Предисловие
Когда я был маленький – очень, очень давно, – я читал одну книжку, которую какой-то хрен по кличке Толстый Леха в свое время передрал у одного иностранца и огреб на этом деле немерянное бабло у себя в Совдепии. Называлась она «Золотой ключик» и говорилось там о приключениях деревянной колоды. Я часто рассказывал про это моим корешам, а потом взял, да и решил сам пойти по стопам Толстого Лехи и испохабить уже его самого. В конце концов, чем я хуже? Да и помер он давно уже, так что сквалыжить на эту тему, по идее, не должен. Не Эдуард Успенский, чай! Итак…
Глава 1. Сизоносов
Давным-давно, в пропахшем помойками северном городе жил один старый чмошник по фамилии Сизоносов и по кличке «Джузеппе». Хрен знает, почему его так прозвали, ну да неважно. А шнобель у него в натуре был с соответствующим отливом. Потому как бухал Сизоносов по-черному. Из-за этого и трех пальцев на руке лишился. Циркулярная пила – это вам не хухры-мухры! Да, забыл сказать, что наш Джузеппе в столярке работал. И вот нашел он как-то раз на улице полено.
- О, - думает, - Ништяк! Нефиг делать можно ножку для стола изобразить. Или ручку для вантуза!
И - к себе в столярку. Напялил бичовские очки, глядит – параша, а не полено! Все в сучках, кое-где плесень проступает. Он тогда это полено с размаху хренак топором – а оно как взвоет:
- Эй, ты, козел! Полегче!
Сизоносов резко по сторонам – никого. Под верстак метнулся – никого, блин. В сортир сунулся – и там хрен ночевал!
«О, ребята… - думает Сизоносов, - Все, добухался! Уже глюки поперли!»
Взял рубанок и только провел им разок по полену, как вдруг…
- Не, ты че, парашник, в натуре?! Здоровья много, что ли?!!
Тут у Сизоносова зенки по сорок восемь копеек одной монетой сделались. Потому как дошло до него, что это полено с ним базланить изволит…
Глава 2. Папа Карлсон
А тут как раз очень кстати нарисовался кореш Сизоносова, некий Папа Карлсон. Свое чудовое погоняло Карлсон заработал еще в молодости, когда по-пьяни вывалился из заходящего на посадку вахтового Ми-6. Кстати, стать всамделишним папой после того исторического полета ему уже было не суждено… Теперь он был стар, одинок и нафиг никому не нужен. Всю жизнь он промышлял тем, что за умеренную плату нанимался к какой-нибудь престарелой домохозяйке крутить ручку мясорубки, но с началом массового распространения кухонных комбайнов его бизнес пришел в упадок. В последнее время Карлсон перебивался банальным уличным аском, денно и нощно околачиваясь возле вино-водочных торговых точек. Навар с этого дела был до обидного невелик и Карлсону все чаще приходилось бухать безо всякой закуски.
- Хей, Джу! Чего шары вылупил? Совсем охренел от своей древесины?
- Да я тут… типа винтик потерял… А, ну его к едреням! Лучше колись, Папа, как житуха?
- Хреново! Все думаю – чем бы мне заработать на хлеб. Хоть бы ты мне помог, посоветовал бы…
- Чего проще! – пожал плечами Джузеппе, - Иди бутылки сдавай!
В глазах Карлсона промелькнула искорка надежды.
- И то верно! А почем нынче тара?
- Светлые по 10 копеек, темные по 40.
Карлсон тут же провернул в голове какие-то арифметические действия и искорка надежды в его глазах погасла.
- Ек-макарек! Это ж сколько ботлов сдать надо, чтоб на буханку собрать? Мне столько и не утащить! То ли дело при Советской власти…
- И то, и то… - сокрушенно поддакнул Джузеппе и подумал про себя: «Впарю-ка я ему это проклятое полено, пока оно мне тут какой-нибудь пакости не выкинуло».
- В общем, положение мое остается печальным и затруднительным, - резюмировал Папа Карлсон, - Ладно, пойду дальше аскать…
- Погоди! – остановил его Джузеппе, - Хочешь подарок?
