КАК ЖАЛЬ киносценарий

Анна Каракова
Общие примечания:

Время действия – конец 80-начало 90ых.
Вы помните?
На прилавках пусто, кругом  нищета. По вечерам не горят фонари, и нет неоновых надписей. Так же нет: хот-догов, жвачки, импортных сигарет – вообще из еды в магазинах только плавленые сырки «Дружба», скумбрия холодного копчения и морская капуста «Салат дальневосточный». Нет качественных записей музыки и кино, домофонов в домах, гаражей-ракушек, детских площадок, автобусных остановок с неразбитыми стеклами, полиэтиленовых пакетов с фирменными надписями, глянцевых журналов с откровенными обложками, рекламных щитов.
Иномарка на дороге – большая редкость, так же как и «родные» джинсы. Народ носит самопальную джинсу. Модницы: юбки и платья самострочные – по выкройкам журнала «Бурда». Курит сигареты «Ява» явские, пьет пиво «Жигулевское», газированную воду «Колокольчик» и «Буратино» - все это, если повезет (главное, оказаться в нужном месте в нужное время).   

В детском лагере -  дощатые бараки и скудная, почти нищенская обстановка. Общий душ с холодной водой и ржавыми железными раковинами. Туалет на улице. В корпусах огромные палаты – всего две на отряд: для мальчиков и девочек. Единственное, чем  тут можно гордиться, это парком со старыми липами.

История происходит в то время, когда пионерские галстуки уже не носили, но привычка к линейкам осталась.
Это время цинизма. Время растерянности. Голодное время, жадное до новой жизни. 
Оно так быстро и без следа прошло, что почти забылось…











Во весь кадр – синее-синее небо. Камера отъезжает, открывая проем окна на последнем этаже серой панельной девятиэтажки. Напротив точно такой же дом в черных подтеках.  Занавески слегка трепещут на сквозняке. Камера движется мимо письменного стола, заваленного фломастерами, ручками, календариками и прочей ерундой. Она останавливается тогда, когда показывается чемодан. Старый клеенчатый чемодан с большой биркой сбоку, на которой выведено: Краснова Лена, 1 отряд. В чемодан летят вещи: одна босоножка, вторая, майка, худосочная косметичка, явно бывшая мамина.

Текст за кадром:
Мне казалось, что это  было самое ужасное лето в моей жизни. Не смейтесь. Мне было почти пятнадцать, и хотелось умереть.  За окном горело солнце, плескалось небо. И я ненавидела их больше, чем  мальчика, который меня не любил, родителей и наш дом. Я ненавидела все вокруг даже больше, чем собственную жизнь.

Общий план. Комната взрослого ребенка: постеры «Наутилуса», «Кино», «Beatls» на стенах, старые мягкие игрушки – собачка, тряпичная кукла. В остальном – взрослые вещи: эстонский проигрыватель, пианино Лира, большой книжный шкаф.
В комнате бардак. От шкафа к кушетке мечется девочка: перетряхивает коробки, ящики, какие-то пакеты. Швыряет вещи в чемодан. Останавливается, пристально вглядывается в открытый шкаф.
- Марин! Марина! Где серый свитер в полоску?
Пауза. Голос из соседней комнаты.
- Не знаю. Ты последняя одевала. Посмотри в шкафу.
- Посмотрела. Нету.
- Тогда не знаю. Вечно расшвыриваешь все.
По коридору с чашкой кофе проходит старшая сестра двадцати лет в халате. Лена идет за ней в ее комнату. Слышны голоса.
- Я знаю, он у тебя.
- Он мне нужен.
- Мне тоже нужен. Дай, пожалуйста!   
-  Обойдешься!
- Ну, дай!
- Нет!
Тишина. Оглушительно хлопает дверь. Старшая сестра кричит:
 - Дура!
В кадре по-прежнему чемодан. Руки торопливо и неаккуратно застегивают молнию. Выдергивают чемодан из кадра. Под ним на кушетке лежит книга «И.А.Бунин. Темные аллеи». Раздраженный шепот девочки:
- Ну и пошла ты!



Лена решительно шагает по улице, сбегает по ступенькам метро, едет в автобусе. Шум улицы не слышен. Текст за кадром:

Однажды, когда все вокруг стало совсем невыносимым, я позвонила тетке и сказала, что хочу уехать в лагерь. Было начало августа, и я знала, что опоздала. Просто хотелось иметь еще один повод для злости.  Но оказалось, что есть путевки. В лагерь с ужасной репутацией. Для детей дальнобойщиков. Я согласилась. Мне было все равно. Даже стало интересно. А вы видели когда-нибудь целый лагерь детей дальнобойщиков? Я – нет.

Большая площадь. Несколько автобусов, вокруг которых толкутся дети.  Бегают воспитатели с какими-то списками, флажками с номерами отрядов. Родители. Лена внимательно оглядывает сборище, снимает наушники. Сразу становится очень шумно, смех, гам. Она идет к дальнему автобусу, около которого почти нет родителей.  Отъезжающие сидят внутри. Девочка недолго топчется у ступенек, затем входит и, не глядя по сторонам, садится на свободное сидение, пристраивает чемодан.
В автобусе в основном девчонки – человек пятнадцать. Мальчишек немного, человек семь. Все исподтишка  изучают друг друга, и новенькую, шушукаются. Вваливаются двое вожатых в красных галстуках. Один огромный, другой щуплый. Оба лет двадцати пяти.
- Кого я вижу! – говорит тот, что выше, кому-то позади Лены.
- Игорек! – радуется девица.
- Красота ненаглядная! Ну что, поехали отдыхать?
- Подожди, одну забыли! – говорит другой вожатый.
- Кого еще?
Щуплый сверяется со списками.
- Лилиана Содовская.
- О-о-о! Лилиана! – слышится из последних рядов.
- Ну-ка тихо мне там! – говорит Игорек. – Пойди, что ли, посмотри, где  ее носит.

Через пыльное стекло видна площадь, по которой идет девочка. Сзади плетутся родители. Перед дверью семья обменивается вялыми поцелуями, и девочка залезает в автобус. Лена смотрит.
Текст за кадром:

У нее был немного рассеянный взгляд. Мне сразу показалось, что иногда она носит очки. Хорошая девочка из интеллигентной семьи. Как она сюда попала? Как оказалось позже, примерно так же как и я – по случаю и от нелюбви. Нелюбви родителей... Не к ней, а друг к другу.

Девочка садится рядом, трет переносицу, виновато улыбается. Лена отворачивается и смотрит в окно. Площадь отъезжает в сторону вместе с домами, трубами какого-то завода и родителями.




Живописный холм с соснами, впереди поля, перелески, грунтовая дорога. Где-то вдалеке, под насыпью железная дорога, стучит поезд. Мощный забор из бетонных плит, за которым едва видны кроны деревьев и деревянные корпуса синего цвета.

Вывеска «Детский лагерь СИГНАЛ». Лестница. На ней человек в запачканном сером халате, который лениво скребет наждаком ржавое слово СИГНАЛ. В десяти метрах от ворот огромная дырка в заборе – не хватает бетонной плиты. Перед въездом в лагерь два бревна, на которых расположились местные - ребята из соседнего городка и близлежащих дач.
Они кричат:
- Матвеич! Матвеич!
Дядька перестает скрести надпись, поворачивается.
- Чего вам?
- Пиво будешь?
- Давай!
От компании отеляется парень, подходит к лестнице, протягивает уже открытую бутылку. Матвеич пьет.
С бревна кричат:
- Матвеич! Когда плиту-то поставишь?
- Да чего ее ставить?! – возмущается дядька. – Все одно снимите.
Ему отвечает дружный гогот.
- Чего ржете? Вот не пойму я, вам чего, своих девок мало? Хорошие же девки!
- Москвички лучше! – орут с бревна.
- Одни хлопоты с ними, - машет рукой Матвеич, и снова принимается скрести.

Местные переглядываются. Одеты все они приблизительно одинаково – джинсы, футболки, и эта одинаковость только подчеркивает то, какие они разные. Один в очках, это Кирилл. Он пьет пиво. Жора – бритый, почти наголо, угрюмый. Несколько жизнерадостных салаг. Парень лет девятнадцати – Володя – с открытым хорошим лицом. Курит. Местный красавец Сергей – немного не вышел ростом, но на удивление хорош собой.

- Серег, а ты чего без цветочков-то? – спрашивает кто-то. – Скоро подъедут.
- Во сколько? – спрашивает Сергей.
- Вроде к часу.
- Вот идиот! – Он залпом допивает пиво,  встает и, уходя, бросает, - до встречи.
- Иди, иди! – веселится компания.
Кто-то падает в траву с драматичным воплем:
- Любо-о-овь!
Сергей, не оглядываясь, вскидывает руку в неприличном жесте.



Вереница автобусов тащится по пыльной дороге. Сквозь грязные окна мелькают лица малышей, потом ребят чуть старше. Последний – автобус, где сидит Лена. Она прижала лицо к стеклу, и от этого вид у нее совершенно дурацкий.
Внутри автобуса волнение. 
Девчонки пудрятся, перескакивают с места на место. Одна  – щупленькая, тоненькая, отрешенно смотрит в окно. Ее тормошат, шутят. Слышны фразы:
- Да что ты, Оль, конечно придет!
- Улыбнись, ну!
- У кого-нибудь есть блеск для губ?
Блеском интересуется Олина подруга Света. Зачем ей блеск? Она и так выглядит потрясающе. Хотя немного вульгарна.

Лена смотрит на свою соседку. Лилиана заснула. Лена неловко встряхивает ее за плечо.
- Хватит спать, приехали уже!
Девочка растерянно хлопает глазами. Улыбается.
- Меня зовут Лиля. – У нее странная, какая-то прибалтийская манера произносить слова.
- Ты что не русская?
- Русская. Просто я  несколько лет жила не здесь.
- А где?
- В Мозамбике.
- Где-где?
- В Мозамбике. В Африке.
- Здорово, - говорит Лена. – А меня зовут Лена.
Автобусы тем временем въезжают в ворота с надписью «Детский лагерь СИГНАЛ». Ворота с лязгом закрываются, Матвеич прилаживает замок. Общий план. Видно, как компания местных лезет на территорию через дыру в заборе. 
Все высыпают на улицу. Вожатые выстраивают детей в неровные шеренги.
В Центре стоит директор лагеря, суровая женщина лет пятидесяти.
Она произносит в мегафон.
- Здравствуйте! Меня зовут Евгения Валентиновна. Вы приехали в лагерь «Сигнал», и ближайшие три недели мы будем жить с вами, как одна дружная семья. Подъем в восемь, отбой в десять. Дискотеки и кино -  раз в неделю. Меню на день – на дверях столовой. Все вопросы к вожатым.
Надеюсь, у меня не будет поводов знакомиться с кем-нибудь из вас слишком близко. А теперь послушайте нашего доктора.
Крашенная блондинка в белом халате начинает что-то вещать. Ее никто не слушает. Усиленные мегафоном,  ее слова разносятся звонким эхом.
Лена и Лилиана рассматривают корпуса, парк, переглядываются. Рядом со Светой оказывается мальчик из отряда. Он как бы случайно толкает Свету, извиняется.
- Ты здесь не в первый раз? А я впервые!  - говорит он, желая завязать разговор. – Меня Миха зовут.
- А меня – Света, - отвечает она. – Я сюда каждый год езжу. 
За головами девочек из старшего отряда прячутся Оля и Сергей. О чем-то шепчутся. В руках у Оли  белая роза. 


