниз, и Парсонс понял, что находится в подъемнике. Опустившись метров на пятнадцать, они оказались в просторном, слабо освещенном коридоре. Их ждал электрокар.
- Ну вот вам и пещера отшельников.
Подземная дорога заняла целых пять минут быстрой езды - километра три, подсчитал Парсонс. Электрокар остановился, и “гостя” повели по длинному широкому коридору, вскоре сменившемуся обширным залом со множеством дверей.
- Это, Роджер, именно то, что должно было вам сниться в ночных кошмарах последние лет десять. Ядерный центр Национального корпуса стражей ислама. Два реактора: один работает большей частью для исследовательских нужд и для обеспечения этого центра энергией, на втором производится практическая работа. Весь комплекс состоит из четырнадцати наземных зданий и большого количества подземных сооружений. Наверху - только помещения складского типа. Штат - не более пятисот человек, всё это преданные вере и нашему делу люди: офицеры, ученые. Здесь вы можете встретиться с некоторыми своими старыми знакомыми, которые поставляли вам информацию, находясь под нашим контролем. Кстати, вам не за что на них обижаться: они говорили полную правду в пределах того, что знали сами. А сейчас здесь искупают свою вину перед родиной и исламом. К сожалению, как я уже говорил, местные жители не оценили нас по достоинству: считают бандитами, называют рыбной мафией.
- Какая рыба в пустыне?
- Море недалеко. А здесь, как все думают, находится база пресловутых чермесских торговцев нелегально добытыми рыбой и икрой. По правде сказать, они сюда действительно заглядывают иногда - пользуются нашими складами для хранения улова, отгружают товар своим партнерам из Москвы, Киева, Ростова, Одессы...
- Так мы не в Джумистане?
- Вовсе нет. Это территория суверенного Черместана или, как вы ее по-русски называете, Чермесии.
- Хотите сказать, что мы вот так просто пересекли пограничную линию, контролируемую, помимо чермесов, еще и русскими?
- Дорогой мой, немного истории. Когда почти пятнадцать лет назад Чермесия отделилась от Советского Союза, в ней установился жесткий авторитарный режим, которому - если взглянуть со стороны - мог бы позавидовать сам Сталин. Однако внутри страны шли весьма непростые процессы. С одной стороны, в столице, с точки зрения русских и мирового сообщества, все было под контролем. С другой стороны, чермесское общество, разделенное на родственные группы, кланы, микроэтносы, окончательно утратило внутреннее единство. Да, официальное руководство Чермесии твердо стояло и стоит за светское государство, за уважение международного права, за законность, порядок и так далее. Но чем оно, это руководство, реально руководит? Помпезной государственной машиной в столице - раз. Газетами и телевидением, которые, кроме столичной элиты и посольских аналитиков, никто не читает и не смотрит, - два. Связями с Россией и ее армейской группировкой в Чермесии - три. Последнее важно. Единственной реальной вооруженной силой, способной быстро перемещаться в пространстве, здесь являются российские войска, пограничные и миротворческие. Тот, кто с ними в контакте, может очень многое, если не все. Но в последние годы российский фактор уже не тот. Во-первых, войск стало меньше. Во-вторых, из-за экономических проблем у себя на родине они вынуждены искать тут подножный корм. За эти годы они сильно срослись с местным населением, и теперь имеют общие дела не только с правительством и не только с легальной чермесской армией.
- То есть ваша так называемая рыбная мафия прекрасно с ними уживается?
- Вот именно. Переход границы имеет свою цену. А уж наличие вооруженных вертолетами и бронетехникой “крепостей” рыбных баронов нынче вообще никого не удивляет. Далее. Как я уже сказал, столичный клан не пользуется никакой властью на большей части территории Чермесии. Там, где родственники президента Исмаилова не находятся у руля, местные царьки со своими отрядами считают нужным в лучшем случае лишь платить в центр небольшую дань, и там еще будут благодарны за это. Среди этих “государств в государстве” есть немало таких, в которых разделение веры и политики считается недопустимым. К сожалению, по большей части местные элиты обратились к  исламским ценностям под влиянием ваххабитов, что поначалу осложнило наши отношения. Но ведущийся с начала века богословский диалог между традиционным исламом и ваххабизмом облегчил нам задачу, да и местные руководители - слишком солидные люди, чтобы считать своими учителями обкуренных юношей. Итак, мы на территории шаифского клана. Конституция и законы Чермесии здесь практически не действуют - настоящим законом считается шариатское право, судьи - местные старейшины, а если реально, то сам глава обладминистрации Юсуфхан. Власти в столице до паники его боятся, и не в последнюю очередь потому, что знают: достаточно прозвучать нескольким призывам с окраин, и толпа, ведомая ваххабитами, запросто сменит власть в государстве. Одна надежда - на войска из России, но там при нынешнем слабом президенте на большую войну не решатся. Так что здесь мы находимся в относительной безопасности. Центр существует шесть лет. Самым сложным, конечно, было построить подземные сооружения и доставить сюда оборудование. Делали мы это не спеша, пользуясь иногда даже - представьте себе - верблюжьей тягой. Строительные же материалы, а на первых порах и энергию брали из чермесских источников. Прочее обеспечение взял на себя Абдул Керимов, один из рыбных баронов, горячий сторонник ваххабизма. А открытая российско-чермесская граница позволила беспрепятственно провозить сюда специалистов и ядерные материалы от наших российских друзей, среди которых теперь немало и единоверцев.
Когда джумистанец закончил, Парсонс выдержал паузу.
- Хорошо, Али, а зачем вы мне все это рассказываете? Решили позволить узнать правду перед смертью?
- Дорогой друг, вам, западным людям, следует больше верить честному слову мусульманина, твердому как булат. Я обещал вам жизнь - вы ее сохраните. Я обещал вам свободу - вы ее получите.
- Чтобы рассказать миру о Фахразе и помочь стереть его с лица земли?
- Первое правильно, второе - посмотрим.
- Что вы имеете в виду? Вас защитят “стражи ислама” и отряды чермесской рыбной мафии?
- Нас защитите вы, Запад.
- У вас, наверное, есть пленка с записью любовных похождений президента Соединенных Штатов. Прекрасное средство для шантажа.
- Шутка неудачна. Пока у нас нет ничего. Но менее чем через три часа у нас будет готовый к взрыву ядерный заряд. И где бы вы думали - в Хитроу!
- Это бред! Вы не могли...
- Именно, Роджер. Именно это мы и сделали. Зачем производить средства доставки, когда их для нас делает компания “Боинг”! Что ж, теперь вам все ясно, и часы начали отсчитывать именно ваше время. Вас примет для краткой беседы господин Резаи.


3. Задание штаба противника.

Руководитель штаба секретных операций Национального корпуса стражей ислама бригадный генерал Исхак Резаи расположился в Фахразе в маленьком, но претенциозно обставленном кабинете, рядом с которым кучковалось огромное количество офицеров-”стражей”. Когда Али и Парсонс вошли в приемную, адъютант быстро набрал на переговорном устройстве несколько цифр, и из кабинета пулей вылетело не менее десятка  высокопоставленных военных.
- Заходите, господин Парсонс, - быстро и неприязненно сказал Резаи. Извиняюсь, что наша беседа будет краткой и не такой любезной, как обычно. Позволите сразу к делу?
- Пожелав вам благословенного неуспеха, господин генерал.
- Как угодно, господин Парсонс. Итак, рейс 247 “Бритиш Эруэйз” с бомбой на борту будет в Лондоне через два с половиной часа. За это время вам надо будет убедиться, что мы не блефуем, прибыть в Мохаммадабад, связаться с Лэнгли и назначить руководству ЦРУ свидание в любой точке мира. Вы получаете доступ к любым помещениям и документам Фахраза. Сколько времени здесь вам нужно?
- Покажите мне главный реактор, образец взрывного устройства и документацию на то и другое. На первичную оценку мне потребуется сорок пять минут. И потом, был бы счастлив познакомиться с отцом вашей атомной бомбы.
- Как я уже сказал, все двери для вас открыты. А родителей у нашей бомбы четверо - один русский и трое джумистанцев. Первого мы вам не покажем, остальные в вашем распоряжении. Итак, через час вы летите в Мохаммадабад и после того, как 247-й приземляется в Лондоне, получаете телефон и самолет с пилотом.
- Последний вопрос, господин генерал. Что будет с пассажирами и экипажем лондонского рейса? Надеюсь, вы не хотите прослыть варварами, расстреляв их.
- Пусть летят в Лондон, если захотят, - лицо Резаи скривилось в довольной ухмылке.
- Тогда у меня есть маленькая просьба. Мне потребуется один из пассажиров.
- Не собираетесь ли вы вдвоем захватить аэропорт, а заодно и Фахраз?
- Отнюдь. То, что я предлагаю, в ваших интересах. Новость о бомбе в Хитроу должна выйти за пределы ЦРУ. Моя семья находится в Лондоне, и мне не хотелось бы, чтобы ваш замечательный план утонул в информационном вакууме, а ядерный взрыв списали бы на несчастный случай.
- Этого не будет, Парсонс. В тот же миг, когда наш представитель вручит ультиматум британской полиции, его текст будет направлен в Си-Эн-Эн и другие телекомпании мира, а также распространен по Интернету.
- Вы, генерал, переоцениваете широту западной демократии. Мне нужен живой источник информации, который мог бы связаться с журналистами.
- Как вы довезете этот источник до журналистов?
- Это моя забота.
- Хорошо, кто вам нужен?
- Вы можете мне не верить, но я не знаю имени этого человека. Это девушка из какой-то западной страны - из Англии или Штатов, наверное. Пишет докторскую работу по Джумистану, что-то там о религии и политике. Кстати, симпатизирует вашему режиму. Я познакомился с ней, когда пользовался вашим гостеприимством в ангаре.
- Али, зайдите, - Резаи не включил переговорного устройства, и Парсонс понял, что тот слышал и, наверное, записал весь разговор. Если план Резаи удастся, этот диалог будут потом описывать во всех учебниках истории ислама.
- Слушаю, господин бригадный генерал.
- Найдите, кого потребует наш гость, и отправьте вместе с ним на свидание с Лэнгли.
- Но, шеф...
- Исполняйте.
В течение следующего часа Парсонс имел полную возможность убедиться, что джумистанцы не блефовали. Реактор, хоть и построенный по устаревшим советским чертежам, оказался вполне пригоден для производства ядерного оружия. Бомба была в полном порядке. Технологий и оборудования, достаточно примитивных по западным стандартам, все же хватило бы, чтобы создать оружие, достаточное для уничтожения всех крупнейших городов мира. Джумистанские “отцы” атомной бомбы, очевидно, лишь присутствовали при сотворении ребенка, но уже имели достаточно знаний, чтобы продолжать начатое дело. Русский специалист, который, судя по намекам джумистанцев, принял ваххабитский ислам, был недоступен и вообще вряд ли находился в Фахразе.
Вскоре Парсонс и Али уже прибыли обратно в Мохаммадабад. Англичанину отвели комнату в аэропорту, в здании военной комендатуры, окруженном таким количеством солдат, какого здесь не бывало даже в дни отъездов или приездов Великого вождя - джумистанского лидера Шоаи. На столе стояли три старомодных отключенных телефона с надписями на местном языке.
Дверь открылась, вошли два солдата, за ними Али и девушка.
- Мне доставляет радость представить нашему дорогому гостю мисс Памелу Ковач, - расплылся в улыбке Али. Она из Соединенных Штатов, из Техаса.
- Роджер.
- Пэм. Это ваше настоящее имя? Кстати, вы, наверное, и есть глава террористов? Или джумистанский резидент в Лондоне?
- Потом объясню, - выдавил Роджер. Он уже пожалел, что связался с ней, а не попросил прислать представителя какого-нибудь нейтрального посольства.


4. Гроза в Хитроу.

“Боинг” приземлился не без трудностей. Над Лондоном скопились грозовые облака, и наземные службы аэропорта работали в усиленном режиме. Поэтому диспетчеры не сразу отреагировали, когда с борта 247-го поступило странное сообщение: самолет не будет подруливать к зданию, а остановится на дальней стоянке, куда экипаж просит подать трап. И без того злой на непогоду, старший диспетчер схватил трубку.
- Двести сорок седьмой! Кто у вас сегодня командир?
- Командир корабля Стивен О’Донован слушает.
- Что вы творите? Мне только идиотских выходок сегодня не хватало!
- Слушайте внимательно. Самолет захвачен спецслужбами Джумистана. Часть экипажа - в заложниках. Сколько заложников, я не знаю, поскольку лишен доступа в салон. Второй пилот - джумистанец. Я веду переговоры под дулом автомата.
- Понял, садитесь и рулите куда хотите, только подальше от здания. Сейчас вызову полицию.
- Давайте, и побыстрее.
- Что, ваши спутники хотят сдаться?
- Нет. Они готовы выпустить меня для вручения ультиматума властям Великобритании.
- Ничего себе денек. Ждите.
Через пятнадцать минут выруливший на стоянку “Боинг” был окружен полицейскими машинами, бронетранспортерами, каретами “скорой помощи” и пожарными электрокарами. Подали трап, по которому спустился командир корабля. Десантники затащили его в полицейскую машину, где сидел моложавый седой мужчина, немедленно протянувший О’Доновану удостоверение сотрудника МИ-5.
- Специальный представитель Службы безопасности Гриффитс. Где бумага?
- Пожалуйста.
Гриффитс бросил беглый взгляд на обе страницы и, побледнев, начал жадно перечитывать текст.
- Командир, вы что, не знали, что везете? - бросил он удивленный взгляд на пилота.
- Нет. Мне они ничего не объясняли.
- Ясно. Прочитайте-ка, пока я буду звонить генеральному директору.
Текст ультиматума, которому было суждено стать одним из главных исторических документов XXI века, умещался всего на двух страницах:
“Исламское Государство Джумистан. Правительство.
Генеральному секретарю ООН госпоже Амелии Родригес. Премьер-министру Великобритании господину Уильяму Степлтону. Главам всех государств - постоянных членов Совета Безопасности ООН.
Ультиматум.
Во имя Аллаха, Милостивого и Милосердного.
Правительство Исламского Государства Джумистан, действуя от имени и по воле десятков миллионов последователей Ислама, живущих по всему миру, объявляет о нижеследующем.
Складывающийся в мире порядок вещей идет вразрез с требованиями Священного Корана и исламской нравственности. Нынешняя система международных отношений и механизмы принятия решений в области мировой политики не позволяют исламским странам и народам, государственное устройство которых основывается на откровении Всевышнего, адекватно влиять на окружающий мир и даже сохранять полный суверенитет.
Создав международные организации не на основе богооткровенных истин, а на базе выдуманных грешным человеком ложных убеждений, руководство западных стран отказывается даже признать равноправие исламского и иного подлинно религиозного мировоззрения с исповедуемой этими странами псевдоморалью и ложной философией. Упомянутые международные организации более не легитимны, поскольку исламские народы не хотят жить по их законам и участвовать в их деятельности.
Нам не нужен мир, который не приводит людей к Аллаху, а уводит от Него. Такой мир не имеет ни малейшей ценности там, куда мы стремимся после конца временной жизни. Права человека - не выше истин, возвещенных Богом. Поставив человека, а не Аллаха в центр всего, Запад совершил духовное самоубийство.
Новый мировой порядок должен строиться на основе предоставления народам свободного выбора между исламскими принципами и иными мировоззрениями, а также на основе утверждения полного равенства оных. Любое другое мироустройство, как кощунственное и святотатственное, должно быть разрушено любыми средствами. Ибо вся жизнь этого призрачного мира не стоит одной суры Священного Корана или одного дня, проведенного верными в будущем блаженстве, коего сегодня многих лишают так называемые западные “свободы”, несущие разврат и духовную погибель, - “свободы”, навязываемые силой, деньгами и хитростью.
Итак, мы требуем:
1. Преобразовать Организацию Объединенных Наций в Сообщество двух Лиг Наций, одна из которых будет создана на основе привычных для ООН принципов международного права, а вторая - на основах Корана и шариатского права.
2. Разработать уставы двух Лиг Наций и их Сообщества в двухмесячный срок. Эти уставы должны предполагать полное право каждого народа избирать исламский или неисламский путь развития и соответственно принимать на себя в рамках одной из двух Лиг Наций обязательства, касающиеся прав и свобод человека, политики, экономики, военных союзов, распространения информации и так далее. Устав Исламской Лиги Наций должен содержать положение о безусловном приоритете богооткровенных норм Корана и шариата над всеми человеческими установлениями, Аллаха над человеком, религиозного долга над любыми мирскими ценностями, включая ценность жизни этого призрачного мира. Устав Сообщества Лиг Наций должен включать в себя положение о том, что ни одна из Лиг не может принимать решений, выходящих за рамки компетенции народов, входящих в данную Лигу, а единственной собственно всемирной организацией является Сообщество, обладающее исключительным правом принятия глобальных политических решений. Нарушение одной из Лиг Наций Устава Сообщества должно быть наказуемо уничтожением государств - членов данной Лиги.
3. В качестве первого обязательного шага в указанном направлении правительствам стран - постоянных членов Совета Безопасности ООН предлагается в течение трех суток с момента вручения настоящего Ультиматума объявить о своем выходе из ООН и отказаться от признания ее Устава в качестве легитимного, упразднить военные блоки, официально признать право всех исламских стран считать нормы Корана и шариата приоритетными по отношению ко всем иным нормам при определении своей внутренней и внешней политики. Правительствам стран - постоянных членов Совета Безопасности также предлагается в течение трех суток с момента вручения настоящего Ультиматума официально заявить о вступлении в переговоры с исламскими странами с целью создания новой системы международного регулирования. Правительствам стран, обладающих ядерным оружием, предлагается в недельный срок передать все свои ядерные силы под командование объединенного штаба, созданного на основе равного представительства этих государств, двух кандидатов в постоянные члены Совета Безопасности, десяти исламских государств и семнадцати неприсоединившихся государств.
4. В случае неисполнения пункта 3, а в дальнейшем - пунктов 1 и 2 настоящего ультиматума Великобритания и другие страны - постоянные члены Совета Безопасности ООН будут подвергнуты ядерной атаке. Неисполнение пункта 3 повлечет за собой немедленное приведение в действие ядерного взрывного устройства, находящегося на борту самолета “Боинг-767” в аэропорту Хитроу (Лондон, Великобритания). К таким же последствиям приведет попытка атаковать этот самолет и приблизиться к нему на расстояние менее 50 метров без разрешения представителей Национального корпуса стражей Ислама ИГД, находящихся на борту самолета. Эти же последствия повлечет за собой военное вторжение на территорию Исламского Государства Джумистан или Ядерного центра Национального корпуса стражей Ислама ИГД в Фахразе, Республика Черместан, а также любая атака этих территорий силами авиации, артиллерии, ракетных или иных подобных средств.
От имени Правительства Исламского Государства Джумистан:
Великий вождь Исламского Государства Джумистан Мохаммад Шоаи.
17 июня 2005 года.
Примечания: 1. Полная информация о ядерных возможностях Исламского Государства Джумистан и их реализации к настоящему моменту предоставлена Правительством ИГД гражданину Великобритании доктору Роджеру Парсонсу, известному исследователю в области ядерной энергии, который готов вылететь из Мохаммадабада в любую точку мира.
2. Текст настоящего Ультиматума является открытым. Немедленно после вручения оригинала Ультиматума представителю властей Великобритании его текст распространяется среди ведущих средств массовой информации и во всемирной компьютерной сети Интернет”.
Примерно через десять минут копии ультиматума лежали на столах президентов США, Франции и России, премьер-министра Великобритании и председателя Китайской Народной Республики. После их короткого совещания по видеофону был образован новый международный орган, однако отнюдь не тот, который предлагали создать лидеры Джумистана. Первым распоряжением новосозданного Чрезвычайного комитета глав государств - постоянных членов Совета Безопасности ООН стал следующий документ:
“В связи с появлением непроверенной информации об угрозе ядерного терроризма в Великобритании Главы государств - постоянных членов Совета Безопасности ООН при поддержке Генерального секретаря ООН постановляют:
1. Во избежание паники и непредсказуемых политических последствий информация о упомянутом вопросе объявляется закрытой. Распространение ее по каналам средств массовой информации не допускается.
2. Во исполнение пункта 1 ввести временное государственное управление телерадиовещанием и распространением информации по компьютерным сетям. Вооруженным силам упомянутых государств и силам НАТО приказывается взять под контроль все центры международного теле- и радиовещания, а также штаб-квартиры международных информационных агентств. Специальным службам упомянутых государств приказывается обеспечить отслеживание и подавление Интернет-сайтов, распространяющих указанную информацию, а также блокировать все телерадиопрограммы и всю компьютерную информацию, распространяемую Исламским Государством Джумистан.
3. В случае проникновения указанной информации к населению обеспечить меры по ее дискредитации”.
Копии ультиматума, поступившие руководителям международных телеканалов, не успели выйти за стены их центральных офисов. Несколько страниц в Интернете успели разместить у себя эту информацию, однако уже через полчаса-час были отрезаны от сети. Тем не менее новость о бомбе в Хитроу стала постепенно расползаться по миру, и ее успели дать несколько местных радиостанций, один австралийский телеканал и два-три информационных агентства в латиноамериканских и африканских странах. Впрочем, вечером по Си-Эн-Эн стали передаваться интервью с пассажирами рейса 247, уставшими от двухчасового ожидания на полосе из-за ошибки диспетчера и утверждавшими, что никакой бомбы и никаких “стражей ислама” на борту самолета, благополучно приземлившегося в Лондоне, они не видели.


