490
7 февраля 1989 г., кирха
У меня ещё оставалось полтора дня свободных в Москве. Я намеревался потратить их на магазины - Новый год на носу, подарки нужно закупать. По телефону я сообщил Сашуле окончательные результаты моего вояжа. Она не огорчилась особенно: за меня она, конечно, болела, как и Митя, но на Север совсем не рвалась, да и Митя тоже - не любитель холодов.
И позвонил я Золотарёву по данному мне Любкой телефону в Голицино, где он трудился в тамошнем Доме творчества. Он сразу понял с кем говорит, и весьма приветливо сообщил мне, что опус мой у него, прочёл он страниц тридцать только, нашёл всё интересным, стоящим внимания и обсуждения, и просил позвонить ему после 15 января. Я пообещал, на чём мы с ним и распростились.
Кстати, Любка говорила, что у него сын вроде как в каком-то издательском кооперативе участвует, связан с неформалами, а Слава Ляцкий знает Золотарёва Виктора Борисовича (а этот - Борис Юрьевич) из "Гражданского достоинства", известного борца за демократию, как он выразился. Не он ли и есть тот самый сын?
Между прочим, набрав номер телефона этого (младшего?) Золотарёва, можно услышать по автоответчику последние новости в интерпретации "Гражданского достоинства" (комментарии к визиту Шеварнадзе в КНДР, например: "нашёл взаимопонимание с диктатором").
Отмотавшись по магазинам, я напоследок заскочил в "Подарки" у гостиницы, встретил там Славу, и он предложил мне пойти с ним вечером на заседание клуба "Демократическая перестройка" в ЦЭМИ - Центральном Экономико-Математическом Институте. Я согласился. Слава оставил адрес, сам исчез, а мы с Витей Мингалёвым встретились с ним уже в ЦЭМИ.
Клуб заседал в шикарном конференц-зале института. Народу было не очень много, человек с полста, но помимо местных деятелей, возглавляемых Олегом Румянцевым, были представители и от других организаций - Дергунов, в частности, один из лидеров Народного фронта, какой-то корреспондент григорянцевской "Гласности", зачитавший свой ответ на порочившую его заметку в "Вечерней Москве". Какие-то азиаты непрерывно щёлкали фотоаппаратами.
Дискутировалось участие клуба в ближайшей избирательной компании по выборам делегатов на Съезд Советов. Какой-то темпераментный мужчина, правда, уверял, что эта избирательная компания демократами уже проиграна с принятием антидемократического нового закона о выборах, и что нужно этот закон и новую избирательную систему всячески клеймить и разоблачать внутрисоюзными и международными средствами.
С ним соглашались, что разоблачать нужно, хотя всем и так всё ясно, но и участвовать в кампании тоже нужно - приобретать опыт борьбы в рамках дозволенного. В конце заседания выступил Слава с информацией о ДОСПе и заявил, что у них уровень повыше, чем тут, посоветовал с Народным фронтом не якшаться (там популисты-боевики, неинтеллигентная публика), а держаться поближе к "Московской трибуне", на что ему заметили, что у них и так тесный контакт с "Московской трибуной".
Разорились мы там на самиздат "Демократической перестройки" - купили себе каждый по номеру журнала "Открытая зона" по 7 р.
29 декабря я вернулся домой. Вторая попытка попасть в ПГИ не удалась. Будет ли третья? Вряд ли, конечно. Хотя ... кто его знает. Поживём - увидим.
А пока - меня ждут жена, дочь, сын, внук, зять, отец, сват с моря придёт - настольный теннис, со спиной надо что-то делать, совсем радикулит замучил, пишущая машинка, "Записки рыболова-любителя", модель, калининградские неформалы, заброшенный мотоцикл в гараже, янтарь, рыбалки ...
Новый, 1989-й год мы встречали в минимальном - семейном - составе. Были только дед с Тамарой Сергеевной. Ждали Серёжу, он почему-то не пришёл, оказалось, не был уверен, что мы его приглашаем.
