Хозяин кабинета снял очки, пригладил седые волосы и встал с кресла. Слегка прихрамывая подошёл к окну, приоткрыл створку. В помещение проник прохладный воздух вместе с шумом оживлённого московского проспекта, приглушённого из-за большой высоты. Постояв некоторое время в задумчивости, он повернулся к посетителям – женщине средних лет в строгом деловом костюме и мужчине примерно такого же возраста, одетого дорого, но не слишком аккуратно.
– Не понимаю, профессор, – обратился седовласый к женщине, – как можно говорить о человеке, полностью потерявшем память, что он здоров?
– Тем не менее, это так, – в голосе женщины чувствовалось неудовольствие от необходимости снова повторять то, что было уже не раз сказано. – Мы наблюдали Ракитина в течение месяца с первого дня после его возвращения и не обнаружили никаких патологий. Тесты показали, что он в прекрасном состоянии как физически, так и в психическом отношении. Хорошо обучается, легко адаптируется, обладает гибким умом и исключительной памятью.
– Вот-вот! Именно исключительной! Ни черта не помнит, что с ним было в течение четырёх лет! Простите...
Седовласый вернулся на место, надел очки и сел, подперев голову рукой.
– Ладно бы речь шла о мелочах, но не знать о том, что у него есть ещё один сын – куда уж дальше?!
– Теперь уже знает. Познакомился. Поверил.
– Поверил! А сам, стало быть... – Седовласый опять снял очки. Было заметно, что он нервничает. – Неужели при их встрече ваши хитромудрые приборы не зафиксировали накакого сигнала?
– Нет. Только любопытство, а потом – радость. Сын ему понравился. Хороший бутуз, очень смышлённый. До невероятности! – Вспомнив о приятном, женщина улыбнулась, но тут же её лицо снова приняло строгое, сосредоточенное выражение.
– Мы провели с ним небольшой тест в форме игры. Предложили собрать мозайку, картинку. Он справился с заданием мгновенно, ни разу не ошибся! А ведь ему ещё не исполнилось трёх лет!
– Эка невидаль! Многие дети это умеют.
– Но не тогда, когда число фрагментов превышает две сотни! Я сама, помню, провозилась с ней целый вечер.
– Ладно. Разговор не о нём, а о его папаше. – Хозяин кабинета повернулся к мужчине. – Вы можете что-нибудь сказать?
– Только то, о чём уже говорил. Мозг Ракитина поражён вирусом. На этом сошлись все члены учёного совета нашего института.
– Однако у медицины совсем другое мнение, вы слышали сами.
– Дело в том, что это не биологический вирус. Четыре года назад, в результате попадания пули в голову, едва не стоившего Ракитину жизни, его мозг, основная масса которого находилась в пассивном, спящем состоянии, начал понемногу активизироваться. Появились новые, более ёмкие участки памяти, поэтому когда после комы к нему вернулось сознание, вся приходящая информация стала записываться именно в них. Постепенно ожили отдельные части мозга, между ними возникли связи, соединившие их в одно целое. В итоге, мозг приобрёл колоссальную силу. Доказательство тому – его выигрыш в трёх партиях у японского шахматного суперкомпьютера. Японцы с помощью специального прибора измерили мыслительный потенциал мозга Ракитина и сравнили его с вычислительной мощностью современного компьютера. Результаты оказались просто фантастическими! Однако повторить измерения не удалось: мозг защитился от вмешательства извне, перестав передавать сигналы. По пути домой Ракитин, как нам удалось выяснить, пережил сильнейшее эмоциональное потрясение. В результате активизированная часть мозга выключилась, он вернулся в то состояние, какое было у него до попадания пули. То есть, стал совершенно обычным, как у любого человека. Как у нас с вами.
– Хорошо, допустим. Но меня больше занимают не ваши теоретические предположения, а вопрос о его пропавшей памяти.
– Так как новые участки памяти тоже находятся в активизированной части мозга, они выключились вместе с ним.
– Но они по-прежнему там?
– Безусловно. Только не могут выдавать информацию. Они заблокированы вирусом.
– Непонятно.
– Сейчас поясню. Японских учёных, как и нас, заинтересовал феномен Ракитина. Мы договорились о сотрудничестве, и они приехали в Москву со своим прибором – анализатором мозговой активности. Совместно проведённый эксперимент показал, что в мозгу Ракитина непрерывно выполняется один и тот же несложный алгоритм. Это – характерный признак одного из видов компьютерных вирусов, называемых блокирующими. Блокировка заключается в том, что компьютер вынужден непрерывно выполнять глупые, бессмысленные команды вируса и из-за этого не может заниматься полезными делами.
– От него можно избавиться?
– Будь компьютер обычный, можно было бы попробовать. Но с биологическим... Наука ещё не достигла такого уровня. Думаю что невозможно.
– Что скажете вы, уважаемый профессор?
– Простите, но медицина к этому не имеет никакого отношения, – сухо ответила женщина.
– Благодарю. Больше вас не задерживаю, – седовласый поднялся, провожая посетителей.
Женщина вышла из кабинета. Мужчина направился было за ней следом, но на полдороге остановился, в раздумье оглянулся на седовласого и вернулся к столу.
– Хочу вам сказать, генерал... Сам Ракитин не считает это вирусом. Говорит, что начала работать программа финишной диагностики – последний этап инсталляции, то есть, настройки его компьютерного мозга. Признаюсь, у нас в институте такая версия как-то никому не пришла в голову.
– И сколько она будет у него работать?
– Он не знает. Надеется что недолго. Будем надеяться и мы.
– Будем.
Рига, 2000 – 2002 гг.