так же см.
Я продолжаю жизнь - http://www.proza.ru:8004/2003/07/02-69
________
Стены давят на мозг. И даже пузырьки шампанского, вылетая из граненого стакана, не могут растолкать их в стороны. Хочется разбежаться из коридора и, раскинув крылья, пройти сквозь стекло, оставив за собой стеклопад, чтобы нырнуть в небо. Только вот крыльев нет. Они остались там, в том жарком, как доменная печь лете. Вкатанные в раскаленную лаву асфальта желто-стальным катком, которым управлял кто-то в огненно-оранжевой жилетке.
Я помню это от и до. Я помню этот надвигающийся на меня цилиндр, к которому прилипли крошки черного асфальта. Я сделала шаг назад, но моя нога подскользнулась на неровности гравия, уведя мое тело, нелепо взмахнувшее руками на острия дробленного камня. Я пыталась встать, но крылья, всосав в себя песок держали меня. Сталь надвигалась, щеря в усмешке водителя рот. И мне стало все равно. Я просто закрыла глаза и отдалась груде металла. Вот она тронула меня за пальцы ног, давя и плюща кости плюсны, и перевалилась дальше. Я чувствовала, как мышцы и сухожилия обнимали каждый камень. Треск раздавливаемых коленей заставил открыть глаза и посмотреть на то, что происходит. Где-то в небе уже начали кружить вороны. Бедра расползались под тяжестью цилиндра. На его поверхности выступила кровь – моя кровь. Цилиндр пил ее, захлебываясь смехом своего хозяина. Пил ее по капле, гоня всю ее вверх, к сердцу, с тем, чтобы потом сожрать его за ужином. Хрустнул выстрелом тазобедренный сустав, и живот начал раздуваться не в силах удержать в себе такое количество крови. А каток все двигался и двигался по мне, выдавливая к горлу кишки, печень, желудок, легкие. Со звуком лопнувшей струны «ля» плющились позвонки один за другим. Я начала задыхаться, потому что сердце застряло у меня в гортани, не пропуская остальные органы. И я выплюнула его куда-то на обочину. Маленькое, красно истекающее, оно шмякнулось на песок и замерло на время. К звуку лопающихся струн «ля» примешивались струны «ми» и еще какие-то. И я поняла – это пришла очередь моих крыльев, беспомощно распятых на щебне. И вот каток добрался до ребер, которые уже вырвались из-под лопнувшей кожи. Он начал тяжело дышать, облизывая меня своим окровавленным металлом, елозя по мне своим вонючим телом. Он всосался в шею, перекрывая мне трахею и заставляя глаза выпрыгивать из глазниц. Я закашлялась и плюнула в его морду кровью, но он ответил мне пощечиной своего оргазма, выплеснув мне на лицо отработанный мазут и размазав его вместе с черепом по камням. Но я этого уже не видела, потому что глаза, вылетев из насиженных гнезд, были тут же схвачены вороньем и сожраны. Я только чувствовала, как крошится челюсть, вдавливается нос, и трещит череп. И вот он лопнул, раскидывая мой мозг, который раньше так аккуратно был собран в один извилистый комок. Теперь же каток давил каждую извилину, заставляя их в смертельной агонии рассказывать все обо мне. Водитель, насытившись моей беспомощностью, увел машину дальше, засыпав меня при этом чернотой раскаленного асфальта. И вот уже ничего не говорило о том, что здесь произошло вечностью мига назад. Только маленькое сердце в пыли обочины продолжало кровоточить с каждым толчком.
Стены комнаты давят на мозг. Пузырьки шампанского осели на дне граненного стакана. Крови должно хватить надолго, но не остановится ли маленький мешочек мышц в пыли на обочине раньше, чем его кто-нибудь заметит?