От деда узнали печальную новость (непонятно, отчего он не сообщил её раньше) - 27 декабря умер его младший брат Паата, после операции предстательной железы, в возрасте 67 лет. Отец на похороны не поехал, сам эти дни лежал с сердцем. Один он остался, последний из своего семейства.
Первого приходил Серёжа. Мы с ним выпили (умеренно, Серёжа вообще почти напрочь завязал), и что-то я на него напал с критикой его и их кафедры, которую Серёжа теперь возглавил, став профессором. Всю дорогу борются с каким-нибудь Гречишкиным, чтобы он деканом не стал, вот и вся их общественная активность. Это в вузе, в эпоху перестройки!
Ну, победят они в очередной раз Гречишкина, и что? Вот был в последние годы деканом их хороший Алексей Иванов, а что толку? Особых достижений я лично ни в науке, ни в подготовке кадров у них не вижу. А зарплаты получают, между прочим, повыше наших за счёт НИСа, и не ниже, чем в столичных вузах.
Кругом неформалы бушуют, а у них тишь да гладь. Тоже мне - интеллигенция. Сам Серёжа ко всей прорве "демократической литературы" самиздатовской, скопившейся у меня, абсолютно никакого интереса не проявляет. Вон - Даниленко сразу загорелся, забрал у меня на прочитку всё, интересуется, как с ДС связаться, а он ведь - член КПСС!
Короче, довёл Серёжу до того, что он предложил мне выступить у них на кафедре с сообщением - обзором о неформальном демократическом движении в Союзе.
24 февраля 1989 г.
Сашуля потом уверяла меня, что я был слишком резок к Серёже, и он, мол, обиделся. Потому и не приходит теперь.
- Придёт, куда он денется, - возражал я ей. - Что, я ему неправду говорил, что ли? Не девочка, переживёт.
Серёжа, действительно, не появлялся какое-то время, зато зачастил Даниленко, который перечитал всё имевшееся у меня самиздатовское демократическое чтиво и притащил мне собственный опус на тему общественной собственности на средства производства в виде письма к некоему молодому другу. Сочинение не произвело на меня впечатления, но в принципе кусочки из него можно было бы использовать для статеек типа печатавшихся в "Открытой зоне" и т.п. демократической прессе.
- У меня такого ещё много есть написанного, - похвастался Даниленко.
Ну, что же. Коллеги, значит, мы, где-то, по увлечениям.
И ещё Даниленко идею принёс: сочинить пасквиль в "Бюллетень ДС" на Николая Андреевича Медведева - ректора КГУ, брата главного идеолога страны, члена Политбюро, горбачёвского выдвиженца Вадима Андреевича Медведева, чтобы одним залпом сразу двух медведей если не уложить, то зацепить хотя бы.
Я без энтузиазма отнёсся к этой идее. Конечно, медведи оба хороши и заслуживают залпа. Но нужен конкретный повод.
Кто бы мог подумать, что буквально через месяц мне придётся палить по калининградскому Медведеву?
491
14 января на каникулы приехала Ирина, опять досрочно сдавшая сессию. Правда, последний экзамен сдала лишь на тройку, а предыдущие на пять, но тут ей муж удружил - опять сорвался, задурил, вступил в ДС (с моей, можно сказать, подачи), увлёкся, закрутился, учёбу запустил, в очередной раз накопил кучу хвостов к сессии, не был к ней допущен и спрятался в больницу в надежде укрыться от отчисления - с гастритом якобы.
Гастрит, может, у него и в самом деле был и есть, да кто ему поверит? Козёл! Экий разгильдяй всё-таки!
Ирина, конечно, была на него зла; сам он себя чувствовал несчастным и всеми брошенным; Сашуля говорила Ирине уже без обиняков - разводись; я говорил, что я - против, а почему - уже объяснял: Ирина и сама не сахар, сегодня они разводятся, завтра мирятся, но главное - Михаил.
Михаил же при своём буйном темпераменте и сложном - в родителей - характере стал у нас тем не менее всеобщим любимцем. Вот только грамоту он что-то не спешил осваивать, а ведь уже скоро 4 года. Зато в рок-пластинках он знаток - любитель "Чёрного кофе" и "Наутилуса" и прочей шумной дребедени.