- Ну?
- Вот тебе охренительная деревяха. Бери, халява!
Однако Карлсон по-прежнему неуверенно мялся в дверях.
- На кой мне эта чурка? Че я с ней делать-то буду?
- Знаешь, вообще-то мое дело – подарок подарить, а уж ты сам решай, что с этой хренью делать. Можешь из нее голую бабу ножиком вырезать, можешь по башке кого-нибудь грохнуть. Универсальная вещица!
- Браво, Джузеппе! Насчет башки – это ты здорово придумал!!! – внезапно заорало полено.
Сизоносов затрясся от страха, а Карлсон недоуменно обвел помещение глазами - откуда голос? Но спросить об этом Сизоносова постеснялся, опасаясь быть обвиненным в проявлениях алкогольного галлюциноза. Ведь в столярке решительно никого кроме них двоих не было!
- Ладно, хрен с тобой! – проворчал он, из последних сил стараясь быть вежливым, - Давай сюда свою колоду. Хоть в костерок подброшу, что ли…
Сизоносов подошел к корешу и решительно сунул полено ему в руки. Но то ли он его неловко сунул, то ли оно само подскочило, только при этом полено нехило уебенило Карлсона по лысому кумполу.
- Это тебе за костерок, урод… - раздался откуда-то злобный шепот.
- Твою мать! – опешил Карлсон, потирая ушибленное место, - В рот я имел такие подарки… Ты чего, Джу?!!
- Прости, дружище, это не я тебя стукнул.
- Значит, это я сам себя поленом по лбешнику ****ул, да? Ты хоть соображаешь, что лопочешь?!
- Нет, Папа, это оно само… Бля буду!!!
Карлсон посмотрел на беспалого столяра с плохо скрываемым презрением.
- Я знал, что ты чмо, Сизоносов, - сказал он, старательно подбирая слова, - А ты, оказывается, еще и брехло первостатейнейшее!
- Ах, так!
Полено еще раз обрушилось на голову бедного Карлсона, причем на этот раз о непричастности к этому Сизоносова речь не шла. Ответ был скор и несимметричен – очухавшись, Карлсон изловчился и что есть силы лягнул приятеля в пах. Сизоносов согнулся, изрыгая грязные ругательства. Воспользовавшись моментом, Папа нанес еще несколько прицельных ударов. Больше всего досталось небритой роже Сизоносова.
- Так его! – радостно вопило из угла полено, - Мочи козла!!!
Сизоносов вяло отбивался. Впрочем, делал он это при помощи молотка, что до известной степени уравнивало силы противоборствующих сторон… Наконец старики устали и запыхались. Джузеппе сказал:
- Давай помиримся, что ли?
- Ну что ж, давай помиримся… - ответил Папа Карлсон, с удовлетворением глядя на глотающего кровавые сопли друга.
Старики поцеловались. После этого Карлсон тепло попрощался и пошел домой.
- А полено-то, между прочим, взял! – с довольной ухмылкой произнес ему вслед Сизоносов.
Глава 3. Буратино
Несмотря на дешевые понты, Папа Карлсон на деле был чмошником почище самого Джузеппе. Последние годы он бичевал в убогой загаженной каморке под самой крышей, откуда в свое время в ужасе бежала даже пожилая чета таджикских цыган. В качестве единственного украшения каморки служила приклеенная кем-то на стену боковина картонного ящика из-под китайской тушенки «Великая стена». Выглядело это не слишком аппетитно, но отодрать картонку от стенки Папе Карлсону было в лом.
Карлсон вошел в каморку, сел на единственную табуретку у безногого стола и, повертев в руках полено, начал ножом вырезать из него голую бабу. Ему до смерти надоело свое холостяцкое положение.
«Как бы мне ее назвать? – раздумывал Карлсон, - Может быть, Кристиной? Или Снежаной… А может по-нашему, по-простому – Алевтиной какой-нибудь?»