5. В Афины и Москву.

Парсонс дозвонился до Лэнгли примерно через пять минут после того, как директор ЦРУ получил из канцелярии Президента США копию ультиматума Шоаи. Получив приказ вылетать в Афины, он немедленно сообщил об этом Али.
- Вы обещали мне самолет?
- Двигатель уже заведен, дорогой наш гость.
- Не хотите вернуть мои вещи?
- Я как раз взял с собой ваш багаж, микроком и компьютер. Кстати, мы изучили собранную вами информацию - ваше начальство должно быть вам благодарно. Мы не только не стали стирать ваши файлы, но и дополнили их, записав для убедительности некоторые технические характеристики нашего оружия.
- Раньше бы мне за это дали кучу денег.
- Не все потеряно, Роджер, не все потеряно. Вернетесь как-нибудь, примете ислам, мы вам присвоим почетное звание - хотите вы того или нет, вы уже герой нашей веры.
- Как бы я хотел, чтобы на моем месте оказался кто-то другой.
- Так угодно Аллаху. И нам. Мы долго следили за вами, Парсонс. Именно англичанин, любящий свою страну, имеющий жену и прекрасных маленьких дочек в Лондоне, но в то же время работающий на Америку, может исполнить эту священную миссию. Так что до встречи.
- Желательно в аду.
- Ладно, ладно. Кстати, вы оказались правы насчет информационной блокады. Мы разослали ультиматум нашего правительства по всем телекомпаниям и информационным агентствам - пока почти никто не передал, хотя могли бы. Из тех страниц в Интернете, где мы разместили копии ультиматума, многие уже отключены по неизвестным причинам. В принципе оснований для беспокойства нет - созданные вами свободы и информационные технологии все равно сработают, и через день-два по всему миру начнется паника. Миллионы людей будут бежать из городов, военные блоки развалятся, а большинству правительств придется уйти в отставку. Нельзя проконтролировать каждый сельский радиопередатчик. Да и уничтожение Лондона будет хорошим моментом истины.
- Вы не посмеете.
- Посмеем, мой друг, посмеем. Что такое жизнь нескольких миллионов жалких существ для Аллаха, для Его дела, для Его воли, которую мы исполняем? Правильно сказал наш Великий вождь: “Вся жизнь этого призрачного мира не стоит одной суры Священного Корана или одного дня, проведенного верными в будущем блаженстве”. Так-то, мой друг. Но девчонка, если доберется до телеэфира, действительно поможет вам избежать взрыва. Только в каком чемодане вы пронесете ее мимо своих коллег из Лэнгли?
- Сдаюсь, Али. Я действительно не смогу решить эту проблему сам.
- У меня есть предложение. Ваша новая подруга Пэм не полетит с вами. Мы отправим ее через Чермесию в Россию, в Москву. Оттуда она должна будет сказать миру правду о бомбе в Хитроу.
- О которой она сама еще ничего не знает.
- Вы сказали, что это ваша проблема?
- Хорошо, я постараюсь ее уговорить.
- У вас есть 15 минут.
Парсонс не знал, как он будет посвящать эксцентричную американку в детали ее исторической миссии. Возвращаясь в комнату, где они с Али ее оставили, он думал: если Аллах действительно избирает людей для таких дел, то в данном случае Он допустил ошибку.
- Пэм, нам надо поговорить.
- Давно пора. Я очень заинтригована происходящим и вообще хочу знать, когда наконец попаду в Лондон.
- В Лондон сейчас полетит только сумасшедший. На самолете, который туда улетел из Мохаммадабада, джумистанцы переправили в Хитроу атомную бомбу. Они собираются взорвать ее через три дня, если не будут выполнены их требования о международной легитимизации шариата и о роспуске нынешних структур международной безопасности.
- Это оно! Это должно было произойти! Я давно предупреждала! Роджер, вы прелесть! Наконец-то в мире начнутся хоть какие-то перемены! Я представляю, что Билл Степлтон сейчас несет по телевизору! Здесь ящик есть где-нибудь?
- В том-то и дело, что по ящику вы ничего не увидите. Правительства развитых стран блокировали международные телестудии, информационные агентства, начали подавлять сайты в Интернете, где распространяется информация о бомбе в Хитроу и об ультиматуме Шоаи.
- Сволочи. Вашим братьям-мусульманам надо было сначала захватить спутник и непрерывно вещать по телевидению, чтобы у всех жирных котов кровь застыла в жилах!
- Они мне не братья. Я работаю на одну из западных разведок, а здесь оказался кем-то вроде заложника. Пэм, а вы не хотите войти в историю?
- То есть сделать заявление для прессы о том, что никакой бомбы нет?
- Как раз наоборот. Понимаете, я тоже заинтересован - как и джумистанцы, - чтобы обо всем этом узнали. Если правительства будут тянуть время с решением проблемы, они никогда ни на что не решатся. Тогда джумистанцы взорвут Лондон, американцы - Мохаммадабад и половину Средней Азии, а потом пошло-поехало. В Лондоне у меня жена и дети. Да что там говорить - ядерные удары разрушат не только города, но и хрупкую демократию в мире, всю политическую систему развитых стран. Атомный взрыв в Джумистане - одно, а в Лондоне или Нью-Йорке - другое. Здесь, в Азии, люди привыкли к крови. Они ни во что не ставят свою жизнь и жизнь других. У нас же малейшая нестабильность порождает серьезный кризис, а от перспективы потерять привычный образ жизни у людей в головах все микросхемы перегорят.
- Так это и хорошо! Обществу нужна очистительная буря.
- Но не ценой миллионов невинных жертв. И не ценой установления тоталитарного мирового порядка. Вы же специалист: подумайте, что будет после обмена ядерными ударами? Конечно, исламисты не выиграют этой войны. Они смогут взорвать один, ну два, ну десять крупных западных городов. Потом их сметут с лица земли вместе с их странами. Итак, здесь, в одной части света, на многие годы установится атмосфера хаоса, неразберихи, религиозного фанатизма, криминалитета. Мусульмане, которым вы, по-моему, симпатизируете, будут отброшены на десятилетия назад в своем развитии и станут копить силы для реванша. А что будет с Западом? Военные, ультраконсерваторы, нацисты, прочая публика такого рода превратятся в национальные авангарды. Для последовательно демократических правительств в этом мире останется немного места. После распада тонких механизмов саморегуляции гражданского общества нами будут править те, кто смог консолидировать народы перед лицом опасности и одержал “великую победу над исламскими фанатиками”. Начнется охота на ведьм, среди которых наверняка окажетесь и вы.
- Вы недооцениваете мусульман. А обо мне какой разговор? Поеду в Россию возрождать коммунизм.
- А не хотите отправиться туда прямо сейчас? Чтобы там рассказать об ультиматуме Шоаи? Представьте себе - вы выступаете в прямом эфире, а  Степлтон слушает вас и рвет на себе волосы.
- Хотите, чтобы меня прикончило их КГБ или ваше ЦРУ? И вообще, что я буду с этого иметь?
- Только известность, милочка. И благодарность миллионов людей.
- Вы гадкий шпион. Таких, как вы, правильно расстреливают без суда  или просто пришибают в подворотне. Давайте инструкции и везите меня в Москву.
- Вас отвезут братья-мусульмане. Ваши братья, не мои.
Попрощавшись с Пэм, Парсонс вышел из окруженного солдатами здания и направился к самолету.


6. Вызов принят.

Вечером того же дня, когда над Европой уже опустилась глубокая ночь, в Комнате карт Белого Дома президент Джозеф Бьюкенен собрал совещание, в котором участвовали госсекретарь Констанция Ричардсон, министр обороны Пол Льюис, председатель Объединенного комитета начальников штабов генерал Мэттью Смит и советник президента по вопросам национальной безопасности Джошуа Голдстайн.
- Коллеги, у нас весьма немного времени, - сухо начал президент, выглядевший разбитым и державший в руке чашку с недопитым кофе. - Сюда уже трижды звонили от Билла Степлтона. Я пока с ним не разговаривал, но, как вы сами понимаете, тянуть волынку мы можем еще минут двадцать-тридцать, не более того.
Бьюкенен сделал маленький глоток.
- Итак, - продолжил он, - вот что мы имеем на сей час. Единственная хорошая новость - это относительная тишина в масс-медиа, достигнутая благодаря нашему экстренному контакту с лидерами пяти государств - постоянных членов Совета Безопасности. Кое-какие сведения о бомбе в Хитроу просочились, но либо уже блокированы их распространители, либо эти сведения перекрыты дезинформацией. Только что я вторично связался со всеми странами - постоянными членами Совбеза, кроме Англии. Прежде всего я поговорил со стариком Кретьеном. Французы резко возражают против любых силовых действий и полагают, что Шоаи согласится на перенос сроков ультиматума, после чего можно будет затянуть переговоры. Русские придерживаются примерно такой же точки зрения. Меня, кстати, насторожил тон Полянского - опасаюсь, что он собирается начать или уже начал сепаратные переговоры с Шоаи. Китай вообще предложил нестандартный ход: начать воздействовать на правительство Чермесии. Но об этом чуть позже, а пока о картине в остальном мире. Страны - кандидаты в постоянные члены Совета Безопасности откровенно озабочены, но от поддержки силовых действий, судя по всему, воздержатся. Ни Германии, ни Японии это не нужно. Конни, а что у нас с “новыми ядерными”?
- То же самое, господин президент, - выпалила госсекретарь Ричардсон. Ее привычка к скороговорке утомляла многих в Вашингтоне. - Индия осудила Джумистан, сделав оговорку, что происшедшее есть следствие американской гегемонии и вообще политических ошибок Запада. Пакистан молчит - да и как бы он заговорил, имея мощную исламскую оппозицию, готовую хоть сейчас сражаться за Джумистан. Южная Африка призвала решить конфликт дипломатическим путем. Корея, как всегда, готова быть посредником на любых переговорах и, как всегда, никому от этого нет ни малейшей пользы. Только Израиль настаивает на скорейшем и полномасштабном применении силы.
- Да, им сейчас приходится испытывать что-то ужасное, - задумчиво произнес президент. Хорошо, вернемся к Китаю. Председатель Ван Ли предложил вот такую штуку: срочно ехать в Чермесию, убеждать тамошнее правительство блокировать джумистанскую ядерную базу, причем сделать это главным образом собственными чермесскими силами, но при помощи русских и под международным контролем. С одной стороны, он прав. Это не будет иностранным вторжением, поскольку чермесское правительство имеет право делать на своей территории все что угодно, в том числе по отношению к джумистанской базе, которая, как я знаю, вообще числится там за какими-то подпольными рыботорговцами. С русскими у Чермесии общепризнанный договор, и они могут свободно перемещаться по стране, в том числе окружить эту чертову базу, не атакуя ее. Наши наблюдатели проследят, чтобы они никого не впускали и не выпускали. Но, с другой стороны, пользы от этого тоже мало. Трудно сказать, сколько бомб сделали джумистанцы, да и проблему Лондона подобный шаг не снимет.
- Вообще-то в Чермесию ехать надо, господин президент, - глухо отозвался Голдстайн. Этот задумчивый еврей, молодой, но опытный чиновник, выросший на вашингтонских коврах, знал цену своим советам и редко ими разбрасывался. - Получится или нет, но тамошним властям надо объяснить, что если они не решат проблему базы, их страна будет второй после Джумистана главной жертвой.
- Третьей, Джош, третьей. После Англии.
- Все-таки второй, господин президент. Взорвать маломощную бомбу в Лондоне и отутюжить ракетами пол-Чермесии - разница.
- Кстати, про Лондон. Что произойдет, если джумистанцы все-таки решатся на крайний шаг?
- Если позволите, господин президент. - Председатель объединенного комитета начальников штабов “четырехзвездный” генерал Мэттью Смит, чернокожий здоровяк лет пятидесяти пяти, своим поведением вне привычной военной среды всегда немного напоминал швейцара. - Как вам известно, мы получили от агента ЦРУ Роджера Парсонса примерное описание джумистанского ядерного устройства. Может быть, то устройство, которое находится в Лондоне, и отличается от того, что видел Парсонс. Но если это то же самое устройство, то оно невелико по мощности. Подобные бомбы применяли индусы и пакистанцы во время обмена ядерными ударами в 2000 году, да и мы когда-то в Хиросиме и Нагасаки. Трудно, конечно, предсказать, к чему приведет применение этих устройств в таком городе, как Лондон. Я бы ожидал полного разрушения примерно четверти города, значительных разрушений еще одной его четверти, а также мгновенной гибели полутора-двух миллионов людей и последующей смерти еще трех-четырех миллионов, не считая жертв среди войск, которые будут ликвидировать последствия взрыва. Материальный ущерб я не подсчитывал.
- И потом, господин президент, - с важным видом подал голос министр обороны, грузный пожилой калифорниец, много лет отсидевший в сенатском кресле. - Я не уверен, что они не блефуют. Ну дали этому Парсонсу диск с формулами, который купили у русских за бутылку водки. Ну показали какую-то штуковину. А в самолете - наверняка куча дерьма. Если хотят, чтобы мы поверили в серьезность этого ультиматума, пускай откроют моим экспертам и “Боинг”, и базу рыбных гангстеров, и вообще все, что у них там есть. И если я найду, что они там разводят баранов и курят марихуану, они меня еще поблагодарят за спасение их горных селений от ракетной атаки. Но тогда мы им скажем - или уберете Шоаи, или мы наносим превентивный удар.
- Как бы мне хотелось, чтобы там были бараны и пусть даже марихуана, - прервал Льюиса президент. - Но данные Парсонса серьезны. Мы, конечно, можем попросить Джумистан об инспекционной поездке, но в самолет они нас не пустят, да и на базу не отправят больше пяти-десяти экспертов, которые привезут то же, что и Парсонс. Но давайте к делу. Да, мы запросим Джумистан о возможности поездки экспертов, и я попрошу Конни Ричардсон этим заняться. Одновременно вы же, Конни, свяжитесь с Чермесией и потребуйте, чтобы там немедленно приняли моего специального посланника - Алана Кока, например. Кстати, пусть с ним едет этот Парсонс и расскажет, что видел у рыбных бандитов и чем это грозит чермесскому народу. Работу по Чермесии надо вести в контакте с китайцами и русскими, но переговоры с чермесским правительством пока вести самостоятельно. В общем, с этим все ясно. Но главный вопрос мы не решили: атаковать или не атаковать? Прошу всех высказаться.
- Атаковать, - почти в один голос ответили Льюис и Смит. - Причем еще до истечения срока ультиматума, - добавил Льюис через мгновение.
- Конни, - президент вопрошающе посмотрел на госсекретаря.
- Надо использовать все имеющиеся дипломатические средства в течение ближайших двух суток. Дождаться, что они сделают. И затем, если не образумятся, - атаковать.
- Господин президент, - немедленно откликнулся Голдстайн. Нам не стоит забывать, что у Америки есть союзники. И если мы оставим их на произвол судьбы, мировое общественное мнение нам никогда этого не простит. Когда по нашей вине будет разрушен Лондон, когда мусульманские фанатики ударят по другим союзным странам, могут погибнуть многие люди и целые народы. Да, для Америки один-два атомных взрыва - это, может быть, пустяки. Но для небольшого государства это крушение истории.
- Коллеги, ваша позиция мне ясна. Я ценю решимость наших военных, на которую мы сегодня опираемся как никогда. Я надеюсь на успех дипломатической миссии и знаю, что будет сделано все возможное и невозможное. Я понимаю, Джош, вашу озабоченность. Ничто не стоит так дорого, как человеческая жизнь. Для Израиля, где у меня друзей не меньше, чем у вас, нынешняя проблема стоит особенно остро. Но решение этой проблемы, и для Израиля в том числе, нельзя отделить от ее глобального контекста. Об этом я и хотел бы порассуждать вслух в течение оставшихся у нас минут.
Президент двумя глотками допил остывший кофе.
- Друзья! На мне лежит тяжелая и неблагодарная ноша необходимости принять историческое решение. Признаюсь, сегодня я впервые пожалел, что выиграл недавние выборы. Но раз американский народ возложил эту ношу именно на меня, я готов понести всю полноту ответственности. И я хочу сказать, что речь идет не только о Лондоне, Тель-Авиве или Вашингтоне. Речь идет не только о наших с вами судьбах и не только о судьбе нынешнего поколения американцев. Речь - о нашем историческом наследии и о будущем западной цивилизации. Отцы-основатели нашего государства, многие поколения граждан страны, наши союзники в западном мире и вне его положили свои жизни и свои труды для созидания такого мирового порядка, в котором господствовали бы свобода, нравственность, ответственность - словом, все те блага и принципы, которые любой нормальный человек признаёт за универсальные. Ради этого были побеждены нацизм, коммунизм, колониализм и другие порочные системы. Я верю в Бога, я верю Библии и знаю, что верующие люди, христиане или нехристиане, не должны отдать мир дьяволу. Демократия, свобода и мораль - это ценности, которым нет альтернативы, но они насаждаются огромными усилиями и не перестают быть очень хрупкими. Сегодня они находятся под угрозой. Кучка фанатиков готова стереть с лица земли прекрасный древний город, чтобы утвердить в мире ложные ценности - так называемый шариат. Нам предлагают не компромисс, не договор: нам предлагают капитуляцию. Нам предлагают подписаться под утверждением, что все, что сделали мы и наши предшественники, никому не нужно. Брошен вызов самому существу западной цивилизации. Нам предлагают признать, что западные ценности и шариат равны, что их нельзя рассматривать в категориях “прогресс-регресс”, “истина-ложь”, “черное-белое”. Нам предлагают сказать самим себе: вот то, за что проливались кровь и пот наших предков и современников, вот весь итог развития человечества - и все это ничем не лучше тоталитарной теократии, в которой считается нормальным публично казнить вероотступников, зашивать женщин в паранджи, чадры и хиджабы, воевать с “неверными”, отрицать свободу слова и совести! Друзья, на это мы не можем согласиться. Я совершенно убежден, что свободный мир должен быть готов на любые жертвы, чтобы не отступить перед лицом варваров, которые хуже, чем фашисты и коммунисты вместе взятые. Если мы воевали с фашистами и коммунистами - мы будем воевать и с исламистами. Иначе мир ждет упадок, а нас - судьба древней Римской империи. Да, я понимаю, что пока речь идет о жертвах не нашего, а британского народа. Но борьба коснется и нас, и жертвы будут и с нашей стороны, и я сам готов жизнь положить ради свободы и правды, ради будущего Америки, Англии, всего свободного мира. Именно это я хотел бы сказать сейчас Биллу Степлтону. И мы, надеясь на успех переговоров, должны одновременно готовиться к исторической битве. Прошу наши вооруженные силы воспринимать эти слова как приказ. Вам, Пол, и вам, Мэттью, надо немедленно обеспечить готовность наших стратегических сил нанести удары по всей территории Джумистана и юго-восточной части Чермесии. Другого выхода у нас нет. Спасибо за мудрые советы, коллеги. Буду связываться с Лондоном.