В начале января позвонил как-то Серёжа Измайлов и пригласил меня на заседание комиссии при горисполкоме по переименованию улиц. Я в свою очередь попросил его сначала заскочить в кирху обменяться информацией о последней деятельности калининградских и московских неформалов. Но он не пришёл.
Не пошёл и я на комиссию. Как выяснилось через день из "Калининградской правды", комиссия семью голосами против четырёх проголосовала против переименования улицы Жданова на том основании, что определённого указания сверху на этот счёт не поступало, и, мол, официальной точки зрения на Жданова ещё нет, мало ли что там всякие "Огоньки" пишут.
А через буквально ещё пару дней пришло сверху такое указание - переименовать всё ждановское! Эх, крокодилы калининградские, даже на такую мелочь собственного ума не наскребли.
С Измайловым же мне хотелось встретиться вот почему. Серёжа Лебле напомнил мне о моём обещании выступить у них на кафедре с сообщением о неформальном демократическом движении. Я подтвердил ему свою готовность, но дату обещал назвать после того, как встречусь с нашими, местными неформалами и раздобуду свежие сведения об их деятельности.
Чтобы найти Измайлова или известного мне теперь его соратника по "Солидарности" Колю Трегуба я отправился в одниу из сред (18 янаря) вечером в Дом Политпросвещения, где под вывеской политклуба тусовались неформалы. На Колю Трегуба я наткнулся сразу же у гардероба, спросил у него про Измайлова. Коля ответил, что тот должен сегодня быть. Я решил подождать.
Между тем в фойе стекался народ, перед входом в зал стояли столы, кого-то регистрировали, явно намечалось какое-то мероприятие. Оказалось, проводится собрание жителей Центрального района по выдвижению кандидатов в делегаты на Съезд Советов.
Причём инициаторами этого собрания явились неформалы. Районные власти поначалу им не только не помогали, но и, напротив, всячески препятствовали. Милиция срывала их самодельные объявления - кто, мол, разрешил? В райисполкоме их убеждали, что кандидатов и так уже достаточно выдвинуто от коллективов предприятий, но потом властям кто-то разъяснил, что у нас нынче демократия, и народ имеет право, и власти перестали сопротивляться.
Однако неформалам это не помогло. Из-за отстутствия информации (даже не было объявления в газете) на собрание явилось около 150 человек, а требовалось для кворума 500. В ожидании кворума эти 150 всё же посидели в шикарном зале Дома политпросвещения и даже повыступали перед расставленными в зале микрофонами.
Очень мне понравилось, как один трудящийся читал нотацию председателю райисполкома, усевшемуся по привычке за столом президиума рядом с ведушим Политклуба (доцентом КГУ Трегубовым) и начавшему было командовать залом. Этот трудящийся очень рассердился и выступал примерно так:
- А Вы кто такой? Вы что там за столом уселись? Кто Вас туда посадил? Я Вас не выбирал! Что за менторский тон? Уберите его оттуда!
Еле успокоили трудящегося.
9 марта 1989 г., кирха
Серёжа Измайлов в тот вечер в Политклубе так и не появился. Правда, Трегуб познакомил меня с ещё одним лидером "Солидарности" - Александром Жиденковым, с которым я и пытался договориться о встрече с их активом, но тот, как и Трегуб, всё куда-то дёргался с ужасно озабоченным видом, так что я даже разозлился: - Экая невежливость, чёрт побери! - и решил плюнуть на этих суетливых деятелей, но тут Жиденков заизвинялся, оправдываясь тем, что помимо прочих дел у них сейчас гость, точнее, гостья из Москвы, приехала за информацией, вот, познакомьтесь - Титова, Таня, из московского информбюро.
С Таней, молодой девушкой, у меня общение завязалось моментально, причём обоюдозаинтересованное. Остаток вечера я провёл, беседуя с ней. Оказалось, что она собирает информацию о неформальном демократическом движении в Прибалтике, включая Калининградскую область, для московского бюро информационного обмена (кооператив "Перспектива" - Игрунов, Митрохин, Прибыловский), которое создаёт нечто вроде банка данных для неформальных демократов, и где можно получить любую информацию о деятельности демократических групп и движений - программы, уставы, бюллетени, любую издаваемую этими группами литературу.