Первым делом он вырезал на полене волосы, потом лоб, потом глаза, шею, плечи, грудь, живот… Постепенно дошел до самого интересного. Как на грех, на этом месте у полена красовался довольно толстый сучок. «Блин, надо было у Джузеппе дрель стрельнуть! И сверло, миллиметров на сорок…» Вздохнув, Карлсон принялся ковырять сучок ножом. Но едва он приступил к делу, как неожиданно сучок начал вытягиваться, расти, и получился такой длинный, что Карлсон даже крякнул:
- Нехорошо, длинен…
И попытался ликвидировать неуместный вырост. Не тут-то было! Сучок вертелся, вывертывался, да так и остался на своем месте. От досады Карлсон готов был рвать волосы на голове, если бы они там у него были - затея обзавестись деревянной подругой определенно накрывалась медным тазом… Вместо этого перед ним на столе лежало топорно сработанное аляповатое существо явно мужского пола!
- Что за порнография! – бормотал он, по инерции продолжая выстругивать кукле более податливые части тела, - Такого урода и на улицу-то вывести стыдно будет!
Внезапно пасть у куклы распахнулась.
- Хи-хи-хи! Ха-ха-ха!
Вслед за этим изо рта деревянного монстра вылез, дразнясь, узенький красный язык.
- Бе-бе-бе! Ме-ме-ме! Гы-гы-гы!
«Как все скверно-то, – подумал Карлсон, - Да он, ко всему прочему, еще и идиот!»
- Это кто тут идиот? – строго собрав глаза в кучу, произнесло бывшее полено, - Я бы тебя самого послушал, если бы у тебя ни рук, ни ног не было! А ну, рысью клепай мне конечности!
Карлсон, ругая на чем свет стоит старика Сизоносова, приступил к изготовлению рук и ног для своего страхолюдного деревянного изделия с нелепо торчащим из причинного места сучком. От немигающего взгляда бурых, цвета болотной тины, глазок изделия ему было как-то не по себе… «Назову-ка я его Буратино, - вернулся к прежней теме Папа Карлсон, - Уроду – уродское имя! Кстати, знавал я одну семейку – не помню фамилию, но тоже на «б», так они все там были: мать – б…, дочки – б…, папаша – тоже, в некотором роде, б… Во житуха у них была!»
Едва Папа Карлсон приладил кукле руки, как та, не долго думая, принялась молотить его кулаками по лысине.
- Что за херня! – возмутился Карлсон, - Я еще тебя не закончил, а ты уже на папочку наезжаешь?!
И он строго поглядел на Буратино. Тот в свою очередь тоже уставился на него своими поросячьими глазками. Карлсон моргнул первым.
- Ты, папаша, лучше не пялься, а ноги мне поскорей приделывай! – заявил довольный Буратино, снова показывая Карлсону язык, - Нехрен филонить! Шнелль!
Ощущая себя сборщиком машины, которой суждено его вскорости задавить, Папа Карлсон сделал ему из оставшегося материала кургузые, но вполне крепкие ноги с большими ступнями. Закончив работу, он поставил свое чудовищное порождение на пол, чтобы посмотреть, сможет ли оно ходить.
- Ну что это за дизайн, папаша?! – процедил Буратино сквозь зубы, с трудом, словно пьяный, переставляя вновь обретенные конечности, - Кто тебя по дереву работать учил? Стиви Уандер?
- Звыняйтэ, сынку! – ухмыльнулся Папа Карлсон, - Других нема!
- А нычка? – не унимался «новорожденный», - Хуже, чем на киче!
Буратино смачно сплюнул на пол и, не говоря ни слова, направился к двери.
- Эй, куда?!! – заорал вдогонку Карлсон, но было уже поздно – к этому моменту Буратино успел выскочить на лестничную клетку. Не выпуская из рук ножа, Карлсон бросился за ним.
Прыть у деревянного уродца была просто потрясающая.
- Держи эту сволочь! – задыхаясь, взывал Карлсон к редким прохожим.
Прохожие смеялись и крутили пальцем у виска. Тут навстречу, как на грех, появился толстый усатый мент. Увидев бегущего деревянного человечка, он уже хотел было мысленно перекреститься и дать себе зарок навеки завязать с алкоголем, как вдруг в него с разбегу врезался потерявший равновесие на вираже Папа Карлсон.