7. Разговор на разных языках.

Парсонс проспал до десяти утра. После того, как вчера он передал диск с джумистанскими документами представителям ЦРУ и до четырех утра составлял вместе с ними отчет об увиденном и услышанном в Фахразе, ему позволили отдыхать в ожидании новых распоряжений. Наскоро позавтракав, он решил пройтись по окружавшим гостиницу шумным улицам греческой столицы, переполненным лавочками и закусочными, где уже с раннего утра кипела жизнь. Атмосфера восточного базара все настойчивее побуждала забыть о происшедшем в Мохаммадабаде и Фахразе и даже о том, что вчера, оторвавшись на пять минут от ребят из Лэнгли, Парсонсу пришлось проникнуть в чужой номер и позвонить жене в Лондон, чтобы уговорить ее без объяснения причин покинуть Лондон и направиться с детьми к друзьям семьи в Шотландию. Сегодня все это казалось кошмарным сном, однако, приземлившись за столиком невзрачного кафе, Парсонс начал напряженно думать о том, что делать дальше.
Правдивых сведений о происшедшем в Хитроу по телевидению практически не передавали. А вот дезинформации было предостаточно. Более всего Парсонса возмутили выступления каких-то испуганных людей, якобы благополучно прилетевших 247-м рейсом в Лондон и рассказывавших о нелепой задержке рейса по вине авиадиспетчера. Сам он не рискнул бы отправиться сейчас в какую-нибудь греческую телестудию - за ним наверняка следили при помощи всех возможных и невозможных электронных средств, да и обязательства перед Лэнгли налагали на него слишком большие потенциальные кары, вплоть до немедленной ликвидации. К тому же, не имея необходимых знакомств в мире греческих масс-медиа, он вряд ли найдет кого-либо, кто сможет дать информацию в эфир через канал, не полностью контролируемый местным правительством, которое наверняка уже получило соответствующие указания. Интересно, что сейчас делает Пэм. Если она уже в Москве, его, Парсонса, место должно быть где-то поблизости. Впрочем, пока шансов попасть в Россию у него нет никаких.
Размышления Парсонса прервал звонок по микрокому. Незнакомый человек, хорошо говоривший по-английски, настоятельно порекомендовал ему немедленно вернуться в гостиницу.
Там Парсонса уже ждали два сотрудника американского посольства, объявившие, что его ждет специальный военный самолет, на котором Парсонсу предстоит вылететь в Шардок - столицу Республики Черместан - для участия в важных межгосударственных переговорах.
Перелет был недолгим, но Парсонсу удалось заставить себя немного поспать: новый поворот событий обещал быть не менее захватывающим, чем треволнения предыдущего дня.
Встретивший его в шардокском аэропорту имени президента Исмаилова второй секретарь посольства США был немногословен. Быстро усадив Парсонса в машину, он на большой скорости, не обращая внимания на знаки и разметку, повез его по пустынным улицам чермесской столицы прямо в президентский дворец, на ходу объяснив, что через полчаса туда прибудет специальный посланник президента США, заместитель госсекретаря Алан Кок и что в ходе переговоров, суть которых он поймет по ходу дела, ему нужно будет, согласно указаниям из Вашингтона, засвидетельствовать информацию, полученную в ходе вчерашнего посещения юго-востока Чермесии.
У входа во дворец, перед которым стояла огромная статуя чермесского лидера, его встречал чиновник местного министерства иностранных дел.
- Добро пожаловать, достоуважаемый господин Парсонс. Прошу проследовать в комнату для гостей на чашку чая. Через пятнадцать минут ожидается прибытие главы американской делегации и господина посла Соединенных Штатов. Вас примет президент Республики Черместан, лидер и отец нашего народа Его Превосходительство господин Умар Исмаилов.
Попив зеленого чермесского чая, Парсонс вскоре был препровожден в помпезную залу, где на ковровых дорожках расположились встречающие. Каждый из них подошел к Парсонсу и долго жал ему руку, перечисляя собственные титулы и рассыпаясь в любезностях.
Вскоре подъехала машина посла, из которой вышли он и специальный посланник американского президента. Через две минуты Кок, посол, Парсонс и чермесский министр иностранных дел входили в огромный “кабинет” Исмаилова, своими размерами и обстановкой больше напоминавший зал для бальных танцев.
- Сердечно и вседушевно вас приветствую, достоуважаемый господин Кок, - расплылся в улыбке вождь и отец всех чермесов. - Милости просим на гостеприимную землю Черместана. Позвольте поприветствовать и ваших уважаемых спутников - господина посла и господина Парсонса. Присаживайтесь, угощайтесь. Полагаю, вы не будете возражать, если нашу историческую встречу запечатлеет государственное чермесское телевидение?
- Конечно, нет, господин президент, - дружелюбно ответил Кок. Но, насколько я понимаю, основная часть нашей беседы должна пройти при закрытых дверях?
- Естественно, естественно, господин Кок.
После пятнадцатиминутных ритуальных съемок, в ходе которых Исмаилов произнес пространную речь о крепнущей дружбе чермесского и американского народов и о сотрудничестве двух стран во всех возможных областях, участники переговоров остались наедине. Кок кратко изложил суть проблемы, после чего Парсонс рассказал о вчерашней поездке в Фахраз.
- Ваша озабоченность нам вполне понятна, господин Кок, - задумчиво сказал Исмаилов. В принципе нашим спецслужбам давно известно, что Джумистан проводит секретные работы на одной из баз, принадлежащих “крестному отцу” рыбной мафии Абдулу Керимову. Догадывались мы и о том, что эти работы как-то связаны с джумистанской ядерной программой. Но, как вы, наверное, знаете, Шаифская область является одним из самых сложных регионов Черместана по религиозно-этническому составу населения. Среди местных мусульман преобладают воинственно настроенные ваххабиты, и глава областной администрации Рашид Юсуфхан открыто их поддерживает. Кстати, сторонником ваххабизма является и Абдул Керимов... Бесспорно, Шаифская область - неотъемлемая часть суверенного Черместана. Но, имея собственную полицию, подчиняющуюся только Юсуфхану, и большое количество разнообразных вооруженных формирований, шаифцы практически закрыли свой регион от проникновения регулярных чермесских войск. Обстановка в области давно нас тревожит, тем более, что ваххабиты ведут деструктивную деятельность и в остальных частях Черместана. Мы, конечно, можем начать военную операцию против шаифцев, но для этого нам потребуется международная помощь. К тому же внутриполитическая обстановка в Черместане нестабильна, и, имея в виду возможное обострение межэтнических и межконфессиональных противоречий в стране, правительство Черместана не взяло бы на себя полноту ответственности за военную операцию.
- Господин президент, мы уже рассказали вам о сути ультиматума Шоаи. Любое внешнее вмешательство может привести к ядерному взрыву в Лондоне. Мы готовы изучить вопрос о международной военной помощи и проработать его с нашими союзниками. Но для нас было бы крайне желательно, чтобы инициатива операции исходила от правительства Черместана. Нам необходимо вместе осознать свою ответственность за ситуацию, а в конечном счете и за судьбы мира.
- Господин посланник, - вмешался в разговор министр иностранных дел Черместана Джангир Вахидов, в недавнем прошлом профессор-этнограф. - Сложность и драматизм сложившейся ситуации нам вполне понятны. Но проблема, которая ее породила, шире, чем просто поступок группы фанатиков в руководстве Джумистана. На глобальном уровне столкнулись два мировоззрения: секулярное и религиозное. Для первого главное - человек, для второго - Бог. Первое воспринимает жизнь личности, семьи, народа, человечества как безусловный приоритет над чем бы то ни было. Второе видит в земной жизни лишь условную, относительную ценность. Подлинная жизнь - не здесь, а за гробом, и ради нее можно пожертвовать всем, что есть в этом “призрачном” мире. Если ценности земные и ценности религиозные вступают в конфликт, то он для тех же ваххабитов должен разрешаться не в пользу окружающей нас жизни. То есть, грубо говоря, лучше умереть и убить все вокруг, чем утратить веру, а значит, вечную жизнь за гробом. Последнее, как вы понимаете, для ваххабита немыслимо.
- Но почему цивилизованный мир должен соглашаться с этим варварским учением? - с раздражением ответил Кок. - Я тоже верующий человек. Вся моя семья была воспитана по-христиански, и я даже в молодости немного изучал теологию. Будучи членом Епископальной церкви, я участвую во многих ее программах - мы помогаем бедным странам, ведем миссионерскую деятельность и так далее. Моя церковь тоже учит, что мы имеем вечное блаженство за гробом. Но это не входит в противоречие с земной жизнью, а наоборот, помогает нам достойно жить в этом мире!
- Но ведь мир несовершенен, господин Кок. И, наверное, положа руку на сердце, вы не сможете сказать, что исполняете все нравственные установки Нагорной проповеди Иисуса Христа. Значит, идете на компромисс с грехом. А для радикального религиозного сознания это немыслимо. Лучше умереть. Кстати, носители такого сознания считают церкви и конфессии, не исполняющие буквально древних писаний, мертвыми. Для них ваша церковь перестала быть христианской по крайней мере тогда, когда три года назад впервые официально обвенчала двух гомосексуалистов, и...
- Господин министр, с вашего позволения мы завершим богословскую  дискуссию после того, как уберем из Хитроу бомбу. Глобальный контекст мне понятен, но я никогда не соглашусь со средневековыми бреднями фанатиков и никогда не признаю эти воззрения цивилизованными, допустимыми для человека XXI столетия.
- Это не только глобальная проблема, - вмешался в беседу президент Чермесии. - Это и проблема нашей страны. Да, у нас светское государство. Правительство республики старается разумными мерами сдерживать ваххабитов и прочих исламских радикалов. Но большинство населения, если откровенно, их поддерживает. Наша собственная операция против джумистанской базы, даже если мы назовем ее борьбой с рыбной мафией, разрушит хрупкое согласие в стране. Вооруженные люди выйдут на улицы, и государство будет разрушено.
- Тогда, господин президент, разрешите откровенность за откровенность при условии, что сказанное останется между нами. В правительстве Соединенных Штатов рассматривается возможность ракетного удара по Джумистану и его базе в вашей стране. Конечно, сначала будут испробованы все невоенные меры. К тому же наша техника достаточно совершенна, чтобы решить проблему без применения оружия массового поражения. Но мы не вполне знаем, как далеко зашла джумистанская ядерная программа и какие средства могут понадобиться, чтобы предотвратить дальнейшие возможные проявления ядерного терроризма. Кроме того, у Соединенных Штатов есть союзнические обязательства перед рядом государств, и нам пока сложно предвидеть, каких средств потребует защита наших союзников. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду. Ядерная атака Фахраза, да и самого Джумистана, расположенного всего в нескольких сотнях километров отсюда, принесет неоценимый ущерб чермесскому народу. Последствия индо-пакистанского ядерного конфликта достаточно ясно показывают, к чему это может привести.
- Если бы я этого не понимал, господин Кок, то не счел бы нужным встречаться с вами. Но поймите и меня. Я тоже мусульманин. Даже если мы все погибнем, мне небезразлично, как мое имя войдет в историю. Если лидер чермесского народа запомнится людям как предатель веры, ставший орудием западного диктата, самой моей нации лучше было бы не родиться.
- Но ведь народ - это не только властители. Подумайте о безвинных жертвах, о сотнях тысяч людей, которые могут погибнуть ради небесспорных идей и ради, уж извините, вашего честолюбия.
- Народ Черместана идет за вождем, данным ему Всевышним. Люди не отделяют себя от своего руководства.
- Так что конкретно вы можете предложить, господин президент?
- Здесь есть русские войска. Если они возьмут инициативу операции на себя, мы были бы готовы изучить возможность нашего несопротивления. Но в предварительном порядке предположу, что такое согласие с нашей стороны более вероятно в случае блокады базы, нежели в случае ее штурма или ракетно-бомбовой атаки.
Быстро свернув беседу и в очередной раз представ перед чермесскими официальными репортерами, Кок отправился в посольство, бросив Парсонсу многозначительную фразу:
- Я попросил бы вас разместиться в жилом доме посольства и ожидать новостей. Возможно, нам вскоре придется покинуть Шардок и приступить к выполнению новой миссии.
Ждать пришлось недолго. Стоило Парсонсу отнести чемоданы в выделенную ему квартиру, принять душ и выпить чашку кофе, как в дверь позвонили.
- Доктор Парсонс, господин посол просит вас через полчаса быть готовым к отъезду в Москву в составе делегации специального посланника президента Соединенных Штатов.


8. Блокада прорвана.