Линейка закончилась. Шеренги начинают распадаться. Сергей берет чемодан Оли, Миша помогает Свете. Все идут к дальнему корпусу.
Палата девочек. Огромная. В ней около пятнадцати кроватей. Девчонки разбирают вещи. Оля ищет бутылку для цветка.
Лена пристроилась на кровати напротив двери. Она сидит и осматривается вокруг.
Подходит Лилиана. Кивает на соседнюю кровать.
- Здесь свободно?
- Нет, занято. – Очень толстая девочка с размаха швыряет рюкзак на покрывало. И поясняет с вызовом. – Я всегда здесь сплю.
Она деловито устанавливает на тумбочке косметичку и портрет Майкла Джексона, вырезанный из журнала. 
- Я здесь уже седьмой год. По три смены. Так что, извини.
Лилиана пожимает плечами, отходит к другой койке.
- Тебя как зовут-то? - спрашивает толстуха.
- Лена.
- А меня Маша. Хотя скорее Маня. Маша – это для красавиц. Ты в первый раз?
- Да.
- Ага, - говорит Маня себе под нос, с интересом оглядывая собеседницу. - Значит, порядков не знаешь.
- Почему не знаю? Подъем в восемь, отбой в десять.
Маня загадочно улыбается.
- Это для мелюзги. А мы, подруга, в старшем отряде.
- Ну и что?
- Да так, ничего, - разглядывая Лену, словно экзотическое животное, говорит Маня.

Тарелка супа. Довольно жидкого. Плавает перловка, лук и что-то вроде консервов, кажется, сайра. Кто-то ложкой старается выловить из тарелки лук.
Интригующий голос Мани.
- Если захотите выйти за территорию, лучше отпрашиваться у Игоря…
Общий план столовой. Дети едят. Стол на шестерых. За столом Света, Оля, Маня, Лиля, Лена. Оля и Света сидят чуть поодаль, шепчутся друг с другом.
Лена вылавливает лук из тарелки.
- А зачем? – спрашивает Лиля.
- Что – зачем?
- Зачем уйти из лагеря?
Маня смотрит на нее, пытается языком выковырять что-то, застрявшее в зубе.
- Да… тяжелый случай, - тянет она. – В общем, за забор – две бутылки пива. Одну Саше, другую Игорю. Другие свободы по другим тарифам.
- Какие другие свободы? – спрашивает Лена.
- Ну… Мало ли. Прогулки по ночам… Праздники не для всех.
- Это же сколько пива надо! – говорит Лена.
Девчонки смеются.
- В общем, так, - опять говорит Маня. - Личная свобода напрямую связана с общественными работами. Я, например, сегодня в тихий час стенгазету рисую. Хотите со мной?

Застекленная терраса в корпусе старшего отряда. На полу огромный ватман. Вокруг него лежат на животах Лена, Маня и Лиля. Лена с Лилей бок о бок, рисуют фломастером цветочки.

В руках у Мани – кисточка, рядом банка с красной гуашью. Высовывая язык от усердия, она пишет на ватмане название отряда: НЕУЛОВИМЫЕ.

Лена тихонько говорит:
- Мань! А здесь, вообще, лагерь-то ничего? Не зря мы сюда приехали?
- Хороший лагерь, веселый, - тянет Маня со странным выражением. Не понятно, то ли она врет, то ли слишком увлечена живописью.
- А чего ты сюда так часто ездишь?
- Так больше некуда, - говорит Маня. – Бабка не берет. Да я и сама не хочу. Скучища у нее там, в деревне. Одни алкаши. А вы как сюда попали?
Лена и Лиля одновременно говорят:
- Случайно.
Переглядываются.

Из палаты выходит Игорь. Он в хорошем расположении духа.
Подходит к девочкам, стоит над ними, смотрит. Не похоже, что он так долго изучает газету. Девочки удивленно поднимают на него глаза.
- А что? – говорит Игорь, улыбаясь нагло и весело. – Хороши! Ох, хороши у нас цветочки!
Садится на корточки и тычет пальцем в цветок, который рисует Лена.
- Особенно этот!
Девчонки не понимают – цветок как цветок.
Маня первая опускает глаза и принимается рисовать. За ней Лена и Лиля.
Игорь некоторое время стоит рядом, потом уходит.

Девчонки молча работают. Потом Маня садится на колени, оглядывается. Игоря на террасе нет.  Она говорит Лене:
- Похоже, тебе здесь будет весело.
- С чего ты взяла?
- Чего я, Игоря не знаю? 
- А что ты про него знаешь?
Лена улыбается, и говорит фразу, которую явно слышала от матери или бабки, и так же заученно машет рукой.
- А, кобель он и есть кобель.











Вечер после отбоя. Почти все девочки в палате спят. Лиля сопит, положив под щеку обе ладошки. Белеет на тумбочке Олина роза.
У Лены закрываются глаза, но Маня не дает заснуть разговорами.
- Слушай, а тебе здесь кто-нибудь нравится?
- Ты нравишься, - сдерживая зевок, говорит Лена.
- Да нет! Из ребят?
- Да я не видела никого в общем-то…
- Как не видела? А Серегу?
- Какого Серегу?
- Который за Ольгой бегает! Красивый, правда?
- Правда. Красивый. – У Лены слипаются глаза.
Маня мечтательно смотрит в потолок.
- Мне бы такого… Третий год за ней как щенок на веревочке… Ни на кого и не смотрит. Слышь! Говорят, она его приворожила.
- Как приворожила?
- Да так. У нее  сестра старшая. На восемь лет. Она заговор знает, ну и остальное. Вот и помогла. Приворожила. И глаз у нее черный!
- У кого?
- Да у Ольги же!
- Ой, Мань, да ну тебя!
- Это тебя да ну! – обижается Маня и замолкает. Но не надолго.

- Лен, а Лен!
- Чего? – со вздохом отзывается Лена.
- А я очень толстая?
- Ну… - тянет Лена, соображая, как не обидеть подругу. – Ты вполне симпатичная. И глаза у тебя большие…
- …и жопа как у слона.
- Вот видишь! – поддерживает Лена позитивным тоном. Потом соображает и начинает выпутываться. – Ты меня совсем заговорила. Я спать хочу! 
- Ну и спи!
Маня поворачивается на бок. Лене стыдно. Она  трогает Маню за плечо и говорит:
- Мань, ну, правда, не расстраивайся. Это я спросонья сказала. А потом, ведь есть всякие диеты, упражнения. Можно похудеть.
- Слушай, я уже делаю одно, - горячо шепчет Маня. Она отходчивая. – Для живота. Вот смотри!
Она начинает под одеялом подтягивать колени к животу. Одеяло вздымается, как девятый вал. Кровать угрожающе скрипит. Лена прячет голову в подушку и беззвучно содрогается от смеха.   
На террасе слышны шаги. Маня шепчет:
- Игорь!
И замирает, закрыв глаза. Игорь останавливается около них, стоит, идет дальше. Опять останавливается, разговаривает с кем-то шепотом в дальнем углу палаты. С кем – не разобрать. Лена слушает. Поворачивает голову к Мане.
Та уже спит.


Парковые дорожки, по которым бежит старший отряд. Тяжелое дыхание. Некоторые девочки в шортах. Мальчишки рядом с девочками сморятся еще детьми. Впрочем, среди них есть двое-трое, которые пристраиваются в хвосте отряда и изучают ноги девчонок, комментируя. Слышится:
- Смотри… вот у этой, новенькой… как ее Лилиана…ноги-то ничего… длинные
- Да ну… - басит Миха, - вот у Светки  - это ноги!
- Раз-два! – задыхаясь, кричит мальчик из первых рядов с лицом отличника.
- Три-четыре! – голосит отряд.
- Три –четыре! – снова он.
- Раз-два!
- Кто шагает дружно в ряд?
- Это старший наш отряд!

Общий план. Видно, что ребята бегают по кругу, по аллеям парка. В центре стоит беседка, в которой сидит Игорь. 
Ребята бегут. Мелькает Лилиана.
Ноги. Кроссовки, кеды, большие, маленькие, босоножки, шлепки.
Ноги в шлепках, с фиолетовым, почти черным лаком на ногтях, останавливаются. Топчутся на месте, потом направляются в сторону беседки.
Ступеньки, заплеванные семечками. Огромные кроссовки Игоря. Общий план. В беседке Игорь и девочка из его отряда Света. Очень красивая. С зелеными глазами, чуть вздернутым носом, пухлыми губами.
- Я устала, - с вызовом говорит она.
- С чего бы это? – удивляется Игорь.
- Я устала! – повторяет Света, разворачивается и идет к корпусу.
Игорь смотрит ей вслед.
- Свет, погоди!
Она дергает плечом, не оборачиваясь.
- Свет!
Он ухмыляется, не спеша, выходит на дорожку, дожидается своего отряда.
- Давай, давай, давай! – кричит он, отбивая шаг ладонями, когда ребята пробегают мимо.

Света заходит на террасу, где сидит второй вожатый, Саша. Он  расположился на стуле, закинув ноги на теннисный стол. Грызет спичку.
- Ты чего такая кислая, Светуль?
Она ничего не говорит. Проходит мимо него в спальню, бросается на кровать прямо в шлепках. Смотрит в потолок. Лицо обиженное и злое, готовое расплакаться.
Саша говорит себе под нос:
- Упс… -  И вдруг кричит. – В том углу плохо помыла! Да! Вон там! Около двери.
Общий план террасы. Пол моет Лена. Она без энтузиазма водит туда-сюда щеткой. Саша следит за ней сквозь полу прикрытые  ресницы. Напевает:
«Нам сверху видно все, ты так и знай!»



Высокий зеленый холм. Тянутся линии электропередач. 
Лиля и Лена сидят на холме, рядом две бутылки пива. Напротив, через железную дорогу, деревянный барак с кривыми террасами, увешанный, как гирляндами, веревками с бельем. Около дома резвятся маленькие дети, у зонтика в песочнице стоит трехколесный велосипед. Женщина копается в палисаднике, среди астр и гладиолусов. 
- Ну и  как там жить, в Африке? – спрашивает Лена.
- Да так же, - говорит Лиля. – Только жарко очень бывает.
- А в школе чему учат?
- Тому же, что и у нас. Там школа при посольстве. Русская.
Гремя  вагонами, проезжает поезд.
Лиля говорит:
- Все почти как здесь, в лагере. Только за территорию выйти нельзя. И еда вся в иностранных пакетиках.
- Вкусная?
- Когда как. Я пельмени люблю. А они их делать не умеют.
- Ну, чего-то хорошее там есть?
- Лето все время. Бассейн на крыше. Машины. Кондиционеры. Водные аттракционы. Жвачка. Все.
- Понятно, - кивает Лена. – А еще поедете туда?
Лилиана морщится, как от зубной боли. Глядит на барак. Там сцена: молодая мама пытается увести мокрого малыша от бочки с зеленой дождевой водой. Он кричит, она ругается и тянет его за руку.
- Не знаю, - говорит она. - Это от родителей зависит. Они сюда разводиться приехали. Если передумают – останемся. А если нет, мы с мамой уедем обратно. Она тогда замуж выйдет.
- За негра? 
- Почему за негра? За поляка.
- Мозамбикского?!
- Да нет же! За польского. Пана Ежика.
- Замуж за Ёжика! – смеется Лена.
- Сама ты за Ёжика! – вторит ей Лиля.
Смех девчонок – звонкий, захлебывающийся – раздается далеко-далеко. По холмам. По полям. Вдоль по железной дороге. До барака.
Общий план. Лиля и Лена размашисто шагают вниз с холма к лагерю. Каждая несет в руке бутылку пива.
- Может, так и лучше, - говорит Лена. А то мои все ругаются, ругаются. Знаешь, как надоело!
- Может родителям и лучше, - говорит Лиля. – Но только не мне. Они-то друг друга уже не любят. А я люблю их обоих. 

Девочек едва видно за высокой травой. Им вслед колышется огромный дикий люпин, да Иван-чай. Слышны удаляющиеся голоса:
- Да ладно, может, обойдется?
- Не знаю…
- Сдался вам этот африканский ёжик!
Смех вдалеке.