- А, старый знакомый! – обрадовался мент, хватая Карлсона за шкирятник, - Куда это ты так спешишь? Да еще с ножом?!
- Пусти, начальник! – вырывался Карлсон, - У меня сынишка непутевый из дома смылся! Мне его искать надо!
- А вот врать нехорошо, - сказал мент, угощая Карлсона дубинкой, - Какие у тебя могут быть дети? Небось, зарезать кого-нибудь хотел… Слушай, а может ты еще и наркотой торгуешь?!!
- Какая еще наркота! – возмутился Карлсон, - Гражданин начальник, я честный фраер!
- Да? А кто вчера на плешке марафет детишкам толкал? – раздался из-за угла ехидный голосок.
- Ах ты гад ползучий! – прошипел Карлсон, - Ну, попадись ты мне только!
- Все ясно, - резюмировал мент, наставляя на Карлсона ржавый «макаров», - Пожалуйте со мной в отделение! Вы имеете право держать язык за зубами, бесплатно пользоваться поездами метрополитена в пределах Республики Коми и мыть руки перед едой!
Произнеся эту тираду, мент потащил Карлсона к себе в ментовку. Карлсон пылил своими древними говнодавами и громко стонал:
- Ох, блин, и на хрена только я сварганил себе этого урода!
Когда улица опустела, Буратино воровато огляделся по сторонам и вприпрыжку побежал потрошить бесхозную каморку своего папочки.
Глава 4. Говорящий Таракан
Прибежав в каморку, Буратино первым делом обшарил ее на предмет курева. Тут его ждал полный облом.
- Ну и папаша мне достался! – уныло протянул Буротино, - Хоть бы чинарик где зашкерил!
В плане пожрать в доме тоже был полный голяк. Ничего, кроме старых картофельных очисток, благоухающих под столом. Банка китайской тушенки, на которую набросился было голодный Буратино, оказалась нарисованной на куске старого картона, и он лишь пробил в ней дырку своим неприкрытым сучком.
- Сейчас бы хоть бы корочку хлеба! – тщетно гремел пустой тарой в углу оголодавший экс-чурбан, - Хоть бы килек в томате!
Не нужно забывать, что ему шел еще только первый день, Кафку и Шопенгауэра он прочесть еще не успел, поэтому мысли у него были маленькие-маленькие, коротенькие-коротенькие, пустяковые-пустяковые.
Внезапно куча пустых водочных бутылок в углу зашевелилась и оттуда выползло довольно крупное рыжее насекомое самой неприглядной наружности. Покрутив длинными усами, насекомое привычно взобралось на плинтус и торопливо засеменило в сторону помойного ведра. Путь ему преградила деревянная подошва Буратино.
- Стоять-бояться!!! Кто такой?
- Я – Говорящий Таракан, - ответило насекомое, - живу в этой комнате больше ста лет!
- Хорош **здеть! Сто лет назад тут кругом тайга шумела!
Говорящий Таракан пристыжено опустил глаза.
- И вообще, теперь я тут хозяин! – продолжал наседать Буратино, - Так что вали отсюда по-быстрому, пока я тебя по полу не размазал!
- Хорошо, - вздохнул Говорящий Таракан, - но прежде чем я уйду, выслушай полезный совет.
- Очень мне нужны советы какого-то вонючего таракана!
- Ах, Буратино, Буратино! – проговорил таракан, - брось баловство, слушайся Карлсона, никогда не мешай водку с портвейном и вообще с завтрашнего дня устраивайся на работу. Иначе за твою жизнь я не дам даже дохлой сухой мухи!
- Пшел вон!!! – заорал Буратино, запуская пустую бутылку в голову Говорящего Таракана, - Ставки будешь в Лас-Вегасе делать!
Старый таракан благоразумно пригнулся, после чего торопливо шмыгнул в щель под дверью.
Глава 5. Шушера
Не успел Буратино спровадить назойливого Говорящего Таракана, как зашевелилась куча отбросов в другом углу каморки. Через мгновение оттуда показалась крупная серая крыса с длинным облезлым хвостом.