Когда Кок и Парсонс на двух машинах подъезжали к шардокскому аэропорту, в воздух поднялся рейсовый самолет Аэрофлота, бравший курс на российскую столицу. Среди пассажиров были Магомад Халилов, молодой чермесский имам, приехавший домой на каникулы из медресе в Саудовской Аравии, и гражданка Боснии Зара Ибрагимич, в двойном дне чемодана которой лежал американский паспорт на имя Памелы Ковач.
Пэм плохо переносила дорогу. Ненавязчивый сервис российских авиалиний, состоявший в основном из комплиментарной водки, усугублялся поведением спутника, который после нескольких учтивых фраз на ломаном английском погрузился в чтение религиозной книги, написанной по-арабски, и до самой посадки не проронил ни слова.
Через два часа они были в Москве. В VIP-зале их встретили аж четыре мусульманина в дорогих костюмах и традиционных головных уборах. Вперед выступил мужчина лет тридцати пяти с былинной славянской внешностью.
- Добро пожаловать в столицу России, госпожа Ковач. Меня зовут Муса Сергеев, я представляю Российский фонд исламского просвещения. Город интересный, древний, и вам будет что посмотреть. Но сначала нам предстоит заняться делом. Я бы предложил, не заезжая в гостиницу, посетить наш центр, где пройдут переговоры с представителями телеканала “Десять десятых”.
Дорога до центра Москвы, где располагался роскошный особняк фонда, заняла полтора часа, несмотря на исключительное мастерство водителя, предпочитавшего переулки крупным трассам. Движение на московских дорогах в рабочие часы окончательно остановилось года два назад, когда количество машин в городе приблизилось к пяти миллионам, а немногочисленные развязки стали только усугублять проблему пробок. Московский мэр теперь передвигался исключительно на вертолете, однако запретил подобные перелеты всем остальным, кроме членов правительства и особо видных иностранцев. Впрочем, крупнейшие бизнесмены тоже пользовались винтокрылыми машинами.
В переговорном зале фонда был накрыт стол.
- Милости просим, госпожа Ковач, - Сергеев пригласил Пэм к столу. Сейчас к нам присоединятся директор нашего фонда Ислам Корсунский и главный редактор информационных программ телеканала “Десять десятых” Марк Геллер.
В зал вошли двое: с иголочки одетый мусульманин европейской наружности и небольшого роста бородач в свитере, джинсах и с объемистым “дипломатом”. Разговор начал Корсунский.
- Добро пожаловать в Россию, Памела. Я приготовил небольшое угощение, зная, что у вас был нелегкий день и вы даже не успели заехать в гостиницу. Позвольте представить моего друга Марка, который является одним из совладельцев телеканала “Десять десятых” и руководителем его службы новостей.
- Марк. Рад знакомству. Давайте быстренько за стол и живо все обсудим. Прошу.
Геллер усадил Пэм напротив себя, Корсунский и Сергеев сели по бокам.
- Ваше здоровье, господа, - с улыбкой возгласил Геллер. Спасибо, что ради такого исторического случая налили винца: если можно хоть на миг забыть о строгостях шариата, то у нас с мусульманами все будет в порядке.
При полном молчании Пэм, Корсунского и Сергеева Геллер залпом осушил бокал “Шардоннэ”.
- Ладно, если вы не пьете, я беру быка за рога. Итак, - сказал он, с подозрением глядя на Пэм, - вы Памела Ковач? Та самая, которая выступала вчера поздно вечером по Си-Эн-Эн с опровержением слухов об атомной бомбе в Хитроу?
- Я выступала? Бред какой-то.
- Дорогуша, вы откуда прилетели?
- Из Джумистана.
- Ну тогда ясно. Там не то что Си-Эн-Эн посмотреть, в Интернет-то залезть нельзя. Так вот. Вчера некая дама, вроде похожая на вас, рассказывала на полном серьезе, что рейс 247 авиакомпании “Бритиш Эруэйз” благополучно приземлился в Лондоне, что их продержал на рулежной полосе какой-то пьяный авиадиспетчер, что все они отравились джумистанской едой и направлены в госпиталь на карантин. Ведущий программы сильно возмущался насчет того, что психопаты из информагентств успели найти в этом самолете атомную бомбу, которой там отродясь не бывало. Кому прикажете верить - вам или самой солидной телекомпании мира?
- Могу показать паспорт.
- Скажите еще, что вы по нему сюда прилетели. Я уже узнавал - на рейсе из Шардока вас не было.
- Марк, - вмешался Корсунский, - спецслужбы Джумистана по понятным причинам были вынуждены провезти госпожу Ковач по паспорту некоей Зары Ибрагимич из Боснии.
- Три ха-ха! Если они смогли сотворить эту, как ее, Сару Ибрагимбек, то почему не Памелу Ковач? Чем вы, дорогуша, докажете, что вы - это вы?
- Посмотрите подшивки газеты “Даллас дейли хералд”, там есть  фотографии в моих статьях.
- А вашего ДНК-идентификатора там нет?
- За этим придется обращаться в федеральный идентификационный компьютер Соединенных Штатов.
- Ладно, проехали. Впрочем, дайте-ка я на ваш паспорт посмотрю.
Как только Пэм протянула ему документ, Геллер ловким движением вынул микрокоммуникатор, включил сканер, раскрыл паспорт, отснял первую страницу, набрал номер и заорал в микрофон:
- Соня! Я посылаю вам файл с картинкой. Живо хватайте лицо Ковач из вчерашних новостей Си-Эн-Эн и сопоставляйте вот с этим! Потом, скажите Диме, пусть проверит, не поддельный ли паспорт - проверит архитщательно, вам ясно? Корпункт в Лондоне пусть рвет когти в Хитроу или куда угодно - нам нужно интервью с Ковач в госпитале. Не по телефону, живьем. Жду результатов в течение часа - ча-са, ча-а-а-са, ни минутой позже! Все, я побежал. Да, стоп, и еще. Нам крайне, слышите, крайне важно знать, получил ли кто-нибудь когда-нибудь с кем-нибудь из пассажиров вчерашнего рейса 247 Мохаммадабад-Лондон живое интервью. Кроме Си-Эн-Эн и прочих больших международных компаний. Да, и делаем все тихо-тихо. Ясно? Все, побежал.
- Так, Памела или как вас там зовут, - продолжил Геллер, убрав микроком. - Ну и с чем вы хотите выступить на нашем канале? Вы же сами бомбу-то не видели.
- У меня есть только мой рассказ и вот это.
Она протянула Геллеру запечатанный конверт. Он жадно разорвал его и бросил беглый взгляд на два листа бумаги.
- Ага, ультиматум Шоаи. Знаю, читали уже в Интернете. Ух ты, оригинальная подпись.
Геллер снова достал микроком, отсканировал документ и набрал номер.
- Соня, я шлю еще один файл. Распечатай и держи у себя, отдашь мне сразу, как приеду. Побежал.
- Кто, кстати, этот Парсонс? Вы его видели? - продолжил Геллер, обращаясь к Пэм.
- Он меня и втянул в эту авантюру.
- Он, значит, еще в Джумистане?
- Нет, по-моему, улетел куда-то.
- Дай Бог, если не к нашим конкурентам. Памела, у меня нет никакого основания вам верить. Но в эфир я вас выпущу. В конце концов, дорогие мои братья-мусульмане, такая новость, даже если она опровергнется, сама по себе есть история и стоит хороших денег. Вы как бизнесмены меня поддерживаете?
- Марк, она стоит больше денег, - отозвался Корсунский.
- Ничто не стоит больше денег, Вадик. Ах, прости, забыл, что ты теперь называешься Ислам-хазрат.
- Так-то лучше.
- Все, ладно, к черту.
Геллер снова вынул микроком и набрал номер.
- Ося, привет. Бросай все дела и слушай меня сюда. Мне нужна серьезная охрана. Я выезжаю сейчас с Тетеринского переулка, из Российского фонда исламского просвещения, и еду по кольцу в Останкино. Встреть меня на полдороги - где нибудь в начале проспекта Мира. Бери инкассаторские машины, танки, пулеметы, все что хочешь. Дело пахнет керосином. Мы завтра будем главным каналом и даже прибыль тебе принесем. Вертолетик бы достать... Ладно, действуй. Все, я побежал.
- Хватит пьянствовать, поехали, - сказал Геллер, обращаясь к сотрапезникам. Поедем так. Впереди - машина охраны, туда сяду я. Затем - мой “Линкольн”, туда часть охранников. Затем вторая машина охраны. Затем на отдалении - любая невзрачная тачка, туда сядет Памела. И затем - еще один такой же драндулет, туда посадите пару своих воинов джихада с автоматами. Задача - доставить Памелу в студию прямого эфира “Десяти десятых”. Вперед, заре навстречу.
Через десять минут “Линкольн” Геллера, сопровождаемый двумя машинами охраны, выехал на Садовое кольцо и встал в пробку. В двадцати метрах от него расположились “Москвич” и “Шкода”. Пэм лежала на полу “Москвича”, за рулем которого сидел водитель Сергеева, одетый в джинсы и майку с американским флагом. Номера на обеих машинах были фальшивые.
За полчаса они доехали до Курского вокзала - движение сегодня было сносным. Когда “Линкольн” и машины охраны поравнялись с кафе напротив вокзала, из стоявшего поблизости грузовика выпрыгнули двое с гранатометами. Первый удар пришелся по шедшей сзади машине охраны, которую разворотило сразу же. Затем стрелявшие по очереди выпустили по “Линкольну” четыре гранаты, превратив его в кучу горящего металла. Первая машина охраны вылетела на тротуар и, сбивая пешеходов, понеслась в сторону проспекта Мира. Посланная ей вдогонку граната попала в витрину магазина и с шумом взорвалась внутри.
На дороге началась паника. Машины выехали на тротуар, устремились по газону к вокзалу, одна даже заехала в подземный переход. Водитель “Москвича” пересек вокзальную площадь, свернул во двор и вскоре оказался в одном из переулков. Окольными путями, через Богородское и Сокольнический парк, минут через сорок пять он добрался до Останкино.
Еще через двадцать минут Геллер выпрыгнул из инкассаторской машины банка “Ростраст” и влетел в запасной выход телецентра, где стояла внушительная группа вооруженных людей. Поднявшись в свой офис на пятом этаже, он немало удивился, увидев там Пэм.
- Ни хрена себе, - проронил он, - а я уже с вами простился. Как вы прорвались?
- Мусульмане здесь лучшие шоферы. Меня везли каким-то лесом.
- А нас обстреливали еще один раз - на подъезде к телецентру. Впрочем, здесь у нас уже было пятнадцать машин, так что подорвали лишь банковскую охрану. Бежим в студию.
Основной передатчик “Десяти десятых” был отключен десять минут назад, и телефоны канала разрывались от звонков возмущенных зрителей. Геллер  направился в студию и начал командовать.
- Во-первых, сделать все, чтобы эти ублюдки не оставили нас без света. Зарядить все аккумуляторы, задействовать все аварийные системы. Во-вторых, резервный передатчик пока не включать - сделаете это за полминуты до эфира. А за две минуты объявите по информагентствам, что “Десять десятых” отключили власти, чтобы не допустить выхода важного сообщения, и что оно будет передано через две минуты в дециметрах. Откройте - и немедленно - десять, двадцать, тридцать Интернет-сайтов и все время открывайте новые в разных местах. Там будем дублировать передачу на русском и английском, объявляя адреса сайтов в студии и по агентствам. Эфир - как можно скорее, максимум через пять минут!
Приказы Геллера были выполнены с предельной точностью. Через три минуты сорок пять секунд в эфир вышел экстренный выпуск новостей канала “Десять десятых”, дублируемый по сорока сайтам в Интернете и передаваемый в режиме реального времени по каналам нескольких информационных агентств России, Индии, Японии, Кореи, Бразилии и практически всех исламских стран. Передачу вел сам Геллер.
- Добрый день, дамы и господа. Хотя он не очень добрый. Боюсь, что через минуту-другую нас могут опять отключить от эфира или вообще взорвать ко всем чертям, поэтому сразу перехожу к делу. Слухи об атомной бомбе в лондонском аэропорту Хитроу - это вовсе не слухи. Лондон будет взорван примерно через два дня, если мировое сообщество не примет ультиматума джумистанских исламистов, суть которого - в изменении мирового порядка. У нас в студии - свидетель всего это Памела Ковач, которая была на борту рейса “Бритиш Эруэйз” номер 247 и двойника которой показывало Си-Эн-Эн, чтобы успокоить общественность. В принципе у меня не больше оснований верить ей, чем у вас, но есть важное доказательство. Только что госпожу Ковач и меня дважды пытались убить, уничтожив попутно десятки людей. Смотрите и слушайте.
Памела подробно рассказала о своих приключениях в Джумистане, после чего Геллер кратко изложил ультиматум Шоаи, сказав, что текст, появившийся в Интернете, соответствует подлиннику. Был показан и наскоро слепленный сюжет о подделке Си-Эн-Эн. Когда начали поступать вопросы зрителей, в студию вбежал директор вещания.
- Марк, там вертолеты! Валим отсюда!
Камера прямого эфира, оставленная без оператора, успела показать, как Геллер и Пэм стремглав выбежали из студии, а через полторы минуты мощный взрыв прервал программы “Десяти десятых”.


9. Обвал.

Первым на новость отреагировало население Лондона. Уже через час-полтора после сообщения из Москвы сотни тысяч машин устремились из британской столицы во всех направлениях, унося от опасности жителей. Королева и премьер-министр обратились к соотечественникам с призывом сохранять спокойствие и обещанием вскоре начать организованную эвакуацию, но это уже плохо действовало на охваченных паникой людей.
Стихийное бегство началось и из Парижа, Москвы, Пекина, Вашингтона, Нью-Йорка, других крупных европейских и американских городов. В большинстве западных мегаполисов вышли на улицы многочисленные сторонники мира, призывавшие правительства своих стран согласиться на ультиматум Шоаи. Через некоторое время оживились и ультраправые, требовавшие немедленно нанести ядерный удар по Джумистану. Пятнадцатитысячная толпа скинхедов, сметя армейско-полицейские кордоны, разгромила и сожгла нью-йоркский офис Си-Эн-Эн.
К вечеру стало ясно, что финансовая система развитых стран полностью парализована. Большинство банков прекратило операции, акции крупнейших компаний стали стремительно падать. Там, где банки еще работали, началась массовая продажа долларов и евро и скупка валют стран Латинской Америки, Юго-Восточной Азии и Африки. К полуночи Чрезвычайный комитет глав государств - постоянных членов Совета Безопасности ООН, стремясь предупредить полную девальвацию доллара, евро, рубля и юаня, принял решение наложить вето на все банковские операции, предполагающие перевод крупных сумм в этих валютах в другие валюты. Большинство крупных банковских структур подчинилось, однако банки помельче, а также миллионы тружеников черного рынка продолжали менять стремительно дешевеющие доллары и евро на аргентинские песо и замбийские квачи.
В пять вечера по вашингтонскому времени Палата представителей американского конгресса собралась на экстренную сессию, чтобы подвергнуть импичменту президента. Когда процедуре было положено официальное начало, Бьюкенен выступил по телевидению с объявлением о введении в Соединенных Штатах чрезвычайного положения, приостановке на десять дней деятельности конгресса и принятии на себя полноты ответственности за внутреннюю и внешнюю политику страны. Палата представителей отказалась прекратить работу и проголосовала за импичмент, однако армия осталась верна президенту.
Правительства многих стран начали обращаться к генсеку ООН Амелии Родригес с требованием созыва в течение суток чрезвычайной специальной сессии Генеральной ассамблеи.
Пока разворачивались эти события, Кок и Парсонс с нетерпением ожидали приема у российского министра иностранных дел Анатолия Рабинова. Прошло не менее часа, прежде чем министр их принял.
- Рад снова вас видеть, Алан, - пробасил министр, выглядевший изрядно утомленным. - Рад также знакомству с доктором Парсонсом.
- Взаимно рад, Анатолий. Извините, что тревожу в такой тяжелый момент, но наше дело, как вы понимаете, не терпит отлагательств.
- Садитесь. Не будете против, если я закурю?
- Я бы тоже не отказался. Америка в этом отношении стала тоталитарной страной, но у вас - полная свобода. Итак, что намерен делать президент Полянский?
- Пока ждать.
- Вы ведете переговоры с Джумистаном?
- По правде сказать, мы сделали пару телефонных звонков. Несмотря на то, что мы готовы обсуждать ультиматум Шоаи и, возможно, смотрим на него более либерально, чем западный мир, мы не желаем и не можем предпринимать односторонних действий без консультаций с другими странами - постоянными членами Совета Безопасности.
- Дай Бог, если так. А вам не кажется, что проблема Шоаи и его бомб для вас стоит не менее, а, может быть, и более остро, чем для Америки и даже для Англии?
- Вы имеете в виду территориальную близость? В наш век мир стал очень маленьким.
- И тем не менее приличных средств доставки у Джумистана нет.
- Может быть, и бомбы нет.
- Доктор Парсонс видел все воочию. Наши эксперты изучили документы, привезенные им из Джумистана, - это самая настоящая атомная бомба, причем, уж извините, советско-российского типа.
- Что поделать, вы правы. Нами только что взят в детальную разработку  российский физик, принявший ислам ваххабитского толка. Он работал в ядерной области так давно, что о нем никто уже не вспоминал. Да и из России он не выезжал никогда. Но, сотрудничая с печально известным Российским фондом исламского просвещения, он, похоже, дирижировал джумистанской ядерной программой.
- Теперь ясно. Не желаете искупить вину перед цивилизованным миром и собственным народом?
- Рады бы, да как?
- У вас войска в Чермесии. Окружите базу в Фахразе, а потом и уничтожьте ее. Согласие чермесского правительства я почти гарантирую.
- Что значит “почти”? Вы знаете, что старый болван Исмаилов до смерти напуган исламистами, сдает им позицию за позицией и на деле давно уже ничего не контролирует? Ему поют дифирамбы по официальному телевидению, он не общается ни с кем, кроме семьи и ближайшего окружения, и в какие-то моменты думает, что действительно является народным лидером. Но это не имеет ничего общего с реальностью.
- Все равно. Если он позовет ваши войска или по крайней мере даст их действиям хоть какую-то легитимизацию, мы формально не нарушим ультиматум Шоаи.
- Но там ведь ясно сказано: любая атака ядерного центра в Фахразе влечет за собой взрыв в Лондоне?
- Ну, можно на первых порах обойтись без атаки. Блокируйте их, а через три дня, когда срок ультиматума истечет, уничтожьте.
- Вы думаете, они за три дня одумаются?
- Никто вообще не знает, что у них на уме. Нас не соединяют ни с Шоаи, ни даже с шефом его охранки Резаи. Вы-то с кем разговаривали?
- С министром иностранных дел.
- А-а... Так он вообще, наверное, узнал о бомбе по Интернету, если умеет пользоваться микрокомом.
- Тем не менее он уполномочен вести переговоры. Но давайте о вашем предложении. Мне оно кажется нереальным.
- Почему?
- Мы окружим базу, они взбрыкнут, начнется локальная заваруха, и ситуация выйдет из под контроля.
- Посмотрим. Каково все-таки ваше решение?
- Я должен посоветоваться с президентом.
Рабинов удалился в комнату отдыха и уже через две минуты вернулся оттуда.
- Едем немедленно. Президент Полянский нас ждет. Он просил вас, Алан, взять с собой доктора Парсонса.
Дорога в Кремль на вертолете заняла десять минут. Вскоре Полянский, Кок и Парсонс поднимались по мраморной лестнице президентского корпуса.
- Здравствуйте, друзья, - медленно произнес Полянский, который, судя по всему, уже принял рюмку-другую. - Чертов денек. У нас поднимается волна исламского радикализма. В Казани, Уфе и по всему Северному Кавказу на улицы вышли фанатики, требующие нейтралитета и даже вступления в войну на стороне Джумистана. Антизападные партии готовятся к завтрашнему заседанию Госдумы примерно с теми же целями. А что у вас? Некоторые конгрессмены и сенаторы грозят Джо Бьюкенену импичментом?
- Пока не слышал, господин президент, - сухо ответил Кок.
- Ну ладно, ладно. Вечером посмотрю новости. Мы, кстати, недавно общались с вашим президентом. Было два совещания по видеофону всех пяти членов Чрезвычайного комитета. На первом решили запретить обмен валюты, а второе... Второе приняло важное политическое решение, о котором меня просили до утра не распространяться. Да, впрочем, ладно, вы люди свои.
Президент начал важно растягивать слова.
- Решили... всю власть ООН,.. все ее полномочия,.. временно передать... Чрезвычайному комитету глав государств - членов Совета Безопасности. В него с правом консультативного голоса войдет генсек ООН госпожа Родригес. Да. Завтра сторонники мира закидают Кремль тухлыми яйцами, а Дума отправит меня в отставку еще раньше, чем туда отправится Джо. Спасибо, Алан, что приехали, и особое спасибо доктору Парсонсу. Скажите, доктор, вы действительно это видели? Своими глазами?
Парсонс снова - в который уже раз за последние сутки - описал свою поездку в Фахраз.
- Да, - выдохнул Полянский. - И мы во всем этом сильно виноваты. Фактическим отцом джумистанской бомбы стал российский физик, обратившийся в ваххабизм.
- Господин Рабинов уже рассказал мне об этом. Печальная история.
- Да. Ну что ж, мы виноваты, нам и отвечать. Сегодня я проконсультируюсь с Исмаиловым и, если с его стороны будет все в порядке, отдам приказ окружить базу в Фахразе. Но...
Полянский начал опять растягивать слова.
- Но на штурм... мы не пойдем... ни при каких обстоятельствах. Пока действует ультиматум. Так и доложите в Вашингтон.
- Спасибо, господин президент.
Через полчаса Кок и Парсонс были в посольстве. Там Парсонсу объявили, что он интернирован в связи с возможностью выдвижения против него обвинения в разглашении государственной тайны. Часом ранее российские милиционеры ворвались в номер Пэм в одной из московских гостиниц и произвели обыск. Вынув у нее из кармана пакетик с героином, руководитель опергруппы объявил ей, что она арестована. В отделении милиции ей позволили позвонить в посольство. Прибывший оттуда консул увез Пэм без малейшего сопротивления со стороны русских. В посольстве же ей объявили, что она подозревается в сговоре с целью разглашения государственных секретов.