Тот же день, вечер. Рядом с корпусом на лавке сидят Игорь и Саша. Рядом крутятся мальчишки из отряда. Игорь смотрит на них, потом подзывает Мишу:
- Миха!
- Че?
- Ниче! Гитару забыли на террасе – сбегай, принеси!
Миха убегает, Игорь смотрит ему вслед и цедит:
- Новобранец!
Напротив, на такой же лавочке,  расположилась компания местных: Сергей, Володя, Кирилл, Женя. Ребята ведут себя корректно: не шумят, не ругаются, не курят.
Оживление и суета в палате девочек. Многие красятся. Слышны крики:
- Кать! Дай твой свитер на вечерок! Пожалуйста!
- Девчонки! У кого есть коричневая помада?
- Эй, кто завиваться последний?
Света сидит на кровати, накручивает локон на горячие щипцы. Полуодетая Оля красится. Маня тоже. Лена и Лиля болтают у окна в углу. На Лиле клетчатая рубашка, по видимому Ленина, на Лене – ярко розовая футболка с буквой М, которую раньше носила Лиля.
В дверях появляется Саша.
- Скоро вы там? Через пять минут построение!
Девчонки визжат, торопятся прикрыться.
- Пойдем? – спрашивает Лену Лиля. – Чего тут сидеть?
Девочки выходят на крыльцо, видят, что первые, тушуются. Пытаются вернуться на террасу. Их замечают.
- Эй, вы куда? – кричит Саша. – Выходи, выходи, пора уже!
Игорь встает, направляется к крыльцу.
- Лен, пойди-ка сюда, дело есть!
- Какое дело?
Игорь подводит ее к скамейке, где сидят местные. Говорит:
- Кто тут познакомиться хотел? Ты?
- Я,  - хрипло говорит Кирилл и снимает очки.
- Ну, так знакомься, ё-моё! – в сердцах бросает Игорь, и отходит в сторону.
Кирилл одевает очки, и смущенно говорит:
- Меня зовут Кирилл, а тебя?
- Лена.
Молчание. Компания пересмеивается. Лена первая соображает вопрос:
- Вы что, с нами на костер пойдете?
- Конечно! Мы всегда участвуем в массовых мероприятиях.
Кирилл выглядит глупо. Лена чувствует себя дурой. Ситуацию спасает Володя:
- Лен, а это не вы с подружкой сегодня на холме сидели?
Лена улыбается:
- Мы…
- А я вас из окна электрички видел, когда с работы возвращался. Сидят такие хорошенькие девочки, культурные. И пиво рядом… Красивая картинка… Ну, по-моему, пора.
Он поднимается. К нему спешит девочка из отряда. Маша. Лена ее раньше не замечала. Местные и «лагерные» идут к воротам: Оля рядом с Сергеем, Миха старается держаться ближе к Свете, Лилиана  и Леной, Володя с Машей. Слышен голос Кирилла.
- Спасибо, Володь.
- За что?
Стемнело. Небольшая поляна под холмом. Справа и слева кусты. Небольшой, слегка загаженный ручеек, и три хлипкие дощечки над ним.
Костер. Некоторые из ребят жарят на прутиках куски хлеба. Официальная часть вечера, что-то вроде «Отрядной беседы на тему: расскажи мне о себе». Местные сидят чуть в сторонке, рядом Оля с Сергеем. Потом Света, напротив нее  –  Миша.
Его сосед с оттопыренными ушами, лопочет:
- Меня зовут Игорь Куценко. Я учусь в школе. В седьмом классе.
Саша делает большие глаза.
- Очень, очень интересно! А ты?
Тот бойко рапортует.
- Миха Ващенков, учусь в восьмом классе, занимаюсь подводным плаванием, - бросает взгляд на Свету.
- С маской, что ли? – подтрунивая, спрашивает Игорь.
- Нет, в очках.
- Понятно.
Саша кивает Лиле, она следующая на очереди.
- Ну а вы, прекрасная мадмуазель?
- Учусь, - говорит Лиля.
- В школе?
- Да.
- В восьмом классе?
- Да.
Хохоток. Саша свирепо оглядывается назад. Хохоток прекращается. Саша берет гитару и говорит.
- Тогда только для вас, в честь нашего знакомства – песня.
От компании девчонок доносится многозначительное «Ого!». Лиля изумлена и смущена. Она переглядывается с Леной, та пожимает плечами и
улыбается. Саша ударяет по струнам,  поет хит из репертуара «Кино» «Восьмикласница».
«Ты говоришь, из-за тебя там кто-то получил синяк, а мне на это наплевать… Многозначительно молчу, и дальше мы идем гулять». Припев подхватывают все. Особенно веселится Игорь «О-о-о, восьмиклассница!»

Панорама холмов, лагеря. Все-таки место здесь удивительно красивое.
Песня закончилась, отрядный костер тоже. Стемнело, скоро отбой.
Суета, Игорь командует сборами. Саша наклоняется к Лиле:
- Остаться хочешь?
- …Да.
- А ты? – это уже Лене.
Она кивает.
- Пошли, пошли быстрее, отбой через пять минут! – торопит всех Игорь.
- Тогда идите за мной! – шепчет Саша.
Отряд гуськом идет по тропинке. Впереди Игорь, за ним ребята, потом Саша, и за ним – Лена, Лиля, Света, Маня, Оля и девочка, которая вышла к Володе. Маша.
Ребята и вожатые проходят через ворота, которые отпирает Матвеич. Потом честно с лязгом закрывает.  Игорь ведет часть отряда к корпусу, а девчонки вслед за Сашей возвращаются через дырку в заборе обратно к костру. Там их ждут местные. 
Настроение у всех приподнятое. Это – приключение. Праздник не для всех.


Компания сидит около костра. Появилась еда -  колбаса, помидоры, огурцы, черный хлеб.
Две бутылки красного вина, бумажные стаканчики. Света, Оля, Маня и Маша пьют вместе со всеми вино. Лиля и Лена отказываются. Вообще, они чувствуют себя несколько зажато.
 - А воды нет? – робко спрашивает Лиля.
В ответ – смех. Только Саша с очень серьезным видом лезет за пазуху и достает бутылку «Тархуна». Находит стаканчик,  наливает. Нарочито вежливо протягивает Лилиане.
- Прошу!
- Это уже серьезная заявка! – комментирует Игорь.
Саша стреляет в него глазами. Они понимают друг друга без слов.
Саша снова берет гитару. Поет, не сводя глаз с Лили. Из битлов, с корявым английским «Yesterday».
 
Кирилл, явно мучаясь от неумения поддержать знакомство, говорит Лене.
- Ты, кажется, здесь в первый раз?
- Да.
Пауза. Кирилл произносит:
- Точно. Я тебя раньше здесь не видел.
Лена едва заметно морщится, глядит в сторону. Маня дергает Лену за рукав:
- Гулять пойдешь? Ребята приглашают.
- С кем? С этим что ли? – шепчет Лена. – Да ну.
- Да ладно, не разбивай компанию! И потом… С кем ты останешься? С этими соловьями?
Она кивает в сторону Саши и Лили, поглощенных друг другом.  Лена тоже смотрит на них. Вздыхает. Говорит:
- Ладно. Пойду.

Грунтовая дорога, голубая в лунном свете.  На ней стоят четверо, поджидают Маню и Лену. Это Володя с Машей,  Кирилл и длинный худой Юрик. Они разбиваются на пары: Володя-Маша, Юрик-Маня, Кирилл-Лена,  и топают по дороге в темноту.

Небольшое озеро или пруд. Ребята купаются. Девчонки сидят на берегу, на поваленной березе.
- Да… - говорит Маня. – Повезло с кавалером.
- Да ладно! Чего тебе выпендриваться? – без обиняков бросает Маша.
- Спасибо, тезка! – отвечает та.
Лена молчит. Возвращаются ребята. Лена смотрит, как на спине Володи блестят капли воды. Он ловит этот взгляд.
- Эй, проснись! Давай отойдем! Пусть ребята переоденутся, - тормошит ее Маня.

Дорога. Все идут обратно. Разговоры увяли. У Лены развязывается шнурок на кроссовках. Она садится на корточки и делает аккуратный бантик. Поднимает глаза. На нее смотрит Володя.  По тому, как он стоит на дороге видно, что он остановился первым, а за ним, в отдалении, вся компания. Лена и Володя смотрят друг на друга. Маша кричит:
- Ну, пошли уже!
- У меня тоже  всегда развязываются шнурки, – говорит Володя.
Они вдвоем нагоняют остальных.
Шестеро бредут по дороге, начинается рассвет.

Очень громко звучит музыка. Это подъем в лагере. Лена поднимается с подушки, трет глаза. Рядом Маня, уже проснулась. С трудом надевает тренировочные штаны.
Взгляд Лены падает вниз. Брови изумленно ползут вверх. На одеяле лежит огромный букет «золотых шаров». Лена смеется. Маня поворачивается к ней, завистливо говорит:
- Везет тебе, Ленка! Меня никто так не любит.
Подходит Лилиана.
- Вылезай из постели, быстро! Все уже пошли!
- Да она тут на свои лютики любуется! – влезает Маня.
- Это Володя принес, - говорит Лиля. И добавляет, понизив голос до шепота. - Ты когда вернулась, сразу заснула. А он минут через десять цветы принес.
- Во дает! – изумляется Маня. – У тебя что, бессонница?
- Нет, - говорит Лиля. – Я просто никак не привыкну поздно вставать. В Африке мы вставали рано, зато днем спали. Ну что, пошли?

Общая ванная комната, несколько умывальников с ржавыми кранами в ряд. На стене – большое зеркало в пятнах. Девочки умываются.
Лена удивленно изучает свою зубную щетку. Она аккуратно пострижена. Ни одного волоска. Поднимает глаза. Видит, что Оля невозмутимо чистит зубы, Света резко наклоняется, чтобы умыться – кажется, она старается скрыть улыбку. Маша стоит за спиной с полотенцем и тщательно вытирает руки. Лена набирает за щеки воды и с чрезмерным шумом поласкает рот. Маня и Лиля смотрят на нее:
- Ты чего? - говорит Маня. 
Лена выплевывает воду на зеркало и смотрит, как капли стекают вниз по стеклу.
- Ничего, - говорит ее отражение, улыбаясь.

Отряд идет по главной аллее из столовой. Около дерева, так, чтоб не бросаться с глаза, стоит Володя. Видит Лену с подружками, окликает:
- Лен!
Она замечает его. Рада, очень рада. Это видно по вспыхнувшим щекам и глазам.
- Привет!
- Привет. Не знаю, насколько ты выспалась, но выглядишь прекрасно.
Лена улыбается:
- А ты выглядишь так, как будто всю ночь шлялся неизвестно где.
Володя смеется:
- Я сегодня вечером не смогу прийти рано. Есть одно дело.
- Понятно.
- Но обязательно приду, как смогу. Подождешь?
- Подожду.
- Славно. Ну, я побежал.
Лена и Володя расходятся в противоположные стороны. Лена окликает:
- Володь! В вашем городе можно раздобыть зубную щетку?
- Можно, - удивленно спрашивает он. –  А зачем?
- Моя зубная щетка тяжело заболела, - очень серьезно отвечает Лена. -
У нее полное внезапное облысение.