- Нет, это не квартира, это – бомжатник какой-то! – сплюнул Буратино, - Ну, а ты-то куда прешь?!!
Увидев вальяжно рассевшегося на табуретке Буратино, крыса от удивления застыла на месте.
- Опаньки! А где старикан?
- На нарах парится! – самодовольно ухмыльнулся Буратино, - Теперь я за него!
Новость, казалось, обрадовала крысу.
- Ну и зашибись! – ощерила она свои гнилые зубы, - Уж с тобой-то я как-нибудь справлюсь!
- В смысле? – не понял Буратино.
- В смысле – дергай-ка ты отсюда на хрен, паскуда остроносая!
Подобное обращение могло возмутить даже неоструганное бревно. Буратино возмутился и подавно.
- Че?!! Давай-ка сама вали отсюда, чмо хвостатое!!! Развелось тут хозяев, шагу ступить некуда…
Крыса только рассмеялась в ответ.
- Хрен-то у тебя – хоть куда, а вот с мозгами, видать, напряги. Да ты хоть знаешь, на кого батон крошишь, сявка?!
- Ну? И кто ж ты такая?
- Я – Шушера! – гордо заявила крыса, растопыривая пальцы на передних лапах, - Ты понял?
Названная фамилия ни о чем Буратино не говорила, и он несколько приободрился.
- Шушера, мушера… Подумаешь! Да я сам, если хочешь знать, сорок лет на Чинья-Ворыке небо ветками подпирал! А там знаешь, какие все крутые? Так что давай, вали по-хорошему, пока я и тебя ботлом по чайнику не приложил…
От такого хамства шерсть на крысе встала дыбом. Секунда – и она бросилась на Буратино. От неожиданности тот потерял равновесие и вместе с табуреткой грохнулся наземь. Шушера, воспользовавшись его секундным замешательством, не замедлила вцепиться ему в горло зубами. Схватка вполне могла кончиться для него плачевно, если бы воздух вдруг не рассек чей-то тяжеленный сапог, угодивший крысе точнехонько в голову.
- Так, один есть! – раздался торжествующий возглас.
На пороге стоял злой и не вполне трезвый Папа Карлсон. Он только что вошел и был занят тем, что снимал с себя второй говнодав. Кому он предназначался, было ясно без слов.
- Эй, хорош чуни метать! – замахал руками Буратино, пытаясь выбраться из-под придавившего его бесчувственного тела крысы, - Меня-то за что?!
- За все хорошее! – ответил Карлсон, отводя руку для броска.
Дело опять принимало для деревянного мальчугана скверный оборот.
- Лады, папаша, - примирительно произнес он, прикрывая голову ручонками, - Брэк! Я пошутил, ты посмеялся… Делай скидку на возраст!
Карлсон посмотрел на свое барахтающееся на полу нелепое порождение, вздохнул и в сердцах зашвырнул сапог в угол.
- Убил бы урода, да рука не поднимается! Старею, блин…
Тем время Шушера очухалась и, не долго думая, кинулась наутек. К сожалению, движение в углу Папа заметил слишком поздно и пущенная его меткой рукой бутылка, разлетевшись вдребезги, не причинила крысе никакого вреда. Секундой спустя из дырки в углу снова высунулась ее острая морда:
- Не попал, старый хрен! А с тобой, чурка, мы еще встретимся…
На этом крыса было такова. Ну, а у Буратино начался тягомотный разговор с родителем.
- Видишь, до чего твои закидоны довели! – ворчал Карлсон, - Скажи спасибо, что менты понятливые попались, отмазался…
- Да уж, - согласился Буратино, ощупывая горло, - Вовремя ты нарисовался! Еще немного – и мне бы кирдык! Эта телка с хвостом – она давно у тебя прописана?
- Кто – крыса? Да она тут вообще сроду без прописки живет!
- А хули тогда права качает?
- Понтов много – вот и качает… Слушай, ты мне зубы не заговаривай. Зачем меня менту сдал?
- Я же сказал – шутка это была!
- И сам ты, Буратино, дурак, и шутки у тебя дурацкие! Где я теперь такой хороший тесак надыбаю?
- А старый-то куда сгинул?
