Одним прекрасным и, вполне возможно, летним утром в своей двухкомнатной квартире на четвёртом этаже проснулся гражданин. Настроение проснувшегося, поначалу необыкновенно приподнятое, постепенно убывало и, в конце концов, упало до такой низкой отметки, каковую и представить-то трудно. Причина же этого печального происшествия крылась в том, что гражданин совершенно не помнил, кто он такой. То есть совершенно не помнил ни имени, ни места работы, женат или холост, есть ли дети, что было вчера и так далее, и тому подобное. Даже как выглядит, он совершенно не помнил. В глубокой задумчивости и дурном расположении духа гражданин обошёл свою (предположительно) квартиру. Выяснить удалось немногое. Перед зеркалом в прихожей удалось установить половую принадлежность, составить представление о собственной внешности и приблизительно прикинуть возраст. Внешность оказалась довольно таки средней, а возраст находился в пределах 30 – 35 лет. Кроме того, в комнате обнаружилась фотография в рамке, на которой гражданин узнал себя, стоящего рядом с красивой гражданкой посреди цветущего луга. Гражданку гражданин тоже не помнил. Никаких документов найти не удалось, хотя гражданин совершенно твёрдо знал, что их имеют все.
Осознав бесплодность дальнейших поисков, гражданин решил прибегнуть к помощи окружающих. Одевшись вполне прилично для посещения общественных мест, он вышел на лестничную площадку и позвонил в дверь напротив. За дверью послышались шаркающие шаги, присущие дамам весьма преклонного возраста. Однако, когда дверь открылась, за ней обнаружился полный мужчина лет пятидесяти в голубоватой майке, спортивных штанах и шлёпанцах. В правой его руке была зажата свёрнутая в трубку газета с прилипшими останками мух. Мужчина выжидательно воззрился на визитёра.
- Здравствуйте, - сказал гражданин.
- Привет, - ответил сосед и привалился плечом к дверному косяку.
- Вы меня не помните?
- Первый раз вижу, - мужчина сунул руку под майку и принялся чесать грудь.
- Я – ваш сосед по этажу.
- Правда? Рад познакомиться. Василий, - сосед протянул гражданину руку, - Может зайдешь? Примем по пять капель за знакомство.
- Охотно зайду, - сказал гражданин, аккуратно пожимая соседову руку, - Только у меня проблема.
- Давай, заходи, - произнес сосед, прижимаясь к стене, чтобы пропустить гражданина в квартиру, - Сейчас все твои проблемы решим.
***
Три часа спустя гражданин, так и не приблизившийся к идентификации самоё себя ни на миллиметр, сидел за кухонным столом соседа и сосредоточенно наблюдал окружающую действительность. Кухня пребывала в состоянии перманентной модификации, оставаясь при том абсолютно и даже как-то монументально неизменной. Клубы табачного дыма усиливали переменчивость и подчеркивали постоянство помещения. В этом был какой-то высший смысл, который гражданин пытался понять. Но сосредоточиться достаточно для того, чтобы этот смысл уловить, никак не удавалось. Мешала какая-то смутная тревога, ощущение необходимости вспомнить нечто важное. За столом, напротив гражданина, сидел сосед и бубнил что-то про футбол, то ругал евреев и объяснял тонкости ремонта автомобилей. Каждую мысль сосед заканчивал шлепком ладонью по столу. Гражданина сосед называл почему-то Серёгой, Коляном, а иногда даже Петюней. Это было непонятно. Это следовало обдумать. «Это странно», - думал гражданин, - «что он называет меня по-разному. Ведь на самом деле меня зовут… Как? Ведь должны же меня как-то звать? Интересно. Если меня зовут, то куда? И кто? Но это не важно. Важно что меня зовут… Да! Мне же надо узнать, кто я!». Гражданин поднялся на неверных ногах. Сосед умолк и посмотрел вопросительно со слезой во взоре.
- Вася, - сказал гражданин, - ты мне нравишься. Но мне надо идти. У меня дело.
- Серёга! – воскликнул сосед, - Я тебя люблю. Но дело – есть дело. Иди. И заходи ещё.
Придерживаясь за стену, гражданин выбрался из квартиры, постоял, покачиваясь на лестничной площадке и решительно начал спускаться по лестнице.
***
Гражданин брёл по улице. Улица вела себя неправильно. Время от времени она мягко ускорялось в каком-либо из направлений, а иногда плавно кренилась. Приходилось сильно сосредотачиваться, чтобы вовремя компенсировать инерционные эффекты, вызванные её своеволием. Иногда гражданин останавливал прохожих и пытался узнать у них, кто он такой. Ответы были разными, но ни один из них не выдерживал никакой критики. Так, скажем, гражданин довольно хорошо помнил, как должна выглядеть свинья и не усматривал в её образе решительно никакого сходства с собой. И вдруг, как вспышка света во мраке подвала, как дивный оазис среди знойных песков, будка «Справки» возникла в поле зрения печального искателя. За окошком будки обнаружилась дивная незнакомка.
- Де-евушка, - пропел гражданин, - подскажите пожалуйста, кто я такой?
- Ну мне-то откуда знать?! – воскликнула девушка и хотела всплеснуть руками, но тесное пространство будки не позволило ей совершить этого.
- Ну пожа-алуйста. Ну скажи-ите. Знаете, я проснулся сегодня и совершенно не помню, кто я. Только вы-ы можете мне помочь. Я Вас о-очень пра прашу.
- Ну ладно, - смягчилась девушка, - По какому адресу Вы прописаны?
Адрес вспоминался трудно. Рывками. Как будто обладал собственной волей и не хотел быть вспомнен. Но в конце концов уступил решительности и напору и сдался. Девушка застучала по клавишам компьютера, подождала немного и бодро оттараторила:
- Вас зовут Павел Степанович Сарапул. 38 лет. Разведён. Временно безработный. Детей нет. С Вас 3 рубля, 20 копеек.
- Сп.пасибо, ми-илая! – Воскликнул Павел Степанович и, расплатившись, помчался домой.
***
Сосед открывал долго. Он путался в замке и приговаривал «Сейчас, сейчас. Да что ж ты! Блин…». Но наконец открыл и посмотрел на Павла Степановича. В мутноватых глазах его недоумение медленно уступало место узнаванию.
- Серёга! – наконец воскликнул Василий, - Как хорошо что зашёл! А то я уже скучать начал. Ну, давай, заходи, чего тут-то стоять.
- Вася, - произнёс Павел Степанович в прихожей, - Я теперь знаю, кто я есть.
И, приникнув к соседскому уху, жарко зашептал:
- Меня зовут Павел Степанович Сарапул. 38 лет. Разведён. Временно безработный. Детей нет.
Василий взял Павла Степановича за плечи и, приотодвинув от себя, пристально всмотрелся. Удовлетворившись результатами осмотра, он хмыкнул и тоном, не терпящим возражений, отрезал:
- За это надо выпить. Только немного. А то мне завтра в рейс.
***
Гражданин осторожно разлепил глаза. Он был в странном месте, в котором мебель стояла на одной из стен, покрытой зачем-то линолеумом, а из противоположной стены торчком торчала люстра. Пространство перед глазами плыло зелёными пятнами. Голова болела. Потом гражданин сообразил, что лежит щекой на кухонном столе, и все встало на свои места. Только голова болеть не перестала. И ещё. Как ни старался, он никак не мог вспомнить, кто он такой…