Володя хохочет. Видно, что шутка ему понравилась. 
Вечер. Дискотека в лагере.  Раскрашенные девочки сбились в стайку при входе. Слишком короткие юбки, слишком  длинные каблуки. Вызывающе яркие губы и громкий смех. За дверью в подвал курит компания.
Темный зал. Танцующие фигуры. Цветомузыка.
Ди-джей:
- Я не вижу ваши руки! Где ваши руки?!
Идиотский хохоток, выкрики «да пошел ты!»
Медленный танец. Среди пар можно различить Олю, танцующую с Сергеем, Свету с Мишей.
Володя в дверном проеме. Руки в карманах, осматривается по сторонам, замечает Лену с Лилей в противоположном углу. Идет к ней через зал. Его прежняя подружка Маша видит это, отворачивается, дернув плечом. Она танцует с бритоголовым Жорой.
Володя подходит к Лене. Говорит на ухо:
- Привет. Тебе здесь нравится?
Лена оглядывается, улыбается, ничего не слышит из-за громкой музыки.
- Пойдем со мной, - говорит он.
Лена не слышит, но кивает, думая, что ее приглашают танцевать. Володя берет ее за руку и выводит на улицу.
Они молча минуют стайку девиц при входе, спускаются к спортивному полю.
Володя поддает носком ботинка камень, Лена пасует, Володя забивает в ворота.
- Го-о-л! – кричит Лена. И спрашивает: - Вов, а почему мы ушли?
- Потому что мне хотелось побыть с тобой наедине, – говорит Володя.
- Почему? 
- Потому, что такие дискотеки я видел сотню раз. А такую девушку, как ты – впервые…
- Ты ко мне  клеишься? – спрашивает Лена.
- Да! – говорит Володя серьезно.
Они идут по парку.
- Ах, да! Забыл!
Володя достает из внутреннего кармана джинсовой куртки зубную щетку.
- Вот. Сказали, эта вполне здорова.
Лена берет щетку, крутит в руках:
- Спасибо.
Доходят до беседки на отшибе лагеря. Заходят внутрь.
Володя садится на лавочку, указывает на собственные колени:
- Присаживайся!
- Нет-нет! – Лена не то чтобы смущена, но ей это предложение явно не нравится.
- Ты что, боишься?
- Нет.
- Как ты сюда попала, детка? – говорит он, берет ее за руки, заглядывает ей в глаза.
Лене нравится это взрослое снисходительное «детка».
- Случайно, - говорит она.
- Что-то с тобой случилось?
- Нет, почти ничего.
Володя молчит и смотрит. Лена говорит.
- Странно… Как будто тебе не было четырнадцати лет.
- Было. И что?
- И как ты себя чувствовал тогда?
Володя смеется.
- Как? Как полный идиот! Девчонка, которая нравится, смотрит мимо,  отец говорит – ты уже мужик, а все ветер в голове! То, что было раньше интересно: двор, игры, ребячество всякое,  – вдруг,  разом, становится скучным. И по ночам… ощущения иногда… такие странные…

Лена ничего не говорит.  Где-то далеко замолкает музыка.
- Дискотека закончилась. Нам пора, - нехотя говорит она.

Володя кивает и встает. 
Вдруг он качнулся в ее сторону. Обнял. Нашел губы и попытался поцеловать. Лена не умеет целоваться. Володя понимает это и прижимает ее голову к своей груди.
Камера взмывает вверх. 
С балкона соседнего корпуса эту сцену наблюдает директриса лагеря. Эта женщина всегда ходит в темном костюме пиджак-юбка. Имеет прямую спину и выправку человека в погонах.
- Вот черт! Спелись! Вот черт! – говорит она, лихорадочно прикуривая.

По главной аллее с дискотеки идут дети из старших отрядов. В их числе Света и Миша.

Издалека видно, как двое выходят из беседки, не глядя друг на друга, направляются к корпусам.







Ночь. Дождь. Капли гулко барабанят по крыше, крытой железом. Спальня девочек. Справа дверь в вожатскую, слева – на застекленную террасу. Болтается на шнуре электрическая лампочка.
 
В дверном проеме появляется Игорь. Оглядывает комнату, тихо подходит к кровати, на которой спит Лена. Тянет ее за ногу.
- Эй!
Лена отмахивается.
- Лен, проснись! Проснись!
Лена открывает глаза, изумленно глядит на Игоря.
- Вставай, пришли за тобой.
- Кто?
- Одевайся и выходи, там увидишь.
Игорь уходит в вожатскую. Лена садится на кровати, трет глаза, начинает медленно одеваться.


Терраса. В окна стучит дождь. Около батареи стоит Володя, смотрит вниз на ботинки и улыбается сам себе. За его спиной – ватман, густо разрисованный цветочками. Горит красным слово НЕУЛОВИМЫЕ.

Выходит Лена, щурясь от света. Видно, что ее разбудили.
- Ты заснула? Я же сказал, что приду.
- Дождь же на улице.
- У меня зонт есть…
Лена смотрит на улицу, на Володю, снова на улицу:
- Нет, ты серьезно?
- А ты промокнуть боишься?
- Не боюсь.
- Тогда пошли.
Они спускаются с крыльца и идут по мокрой аллее. Выбираются из лагеря через дырку в заборе. Тихо смеются.


Они направляются в город. Лена совсем замерзла, но старается не показать виду. Дорога мокрая, они шагают прямо по лужам, поскольку невозможно найти сухое место. На Лене босоножки, джинсы промокли до колен.
Володя замечает, что она замерзла, останавливается, снимает с себя рубашку, накидывает ей на плечи. Она ничего не говорит, но ее лицо красноречивее слов. Она счастлива.
Так они и идут дальше по дороге – Володя голый по пояс, Лена в джинсовой рубашке, накинутой на плечи, рукава которой болтаются где-то около ее колен.








Ключ поворачивается  в замке. Щелкает выключатель. Полумрак. Квартира Володи.
Его дом - старое провинциальное здание. В квартире высокие потолки и огромные, закругленные сверху оконные проемы. Лена осторожно снимает туфли и проходит к окну. Тополя стучат в стекло, и от этого немного жутко. Через улицу качается фонарь.

Володя скрывается в комнате, выходит в сухой футболке. Он включает на кухне свет, ставит какую-то кассету. Звучит музыка.
Володя наливает в чайник воду из-под крана и  ставит его на газовую плиту.
Лена тем временем озирается – книжные полки, обычная обстановка, весьма спартанская. Похоже, что здесь не живет женщина, которая создавала бы уют.
 
- Ты есть хочешь?
- Хочу! – говорит Лена. – Слушай, а у тебя горячая вода есть?
- Есть.
- Ура! – верещит Лена. – Я уже неделю не видела ванной!

Она скрывается в ванной. Володя слегка огорошен, потом улыбается. Достает из шкафа бутылку красного вина и два бокала. Ставит на стол. Смотрит. Убирает их обратно в шкаф.
Прислушивается к странным звукам, доносящимся из ванной. Там что-то щелкает, шума воды нет. Он подходит к двери, слушает. Уходит. Возвращается с полотенцем через плечо. Слушает щелчки. Стучится.

- Тебе не надо помочь?
- Надо, - говорит Лена. – Как эта дверь закрывается?

Володя говорит:

- Возьми у меня полотенце.
Дверь приоткрывается, Лена берет полотенце.
- Если ты поднимешь глаза чуть вверх,  увидишь крючок.
- Блин! Вы б его еще на потолок повесили! – доносится из-за двери голос Лены.

Володя идет на кухню, слышен шум воды. Он смотрит в окно.
Чайник кипит. Это синий чайник со свистком.
Раздается свистит. Володя смотрит в окно.










Кухня. Накрытый стол -  что-то вроде праздничной сервировки. Бутерброды с колбасой и огурцом. Пирожное картошка, нарезанное на маленьком блюдечке. Шоколадка. Чай.
Лена с аппетитом ест. Волосы у нее мокрые.
- У тебя в квартире кое-чего не хватает, - с аппетитом жуя бутерброд, говорит Лена. 
- Чего не хватает?
- Ну… Во-первых, телефона. А во-вторых, где предки? 
- Телефона нет. Здесь во многих домах нет телефона. А во-вторых, мы живем  с отцом, он сейчас работает в ночную смену.
- А мама?
-  Отец говорит, она умерла… Но я думаю, просто бросила нас. Сбежала с каким-нибудь заезжим гусаром.
Лена замирает, перестает жевать. Спрашивает:
- Почему?
- Что?
- Почему ты так считаешь?
- Ну… никакой могилы, никаких родственников…Странно…
Тишина. Лена жует. Видно, что она очень голодна. Володя смотрит на нее с интересом:
- Слушай, вас в лагере совсем не кормят, что ли?
- Почему? Кормят. Иногда.
- Может, ты вино будешь?
Лена задумывается.
- Не знаю, я никогда раньше не пила вина.
- Вот и попробуешь, - весело говорит Володя, доставая из шкафа бутылку с двумя бокалами.
Наливает до краев.
- За тебя! – говорит Володя.
Они чокаются. Лена пробует с интересом.
- Сладкое. Похоже на компот.
Выпивает еще. Володя улыбается. Лена смеется.

Панорама по комнате – книги, рисунки на стене (возможно, Володины). Плакат с Цоем.
Дикие крики. Общий план. Лена прыгает на кушетке, размахивая пледом. Володя веселится вместе с ней, подбрасывая вверх подушки, тапки, какие-то вещи. Наконец, они падают в постель.
- Ты выключишь свет? – спрашивает Лена слегка заплетающимся языком. 
Володя встает. Выключает лампу. Темнота. Комнату освещает только фонарь за окном.  Качаются ветви деревьев и их тени. Лена лежит на кровати, Володя садится рядом.
- Это было так весело! – говорит Лена, сладко потягиваясь. – Как в детстве!
Поворачивается спиной. Володя убирает прядь волос с ее щеки. Смотрит.

Накрывает Лену пледом. Осторожно ложится рядом. Ворочается, устраивается, засыпает.

Лена лежит, положив руки под щеку. Она улыбается.




Утро в лагере.
Мимо кроватей с полотенцем через плечо, зубной щеткой и бритвенным прибором идет Игорь. Около Лены останавливается. Она спит, но даже во сне ее лицо светится от счастья.
За спиной Игоря, волоча ноги в шлепках, проходит Саша.
Слышно, как хлопает дверь, доносится шум воды. Игорь двигается следом.
Саша возвращается в вожатскую. За ним Игорь, вытирая на ходу мокрое лицо. Около он Лены опять останавливается. Смотрит. В репродукторе что-то щелкает, звучит музыка.
- Подъе-е-ем! – орет Игорь, не сводя с Лены глаз.
Она ворочается, садится на кровати. Видит перед собой Игоря, и счастливая улыбка сползает с лица.
- На зарядку! – говорит он.

Стадион. Мальчишки лет десяти играют в футбол. Рядом бегает физрук со свистком. Старший отряд убирает территорию. У каждого прутик, на который накалываются бумажки и фантики. Окурки закапывают в землю. Миша о чем-то разговаривает со Светой.
Лена и Лиля молча занимаются уборкой. Маня сидит около куста и с интересом наблюдает за ними:
- Странные вы какие-то сегодня. Обе.
- Да ладно, почему странные? – говорит Лиля. – Просто спать очень хочется.
- Такое впечатление, что каждая из вас проглотила по царевне-лягушке, и никому об этом не скажет. Эта вообще вся сверкает, - Маня кивает на Лену.
Лиля внимательно смотрит на подругу.
- Слушай, а и правда… - говорит она с интересом.
Лена смущается, краснеет:
- Отстаньте!
- Ну-ну, - комментирует Маня.

День. Старший отряд красит центральную беседку.
- Свет, а Свет, - тихо говорит Миша. – Давай сегодня за территорию уйдем, а?
- Чего там делать-то? – вяло говорит Света, водя кисточкой по перилам.
- Ну, как чего? Погуляем, на озеро сходим, искупаться можно…
- Только осторожно, - хмыкает она.
- Ну, чего? Я с Игорем поговорю?
Света молчит, красит беседку.
- Поговорю? Хорошо?
- Поговори… лучше с Сашей, - наконец говорит Света.
По главной аллее деловито шагают директриса, доктор и еще три человека – две женщины с высокими прическами, и мужчина в пиджаке и галстуке. Директор лагеря Евгения Валентиновна что-то рассказывает, показывая на корпуса и стадион рукой. 
Издалека эту сцену наблюдает Матвеич. Он сидит на бетонной тумбе от забора, в самом проеме, и крутит в руках сигарету.
Неожиданно из кустов возникает Кирилл. Матвеич и молодой человек некоторое время смотрят друг на друга. Наконец, сторож говорит:
- Ни-ни, сегодня даже не думай. Комиссия в лагере. Так что сегодня у вас  выходной. И остальным передай. 
Кирилл кивает головой и исчезает. Матвеич закуривает.