- Конфисковали, нелюди!
Буратино смиренно опустил очи долу, но при этом злорадно подумал, что иметь дело с утратившим холодное оружие папашей ему теперь будет все же как-то безопаснее.
- Извини, Папа! – с трудом произнес он незнакомые слова, скрещивая за спиной пальцы, - Я теперь буду умненький-благоразумненький!
На небритой щеке Карлсона сверкнула слеза пьяного умиления.
- Славно придумано, малыш! Для деревяшки – так почти гениально! На, жри, пока я добрый!
И он протянул сыну вынутый из-за пазухи соленый огурец. Тот немедленно вонзил в него зубы. Какое-то время Буратино молча чавкал, потом рыгнул и подал голос:
- Такой закусон грешно есть помимо водки! Как насчет бухла, папаша?
- Есть децл, - понимающе кивнул Карлсон, - Но сперва пообещай мне, что завтра же пойдешь в школу!
Буратино икнул.
- Еще чего – в ликбез с детишками спозаранку! Че я там не видел? Вон и таракан твой говорящий базланит, что мне давно уже пора бабки заколачивать…
Глаза пьяного Карлсона потеплели.
- Этот Говорящий Таракан, он хороший, не то, что крыса… жрет мало… Надеюсь, вы с ним поладили?
Буратино сделал вид, что пристально изучает разводы на потолке.
- Так вот я и говорю, - продолжил Карлсон, - Таракан, он хороший, только тормознутый малость. Простых вещей не понимает. Ну, сам посуди. Ты же только сегодня на свет народился, кто ж тебя с такой метрикой на работу возьмет? Так что, Буратино, давай-ка дуй с утра в школу и баста! У меня как раз бывший одноклассник директором в интернате для умственно-отсталых дебилов работает…
- Папаша, хрен бы с ней, со школой, но ты разуй глаза – на мне же прикида никакого!!! Или ты в натуре думаешь, что в дурацкой школе все это прокатит?
- Эге, - почесал Карлсон небритый подбородок, - И впрямь надо бы тебе срам прикрыть! Ну, а если справим тебе одежу – пойдешь учиться?
- Без базара! Кстати, где твоя телогрейка?
- Эхе-хе! Телогрейку-то я пропил… Да уж ладно, обойдусь как-нибудь.
Какое-то время Карлсон, полируя лысину заскорузлой ладонью, мучительно соображал. Потом решительно вытащил из-под топчана свою старую рубаху и, завязав узлом ворот, натянул ее рукавами на ноги Буратино.
- Ну, чем не штаны? – удовлетворенно произнес он, застегивая бывшую рубаху на все пуговицы, - И по нужде ходить удобно – ворот распустил, и делай свои дела, сколько хочешь!
- В тебе, папаша, погиб гениальный дизайнер! – язвительно заметил Буротино, - Это, пардон, все, что вы можете мне предложить?
Карлсон не уловил иронии.
- Не, тут еще кое-что есть, - ответил он, продолжая рыться в куче рухляди под топчаном, - Вот тебе головной убор! Носи на здоровье!
И с размаху натянул на макушку оторопевшего сынули грязный шерстяной носок.
- Ох, блин! – только и смог произнести потрясенный Буратино, - Слава Зайцев отдыхает… Папаша, я тебя честно предупреждаю: это – только до первой помойки!
- А по-моему, очень даже ничего! – возразил Карлсон, любовно разглядывая получившуюся композицию, - Я в твои годы еще и не так одевался!
Буратино смерил отца презрительным взглядом.
- Папа, ты меня пугаешь! Я что же – потомственный чмошник?!
- Не говори глупостей! – запротестовал Карлсон, - Ты, если угодно – потомственный вертолетчик! Ну, а теперь можно и по рюмашке за твой день рождения.
- Кто бы спорил, - оживился Буратино, жадно потирая руки, - Наливай!
Ночью пьяный Буратино то и дело ворочался и бормотал во сне:
- Ну, папаша! Ну, Карден! Вырасту – куплю этому придурку тысячу телогреек, чтобы только с кройкой и шитьем завязывал…
(продолжение следует)