10. Ультиматум-2.

Утром следующего дня российские войска, включая бронетехнику и ракетные установки, окружили Фахраз. Исмаилов вскоре сделал заявление, что в принципе понимает озабоченность России и готов поддержать ее в борьбе с незаконным промыслом рыбы, но не одобряет проведения операции столь крупными силами.
В других частях мира неспокойствие нарастало в геометрической прогрессии. Началось массовое перемещение в третий мир и нейтральные страны золота, произведений искусства и прочих ценностей. Президент Франции Кретьен под давлением парламента и массовых антивоенных демонстраций заявил, что страна не поддержит каких-либо силовых мер в отношении Джумистана. Премьер-министр Великобритании направил президенту США открытое письмо, суть которого сводилась к тому, что никакая политическая проблема не должна решаться ценой жертв среди мирного населения. Ван Ли, председатель Китайской Народной Республики, обиженный отстранением от переговоров с Чермесией, предложил Шоаи продлить срок ультиматума на месяц, а в течение этого времени поставлять Джумистану массированную гуманитарную помощь, в том числе для “стражей ислама”, находящихся в самолете. Губернатор Техаса объявил о временном верховенстве законов штата над федеральными законами и о созыве особого законодательного органа из руководителей округов. В населенных мусульманами российских республиках собрались местные парламенты, поставившие на повестку дня вопрос о выходе из федерации, что серьезно обеспокоило Москву. Чрезвычайный комитет глав государств начинал разваливаться.
Впрочем, Германия и Япония потребовали немедленного вхождения своих лидеров в этот комитет на правах руководителей государств, являющихся кандидатами в члены Совета Безопасности и имеющих жизненные интересы, которые зависят от исхода кризиса. Из пяти “новых ядерных стран” четыре - Пакистан, Индия, Южная Африка и Корея - выступили с согласованным заявлением, осуждавшим любую попытку решить проблему силой, и предложили себя в качестве посредника на переговорах. Израиль послал Шоаи грозное предупреждение, что в случае посягательств на интересы еврейского государства будет нанесен ответный ядерный удар. Большинство исламских стран либо прямо поддержали Джумистан, либо отмалчивались. Остальные государства третьего мира в основном настаивали на мирном разрешении кризиса и требовали немедленного созыва сессии Генассамблеи ООН.
Практически по всему Западу люди уезжали из городов, бросая работу и дома. Пацифисты осадили многие правительственные здания, требуя принятия условий Шоаи. С ними периодически сталкивались ультраправые, и полициям Соединенных Штатов и европейских государств пришлось не раз утихомиривать массовые побоища. К полудню “новые ядерные страны” пригрозили выйти из ООН, если генеральный секретарь этой организации Амелия Родригес не заявит о нелегитимности Чрезвычайного комитета, не прекратит участвовать в его консультациях и не созовет Генассамблею. Вскоре к ним присоединилось большинство стран третьего мира. После этого генсек заявила, что никогда не давала согласия на деятельность комитета, и объявила о срочном созыве чрезвычайной специальной сессии Генеральной ассамблеи ООН для урегулирования кризиса “с учетом джумистанских предложений”.
Мусульманские республики Российской Федерации, обсудив проблему на сессиях своих законодательных собраний и связавшись друг с другом, потребовали немедленного выхода президента Полянского из Чрезвычайного комитета и заявления российских властей о том, что ядерный удар по Джумистану получит адекватный ответ из России. В противном случае республики грозились выйти из состава федерации, используя все средства, включая военные. Положение в этих регионах накалилось до предела, когда туда стали просачиваться сведения о военной блокаде Фахраза силами войск, подчиненных Москве.
В час дня в Интернете и крупнейших информационных агентствах появилось сообщение правительства Джумистана, подписанное министром иностранных дел. Документ, который на этот раз распространился по миру мгновенно, в своей содержательной части был краток:
“Правительство Исламского Государства Джумистан выражает свою крайнюю озабоченность агрессивными действиями вооруженных сил Российской Федерации по отношению к Ядерному центру Национального корпуса стражей Ислама ИГД, расположенному на территории суверенного государства - Республики Черместан.
В связи с этим Правительство ИГД ответственно заявляет, что в случае нападения российских войск на указанный Центр будет вынуждено немедленно осуществить ответные меры, изложенные в пункте 4 Ультиматума, обнародованного Великим вождем Исламского Государства Джумистан Мохаммадом Шоаи 17 июня сего года.
Правительство ИГД также требует в течение четырех часов отвести российские войска от Ядерного центра Национального корпуса стражей Ислама ИГД в Фахразе, Республика Черместан, на расстояние не менее 50 километров. В случае, если данное требование не будет выполнено, будут немедленно осуществлены ответные меры, изложенные в пункте 4 вышеуказанного Ультиматума, а также иные адекватные ответные меры по отношению к Российской Федерации”.
Через полчаса российский президент Полянский уже связался по видеофону со своим американским коллегой.
- Здравствуйте, Джо.
- Рад слышать, Георгий.
- Да. Я вынужден вам сообщить, что внутриполитическая обстановка в России накаляется. Населенные мусульманами регионы могут покинуть  федерацию, если мы не займем нейтральной позиции, и даже требуют нанести ответный удар по любому, кто атакует Джумистан. Распада страны мы не допустим и будем бороться за ее целостность любыми методами, вплоть до применения военной силы. Впрочем, широкомасштабной внутренней войны мы можем не пережить - все-таки мусульман у нас немало. Дума уже обсуждает возможность импичмента и, если будет подвергнуто сомнению единство страны, начнется крупнейший с 1993 года политический кризис. Да тут еще этот новый ультиматум из Мохаммадабада. В этих условиях мне очень непросто сохранять блокаду Фахраза.
- Георгий, мое положение не лучше. Я уже почти подвергнут импичменту, и многие сомневаются в легитимности принимаемых мной решений. Скоро мне придется блокировать не только здание конгресса, но и штаб-квартиру ООН, где завтра открывается Генеральная ассамблея. На улицах полно народа, пацифисты дерутся со скинхедами, и все они вместе того гляди повсеместно разнесут правительственные здания. Техас хочет отделиться. Но я полон решимости остановить фанатиков, чего бы это ни стоило. Уверен, что меня поддерживает абсолютное большинство американского народа. Убежден, что и ваш народ оценит проявление политической воли с вашей стороны.
- Мне не простят распада России, и я не хотел бы уходить в историю в качестве второго Горбачева. Но дело не во мне. Джо, они ведь действительно взорвут Лондон. Вы не знаете мусульман, а я с ними прожил бок о бок все свои шестьдесят лет. Еще когда служил в советской армии, я понял их характер и силу их веры. Они готовы на все. Уверены ли мы, что стоит жертвовать людьми? Давайте начнем переговоры с Джумистаном. Поедем туда вдвоем, возьмем за бороду этого Шоаи, скажем ему: друг, тебе некуда деваться!
- Вы же сами мне говорите, что мусульманина не свернешь...
- Да, но должны же у него быть чувства, разум в конце концов!
- Переговоры будут затруднены, если вы отведете войска от Фахраза. Они почувствуют свою силу, и тогда будут еще в большей степени настаивать на первом ультиматуме.
- Джо, положа руку на сердце, я хотел бы вам сказать: а что, в самом деле, плохого в этом ультиматуме? Ну создадим две Лиги Наций, и пусть мусульмане живут как хотят, следуют своему шариату, ходят в чалмах и паранждах, Бог с ними.
- Георгий, но ведь это и приведет к распаду вашей федерации. Как вы сможете жить с регионами, находящимися в самом вашем центре, которые не придерживаются общечеловеческих норм морали и права, записанных, кстати, и в вашей конституции?
- А есть ли общечеловеческие нормы? Те, что записаны у нас, импортированы от вас, из Америки, вообще с Запада, со времен еще Французской революции. А вот при царе мы жили с мусульманами мирно, и никакой шариат нашему укладу не противоречил.
- Георгий, должен сказать, что вы на опасном пути. Соглашаться со злом - путь в пропасть.
- Что есть зло и что есть добро? Вы уж извините, Джо, но есть у нас такая пословица: “Что русскому хорошо, то немцу смерть”.
- Я не понимаю вас. Мне кажется, мы можем быть сейчас друг другу полезны.
- Конечно, Джо. Давайте решим так: я отведу войска от Фахраза, но выдвину предварительно собственный ультиматум. Джумистану будет предложено немедленно после снятия блокады вступить в переговоры с вами и со мной без посредников. Хотя, стоп. Давайте сделаем посредником этого милого парня - доктора Парсонса! Он хоть и работает на вас, но является британским подданным, да к тому же вхож в какие-то джумистанские круги.
- Он агент ЦРУ, Георгий. Они об этом знают, и доверять ему у них нет никаких оснований.
- Но все же он общался с ними. И, я думаю, не случайно они выбрали именно его для столь трудной миссии.
- Георгий, нам пришлось его арестовать за разглашение государственной тайны. Он нанял девчонку, которая слила информацию вашим журналистам и устроила мировую панику.
- Разве ваш агент обязан хранить тайны Джумистана?
- Не будем об этом, Георгий. Если он вам понравился, давайте сделаем его контактной фигурой. Но только почему он должен действовать только от вашего и от моего имени? Есть же Чрезвычайный комитет глав государств.
- Джо, мое отношение к этой структуре становится все более сложным. Я твердо решил направить делегацию во главе с Рабиновым на Генеральную ассамблею ООН. Как вы считаете, это совместимо с дальнейшим участием в Чрезвычайном комитете?
- Ваша позиция по Генассамблее - ваше внутреннее дело. Однако комитет представляет единственную реальную силу на планете, и я бы не рекомендовал вам менять своего отношения к участию в нем.
- А если Китай пересмотрит свое отношение? А если Генассамблея осудит комитет?
- Вы можете применить право вето в Совете Безопасности. А вообще-то давайте подумаем об этом потом. Сейчас есть проблемы посрочнее.
- Согласен. Скажите послу, пусть везет к нам в МИД доктора Парсонса, а я звоню министру обороны и отвожу войска.
Уже через двадцать минут русские танки, бронетранспортеры и ракетные установки начали спешно отходить от Фахраза. В это же самое время Рабинов звонил своему джумистанскому визави и просил назначить переговоры Парсонса с Резаи.
В дверь опечатанной квартиры жилого дома американского посольства в Москве постучал приставленный к ней охранник. Парсонс проснулся, вскочил с постели и подошел к двери.
- Доктор Парсонс! Собирайтесь - вас вызывает господин посол. Он просил передать, чтобы вы были готовы к выезду на официальное мероприятие.
Дай Бог, чтобы не на расстрел, подумал Парсонс.


11. Провал телефонной дипломатии.