Ночь. В окне – звезды. Маня спит, Лена смотрит в черное небо. Вдруг его заслоняет силуэт Игоря. Лена закрывает глаза, но Игорь, усмехаясь, говорит:
- Да, ладно. Не притворяйся. Зайди-ка в вожатскую, разговор есть.
- Может, завтра? Я уже сплю почти.
- Вижу, как ты спишь. Зайди.

Игорь уходит. Лена еще некоторое время лежит без движения. Потом встает, натягивает халат и плетется следом. 

В вожатской темно. Мерцает батарея пивных бутылок. Игорь лежит на кушетке, закинув руки за голову. Саши нет.
- Ну? – говорит Игорь, улыбаясь.
- Что ну? – теряется и без того смущенная Лена.
- Как тебе в лагере?
- Нормально.
- А, по-моему, тебе нравится. Вон ты как похорошела, прямо расцвела!
Лена говорит:
- Нравится, - и оглядывается на дверь.
Игорь встает, берет бутылку пива, открывает:
- Будешь?
Лена отрицательно качает головой.
Игорь делает большой глоток. Подходит близко к Лене и, протянув руку за ее спину, накидывает дверной крючок.
Игривым шепотом спрашивает Лену:
- А с родителями? Проблем не будет?
- Каких проблем? – пятится от него Лена, пока не прижимается спиной к двери.
- Ну, как же? Девочка молоденькая, неопытная… Мало ли что?
Он перебирает рукой Ленины волосы, подбирается к пуговицам халата.
- Конечно, будут, - говорит Лена, глядя Игорю в глаза. – У меня родители строгие. И отец полковник.
Игорь заметно напрягается.
-  А как же гулянья до утра?
- Какие гулянья? – спрашивает Лена.
Игорь внимательно смотрит на нее, потом делает еще глоток пива. Отходит и падает на кровать.
- Что-то я устал сегодня… Дверь тихо прикрой.
- Спокойной ночи, Игорь, - говорит Лена.










Холм. Тот самый, где когда-то сидели Лиля и Лена. Теперь они втроем с Володей. В траве лежат две бутылки пива.
Мимо идут поезда. Товарняк, разъезжаясь с электричкой, дает гудок. Его эхо долго гуляет в низинах.

Лена говорит:
- Люди как электрички: туда-сюда, в школу - домой, домой – на работу. И все по расписанию.
- Или как товарные поезда, - говорит Володя, – туда-сюда, туда-сюда, с продуктами или без.
- Кстати, а колбасы не осталось? – спрашивает Лиля, заглядывая в пакет с хлебом и огурцами. 
- Не осталось, - говорит Володя. – Простите, не рассчитал…
- …что дамы бываю такие прожорливые… - заканчивает Лиля.
- Есть еще яблоки, не очень спелые, - неуверенно предлагает Володя.
- Давай! -  радуются девчонки.
Берут яблоки, с аппетитом жуют.

Из лагерных ворот появляется маленькая фигурка, направляется к холму.
- Интересно, кто это?  - вглядываясь, говорит Володя.
- По-моему, Саша, - отвечает Лена.
Лиля молча жует,  щурится – она плохо видит.
Саша уже под холмом. Кричит:
- Эй, вы там, наверху! Через пять минут кино начинается!
Лена спрашивает Володю:
- Пойдем?
Он улыбается и качает головой: нет. Лена тоже качает головой: нет.
- Ну ладно, я пойду, - говорит Лиля.
Она поднимается с травы, берет и отряхивает ветровку. Саша смотрит на нее снизу, задрав голову.
Лиля бежит с холма, раскинув руки:
- А-а-а!

Саша ловит ее, они идут к лагерю. Володя и Лена смотрят им вслед.
- Я сегодня приду за тобой вечером? - спрашивает Володя.
- Что, папа опять работает в ночь?
- Ты, наверное, в школе одни пятерки получаешь, - смеется Володя.
- Почему ты так думаешь?
- Сообразительная очень.

Опять идет поезд.








Ночь. Пустынный провинциальный городок. Старые дома с арками и кирпичными оградами, увенчанными щербатыми вазонами.  Остатки мостовой, редкие фонари. Лена и Володя идут посередине улицы. Из-за громкого эха они разговаривают шепотом, но даже эти звуки далеко разносятся между домов.
Мимо них проносится мотоцикл. Это Сергей и Оля. Оля оборачивается и машет рукой.
- Да, сейчас на мотоцикле было бы неплохо, - вздыхает Володя, глядя им вслед. - Вот я бы тебя покатал!
- Да? Так за чем дело стало?
- Прав нет. Гаишники отобрали. А мотоцикл отец спрятал.
- За что такие строгости?
Володя искоса смотрит на Лену, взвешивая – говорить или нет?
- Я человека сбил.
- Насмерть?!
- Да нет. Сотрясение… Тяжелое. 
Они некоторое время молча идут по улице. 
- Давно это было? – говорит, наконец, Лена.
- Недели три назад.
- Сейчас уже, наверное, все всё позабыли…
- Да нет… Забудешь тут. Уголовное дело завели.
Общий план улицы. Две удаляющиеся фигуры.
- Ну и что ты дальше будешь делать? – спрашивает Лена.
- В армию сбегу, - отвечает Володя.
Пауза. Они скрываются за поворотом, слышны голоса.
- А куда в армию-то?
- Куда-нибудь. Папан обещал пристроить.
- Он что у тебя, генерал?
- Да нет, инженер. На заводе.
Пустынный город. Шаги.








Ночь. Лена и Володя, одетые, лежат на кушетке и разговаривают. Зелеными цифрами мигают электронные часы. 01:15, 01:16.
- Очень странно было найти тебя здесь,  - говорит Володя.
- Почему?
- Ты не отсюда. Не из этого лагеря, не из этого города.
- Откуда ты знаешь?
- У тебя на лбу написано, вот тут, - он проводит пальцем по ее лбу, щеке,  шее.
Лена не отодвигается. Володя осторожно расстегивает пуговицы на ее рубашке, обнажает плечи, грудь.
- Ты красивая, Лен. И удивительно… что ты еще не знаешь, какая ты красивая…
Лена молчит, медленно говорит:
- …Вов, мне иногда кажется, что я ужас какая взрослая, а иногда  - что еще совсем маленькая.
- Мне тоже так иногда кажется… Иногда – ты умная такая тетя. А иногда – девчонка совсем.
Он целует ее плечи, грудь.
- У тебя потрясающая грудь, умещается в моей ладони.
Лена молчит.
- А что тебе сейчас кажется? – хрипло спрашивает Володя, - ты… взрослая... или… нет?
Она молчит.
- Но хоть целоваться-то можно тебя научить?
Лена закрывает глаза. Володя что-то шепчет ей на ухо.
- Поняла?
- Да. 
Володя медленно и нежно касается своими губами ее губ. Ждет. Целует. Для него это страстный мужской поцелуй, для нее – первый взрослый опыт.
Он пробует расстегнуть на ней джинсы, Лена его останавливает.   
Володя старательно переводит дух – ему не просто держать себя в руках. Он отодвигается, зарывается в подушку. Лена тем временем запахивает рубашку. Володя поднимает смеющееся лицо.
- Если бы ты знала, что я сейчас чувствую… 
- Что?
- Ну… Что ты больше всего любишь?
- Читать, - не задумываясь, говорит она.
- А из еды?
- Ну, допустим, помидоры. Черные. Поль Робсон. Только не с рынка, а те, которые на даче у бабушки растут. 
- Годится. Вот представь, нашел я один такой помидор. Черный. Поль Робсон. 
- Ну и что?
- Красивый, спелый такой, - говорит на манер южного продавца с рынка.
- И?
- И не могу его ни сорвать, ни съесть. Хотя хочется так, что скулы сводит.
- Почему ты думаешь… что… не можешь?
- Потому что не будет больше Поль Робсона. Один только кетчуп.
Секундное замешательство. Потом он хохочет, Лена вслед за ним. Они дурачатся на кровати, пока Володя не сваливается на пол. Лена садится на колени на кушетке, заглядывает вниз и говорит:
- А я знаешь чего хочу?
- Чего?
- Чтобы ты меня поцеловал…
- А… потом?
- Потом – спать.

Лагерь, та же ночь. Темная палата девочек, освещенный дверной проем на террасу. Тихо открывается дверь, с улицы входят Саша и Лиля. Он спотыкается о ступеньку. Лиля тихо смеется. Саша в шутку ругается  - он слегка пьян.
Они останавливаются. Саша целует Лиле руку:
- Мадмуазель! Благодарю вас за прогулку под звездами! Мы прошли, наверное, километров десять. Ты, устала, Лиль?
Лиля кивает.
Саша говорит ей на ухо:
- Ты совершенно необыкновенная девочка. Сказочная девочка. Эх, мне бы скинуть годков пять! Или ничего?
Лиля слушает, трепещет, молчит. Саша обнимает ее. Целует. Его руки оказываются под Лилиной футболкой.
- Нет-нет. Не надо, -  говорит Лиля и отстраняется.
Саша внимательно смотрит на нее.
- Нет? – спрашивает он.
- Нет.
- Почему? Ты же знаешь, как ты мне нравишься…
- Но мы так мало знакомы, Саш… И ты такой… взрослый.
- Ну, так что? Ты тоже уже вполне взрослая.
- Я? Н-н-нет. 
- Ясно. Мамина дочка.
- Нет. Папина.
- Что? – переспрашивает Саша.
- Папина дочка, - грустно говорит Лиля.
- Ага, понятно. 
Некоторое время он смотрит на нее, потом разворачивается и выходит. Скрипит дверь на улицу, мелькает зажженная сигарета.
Лиля некоторое время стоит в оцепенении, потом идет в палату.

Проходит какое-то время. Вдруг открывается дверь вожатской. На пол ложится желтое пятно. В дверном проеме двое – Света и Игорь. Света жалко кутается в халатик. Игорь зевает.

- Давай, рыбка, – говорит он, слегка подталкивая девочку в спину. – Подъем скоро, а надо еще поспать.

Он чмокает ее в щеку.
Света кивает, идет к своей постели.

Игорь смотрит, как она залезает под одеяло, оглядывает палату. На секунду его взгляд задерживается на Лилиане, которая претворяется спящей. Потом на пустой кровати Лены. Он хмыкает и осторожно закрывает дверь. 
Две девочки смотрят в потолок. Лиля и Света.






Те же электронные часы в квартире Володи. 07:18. Володя и Лена спят, обнявшись – на той же кушетке, в той же одежде. Володя ворочается, открывает глаза, резко садится.
- Ленка! Леночка!
Лена трет глаза, щурится.
- Вставай, малыш, проспали!
Володя вскакивает, убегает, шум воды в ванной, возвращается в свитере и уже в ботинках.
- Лен, вставай! Если ты не вернешься в лагерь к зарядке, будут проблемы. Вставай, малыш!
Лена с огромным трудом разлепляет ресницы. Володя улыбается ей, гладит по волосам, уходит в коридор и возвращается с ее босоножками.
Осторожно спускает ее ноги с кровати, обувает. Находит кофту, одевает, застегивает.   
Лена плетется в ванную.
- Умойся ледяной водой, помогает! – кричит ей вслед Володя.
Смотрит на часы. 07:32.

Утро. Туман. Сонный город. Володя и Лена быстро идут по улице.
Лена резко останавливается.
- Слушай, ты же на работу опоздал!
- Ну, может, мужики прикроют.
Лена молчит. С трудом соображает.
- Тебе же на электричку?
- На электричку.
- Во сколько она?
- Без двадцати.
Лена берет его руку, смотрит на часы.
- Ну, если бегом – успеешь.
- А ты как?
- Нормально. Вон забор. Что я, дойти не сумею?
- Только аккуратно, хорошо? – говорит он, разворачивается и бежит.
Лена смотрит  вслед. Вдруг Володя резко тормозит. Бежит обратно.
- Забыл, - кричит он еще издалека. – Вот, осел! Главное забыл. 
Лена ждет. Он подбегает, обнимает, целует…
С видимым трудом оторвавшись, он говорит ей на ухо нарочито страстным шепотом:
- Ты очень, о-очень, очень-очень…способная ученица.
Оба смеются. Володя исчезает в тумане.

Лена идет к дырке в заборе. Там маячит Матвеич. Он тихо с кем-то переговаривается.
Лена пригибается и идет вдоль забора. Доходит до того места, где можно перелезть. Сидит на заборе. Спрыгивает. Слышится:
- Вот, черт!   
Забор со стороны лагеря. Разбитая окровавленная бутылка.
Лена, постанывая, идет по аллее  лагерного парка. Хромает на одну ногу. За ней на асфальтированной дорожке – капельки крови.






В это же время Матвеич и директриса разговаривают около дыры в заборе. Она сердится.
- Послушайте, Иван Матвеевич, это просто невозможно. Когда вы поставите, наконец, эту плиту?
- На следующей неделе обещали кран.
- Каждый раз я слышу одно и то же. Мне надоело это, в конце концов!
- Ну, вроде,  на следующей неделе, сказали, пришлют кран.
- Все время это «на следующей неделе»! Скоро лето закончится!
- Ну а я что? Они сказали, в следующую среду, вроде, дадут!
Директриса поднимает глаза. Видит далеко в тумане согнутую фигуру Лены, щурится, приглядываясь, в сердцах говорит:
- А это что еще такое?!
Матвеич оборачивается, тоже видит Лену, скрывающуюся в корпусе, крякает.
- Эх, попала девка!
Евгения Валентиновна зло смотрит на него. И направляется вперед по аллее.

Следы крови на дорожке. На ступеньках. В палате. Окровавленная босоножка валяется посреди комнаты. Все девочки спят, в том числе и Лена, натянув одеяло поверх одежды.
Директриса стучится в вожатскую. Еще раз. Открывает взлохмаченный заспанный Игорь.
- Что?! Проспали? Подъем?!
- Подъем через десять минут, - шипит она. – Нам как раз хватит времени поговорить. 
- Да, да, конечно, - бормочет Игорь, стараясь пригладить волосы. Он на секунду скрывается в комнате. – Сашок, вставай! Вставай, говорю! Евгения Валентиновна здесь.
Директриса  стоит посреди спальни девочек. Оглядывает каждую, пытаясь определить, кто из них притворяется. На самом деле никто, потому что Лена действительно спит. Подходят Саша и Игорь.
Евгения Валентиновна показывает на босоножку и спрашивает шепотом, плохо сдерживая ярость:
- Что это?
- Туфель, - шепчет Игорь. – Кто-то ногу поранил.
- Я видела эту «кого-то» пятнадцать минут назад. Она возвращалась в лагерь. 
Вожатые переглядываются.
- Вы знаете, кто она?
Игорь кивает.
- Вы знаете, что за ней по всему лагерю  - пятна крови?
- По всему лагерю? – недоверчиво переспрашивает Саша.
- Вот, - директриса делает пару шагов в сторону и показывает пальцем в пол. – Вот! Вот! И на ступеньках! И на главной аллее!
Она ругается шепотом, отчего вид ее слегка зловещ. И слегка комичен. Она возвращается, подходит почти вплотную к вожатым и спрашивает:
- Вы представляете, с чем вы играетесь? Игорь! Ты знаешь, где эта девица была сегодня ночью?
Игорь мнется, затем кивает.
- Да. В общем, да.
Евгения Валентиновна шипит.
-  И это после прошлогодней истории?! Ты забыл? Уже забыл? Как уголовный кодекс изучал и трясся от страха, что девчонка расскажет все родителям. Да еще придумает невесть что. Хорошо, что она дура, и что мамаше на нее наплевать. А так бы…
Директриса переводит дух, внимательно смотрит на смущенных вожатых и говорит, делая акцент на каждом слове, чтобы было понятно: повторять она не будет:
- Значит, так. Я думаю, это новенькая. Она получила путевку через министерство. Эта девочка – не наша.  И если что… молчать она не будет. А если она, и еще кое-кто, не будут молчать, вы – оба – сядете. Статью за несовершеннолетних еще никто не отменял. Вам это понятно?! Этой…девочки ее не должно быть в лагере сегодня вечером. И ее подружки тоже.
Директриса внимательно смотрит на вожатых. Они изучают пол, как провинившиеся ученики. Она резко разворачивается, и выходит.
Вожатые ждут, пока за ней закроется дверь. Потом, не сговариваясь, движутся на террасу. В громкоговорителе что-то щелкает,  звучит музыка.
Саша оборачивается и орет в палату:
- Подъем! На зарядку!

Саша и Игорь на террасе. Курят и шепчутся.
- Мда… Надо их действительно гнать отсюда. А то всю малину испортят, - это Игорь. 
- Чего-то ты без сожаления… Отшила тебя министерская девочка, да?
- Ну… Блин, они всегда такие: сначала нет, потом да… Дело техники, короче. Главное, чтоб было, чем припугнуть, но чего уж теперь… Жалко, конечно… Да и Вовка, вроде, на нее запал, она у него две ночи была.
- Домой тропи-и-инки не-е нашла-а! – поет Саша строчку из «Шумел камыш».
Вожатые понимающе смотрят друг на друга.
- А что эта фифа, Лилиана? – интересуется Игорь.
- Да… - машет рукой Саша, - ну их, этих интеллигентских дочек. Со своими проще.
- Со своими  - это с кем, со Светкой, что ли? 
- А почему бы и нет? - говорит Саша. - Такая девка! А тебе, смотрю, уже надоела…
- Да дерганная она какая-то стала… - говорит Игорь, - ладно, с ней мы потом разберемся.
Мимо идут ребята на зарядку.
- Давай, давай, двигайся живее! Шевелись, Миха, замерзнешь!

Вожатые заходят в опустевшую палату. Игорь ногой пинает окровавленную босоножку, загоняя ее под Ленину койку.  Три девочки спят: Света, Лиля и Лена.
Саша спрашивает:
- Чего с ними? Будить-то будем?
- А-а, пускай спят. Сейчас родителям позвоним, пока на работу не ушли. Надо только что-нибудь такое… сочинить.
- Чего сочинить? – смеется Саша. – Злостное нарушение лагерного режима, знакомство с местными. Неуправляемы, агрессивны. Выпивают, ругаются матом. Живо приедут.

Часов одиннадцать. Лагерь на уборке. Видно Маню, которая создает видимость работы, глядя издалека, как делегация в составе директрисы, врача, Саши, Игоря и еще нескольких людей идет по направлению к корпусу старшего отряда.
Пустая палата, если не считать спящих Лену и Лилю. Света уже проснулась, быстро и тихо одевается, выскальзывает из комнаты. Тихий скрип половиц будит Лилю. Она открывает глаза. Несколько секунд смотрит в потолок. Резко садится на кровати. В изумлении оглядывает комнату. Видит спящую Лену – ее кровать у стены, чуть наискосок от Лилиной койки.
- Лена! Ленка, хватит спать!
Лена тоже садится на кровати. Оглядывается.
- Куда это они все подевались?
- Не знаю, - говорит Лиля.
- А сколько сейчас времени?
- Не знаю, - снова отвечает Лиля.
- Что-то это как-то непонятно… - говорит Лена.
- Да, странно…
Шум на террасе. В палату входят Евгения Валентиновна, Игорь, Саша, доктор, еще кто-то. Директриса воинственно шагает впереди, остальные чуть сзади.
- Елена Краснова?
- Да.
Директриса круто разворачивается к Лиле.
- Лилиана Содовская?
- Да.
Директриса снова поворачивается к Лене:
- Ты всегда спишь одетая?
Лена молчит, смутившись. Она, действительно, все в той же рубашке. И под одеялом – джинсы. Их не видно, но понятно, что все об этом знают. Лена краснеет.
- А я сплю в пижаме! – с вызовом  говорит Лилиана, стараясь отвлечь чрезмерное внимание от подруги.
- Да? А почему ты, собственно еще в кровати?! Зарядка была три часа назад! Все уже позавтракали и сейчас убирают территорию! А вы валяетесь здесь, как две барыньки!
Директриса уже кричит, распаляясь все больше.
- Что это?!
Она указывает на букет «золотых шаров», стоящих на тумбочке в бутылке.
- Цветы, - тихо говорит Лена.
- Откуда? На территории лагеря такие не растут! Ты сама их нарвала?
- Нет. Подарили.
- Кто подарил?
- Не знаю.
- Не знаешь?! А где ты была сегодня ночью, тоже не знаешь?!
Повисает жуткая пауза. Все молчат.
- Значит, так! – чеканит Евгения Валентиновна. – Если вас не смогли нормально воспитать ваши родители, мы за месяц уже ничего не сможем сделать. И нести ответственность за ваше безобразное поведение мы не хотим! Скоро здесь будут ваши родители. Собирайтесь!
Лена и Лиля переглядываются.

Столовая. Обед. За столом сидят Маня, Оля, Света. Два стула пустуют. Перед ними стоят полные тарелки с борщом.
- Чего ж ты их не разбудила? – насмешливо и зло говорит Маня.
- Не знаю… Спят себе и спят, - вяло отвечает Света, водя ложкой в тарелке.
- Ах, спят! – Маня поднимает голову. Внимательно и с интересом изучает Свету. – Дрянь ты, Светка. Девчонок из-за того, что одна ногу порезала, из лагеря выгоняют, а ты...
- А я здесь при чем?!
- А ты-то сама где была вчера ночью? …
Девчонки зло смотрят друг на друга, готовые наговорить глупостей  и гадостей.
- Потише! – пытается остановить их Оля.
- А что она строит из себя овцу невинную? Как будто никто не знает про то, что она прошлым летом аборт от Игоря сделала!
Света вскакивает. Убегает из столовой. Оля и Маня испуганно молчат. Едят. 
Оля аккуратно облизывает ложку. Придвигает к себе второе. Говорит:
- Зачем ты начала об этом?
Маня не отвечает. Оля шепчет.
-  Дура ты! Что она может сделать? И зачем? Лене и Лиле лучше уехать, это и так понятно… Как будто ты не знаешь, как все случается. Сначала Игорь познакомит с местными, даст полную свободу – гуляй, мол, ночи напролет, а потом  - опаньки – а что-то нам мама с папой скажут? Что ж такое? Как же так?  Потом приласкает.  И привет – девочка уже у него в койке. 
- Но с тобой же не получилось!
- Потому и не получилось, что мне бояться нечего.
- Нечего? – говорит Маня. – Или потому, что у тебя папа – директор автокомбината?
Оля тщательно пережевывает второе. Запивает компотом. Поднимает на Маню глаза и говорит медленно:
- Наглая. Жирная. Идиотка.
 - А глаза у тебя и правда черные, - отвечает Маня. 


Закуток около уличного туалета. Света шмыгает носом. Курит. У нее очень красивые тонкие запястья и длинные ногти с вишневым лаком.
Мимо идет Лена.
Света и Лена смотрят друг на друга.
- Чего ты ревешь? – вдруг говорит Лена. – У нас с Игорем ничего не было.
Света вытирает глаза.
- Ты не понимаешь… Уезжаете?
- Уезжаем, - кивает Лена.
- Вот и уезжай! – неожиданно зло говорит Света. – Уноси ноги, пока цела. Проваливай!
Лена пожимает плечами и идет к корпусу.




Рядом с корпусом стоят Лена и Лиля. Чемоданы на скамейке.
К ним подходит Миха с приятелем.
- Вы чего это с чемоданами? Уезжаете?
Лилиана отводит глаза, Лена невесело усмехается:
- Да. Нас выгоняют. За очень плохое поведение.
- Вас?! – удивляются ребята.
- Нас. А что тут странного?
- Все странное, - говорит Миха.
Сказать ему вроде нечего, но он топчется на месте, не уходит. 
- Лен, это за то, что вы за территорию бегали, да? За это?
Лена смотрит на него, молчит. Потом говорит, понизив голос, с насмешкой:
- Мальчик! Раскрой глаза! И все увидишь сам…
Мимо них в корпус быстро проходит Света, вся зареванная. Миха бросается за ней:
- Светка! Свет, погоди! Что случилось?
- Иди ты к черту! Все вы идите к черту! – доносится из палаты на улицу.