Вскоре машина американского посла в России Гордона Кларка уже пробиралась к зданию министерства иностранных дел на Смоленской площади. За четверть часа, потребовавшиеся посольскому водителю для того, чтобы переулками и дворами объехать глухие пробки, посол ввел Парсонса в курс дела, предварив пояснения гневной тирадой.
- Мистер Парсонс, вам предстоит выполнить важное задание правительства Соединенных Штатов. Вы избраны в качестве одного из неофициальных каналов связи с руководством Джумистана. От вас ожидаются усилия по склонению тамошнего режима к компромиссу. Надеюсь, вы понимаете, что в вашем теперешнем положении вам стоит подумать о том, как сгладить последствия своих прежних поступков.
- Я так и не понял толком, в чем меня обвиняют.
- Мистер Парсонс, мне кажется, что вы прекрасно все понимаете. Информация, которую вы - именно вы - передали через Ковач в Москву мусульманским фанатикам, вызвала крайне разрушительные последствия для экономической и политической системы Соединенных Штатов, да и других ведущих стран мира. Эти последствия несопоставимы ни с каким ущербом, который имел бы место в случае, если общественность не узнала бы о бомбе в Хитроу.
- Вы хотите сказать, что разрушение Лондона, гибель людей - это менее серьезный ущерб?
- Я не склонен сейчас вести диспут по вопросам этики, мистер Парсонс. Мне бы только хотелось обратить ваше внимание на то, что ваша идея слить информацию на телевидение нашла самую горячую поддержку не где-нибудь, а именно в Джумистане, да еще среди его “пятой колонны” в России. Исламские фанатики как раз и добивались того, что вы помогли им сделать: дестабилизации Запада при помощи угрозы ядерного терроризма. Смысл бомбы в Хитроу был отнюдь не в самой бомбе, не во взрыве части Лондона и даже не в предложениях по реформе ООН. Смысл - в разрушении тонко организованной западной демократии, в демонтаже мирового порядка.
- Господин посол, но не подвигли ли мы сами мусульман к тому, чтобы они были недовольны сложившимся мировым порядком и стремились его разрушить?
- Вы что, уже ведете со мной переговоры от имени джумистанской стороны?
- От имени реальности, господин посол.
- Так вот, доктор Парсонс, - тон Кларка несколько смягчился, - реальность такова, что мы не можем ни при каких условиях принести наши завоевания, наши экономические и политические достижения в жертву амбициям диких фанатиков. И если нам объявляют войну, то мы должны быть готовы ее принять. А где война - там и жертвы с обеих сторон. Свободный мир не настолько слаб, чтобы не быть готовым к жертвам. Мы не сдадимся и будем воевать до победы - я думаю, ваш пиетет перед мусульманами не мешает вам понять, на чьей она будет стороне. Но перед тем, как начать боевые действия, мы готовы обсудить возможности для компромисса. В частности, мы готовы создать специальную контактную группу из представителей Джумистана, Соединенных Штатов, ООН, Организации Исламская Конференция и Чрезвычайного комитета глав государств. Эта группа может проработать в течение трех месяцев реформу международных механизмов, включая возможность роспуска ООН и создания новой, более гибкой структуры мирового сообщества. Наше главное условие - немедленный вывоз бомбы из Хитроу.
- Мы предоставляем Джумистану какие-либо гарантии?
- Если быть до конца откровенным, то нет. Вы можете сказать, что гарантами создания и работы контактной группы выступают все ее участники. Да, и имейте в виду, что, согласно данному вам поручению правительства, вы не можете информировать о сути данных переговоров никого, кроме государственного секретаря, его заместителя господина Кока и меня. Разглашение известного вам будет расцениваться как крайняя форма государственной измены.
- То есть переговоры “липовые”?
- Можете расценивать то, что я вам сказал, как считаете нужным.
Вскоре Парсонс, Рубинов, посол и один из заместителей российского министра иностранных дел уже сидели в специально подготовленном помещении на Смоленской площади. Довольно быстро им удалось связаться с Али.
- Добрый день, Роджер, - голос Али в громкоговорителе, по которому министр и посол слушали беседу, звучал наигранно-оптимистично. - Никак не ожидал услышать вас из Москвы.
- Здравствуйте, Али. Я звоню, чтобы поделиться одной информацией, которая может быть для вас небезынтересна. Некоторые мои друзья говорят, что Соединенные Штаты при поддержке России готовы выдвинуть новые мирные инициативы.
Парсонс изложил суть предложений, переданных ему послом.
- Роджер, на первый взгляд все это звучит весьма заманчиво, - ответил джумистанец после десятисекундной паузы. - Но неужели вы думаете, что мы разоружимся, не будучи уверены буквально ни в чем? Если даже американское и российское правительства предоставят нам, пусть публично, определенные гарантии, то что помешает им взять свои слова обратно под каким-нибудь благовидным предлогом?
- Гарантами деятельности контактной группы готовы выступить достаточно авторитетные международные структуры, включая Организацию Исламская Конференция. Согласитесь, что спустить на тормозах процесс, начатый на столь солидном уровне, будет непросто.
- А вы уверены, что он вообще начнется? Как только мы разрядим обстановку в Хитроу, Бьюкенен просто нанесет удары по Джумистану, вот и все.
- Пока мне ничего не известно о возможности дополнительных гарантий. Могу я попытаться в кратчайшие сроки это выяснить?
- Конечно, мой друг.
- И потом, есть ли возможность переговорить лично с вашим шефом?
- Через пятнадцать минут я буду готов вас связать.
Когда трубка была положена, в кабинете воцарилось глухое молчание. Первым его решился прервать Парсонс:
- Так смогу я сообщить Резаи что-то новое?
- Мне надо проконсультироваться, - выдавил Кларк. - Но сначала хотелось бы знать мнение правительства Российской Федерации.
- Не хотел бы вас разочаровывать, господин посол, - по-деловому начал Рабинов, - но в случае отказа джумистанского руководства от переговоров по совместно разработанной нами схеме мы вряд ли сможем продолжать урегулирование конфликта посредством двусторонних инициатив.
- Правильно ли я вас понял, что в этом случае вы будете полагаться на решение специальной сессии Генеральной ассамблеи ООН?
- Во всяком случае, мы будем обсуждать проблему именно там, не теряя, впрочем связи с Чрезвычайным комитетом глав государств.
- Господин министр, ситуация в мире достигла критической точки. Я опасаюсь, что в какой-то момент странам-участницам придется выбирать между решениями Генеральной ассамблеи и Чрезвычайного комитета.
- И кто в таком случае останется в комитете?
- Надеюсь, что все, кроме китайцев. Господин Рабинов, неужели вы считаете, что мы не решим эту проблему тем или иным путем?
- Да, сейчас вы - вместе с нами или отдельно от нас - вполне можете это сделать. Но что произойдет, если подобная ситуация будет повторяться снова и снова?
- Этого больше никогда не произойдет. У современной цивилизации есть достаточно способов остановить государственный терроризм.
- Вчера цивилизация перестала быть единой, да, наверное, никогда такой и не была. Слишком много вер, культур и философий претендуют на самостоятельную и даже ведущую роль в мире. Сдержать этого никому не удастся.
- Я понял вас, господин министр. Могу я удалиться для консультаций с моим правительством?
- Мы будем ждать вас.
Посол, сопровождаемый сотрудником российского МИДа, вернулся к Рабинову  и Парсонсу буквально через пять минут.
- Господин министр, доктор Парсонс! - Голос посла приобрел твердость металла. - Правительство Соединенных Штатов не готово рассматривать никаких вариантов компромисса, отличных от тех, что были ранее предложены нами и согласованы с президентом Полянским. Эту точку зрения можно довести до сведения Резаи. А между нами, господин Рабинов, готов доверительно сообщить для возможной передачи господину президенту, что американское правительство не приветствовало бы вынесение нынешней сложной ситуации, требующей немедленного разрешения, на суд столь неэффективного и нединамичного органа, как Генассамблея ООН. Соединенные Штаты могут не принять участие в запланированной сессии Генассамблеи и оставляют за собой право поставить вопрос об уместности ее проведения на территории нашей страны.
- Неужели нас не пустят в Нью-Йорк? - вскинув брови, воскликнул Рабинов.
- В конечном счете это зависит от того, насколько учтиво джумистанский палач поговорит сейчас с доктором Парсонсом. Звоните, Роджер, звоните. Рабинов вызвал помощника и попросил переключить разговор на громкоговоритель.
- Роджер, я соединяю вас с бригадным генералом Резаи,  - на этот раз Али обошелся без обычных восточных любезностей.
- Благодарю вас.
- Доброй ночи, господин Парсонс, - скороговоркой поприветствовал его шеф секретных операций “стражей ислама”.
- Ас-салам алейкум, господин генерал.
- Прежде всего хотел бы знать, насколько быстро вы сможете передать информацию, которую я вам сейчас сообщу, первоисточнику поступивших от вас предложений.
- Готов это сделать в течение десяти-пятнадцати минут.
- Вы гарантируете это?
- Полностью.
- Итак, от имени Великого лидера господина Шоаи я готов заверить вас в том, что предложения вызвали определенный интерес. Но, как вы понимаете, нам нужны гарантии. И единственной гарантией, которая бы нас устроила, может являться согласие Генеральной ассамблеи ООН начать работу на основе документа, врученного воинами ислама британским властям в Хитроу. При этом разрядить обстановку в Лондоне мы готовы только на условиях постановки под контроль ООН всего ядерного потенциала стран - постоянных членов Совета Безопасности.
- Я постараюсь довести вашу точку зрения до сведения моих конфидентов в Америке и России.
- Благодарю вас. Всего доброго.
- Ну вот вам и третий ультиматум Шоаи, - проговорил с кислой миной на лице Рабинов, после того как Парсонс положил трубку.
- Иного я и не ожидал, - вступил в разговор Кларк. - Мы все-таки имеем дело с фанатиками, для которых жизнь человека, да и всего мира - ничто по сравнению с волей их кровожадного Бога.
- Как бы там ни было, у нас не остается другого выхода, кроме обсуждения проблемы на Генассамблее ООН.
- Конечно, господин министр, вы вольны так поступить, ведь сейчас надо использовать любую возможность. Но я очень сомневаюсь, что это мероприятие окончится чем-либо серьезным. И прошу иметь в виду, что возможности для консультаций в рамках Чрезвычайного комитета глав государств для России всегда открыты.
- Спасибо, господин посол. Мы, естественно, будем использовать эту возможность параллельно с участием в сессии Генеральной ассамблеи, учитывая ее ход и возможные итоги.
Попрощавшись с российским министром, Кларк и Парсонс покинули здание на Смоленской площади. Вопреки ожиданиям Парсонса, его положение после визита к Рабинову ничуть не улучшилось: когда они вошли в здание посольства, глава миссии сухо попрощался с ним, и морской пехотинец вновь отвел его в охраняемую квартиру.


12. Генеральная ассамблея.

19 июня к полудню по восточноамериканскому времени делегации большинства государств мира, в основном возглавляемые министрами иностранных дел, уже находились в Нью-Йорке. Прибыв, как и было намечено, к двенадцати тридцати в штаб-квартиру ООН, делегаты были немало удивлены огромным количеством полицейских в форме и сотрудников ФБР в штатском, скопившихся вокруг здания и внутри него. В кулуарах ООН и в телерепортажах обсуждались две версии происходящего. Дипломаты и комментаторы, наиболее лояльные американскому правительству, утверждали, что власти США пытаются предотвратить возможные провокации со стороны исламских фанатиков и неконтролируемые действия деструктивно настроенной толпы. Критики американской политики, в первую очередь мусульмане, утверждали, что делегация Соединенных Штатов откажется участвовать в ассамблее, а власти Нью-Йорка просто сорвут ее проведение "из соображений безопасности".
Впрочем, без двух минут час к зданию на Юнайтед Нэйшнс Плаза подъехал лимузин с американским флагом. Госсекретарь Ричардсон, пожав руку встречавшему ее ООНовскому чиновнику и уклонившись от разговоров с кем бы то ни было, прошла в зал в сопровождении большого количества сотрудников госдепа.
Согласно правилам ротации председательствовал на сессии министр иностранных дел Непала. Открыв заседание и кратко поприветствовав собравшихся, он предоставил слово генеральному секретарю Амелии Родригес.
Поначалу казалось, что выступление генсекши не несет в себе ничего нового. Вкратце описав всем известные события в Хитроу и изложив основные идеи ультиматума Шоаи, Родригес призвала глав делегаций высказываться по поводу возможностей мирного урегулирования конфликта с тем, чтобы в течение нескольких часов выработать и принять рекомендации Совету Безопасности. Затем, сделав многословную оговорку, сводившуюся к заверениям в нежелании кому-либо что-либо навязывать, но сбалансированную заявлением о необходимости изложить “соображения, основанные на информации, которую она не может скрывать”, Родригес приступила к главной части своей речи:
- Господин председатель, дамы и господа! Как вам хорошо известно, конфликт, который нами сейчас обсуждается, способен привести к глобальному столкновению и потому затрагивает интересы всех без исключения членов мирового сообщества. Глубоко убеждена, что все страны в максимально возможной степени несут ответственность за его преодоление ненасильственным путем и за те последствия, которые могут иметь место, если мирное урегулирование не будет достигнуто. Правота моих слов еще раз подтверждается тем фактом, что до сих пор попытки отдельных стран или групп государств разрешить данный конфликт не увенчались успехом. Отдавая должную дань уважения дипломатическим усилиям Китайской Народной Республики, Российской Федерации и Соединенных Штатов Америки, я вынуждена констатировать, что эти усилия пока не нашли адекватного ответа со стороны Исламского Государства Джумистан. Вам также известно, что в течение некоторого времени я принимала определенное участие в деятельности временного Чрезвычайного комитета глав государств - постоянных членов Совета Безопасности ООН. Свидетельствуя о той положительной роли, которую сыграл данный чрезвычайный орган в деле сохранения стабильности в международных отношениях в момент первоначального шока после получения информации о конфликте, я одновременно вынуждена обратить ваше внимание на то, что и этот орган до настоящего времени не смог найти эффективных путей к ослаблению напряженности и прекращению противостояния. Имея в виду, что Чрезвычайный комитет был создан главами государств - членов Совета Безопасности ООН, я принимала в его работе лишь консультативное участие, не предполагающее ответственности за принимаемые решения. Сегодня же мне хотелось бы обсудить на этом в высшей степени представительном форуме вопрос об отношении к Чрезвычайному комитету и его решениям с точки зрения норм международного права. Была бы благодарна за возможную оценку моего видения проблемы со стороны уважаемых глав делегаций.
После того, как генеральный секретарь закончила выступление и председательствующий открыл общую дискуссию, на трибуну стали один за другим подниматься представители исламских государств и прочих стран третьего мира. Мусульмане, почти слово в слово повторяя друг друга, осуждали террористический акт со стороны Джумистана, но одновременно утверждали, что ультиматум Шоаи поставил действительно важную проблему необходимости международного признания исламского права и исламских ценностей как легитимных и ничем не уступающих западным. Предложения мусульманских государств сильно различались по степени откровенности и радикализма, но все они более или менее сводились к тому, что нынешний кризис должен стать основой для коренной реформы мирового порядка. Складывалось впечатление, что лидеры исламского мира провели не один час в напряженных консультациях друг с другом и в конечном итоге решили поддержать джумистанское требование о разделе международного сообщества на две равноправные части - мусульманскую и остальную. Лишь военное правительство Турции стояло особняком, осуждая правительство Шоаи в самых резких выражениях, невзирая на то, что на улицах большинства турецких городов бушевали ведомые муллами стотысячные митинги в поддержку Джумистана.
Среди остальных представителей третьего мира выделялись голоса так называемых новых ядерных государств. Глава делегации Пакистана практически безоговорочно поддержал ультиматум Шоаи, сделав акцент на ущемленности исламских ценностей перед лицом западной культуры. Корея и Индия совместно предложили радикальный план немедленного всеобщего ядерного разоружения. Согласно этому плану, войска неядерных государств под контролем ООН должны были занять все ядерные военные базы во всех странах для организации скорейшего уничтожения атомных боеприпасов и материалов. Государства, не подчинившиеся этому решению, должны были быть оккупированы войсками ООН. Родригес предприняла буквально титанические усилия, чтобы отложить постановку этого предложения на голосование, и оно было отправлено на доработку. Многие представители третьего мира самыми жесткими словами  осуждали деятельность Чрезвычайного комитета и даже прямо приветствовали сложившийся кризис как дающий возможность положить конец диктату пяти стран - постоянных членов Совета Безопасности.
Сами "гранды", включая Соединенные Штаты, пока молчали. Первое заседание чрезвычайной специальной сессии Генассамблеи ООН кончилось решением разойтись на краткий перерыв, во время которого генеральный секретарь должна была провести консультации с Индией, Кореей и постоянными членами Совета Безопасности по поводу возможности оформления корейско-индийского предложения и постановки его на голосование.
После перерыва Родригес объявила, что консультации по этому предложению пока не окончены и что ожидается поступление новых инициатив, которые планируется увязать с индийско-корейским планом. Дискуссия возобновилась, и после нескольких выступлений от третьего мира и Западной Европы слово начали брать представители постоянных членов Совета Безопасности. Россия заявила, что приостанавливает участие в работе Чрезвычайного комитета, целиком полагаясь на рекомендации Генассамблеи и на последующее решение полного состава Совбеза. Франция, решительно осудив Джумистан, сделала осторожное заявление о недопустимости военного разрешения конфликта. После нескольких выступлений от имени европейских и африканских стран, также настаивавших на исключительно невоенных мерах, слово взял министр иностранных дел Китая Ши Чунжэнь.
- Уважаемые участники чрезвычайной специальной сессии Генеральной ассамблеи ООН! Я буду предельно краток. Китайская Народная Республика присоединяется к голосу тех, кто настаивает на исключительно мирном способе разрешения настоящего конфликта. Я бы также поддержал позицию Российской Федерации в отношении целесообразности приостановки участия в работе Чрезвычайного комитета глав государств - постоянных членов Совета Безопасности ООН. Надо признать, что Чрезвычайный комитет сыграл весьма важную роль в принятии мировым сообществом первоначального вызова обсуждаемого нами кризиса. Однако теперь, когда проблема дискутируется, за малым исключением, всеми государствами мира, судьба Чрезвычайного комитета, по мнению Китайской Народной Республики, должна находиться исключительно в руках настоящей Генеральной ассамблеи ООН и полного состава Совета Безопасности, и мы ставим свое дальнейшее участие в комитете в исключительную зависимость от общего решения, которое будет здесь нами принято. Теперь позвольте перейти к вопросу, поднятому ранее главами делегаций Республики Корея и Республики Индия. Бесспорно, достижение всеобщего ядерного разоружения представляется весьма благородной и достойной целью. Однако в настоящий момент мне не видится реалистичного механизма, который бы позволил нам радикально реорганизовать всю мировую систему контроля за ядерным оружием буквально за несколько дней. Это тем более проблематично, что ни одна из стран, обладающих наиболее внушительными ядерными арсеналами, до сих пор не поддержала упомянутое предложение. В то же время нельзя не согласиться с тем, что нынешний кризис поставил человечество на грань вооруженного конфликта цивилизаций и мы, дабы не допустить этого конфликта, должны быть готовы к самому решительному пересмотру мирового порядка. Имея это в виду, Китайская Народная Республика предлагает принять на настоящем заседании Декларацию о многополярном мировом устройстве. Такая декларация должна быть основана на идее перехода в течение полугода от нынешней системы ООН, при которой Совет Безопасности является практически единственной системой принятия важнейших решений, к новой системе - системе Совета Безопасности и Совета Цивилизаций, в котором должны присутствовать представители евроатлантической, исламской, восточно-православной, китайской, японской, индийской, африканской, латиноамериканской, юго-восточно-азиатской цивилизаций, а также, возможно, других религиозно-культурно-этнических сообществ. Каждый из членов этого, так сказать, "двухпалатного парламента" должен иметь право наложения вето на любое важное решение. Отказ же от исполнения общего решения должен влечь за собой применение военной силы к нарушителю, кем бы он ни являлся. Если такая система будет установлена, далее в течение года-двух может быть осуществлен процесс пересмотра всего корпуса международного права с целью приспособления его к особенностям различных цивилизаций. В заключение хотел бы заранее поблагодарить за возможную реакцию на это предложение, прежде всего со стороны Исламского Государства Джумистан и Соединенных Штатов Америки, и выразить готовность к его обсуждению посредством любых консультаций с целью постановки на голосование в течение сегодняшнего дня.
Поднявшийся на трибуну министр иностранных дел Джумистана, к удивлению многих, согласился обсуждать китайскую инициативу при условии гарантий принятия основных положений ультиматума Шоаи и осуществления боевой операции силами международных войск против любой страны, которая посягнула бы на суверенитет Джумистана на протяжении полугодового периода реформирования ООН.
Подошло время выступления представителя Соединенных Штатов. После краткой преамбулы госсекретарь Ричардсон "перешла к делу":
- Имею честь заверить уважаемых участников чрезвычайной специальной сессии Генеральной ассамблеи ООН, что Соединенные Штаты Америки не могут безразлично взирать на разрушение демократических принципов, на которых уже более полувека строятся жизнь и деятельность мирового сообщества. Мы не можем допустить, чтобы многовековая работа и огромные жертвы американского народа и других народов ради насаждения свободы на нашей планете были сведены к нулю из-за амбиций фанатиков и фундаменталистов. Соединенные Штаты с уважением отнесутся к любым рекомендациям Генеральной ассамблеи и декларируют свою готовность к сотрудничеству с любым государством мира, а также с Организацией Объединенных Наций в деле преодоления настоящего кризиса. Однако мы оставляем за собой право предпринять самостоятельно или в союзе с другими государствами любые действия, дабы предотвратить возможную угрозу мирному, свободному и справедливому мировому порядку. При этом вынуждена поставить всех присутствующих в известность, что любое решение Генеральной ассамблеи, имеющее целью ограничить Соединенные Штаты в свободе выбора средств для упомянутых действий, не будет принято нашей страной.
После пятидесяти минут совещаний, последовавших за выступлением Ричардсон, сессия возобновила работу. Генеральный секретарь представила проект рекомендации Генассамблеи Совету Безопасности.
В нем сочетались осуждение "акта государственного терроризма" со стороны Джумистана и признание того, что ультиматум Шоаи справедливо ставит проблему необходимости пересмотра мирового порядка с целью поддержки принципа многополярности и большего учета особенностей различных религиозно-культурных и этнических традиций.
Проект в целом поддерживал инициативу Китая о переходе в течение полугода к системе “двоевластия” Совета Безопасности и Совета Цивилизаций, для чего предлагалось создать специальную комиссию из представителей ООН, региональных международных структур и Организации Исламская Конференция. Джумистану предписывалось в течение трех дней вывезти ядерное устройство из Хитроу, а всем остальным странам - воздержаться от любых военных действий против Джумистана и его базы в Чермесии. Деятельность и решения Чрезвычайного комитета глав государств признавались нелегитимными с международно-правовой точки зрения.
Госсекретарь Ричардсон немедленно заявила, что Соединенные Штаты будут голосовать против такой рекомендации и наложат вето при ее рассмотрении в Совете Безопасности. Главы пакистанской, китайской и корейской делегаций предложили немедленно внести в Устав ООН поправки, позволяющие принимать в Совете Безопасности решения по принципу "консенсус минус один", при котором правом вето обладали бы любые два государства - постоянных члена Совета Безопасности. Председательствующий с подачи Родригес поставил на голосование вопрос о проведении экстренного совещания по этому предложению. Перед началом голосования американская делегация покинула зал, кроме одного второстепенного дипломата, объявившего о нелегитимности данного предложения и необходимости его предварительного обсуждения на Совете Безопасности, где Соединенные Штаты наложат на него вето.
Круг замкнулся. Генеральный секретарь предложила приостановить работу сессии до утра для проведения консультаций с целью выхода из юридического тупика. Делегации после вялого сопротивления согласились и вскоре разъехались по посольствам и гостиницам.