На крыльцо выходит Игорь и кричит:
- Эй, там, в палате! Ну-ка, без истерик тут у меня! Цыц!
Наступает тишина. Игорь говорит:
- Ну, вот и ладненько… Потом поговорим.
 Смотрит на Миху, застывшего на пороге:
- А ты чего, дружок? Тоже к мамке захотел? А?
- Да нет, вроде…
- Тогда быстро веник в зубы, и клуб убирать! Через полчаса зайду, проверю!
Миха исчезает. Появляется Саша с двумя бутылками пива.
- Ну, что? Успокоил малышей? Может, пивка?

Вожатые устраиваются на скамейке напротив Лены и Лили. Девчонки молчат. Наконец, Лиля решительно встает и подходит к  Саше:
- Можно тебя на минутку?
Он наклоняется к ней:
- Чего?
Лиля смотрит на Игоря – тот улыбается, но и не думает уходить.
Она вконец смущается, протягивает Саше бумажку, лепечет:
- Здесь мой телефон. Может, позвонишь?
Он широко улыбается, смотрит на протянутую бумажку и говорит:
- А зачем? Мы с тобой, что, азбуку будем читать?
Лиля меняется в лице, как от удара. Саша и Игорь смеются.
Лиля возвращается к скамейке.
- Только не плачь, - шепчет Лена. – Он урод. Я говорила, что не надо этого делать.
Лиля, не поднимая глаз, кивает.




Главная аллея. По ней шагают родители: папа Лены и мама Лили.  Родители уже совсем близко. Первый подходит папа. Он совсем не похож на полковника. Папа спрашивает, кивая на Сашу и Игоря.
- Это что, ваши вожатые?
- Да! – радостно подтверждает Лена, понимая, что один вид Саши и Игоря спас ее от бури.
- Понятно, - говорит папа. – Ну, здравствуй. Ты уже собралась? Поехали домой.
Он подхватывает чемодан, берет Лену за руку, и они идут по аллее. Никто как бы не обращает на них внимания, но все исподтишка следят за тем, что происходит.
Следом за ними идут Лиля с мамой. Слышны обрывки разговора.
- Лиленька! Господи, я чуть с ума не сошла, когда они позвонили! И голос, знаешь, такой неприятный, и бред какой-то, что ты выпиваешь, где-то там гуляешь, какая-то ерунда!
- Мам, а где папа?
- Я объясню тебе потом. Ты чувствуешь себя нормально? Бабушка тебя ждет, соскучилась. Ты себя нормально чувствуешь? А то что-то ты бледная.
- Мама, а почему папа не приехал?
- Дома, дома, Лиленька! Дома поговорим.
Лиля глядит в сторону. На глазах слезы.
- Лена! Лиля! – по аллее бежит Маня. Выглядит нелепо.
Она налетает на девчонок, целует. Видит, что Лиля плачет. Пытается успокоить:
- Да все нормально, чего ты, не расстраивайся, все это ерунда!
Родители терпеливо ждут. Лена обнимает Маню. Шепчет ей на ухо.
- Мань, передай Володе! Девять-четыре-четыре – пять восемь-семь-два!
Маня кивает. Смотрит вслед удаляющейся компании. Шепчет как заведенная:
- Девять-четыре-четыре –пять-восемь-семь-два! Девять-четыре-четыре – пять-восемь-семь-два! Девять-четыре-четыре – пять- восемь-семь-два!


Огромный холм, на котором расположен лагерь «Сигнал». Цветы Иван-чая. Ржавая бочка.
Вдруг откуда-то сверху «сваливается» Володя.  Бежит вниз, с холма, через что-то перепрыгивая и размахивая руками для равновесия. 

Володя ближе. Снова прыгает куда-то вниз, перескакивает через кочки, бежит. Слышно его тяжелое дыхание.

Общий план. Август. Холмы.
Володя бежит, прыгает, падает, снова бежит.

Картинка дергается и начинает уезжать назад, как будто мы видим холмы и бегущую фигурку из окна электрички.
Стук колес.

Невидимый поезд набирает скорость. Володя остается где-то позади. В кадре мелькают столбы электропередач, холмы, перелески, небольшие станции. Иногда «поезд» тормозит, и тогда мы видим, как люди спешат вдоль перрона, уже в куртках, уже мимо пожелтевших деревьев. 

Текст за кадром:
После истории с лагерем, родители отослали меня на дачу. Я не сердилась. Наверное, они были правы.

На одном из перронов мелькает заплаканное лицо Лилианы и виноватое растерянное лицо ее мамы. Поезд мчится мимо.
Вот уже и Москва. Осень.

Текст за кадром:
В сентябре я пошла в школу, в восьмой класс. И все закрутилось с бешенной скоростью – уроки, занятия музыкой, репетиторы по английскому.
В этой суете было бы не трудно его забыть. Но я не могла.
Картинка «тормозит».

Тест за кадром:
Не хотела. И не могла.

Знакомые серые девятиэтажки.
Дом Лены.
С высоты девятого этажа видны мокрые качели. Разоренная песочница. Гипсовый крашенный заяц с отбитым ухом.
Впереди, за шеренгами многоэтажек – небольшой просвет, в котором, как нарисованный пейзаж  -  дорога, темно-рыжие лес и поле.
И надо всем этим серое небо.
Лена  в своей комнате. Дождь. Она зачарованно смотрит на стекло, на прозрачные дорожки, которые бегут вниз к подоконнику неровными зигзагами. 

Текст за кадром:
Однажды  я позвонила Лилиане.
 
Длинные гудки. Потом какая-то женщина берет трубку. Устало говорит:
- Да?
- Здравствуйте. Можно Лилю?
Молчание.
- Кто это?
- Это ее подруга, Лена. Мы вместе были в лагере этим летом.
Женщина горько хмыкает.
- Лилиана в больнице. У нее… нервное перенапряжение.
Лена потрясенно молчит. Женщина тоже.
- А вы ее мама? – наконец, говорит Лена. – Не могли бы вы передать ей…
- Я не ее мама, - обрывает женщина. – Ее мама вместе с ней. А потом они уедут обратно в Африку. Навсегда. Так что вряд ли есть смысл сюда звонить.
- Спасибо, - говорит Лена в трубку, откуда уже доносятся короткие гудки.
 

Лена перебирает кассеты, находит одну, ставит в магнитофон.
Включает очень громко.
Роется в школьной сумке, достает тетради, книги. Раскладывает их на столе.
Сестра стучит в стенку. Потом кричит:

- Нельзя ли потише?
- Отстань! Я учусь! – зло орет Лена. И выводит в тетради «Одиннадцатое октября.  Домашняя работа».

Дверь приоткрывается. Появляется сестра. Лена знает об этом, но упрямо не поворачивает головы.
Марина подходит к магнитофону. Выключает. Крутит в руках коробку от кассеты:
- Лен, что случилось?
- Ничего, - бурчит Лена.
Марина вздыхает.
- Ладно, не хочешь говорить, не говори… 
Лена упрямо что-то пишет в тетради.
- Послушай, ты очень выросла за это лето. И тебе наверняка кажется, что ты совсем взрослая. Но это не так.
Марина говорит очень тихо и медленно, стараясь, чтобы Лена поняла и запомнила ее слова. Она присаживается поближе к младшей сестре, почти касается губами ее уха.
- Не надо слишком рано впутываться во взрослую жизнь. Это…не нужно, поверь мне. Тебе кажется, что там одни сверкающие огни, влюбленные принцы, гулянье и веселье. А там другое, совсем другое.
- Какое? – шепотом спрашивает Лена, поднимая голову.
- Ну… не сказать, чтобы очень страшное, но совсем, совсем другое, - улыбается Марина. – Знаешь, о чем я жалею сейчас?
- О чем?
- О том, что нельзя поболеть, как в детстве. Когда на градуснике тридцать восемь, и забираешься обратно в постель, и в школу не идти. Мама поет чаем с малиновым вареньем. И кормит вареной курицей…
- С соленым огурцом!
- Вот-вот. Папа звонит учительнице музыки, отменяет все эти мученья.
- Ага… И покупает у метро бананы.
- А у тебя нет никаких проблем. Лежи себе, болей.  Немного скучно, но так уютно. И хорошо…
- А сейчас?
- Сейчас все по-другому. Чай с вареньем делаешь сама. И отменить некоторые проблемы просто нельзя. И неважно, что там у тебя на градуснике… Так-то.
Марина встает. 
Лена провожает ее взглядом, шмыгает носом.
Смотрит в тетрадь. Там криво и косо написано «Володя, Володя, Володя, Володя».






Осень. Конец октября. Лагерь «Сигнал», печальный и одинокий, как брошенная девушка.
Листьев на деревьях нет. Они – потрепанные, грязные и мокрые валяются на земле, на тротуарах. Дует промозглый ветер.
Володя идет по улице от лагеря к городу, по дороге, где когда-то они шли вместе с Леной. На ходу курит сигарету.
Находит телефон-автомат. Роется в карманах в поисках мелочи.
- Здравствуйте, можно Лену?
Пауза.
 - Привет, это я.
Пауза.
 - Твоя сестра брала трубку? У вас голоса похожи.
- Как ты живешь? Я – плохо. Без тебя… Повестки из военкомата идут косяком… Что? Да. Послушай, Лен. Я очень хочу тебя увидеть… Да черт с ней, со школой! Я увидеть тебя хочу. Меня, может, скоро в солдаты забреют, а ты все со своей музыкой, с репетиторами…

Он смотрит на пустынную зябкую улицу через мутное стекло телефона-автомата. Пробегает облезлый уличный пес – неровной иноходью, как-то боком, поджав к худым лапам обрубленный хвост.
- Понимаю. Я все понимаю. Давай, я завтра приеду?.. Ну, не пойду на работу, заболею… Хорошо, не можешь завтра, давай в среду. У школы? Во сколько?
Договорились. Давай адрес…Сейчас.
Он роется в карманах, слушает, пишет огрызком карандаша на сигаретной пачке.
- Послушай, малыш! Мне так плохо без тебя… Ты чего молчишь? Не можешь разговаривать? Понятно, папе нужно позвонить.
Володя смеется. 
- Буду ждать, как договорились. Целую. Пока.
Володя выходит из автомата. Вечер. Темнеет. Вокруг него тоскливый маленький город, лишенный всякого очарования.
Он идет по улице. Покупает у ларька сигареты.   
- Володь! Вовка!
Его нагоняет слегка подвыпившая компания. Человек семь взрослых ребят, с ними две-три веселые девушки. Одна с ярко-рыжими волосами.
- Давай с нами! У Михи из двадцатого дома «бездэй тудэй»!
- Что-то неохота. Я – домой.
- Да, ладно! На часок зайдем. Пошли-пошли!

Все-таки он идет за ними, чуть приотстав. Как бы надеясь незаметно свернуть в переулок. Одна девушка из этой компании тоже отстает, дожидается его.

- Пошли, попразднуем, Володь, - говорит она грустно. – А то с ума сойти можно, такая тоска!
Он смотрит на нее внимательно, без улыбки. Говорит:
- Ну, что ж. Пошли.


Спортивная площадка около школы. Володя сидит на скамейке. Курит. Рядом с ним – букет хризантем. Вид у него весьма провинциальный – спортивный костюм, кеды.
Подходит Лена. Она одета с иголочки. Володя протягивает ей цветы.
- Тебе.
 Лена берет букет, погружает в него лицо.
- Пойдем?
Они покидают школьный двор. Проходят мимо компании старшеклассников, которые шушукаются. Кто-то говорит:
- Пока!
- Пока! – отвечает Лена, не глядя. 
Она смущена, чувствует себя неловко.
С высокого крыльца на них смотрит мальчик. Ленин одноклассник. Зло пинает ботинком пластиковую бутылку. 