13. Решение принято.

Заседание Генассамблеи еще не закончилось, когда в Белом доме собралось совещание в том же составе, что и два дня назад. Президент Бьюкенен начал говорить в торжественно-взволнованном тоне, не предполагавшем возражений.
- Итак, коллеги, я думаю, нам все должно быть ясно. Исламисты - не тот народ, чтобы услышать голос разума. И наша страна, как лидер свободного мира, призвана Богом преподать им такой урок, какого они никогда не забудут. Я надеюсь, мы едины в этом?
Все собравшиеся ответили "да" - кто с большим энтузиазмом, кто с меньшим. Лишь Голдстайн, советник президента по национальной безопасности, промолчав чуть дольше остальных, ответил:
- Воля ваша, господин президент.
- Это воля моих избирателей, Джош. Итак, сообщаю, что я уже вкратце поговорил с Полом Льюисом и Мэттью Смитом, подчиненные которых уже работают на полную катушку, пока они сами сидят тут с нами. Министерство обороны и Объединенный комитет начальников штабов практически подготовили операцию, основная задача которой - нанести ракетно-ядерный удар по Мохаммадабаду, джумистанской ядерной базе в Фахразе и основным местам скопления джумистанских войск - всего около десяти боеголовок.
- Господин президент, не будет ли достаточно ударов только по военным объектам? - снова вступил в разговор Голдстайн. - Мохаммадабад - густонаселенный город, и реакция общественного мнения на гибель миллионов мирных жителей будет резко негативной.
- Джош, Джумистан должен заплатить за своих идиотов-правителей, которых, между прочим, поддерживает девяносто пять процентов населения. Они сейчас ходят по улицам и кричат: "Смерть Америке!", "Янки, горите в атомном аду!". Кстати, Лондон не менее густонаселенный город, однако это исламистов не остановило.
- О Лондоне, господин президент. Англичане будут штурмовать самолет или нет?
- Вот это и есть самый главный вопрос на сегодня. Пока Степлтон отказывается. Они надеялись на какое-то чудотворное решение Генеральной ассамблеи, хотя сами там даже не выступали. Ну хорошо, теперь все убедились, что эта вселенская говорильня ни на что не способна. Хотя англичанам, конечно, от этого не легче. Конни советует позвонить сейчас Степлтону - он ждет разговора со мной - и заявить, что мы наносим удар, положим, в час ночи по нашему времени, или в шесть утра по лондонскому, вне зависимости от позиции англичан. Хотят - пусть штурмуют, не хотят - не надо. В конце концов, никто не знает до сих пор, что за ящики в этом самолете.
- Господин президент, - опять подал голос Голдстайн, - а не получится тогда, что мы применим ядерное оружие первыми?
- Джош, когда на вас нападает бандит с ножом и говорит: "Убью", вы же не ждете, пока он вас зарежет, а защищаетесь всеми доступными средствами.
- На нас пока не напали, господин президент.
- Напали на весь демократический мир, большинство стран которого оказалось не на высоте перед лицом угрозы. И главное острие атаки фанатиков нацелено именно на нас.
- Позвольте, господин президент, - в разговор вмешалась госсекретарь Ричардсон. - Я хочу кое-что объяснить Джошу. Во-первых, акция будет произведена  не только от нашего имени, но от имени НАТО. Во-вторых, угрозы ядерного терроризма вполне достаточно, чтобы ответить самым серьезным образом. Джумистанские лидеры и - не побоюсь об этом сказать - восхваляющий их народ сами поставили себя вне закона.
- Конни, а разве наши действия не выйдут за рамки международного права?
- Да выйдут, выйдут, успокойтесь, - прервал его Бьюкенен. - Единственное, что я готов принять в ультиматуме Шоаи, так это желание реформировать ООН и все международные законы. Вот в этом он точно прав, только я бы изменил систему немножко по-другому. Соединенные Штаты весят больше, чем весь остальной мир, и когда мы покончим с Шоаи, я попрошу вас с Конни набросать мне на листочке бумаги такую схему ООН, которая бы ясно учитывала нашу подлинную роль на этой планете. Итак, коллеги, могу я поставить Степлтона перед фактом того, что в час ночи мы бомбим Джумистан и Чермесию? Все согласны? Джош?
- Решение за вами, господин президент. Только можно будет попытаться уговорить Билла, чтобы он все-таки провел штурм самолета раньше нашей атаки, оставив нам хотя бы час-полтора для принятия окончательного решения?
- Джош, я буду уговаривать его как могу. Но вы знаете его не хуже меня: для него сама мысль о разрушении Лондона запредельна.
- Господин президент, а для вас...
- Господин советник, хватит. Споры о морали мы с вами продолжим на поле для гольфа, когда Шоаи уже будет гореть в аду. Я пошел звонить бедняге Биллу.
После того, как на экране видеофона появилось черное от бессонных ночей лицо британского премьера, в голове Бьюкенена пронеслось: Господи, зачем я стал президентом! Сидел бы здесь сейчас Эл Гор, наворотил бы еще больше, и потомки проклинали бы именно его! Его, а не меня, Джорджа Бьюкенена, убийцу, палача, врага Аллаха, черт знает кого еще...
Кошмар был прерван включением звука.
- Добрый вечер, Джордж.
- Здравствуйте, Уильям.
- Каков ваш план?
- Мой друг, я буду предельно откровенен. Мы будем бомбить Джумистан и Чермесию во что бы то ни стало.
- Вы прекращаете переговоры?
- Переговоры с кем? С Джумистаном? Бесполезно. С ООН, с Организацией Исламская Конференция? Поздно, да эти структуры ни на что и не способны.
- Как вы сможете обосновать одностороннюю военную операцию с точки зрения международного права?
- Это будет операция НАТО. После того, как принцип консенсуса в блоке отменен, для Конни Ричардсон не составит труда обзвонить всех чехов, словаков, латышей и эстонцев и заручиться их голосами.
- Вы не желаете объявить ультиматум Джумистану?
- Чтобы они успели передислоцировать бомбы? Уильям, все это утопия. Раз они стоят на своем до сих пор, то они действительно решили умереть за Аллаха.
- Вы не допускаете, что я могу сам предупредить их?
- И немедленно получить ядерный взрыв в Хитроу? Решайте как знаете. Психопаты, которые сидят в самолете, тоже хотят жить. Если им скажут, что Шоаи и вся его клика уже горят в аду, они могут неожиданно одуматься. А когда они получат из Мохаммадабада приказ нажать на кнопку, они просто нажмут на нее, и все.
- Вы действительно больше не видите мирных способов выхода из кризиса?
- Нет. Кроме, пожалуй, одного - относительно мирного. Вы штурмуете самолет, и если бомба не взорвется или ее вообще там нет, наша атака будет отменена.
- Штурм самолета может привести к ужасающим последствиям для Великобритании.
- Уильям, я понимаю вас лучше, чем кто бы то ни было. Но у меня есть и ответственность перед собственным народом.
- Хорошо, ваша позиция мне понятна. Я могу дать ответ через полчаса?
- Я жду в Белом доме. Очень надеюсь на положительное решение.
- Я сообщу его в течение получаса.
Бьюкенен вернулся на совещание, изложил в деталях только что состоявшийся разговор и попросил не покидать Белый дом до следующей беседы с Лондоном. Президент удалился в личные апартаменты, другие участники совещания отправились пить кофе и звонить в свои ведомства.
Ровно через полчаса помощник сообщил Бьюкенену, что Степлтон ждет связи.
- Джордж, мы готовы начать штурм пол-четвертого ночи, - голос премьер-министра звучал решительно и твердо.
- Спасибо, Уильям. Я знал, что вы примете мудрое и мужественное решение. Хотел бы связаться с вами в три часа по вашему времени.
- Хорошо. Каковы будут ваши действия в случае успешного штурма?
- Надо будет еще раз проконсультироваться, Уильям. Если ничего ужасного не произойдет, мы рассмотрим вопрос о формах и адекватности возмездия.
- Спасибо.
- Итак, жду новой информации.
- Поддерживаем связь.
Бьюкенен немедленно вызвал помощника и попросил собрать участников совещания. Присоединившись к ним через две минуты, он объявил о решении Лондона.
- Господин президент, - немедленно взяла слово госсекретарь Ричардсон, - мне это не нравится. Почему Билл Степлтон, который еще недавно так твердо отрицал идею штурма, теперь с легкостью соглашается? Он объяснил свои мотивы?
- На самом деле нет, Конни. Для меня самого это загадка. Наверное, он понимает, что почвы для переговоров больше нет, и если джумистанцы действительно хотят взорвать бомбу - коли она существует - то они это сделают так или иначе. От штурма англичане ничего не потеряют, а есть шанс, что могут и выиграть, если сработают профессионально. Надо, кстати, было посоветовать бедняге Биллу применить какой-нибудь быстродействующий газ без цвета и запаха.
- Господин президент, - продолжила свою атаку госсекретарь, - нет ли здесь какого-то подвоха? Не хочет ли он просто усыпить нашу бдительность и договориться с Джумистаном?
- Договориться о чем? Исламисты не пойдут на уступки, даже если Билл расскажет им о нашем плане. Но расслабляться нам в любом случае не стоит.
- Господин президент, я именно об этом хотел сказать, - вступил в разговор председатель Объединенного комитета начальников штабов Мэттью Смит. - Правильно ли я понял, что подготовка к военной операции продолжается?
- Генерал, вы поняли все совершенно правильно. Мы не отменяем военной атаки по крайней мере до тех пор, пока не будем знать результатов штурма, если он состоится, конечно. Все действуют по ранее согласованному плану, а в одиннадцать снова собираются здесь. Надеюсь, что к этому времени я узнаю что-то новое от Билла Степлтона. Спасибо всем, и советую попробовать прилечь хотя бы на час-полтора - нас, очевидно, ждет крайне веселая ночка.


14. План Cтеплтона.

Те полчаса, что прошли для Белого Дома в ожидании вестей из Лондона, британский премьер-министр провел в напряженнейшей работе. Сначала он позвонил в Мохаммадабад - уже действовала прямая линия связи со спрятанными в пустыне бункерами Шоаи, Резаи и других джумистанских руководителей. Заручившись их окончательной поддержкой, Степлтон вызвал ожидавших в соседней комнате секретаря по внутренним делам Джона Уайтхеда и генерального директора МИ-5 Ричарда Стенли.
- Господа, - начал премьер, - наши так называемые американские друзья ждут ответа, поэтому буду предельно краток. Я договорился с Шоаи - там действительно приняли всерьез намерение американцев бомбить их в шесть утра. Они пока согласны на фиктивный штурм, но насчет отмены ультиматума ничего не обещают. Я обещал сохранить им лицо тем или иным способом, и мы займемся этим совместно с Джумистаном, если американская атака будет отменена, а они не взорвут свою бомбу. Итак, сейчас главная задача - организовать все как следует в Хитроу. Мистер Уайтхед, аэропорт и окрестности уже оцепили?
- Заканчиваем выселять людей из окрестных гостиниц, офисов и прочих помещений. К пол-третьего все будет чисто - никто, кроме наших самых проверенных людей, не будет находиться в аэропорту и поблизости.
- Персонал аэропорта убрали?
- Да. Все технические службы поддерживаются силами военных и ребят из МИ-5.
- Мистер Стенли, джумистанцы готовы?
- Мы располагаем пятнадцатью агентами из числа джумистанцев-иммигрантов. Сейчас ведется последняя селекция, и к двум часам мы соберем команду из семи-восьми человек.
- Утечку в прессу организовали?
- Да, где-то через час будет распущен слух о предстоящем штурме, а также о маршруте машин с муляжом бомбы и “захваченными” джумистанцами. Журналистам будет оставлено достаточно лазеек для того, чтобы проникнуть во внутренний двор нашего здания, где из машин вынесут "бомбу" и выведут  "злоумышленников". Впрочем, никто из прессы не сможет подойти к месту спектакля настолько близко, чтобы разглядеть лица "исламистов". Мы сейчас, кстати, работаем над тем, чтобы слегка загримировать джумистанцев. Не хотелось бы поломать всю операцию из-за того, что сосед одного из иммигрантов увидит его по телевизору и начнет спрашивать, каким образом мирный житель, который еще недавно пил кофе в саду, успел за три часа слетать на историческую родину и вернуться оттуда с атомной бомбой.
- Спасибо, господа, - прервал Стенли премьер-министр. Действуем как задумано. Самое главное - проконтролировать распространение нужной нам информации в предельно короткое время, подогреть интерес, а затем сделать официальное заявление с намеком на то, что проблема почти снята. Но сейчас займемся операцией.
Ровно в три тридцать ночи, вскоре после того, как Степлтон в третий раз переговорил по видеофону с американским президентом и, казалось, окончательно убедил его отменить военную атаку в случае удачного штурма, на территорию аэропорта, оцепленную войсками и очищенную практически ото всего живого, въехала вереница военных грузовиков. Они скрылись за импровизированным забором, наскоро выстроенным накануне вокруг “Боинга”, прибывшего из Джумистана. Простояв там двадцать минут, грузовики вырулили за забор и, сопровождаемые множеством полицейских машин, на большой скорости помчались к одному из зданий МИ-5, расположенных неподалеку от Лондона. Через тридцать минут кавалькада уже въезжала в ворота внутреннего двора. Разрыв между машинами к концу поездки был достаточно велик, и, пока ворота оставались открытыми, люди с цифровыми телекамерами, столпившиеся у здания, смогли проскочить во двор между въезжавшими грузовиками. В начавшейся суматохе никто не останавливал журналистов, однако, когда три грузовика подъехали ко входной двери, полиции удалось оттеснить репортеров метров на двадцать от машин, что, впрочем, оставляло им возможность взять картинку камерами. Полицейские начали в невероятной спешке высаживать из двух грузовиков мужчин восточной внешности, одетых в форму джумистанских “стражей ислама”. Несмотря на крайнюю брутальность полицейских, которые подгоняли дубинками джумистанцев, выпрыгивавших из грузовиков и бежавших к железной двери, пленникам удавалось вскинуть вверх руки в наручниках и выкрикнуть по-джумистански какой-нибудь лозунг во славу исламской революции и ее Великого вождя Мохаммада Шоаи. Один из "воинов пророка", вытолкнутый полисменом из кузова грузовика, упал, поранив лицо о борт машины, но даже он, быстро поднявшись, начал истошно кричать:
- Аллаху акбар! Да здравствует исламская революция! Да здравствует Великий вождь Шоаи! Аллаху акбар!
Когда пленные скрылись внутри здания, во двор въехала еще одна машина, похожая на инкассаторский бронемобиль. Солдаты и люди в штатском, откинув борт третьего грузовика, извлекли оттуда внушительных размеров груз, покрытый черным полиэтиленом, и погрузили в "банковскую" машину, которая тут же, сопровождаемая кавалькадой патрульных автомобилей, направилась в Темза-Хаус на Миллбэнк - официальную штаб-квартиру МИ-5. Большинство журналистов немедленно устремилось к своим машинам и мотоциклам, дабы начать погоню за тем, что должно было быть знаменитой джумистанской бомбой.
Во дворе тюрьмы осталось лишь десять-двенадцать репортеров, которые, похоже, уже не интересовали ни охрану, ни вообще кого бы то ни было. Одна из них, Жасинта Гувейя, корреспондентка бразильского телевидения, начала осматривать грузовик, на котором привезли половину пленных "стражей ислама". Репортерша заглянула внутрь кузова. Ничего интересного - ни клочка бумаги, ни окурка, ни плевка. Она отошла от грузовика на метр, взглянула на него еще раз и хотела уже было переключиться на другую машину, в которой везли самый главный и самый опасный груз, как ее взгляд остановился на странном пятне на борту грузовика. Гувейя подошла поближе.
Да, вспомнила она, здесь же упал этот несчастный фанатик. Здорово ударился - вон сколько крови. Крови и... Журналистка замерла в недоумении. Вместе с кровью на борту виднелись следы от пудры и косметической краски, а также искусственные волосы, которые с недавнего времени широко применялись вместо париков. Исламист-трансвестит, который пудрится перед верной смертью? Бред. Обкурился, что ли? Быть не может. Или... Или все это грандиозный спектакль, а парень приехал не из Мохаммадабада, а с какой-нибудь явочной квартиры МИ-5!
Гувейя быстро достала миниатюрную телекамеру, засняла пятно, затем дважды незаметно потерла его бумажными салфетками, которые спрятала в сумочку, все это время делая вид, что снимает тюремное окно из-за борта грузовика. Закончив свое "черное дело", корреспондентка еще полминуты походила между машинами, изображая интерес к их содержимому и, стараясь не привлекать внимания, потихоньку покинула тюремный двор.
В это же самое время в Белом доме возобновилось совещание, к которому присоединились несколько высокопоставленных военных. Бьюкенен рассказал о своей уже четвертой беседе с британским премьером, состоявшейся несколько минут назад, и о том, что бомба обезврежена. Президент попросил собравшихся высказаться. Первой отреагировала госсекретарь:
- Господин президент, я не верю англичанам. Наши агенты в Лондоне, с которыми удалось связаться, сообщают о беспрецедентных мерах секретности, окружавших операцию. Что, впрочем, не помешало англичанам разрешить журналистам снять арестованных “стражей ислама” и даже сам ящик, который якобы содержит бомбу.
- А в Джумистане все кипит, несмотря на раннее утро, - добавил Голдстайн. - Исламисты перевозят что-то вертолетами и машинами из городов в отдаленные районы, персонал базы в Фахразе перебирается в одну из крепостей Абдула Керимова, а Шоаи со своей кликой наверняка уже попрятались по бункерам. В общем, все говорит о том, что англичане слили им информацию.
- Если они штурмовали самолет, зачем им информировать Мохаммадабад? - спросил Бьюкенен.
- В этом-то весь и вопрос, господин президент, - опять взяла слово Ричардсон. Если считать, что Билл Степлтон говорит нам правду, то в некоторых его действиях нет никакой логики.
- Господин президент, - снова включился в беседу Голдстайн, - получается, что мы не знаем, обезврежена бомба или нет. Не знаем, взорвут ее или нет, если она-таки не обезврежена. Не знаем, о чем Степлтон переговаривается с Мохаммадабадом или с бункерами, если хотите. Единственное, что мы знаем наверняка, - это то, что джумистанцы эвакуируют ядерное оборудование и персонал. Какой смысл сейчас в нашей атаке? Не будет ли проще подождать до истечения срока ультиматума Шоаи?
- Не знаю, Джош, может быть, на этот раз вы и правы. Я учту вашу точку зрения при принятии окончательного решения. Но пока что давайте обсудим план военной акции, исходя из ранее намеченного срока - час ночи по нашему времени, или шесть утра по Лондону. Каковы будут конкретные цели, гарантировано ли уничтожение джумистанского ядерного потенциала, сколько может погибнуть мирного населения - все это вопросы к министерству обороны и к вооруженным силам.
Министр обороны Льюис и военные начали в подробностях излагать свой план и описывать ход приготовлений. В самый разгар этого длинного повествования, насыщенного специальной терминологией, в комнату зашел сотрудник Белого Дома и начал шептать что-то на ухо Голдстайну. Тот вопросительно посмотрел на президента, который одобрительно кивнул, и советник по национальной безопасности тихо удалился.
Через пять минут Голдстайн буквально влетел в Овальный кабинет и всем своим видом начал давать понять, что имеет сказать нечто более важное, чем военные.
- Что случилось, Джош? - спросил Бьюкенен.
- Господин президент, срочная информация из Лэнгли. Полагаю, что ее нужно доложить немедленно.
- Давайте. Извините, генерал.
- Бразильское телевидение, а затем все другие телекомпании сообщили, что бразильская тележурналистка обследовала место, где один из плененных англичанами "стражей ислама" упал и ударился лицом. Там остались искусственные волосы, следы от пудры и прочего грима. "Стражи" были ненастоящие.
- Все ясно, - моментально отреагировала Ричардсон.
- Подождите, Конни. Это еще не все, и есть информация по вашей части. Шоаи только что сделал заявление, суть которого сводится к следующему. Трусливые британцы пытались запугать Джумистан американской ядерной атакой и  заставить сыграть в фальшивый штурм в обмен на английские усилия с целью недопущения атаки с нашей стороны. Народ Джумистана с негодованием отверг это постыдное предложение, ибо готов стать народом мучеников за дело ислама. Ультиматум остается в силе. Натовская атака немедленно повлечет за собой взрыв в Лондоне. Даже если весь Джумистан будет уничтожен, он будет продолжать воевать с неверными, которые еще не знают всех сюрпризов, приготовленных воинами ислама. Вот вкратце основные идеи. Остальное - обычная мусульманская риторика.
- Какие сволочи, - проронил Бьюкенен после долгой паузы, повисшей в воздухе, когда Голдстайн закончил.
- Англичане не меньшие, - добавил генерал Смит.
- Чем еще он может нам угрожать? - спросила Ричардсон, повернувшись к Голдстайну. - Это ведь уже информация по вашей части, Джош?
- Конни, простите, я не хотел вас обидеть. Сведения о возможных дополнительных сюрпризах со стороны Шоаи уже обобщаются и вскоре будут представлены президенту и вам, если вас это интересует.
- Коллеги, не надо устраивать перебранку, - вмешался президент. - Итак, нам теперь действительно все ясно. И я готов взять на себя ответственность за следующее решение. Мы действуем по ранее принятому плану - атакуем в час ночи, и я хотел бы быть уверенным, что наш удар уничтожит всю - я подчеркиваю - всю джумистанскую военную машину и все - я подчеркиваю - все сюрпризы, которые эти фанатики для нас приготовили. Я прошу Джоша немедленно подготовить мои переговоры с конгрессом: хоть я и ограничил его власть, от него важно получить принципиальное одобрение. Чем скорее я свяжусь со спикерами обеих палат, тем лучше. А у нас есть минут пятнадцать для того, чтобы закончить обсуждение военной акции.
Воодушевленные словами президента, генералы продолжили излагать план операции под кодовым названием "Факел свободы".


15. Катастрофа.

Точно в назначенный срок с нескольких подводных лодок стартовали четырнадцать американских ядерных ракет. Атака удалась на славу: вскоре Мохаммадабад, Фахраз, а также все основные места дислокации джумистанской армии и “стражей ислама” были охвачены всепоглощающим смертноносным огнем. “Факел свободы” стер с лица земли не только столицу, но и два других крупнейших джумистанских города, где имелись научные центры. Одна ракета была нацелена на чермесское побережье, где находились базы “рыбного короля” Абдула Керимова и где, по слухам, могли скрываться джумистанские ядерщики со своим оборудованием. Другая ракета почти случайно угодила в бункер, в котором находились Шоаи и большинство членов его правительства. Впрочем, Резаи, устроивший резервный штаб в глубокой пустыне, почти не пострадал. Он лишь получил небольшую дозу радиации, прежде чем успел, выбравшись из бункера и сев в вертолет, долететь до незараженной зоны и взять курс на Афганистан.
Через считанные минуты после американской атаки над Хитроу взвились три зеленые ракеты, запущенные из близлежащего городка восточных иммигрантов, - знак к приведению в действие ядерного устройства в “Боинге”. Это окончательно переполнило чашу терпения команды парламентеров из МИ-5, которые, получив указание направиться к самолету для попытки вступить в переговоры, вели последние технические приготовления. Три человека в штатском, один из которых нес большой белый флаг, побежали к самолету.
В это время Исса, командир группы “стражей ислама”, и его заместитель Джалал уже держали в руках основной и запасной пульты управления ядерным устройством.
- Исса! - крикнул один из “воинов пророка”, наблюдавший за подходами к самолету. - Там три англичанина с белым флагом хотят подняться по трапу.
- А что, пусть заходят - поговорим. Только обыщите их, когда войдут в самолет.
Офицеры МИ-5, войдя в салон, оторопели, увидев Иссу, который держал руку на кнопке.
- Ас-салам алейкум, гости дорогие. С чем пожаловали? Хотите посмотреть, как совершится священная месть Аллаха? Сейчас увидите. И не подумайте что-либо предпринимать - второй такой же пульт сейчас находится у моего брата Джалала, который приведет бомбу в действие, как только вы со мной что-нибудь сделаете.
- Алейкум ас-салам, - дрожащим голосом проговорил полковник Джеймс Финли, командир группы парламентеров. - Уважаемый, сейчас все в ваших руках - судьбы целого города, судьбы моих близких, да и ваши собственные судьбы. Одумайтесь.
- Я уже обо всем подумал.
- Ваш диктатор мертв. Его режим низложен. Вам ничего не будет угрожать, если вы откажетесь выполнять команду. А здесь, в Англии, вас ждет огромная благодарность правительства и народа за спасение человеческих жизней.
- Глупец! Что мне ваши угрозы и ваша благодарность. Что вы вообще мне можете сделать по-настоящему хорошего или плохого, когда эта земная жизнь иллюзорна и конечна. Я не боюсь ни Шоаи, ни вас. Я ответственен только перед Аллахом. А Его милость и Его гнев по сравнению с вашими играми - как убеленная снегами гора по сравнению с могильным холмиком. Через несколько секунд я буду в райской стране, где вы меня уже не достанете. Что мне все ваши угрозы, все ваши обещания? Одумайтесь и поймите, где истина, а где ложь, где счастье, а где бесконечное страдание.
Финли долго не решался прервать проповедь Иссы, но в конце концов, воспользовавшись паузой, сказал:
- Уважаемый, мне очень нравится то, что вы говорите. Я бы даже согласился принять ислам, если люди готовы с такой решимостью жертвовать всем ради него. Но чем виноваты другие люди, которых, быть может, обманули наши власти, обманула пропаганда, но которые, наверное, тоже стали бы мусульманами, если бы услышали вашу проповедь. Идите к ним, спасайте их души. Вы же не хотели бы, чтобы они умерли неверными?
- Если есть на то воля Аллаха, люди сами придут к вере. А коль до сих пор не пришли, значит, им и не надо было. Ваш народ сам сделал свой выбор - выбор в пользу духовной погибели.
- Но мы дадим вам шанс это изменить. Вам, другим мусульманам мира. А потом подумайте - ведь в Лондоне немало мусульман, которые тоже погибнут...
- Бедный, духовно больной человек! Ведь для нас смерть - это радость! Это переход в вечное блаженство, это мученичество за дело Аллаха! Вот жизнь здесь, в вашем бездуховном мире - это для мусульманина подлинное несчастье, освободиться от которого - благо. Как же вы слепы, дорогой наш гость! Как же вы можете не видеть, где белое, а где черное! Но вы всё, всё скоро увидите - там, в ином мире, где Сам Аллах откроет вам истину и будет судить вас по злым делам вашим. Вот сейчас, прямо сейчас вы все сами увидите...
- Ради Бога, не делайте этого!
- Слава Аллаху, сейчас мы встретимся с Ним, - прошептал Исса и медленно, как бы нехотя нажал на кнопку. Добрая четверть Лодона и многие его предместья скрылись в чудовищном пламени.
Через несколько часов, когда одна часть населения Земли оплакивала Лондон, другая - Джумистан, а третья праздновала победу американского оружия над мусульманскими фанатиками, средства массовой информации распространили документ, поступивший к ним из Интернета и некоторых джумистанских посольств - документ, который журналисты сразу же обозвали “Последним приветом от Шоаи”:
“Братья-мусульмане, все люди доброй воли!
Когда это мое послание дойдет до вас, меня, возможно, уже не будет в живых, а милый моему сердцу Джумистан подвергнется разрушению от  неверных. Моя нация станет народом мучеников за дело Ислама и будет наслаждаться вечным блаженством в раю.
Однако мы, даже мертвые, продолжим борьбу с царством порока и разложения, с царством безбожного вселенского империализма. Знамя нашей борьбы подхватят другие. Для этого Правительство Исламского Государства Джумистан приняло решение передать через наши посольства ядерные материалы, включая достаточное количество оружейного плутония, а также соответствующие технологии и специалистов, правительствам дружественных нам исламских государств - Алжира, Афганистана, Ирака, Ирана, Ичкерии, Ливии, Таджикистана, а также других стран, ведущих борьбу с международным диктатом, - Бразилии, Вьетнама, Кубы, Сербии. Такие же материалы, технологии и персонал передаются объединениям людей доброй воли, борющихся за свою политическую экономическую свободу, в частности, независимым бизнесменам Колумбии, Ирландской республиканской армии, национально-освободительным движениям баскского, тибетского и тамильского народов.
Пусть карающий меч опустится на голову тех, кто пытается силой оружия сдержать мирное наступление посланцев Истины и свободы против гегемонизма и империалистического тоталитаризма. Победа близка! Аллаху акбар!
От имени Правительства Исламского Государства Джумистан:
Великий вождь Исламского Государства Джумистан Мохаммад Шоаи.
20 июня 2005 года”.


16. Бегство.

Вечером в дверь квартиры посольского жилого дома, где сидел взаперти Роджер Парсонс, постучал охранник - морской пехотинец:
- Мистер Парсонс, вам надлежит в течение получаса собраться в дорогу.
Итак, подумал Парсонс, похоже, сейчас меня будут эвакуировать. Эвакуировать, конечно, не в Англию, а в Соединенные Штаты, которые за последние четыре дня стали во многом другой страной, особенно если судить по новостям Си-Эн-Эн. Что меня ждет? Во-первых, долгое и пристрастное разбирательство в Лэнгли, в ходе которого руководство ЦРУ постарается спустить всех собак на чересчур инициативного агента. Во-вторых, очевидно, суд - в том случае, если ЦРУ официально обвинит меня в разглашении государственной тайны. В-третьих, сильнейший психологический прессинг со стороны консервативных масс-медиа, правых политических организаций и радикально настроенной толпы.
Продолжая размышлять, Парсонс упаковал багаж и вскоре, сопровождаемый двумя морпехами, уже спускался во двор. Его усадили на заднее сиденье между двумя людьми в штатском, и машина медленно двинулась к воротам. Уже во дворе к ней присоединились два других автомобиля с дипломатическими номерами.
- Могу я знать, куда мы едем? - спросил Парсонс у своих спутников.
- В аэропорт Шереметьево. Вам предписано прибыть в Вашингтон. Больше мы не уполномочены ни о чем вас информировать: спрашивайте у тех, кто вас встретит в Вашингтоне.
Сопровождающие ясно дали понять, что разговор окончен, и Парсонс продолжал обдумывать свое положение. Итак, очевидно, будет суд. Выиграть его будет нелегко, но возможно. Впрочем, реально все решит состояние общественного мнения. Президент, да по большому счету и конгресс, торжествуют "великую победу". Широкая публика, после первого шока и испуга, их теперь наверняка поддержит. Как отнесутся люди, настроенные таким образом, к его, Парсонса, роли в произошедшем за эти дни? Конечно, многие оценят его заслугу в том, что правда о бомбе в Хитроу была донесена до людей. Но не это сейчас главное. Его, конечно, обвинят в потворстве "фанатикам-террористам", в проявлении слабости перед лицом угрозы, в соглашательстве со злом. Можно ответить, что его миссия была исполнением задания Лэнгли, но это нынче мало кого будет волновать, да и ЦРУшное начальство постарается максимально от него откреститься. Можно также напомнить, что он британский подданный, и потребовать передачи английским властям. Однако ослабленная Великобритания вряд ли будет сейчас ссориться из-за него с американцами. Итак, впереди - либо тюрьма, либо долгий период жизни в условиях неуверенности, борьбы и постоянных унижений. Парсонс вновь возвращался к мысли, мучившей его все те двое суток, что он находился в вынужденном одиночестве. Не попробовать ли остаться в России, оторвавшись каким-то образом от сопровождения?
Ход рассуждений Парсонса был прерван прибытием в аэропорт. Его взяли под руки и повели к зданию. Из остановившейся впереди посольской машины вышел американский консул, а из другой, шедший сзади, двое сопровождающих вывели Пэм. Когда их усадили в кресла в разных углах VIP-зала, Парсонс понял, что время решать настало: или сейчас, или никогда. Парсонс подумал о жене и дочерях: отношения с Маргарет давно разрушены его многочисленными отлучками, девочек он видит нечасто... И долго не увидит, оказавшись в Америке. Но он обязательно вернется, когда нынешнее безумие разрешится тем либо иным образом.
К Парсонсу подошла пограничница и попросила паспорт, обращаясь не столько к нему, сколько к сопровождающим.
- Подождите, подождите, - подал голос Парсонс. - Я хочу сделать заявление. Меня, гражданина Великобритании, пытаются насильственно вывезти в США. Я не хотел бы этого и прошу о предоставлении политического убежища в Российской Федерации.
Девица в пограничной форме оторопела - пожалуй, еще никто не обращался на паспортный контроль "Шереметьево" с такой просьбой - и вопросительно посмотрела на стоявшего неподалеку американского консула.
- Одну минуту, сейчас мы сами все уладим, - твердо сказал тот.
- Постойте, - вмешался Парсонс, обращаясь к пограничнице, - на самом деле вы должны сейчас пойти и доложить своему начальству о случившемся. Иначе я добьюсь, чтобы вас отдали под суд.
- Дайте нам посовещаться, - почти закричал на девушку консул, и та окончательно растерялась.
В этот момент дверь за пограничной стойкой отворилась, и в ней показался майор.
- Оля, что ты там копаешься? - бросил он пограничнице.
- Ваше благородие, тут американцы и англичанин не могут друг с другом разобраться.
Офицер направился к группе иностранцев. Консул побагровел. Парсонс вновь изложил свое заявление. Майор выслушал, взял короткую паузу и сказал:
- Имеете право. Извините, господа, я должен проводить этого человека к представителю государственной власти.
Пограничник, несмотря на бурные протесты консула, взял Парсонса за руку и повел его за дверь с надписью "Только для персонала". Впрочем, их  заставил остановиться истошный крик, раздавшийся из противоположного угла VIP-зала:
- Эй, шпион, я тоже присоединяюсь!
Пэм, оттолкнув сопровождающих и подхватив свой увесистый баул, решительно направилась к майору и Парсонсу.

Москва - Страсбург - Рим - Белгород,
весна-лето 1998 года


Послесловие

Автор этой “хроники” ни в коей мере не желал выразить в ней отрицательное отношение к какой-либо религии, идеологии или политической философии, а также к ее носителям. Мало того, он стремится по мере сил противостоять предубеждениям и мифам, создаваемым вокруг определенных людей и идей, - борьба с такими мифами является одной из целей работы, предлагаемой вниманию читателя. В этом контексте нелишне добавить, что любые ассоциации с современной реальностью,  могущие возникнуть на основе придуманных автором имен, географических названий, высказываний и прочей вымышленной фактуры, ни в коей мере автором не задумывались и потому не могут отражать его политической или мировоззренческой позиции.
Автор также не имел намерения пугать кого-либо чем-либо. Эти записки - лишь предостережение о том, что может произойти, если власть имущие или любой из нас будут и далее игнорировать жизнь и реальность, игнорировать тот свежий ветер, который Бог иногда посылает в наш маленький и душный мир.


Арон Шемайер