Лена и Володя идут по улице. Смотрятся немного странно. Только сейчас очевидно, насколько Володя провинциальный мальчик – по одежде, по манерам, жестам, даже по походке. Лена слегка его сторонится, пытается скрыть некоторую неловкость.
- Как твои дела?  - спрашивает Володя.
- Нормально, - отвечает Лена.
Проходят мимо метро, мимо бабушки, которая продает пирожки.
- Будешь? – говорит Володя.
- Нет, спасибо. Я не голодная, – отвечает Лена.
- А мне кушать хочется.
Володя покупает пирожок, жует с аппетитом.
- Ты сейчас такая… городская,  - говорит он.
- Какая-какая? – переспрашивает Лена.
- Городская девочка из спец школы. Культурная. А почему ты так далеко в школу ездишь? На метро…
- Так мы переехали два года назад. А учится здесь лучше – и класс свой, и школа профильная. Я в Иняз собираюсь поступать.
- А… понятно.   

Дождь. Они в каком-то парке. Целуются.
Володя изучает лицо Лены, как будто старается запомнить его.
Лена закрывает глаза, и что-то говорит одними губами. Володя наклоняется:
- Что?
- Замерзла.

Кинотеатр. Полупустой зал. Лена и Володя. Целуются. Он спрашивает:
- Не холодно?
Лена говорит:
- Нет.

Вокзал. Расписание поездов. Володя шепчет ей на ухо:
- Так про что там кино-то было?
Лена поворачивается, чтобы сказать про что, но сама не помнит.
Они хохочут, на них оборачиваются.
- Может, ко мне? – говорит Володя.
Лена крутит головой: нет.
- Понятно… Во сколько нас ждут у тебя дома?
- В десять.
- Та-а-ак. К тебе электричка в семь двадцать. Сколько ехать?
- Минут сорок.
- Плюс автобус? Минут пятнадцать?
Лена кивает.
- Итого – успеем!
- А ты?
- А я на последней – домой. Или на первой, если мы решим гулять до утра…
Лена грустно улыбается.


Вечер, совсем темно. Железнодорожная станция на окраине Москвы. Лена и Володя стоят обнявшись. Лена прячется в его куртке.
Мимо идут поезда. Горят фонари. Поодаль, на автобусной остановке, много усталого народу – тетки с сумками, работяги, шатаются несколько пьяных. Под ногами – грязь, какие-то обертки. Ветер гоняет мелкий мусор по тротуару.
Подходит автобус.
- Твой? – спрашивает Володя.
- Нет.
- Этот уже седьмой не твой автобус… Ты что, не хочешь ехать домой?
Она, почти спрятавшись в его куртке, качает головой: нет. Володя вздыхает, смотрит вверх, в беспроглядное черное небо.
- Ну, так давай останемся здесь! Застеклим остановку, кровать поставим. Я лампочку проведу. Будем читать.
Лена молчит.
- Володь!
- Да?
- Я не хочу уезжать от тебя…  Давай-ка ты поезжай.
- Я уже один раз тебя отпустил одну, и что из этого вышло?
- Это не шутка. Уезжай. Я прошу.
Он нагибается к карману куртки, в который уткнулась Лена.
- Ты серьезно?
- Да.
Володя молчит. Хрипло говорит:
- Ты запомнишь, что я сейчас скажу?
- Запомню.
- Я счастлив, что однажды встретил тебя. Очень счастлив. Я мог бы сказать, что люблю тебя. Но это лишнее, да?
Лена молчит. Долго. Потом говорит едва слышно.
- Да. А то мне придется сказать, что я буду ждать тебя из армии и писать письма каждый день.
- Но… это не так?… - говорит Володя.
- Не так…
Он согласно кивает. Отступает назад, к станции. Шаг, два. Его почти не видно.
Лена кричит:
- Володя!
Он не подходит. Из темноты спрашивает:
- Что?
- Ничего. Иди. Пока.
Он отступает дальше и растворяется в темноте. Лена смотрит на букет хризантем, в своей руке. Подходит к скамейке, садится. Обрывает лепестки у цветов.
Володя на перроне. Курит. Смотрит на нее издалека. Лена пропускает один автобус, другой. Наконец, она уезжает.
Под скамейкой, где она сидела, белеют лепестки хризантем.
Подходит электричка. Володя выкидывает сигарету. Шагает в вагон.



Ванна, заполненная водой и пеной. Лена в ванне. Плачет, зажав рот руками.
Стук в дверь.
- Ленусь! У тебя все в порядке?
Это мама.
- Да! – сдавленно говорит Лена. И добавляет тихо самой себе. – Да. Все в порядке.
Долго и яростно вытирает заплаканные глаза.
Смотрит на себя в зеркало. Она очень изменилась. Повзрослела.
У нее фигура молодой женщины. И глаза. В них нет больше озлобленности  маленькой одинокой девочки. В них появились спокойствие, грусть, взрослость.
Лена одевает халат. Идет по коридору в свою комнату.
Мама кричит из кухни.
- Ленусь, я блинчиков испекла! Иди, поешь.
- Спасибо, я потом, - отвечает Лена шепотом.
Она в своей комнате. Вещи на кушетке и в кресле. Книги. На столе – В.Набоков. «Весна в Фиальте».
Лена садится к пианино. Открывает его, проводит пальцами по клавиатуре.
Мама осторожно открывает дверь. В руке – тарелка с блинами.
- Возьми, поешь, - говорит она. – А то остынут, будут невкусные.
Она ставит тарелку на стол:
- Ничего, дочка, - тихо говорит она. – Это просто надо пережить. Ничего. Все будет хорошо.
Лена поднимает голову:
- Спасибо, мам.
Мама уходит,  тихо прикрыв дверь.
Лена поворачивается к пианино, трогает клавиши.
Играет Чайковского. «Времена года. Октябрь».










Школа. Урок литературы. Класс вяло скрипит ручками. Через ряд от Лены сидит мальчик, который не сводит с нее глаз. Лена не замечает. Она отрешенно смотрит в окно.

Преподаватель:
- Что хотел сказать Лев Николаевич Толстой, вводя в повествование такого героя, как Платон Караваев? За что автор так любит Платона? Как он относится к жизненной философии, к мировоззрению этого простого русского мужика, обыкновенного солдата?

Лена отрешенно смотрит в окно. Там – зима.
Текст за кадром:
Снег накрыл город белой простыней. Неровной и мятой, как после неудавшейся первой ночи… Кажется, это был ноябрь. Да, это был ноябрь. Время, когда я очень хотела увидеть Володю.

Тишина в классе. Стучат часы. Учительница стоит перед Леной, которая ее не видит.
- Краснова!
Лена вздрагивает и с изумлением смотрит на преподавателя, как будто спрашивая, что она здесь делает.
- Выйди из класса! Тебя все равно здесь нет!
Лена молча встает, равнодушно складывает в сумку книги, тетрадь, ручку.
Молча уходит, осторожно прикрыв за собой дверь. Одноклассники смотрят ей вслед.
Пустой коридор. Лена медленно подходит к окну, прижимается лбом к стеклу. Школьный двор, заваленный снегом.

Текст за кадром:
Я очень хотела увидеть Володю. Ни о чем не спрашивать, ничего не говорить. Просто увидеть – и все. Это было глупо. Но все же… Это желание было настолько сильным, что вряд ли кто-то или что-то могло меня остановить.

Звонок. Перемена. Школьники пробегают мимо. Одноклассник Лены топчется позади нее, потом уходит.
Видно, как дети высыпают на улицу. Небольшими компаниями расходятся старшеклассники. Младшие, побросав портфели в кучу, играют в снежки.




Дверь. Звонок. Лена в дубленке  и Маня в кроличьей шубе стоят перед дверью.
Маня смотрит на подругу:
- Ну что?
Лена кивает. Маня нажимает на кнопку. Слышно, как трель отдается внутри квартиры. Потом шаги. Дверь щелкает замками и открывается. На пороге стоит мужчина лет пятидесяти, видимо, Володин отец. Он добродушно изучает девчонок, потом говорит:
- А его нет.
- Где же он? – спрашивает Лена.
- Не знаю, -  папа разводит руками. – Сегодня дома не ночевал, бармалей.
Лена умоляюще глядит на него.
- Мне очень, очень надо его найти!
Папа вздыхает.
- Холодно на улице. И для гостей рановато. Думаю где-нибудь по подвалам, или не знаю, где они там собираются.
- Понятно. Спасибо большое, - говорит Маша и тащит Лену за рукав. – Мы поняли.
- Пожалуйста, - говорит папа и смотрит, как девочки идут к лестнице.

Улица. Холодно. Лестница вниз, в подвал. Маня поскальзывается, чертыхается. Лена молча идет за ней. 
Подвал. Тепло. Какие-то трубы, слабый электрический свет.
Голоса:
- Кто там? эй!
Маша кричит:   
- Здорово, это мы!
- Манька, ты что ли?
- Смотри-ка, девчонки приехали!
Они оказываются в центре всеобщего внимания, посреди небольшого кружка ребят и девчонок, которые сидят на ящиках и старых кушетках, поверх накиданных курток и пальто. Здесь Кирилл, мелькает Сергей, Володи нет.
Кирилл вздыхает, встает, идет куда-то вглубь подвала. Его голос звучит глухо и гулко:
- Вовка! Володь! Ты где? К тебе из Москвы приехали!
- Ты хоть налей гостям-то!
- Портвейна выпьете?
- Давай! – говорит Маня.
Кто-то приносит два стакана. Маня отхлебывает, Лена крутит стакан в руках, делает глоток. Наконец, появляется Володя. Он щурит глаза от яркого света. Видно, что только что проснулся.
- О! Вовка! – радуется Маня. – Да тебя что, уже побрили? Когда забирают?
- На следующей неделе, - говорит Володя, проводя рукой по бритому затылку. Он неловко пробирается к Лене.
- Привет! – садится рядом с ней. Молчит.
Странная компания. Чьи-то смешки, обрывки разговоров. На Володю и Лену из угла смотрит уже знакомая нам местная девочка.
Лена и Володя сидят рядом и ничего не говорят друг другу.
Освященное пятно и вся компания растворяются в темноте, среди подвальных коридоров, труб, звуков текущей и капающей воды.





Смеркается. Сыпет снег. Заснеженная станция. Павильон вокзала, розовый, с облупившейся краской.
Маша и Лена идут по платформе. На шаг позади плетется Володя, он в телогрейке.

Подходит электричка.

Маша шагает в тамбур, за ней Лена.
Войдя, она разворачивается, встает лицом к двери и одними губами говорит Володе «Прощай!»

Он подходит к краю платформы. В этот момент двери с лязгом захлопываются. Кажется, электричка сейчас тронется, но она почему-то стоит на месте.

Володя дышит на стекло и начинает рукой счищать с него иней. Он делает это так нежно, едва касаясь пальцами, что кажется, будто он гладит Лену по лицу. 

Электричка стоит. Володя и Лена смотрят друг на друга. Вспыхивают фонари.

Маня сидит на корточках в тамбуре и курит.
У Лены из глаз текут слезы, оставляя влажные дорожки на щеках. Она их не вытирает. Поезд дергается. Лицо Володи очень медленно отплывает в сторону.

Текст за кадром:
Мы были мудрыми, мудрее самых древних черепах.
Взрослая жизнь накрыла нас, словно черные воды океана, на дне которого мерцала наша первая любовь. Яркая, как отражение звезды. И такая же недоступная. Нереальная.
Мне до сих пор ее жаль.

Общий план.
Ранний вечер. Замерзшая платформа в огнях.
Одинокая фигура Володи. Мимо мчится электричка.

Электричка набирает скорость. Пейзаж, сливаясь, мелькает в окне. Все.



Москва, октябрь 2002г. – май 2003г.