Я тут же вспомнил, что именно в этот кооператив, он же клуб "Перестройка-88", бывший КСИ (Клуб социальных инициатив), наведывался Слава Ляцкий как раз накануне выборов в ООФА, когда мы с ним жили в одном номере гостиницы "Академическая", я готовился к выступлению, а потом сломал оправу очков и меня выручил Слава, явившийся из этого информбюро ("весьма богемного", на его взгляд, заведения) с кипой выпусков "Хронографа" и "Экспресс-хроники".
- А материалы ДОСПа апатитского у вас есть? Их бюллетени? Знаете про такое общество? Ляцкого знаете? - спросил я Таню.
- А как же! Слава Ляцкий - один из самых активных наших посетителей.
10 марта 1989 г., кирха
- Так вот, это мой давний друг, мы с ним уже больше четверти века знакомы, с 63-го года, и коллега по науке. Мы оба - геофизики и совсем недавно состязались в борьбе за пост директора Полярного Геофизического Института, но народ предпочёл вместо нас другого. Слава, между прочим, очень крупный учёный, мирового уровня, хотя всего лишь кандидат наук. Докторскую ему не дали защитить в своё время из-за выезда брата из страны.
- Не знаю, какой он учёный, но он, безусловно, один из ведущих деятелей демократического движения в Союзе.
- Согласен. Он дождался, наконец, времени, когда можно открыто бороться за демократию, и намерен не упустить шанс.
- Вы разделяете его идеи, взгляды?
- В целом - да, по большинству вопросов. В деталях, бывает, расходимся. Наши с ним взгляды формировались одновременно - в дискуссиях 60-х годов. Я даже описал их в своих записках. Они находятся сейчас на прочтении у некоего писателя Золотарёва Бориса Юрьевича, не знаете такого?
- Нет, не знаю.
- А Виктора Золотарёва не знаете, из "Гражданского достоинства"?
- Виктора? Конечно! Очень хорошо знаю.
- А это не отец и сын ли?
- Не знаю. Не думаю. У Виктора папа, по-моему, никакой не писатель.
- А вот Слава высказал гипотезу, что это отец и сын. Он даже уверен в этом почему-то. Ну, ладно. Разберёмся. Ну, а как Вам калининградские неформалы?
- Солидарность? Ребята ничего, но серые уж больно. Образования не хватает. Один энтузиазм.
- Вы правы. Но им надо помочь, поддержать их.
- Конечно. Такие люди, как Вы, должны влиять на них, воспитывать.
- Попробуем. Вот я пытаюсь войти в контакт с ними, но они сейчас очень заняты, озабочены, увлелись избирательной кампанией...
- Я слышала, что у вас в области сильны сепаратистские настроения, правда это? Вы же часть Прибалтики всё-таки и отделены Литвой от России.
- Кто это Вам сказал? До такого у нас население ещё не доросло. Хотя на митинге по случаю избиения литовцев нашими пэтэушниками многие ратовали за региональный хозрасчёт. Но это только в среде интеллигенции мечтания такие. В целом же публика калининградская по духу ближе к российской, нечерноземной, чем к исконно прибалтийской.
В таком духе мы проболтали около часа. Этим же вечером Таня уезжала в Москву, и её увели на чай Жиденков и Ко, с которыми я договорился связаться через Измайлова - просил передать ему, чтобы позвонил.
492
Через несколько дней неформалы предприняли ещё одну попытку провести собрание по выдвижению кандидатов. И опять неудачно. По той же причине - недобор явившихся. Опять пришло только около полторы сотни сотни. На это собрание ходила Сашуля, а я мотался со Смертиным за янтарём, и Митя отнёсся к этому моему уклонению от общественной жизни с осуждением - чего же я не поддерживаю неформалов?
В этот раз на собрании присутствовал председатель горисполкома Хроменко. Он сжалился над неформалами: пообещал им помочь с объявлением в "Калининградской правде", и через день (буквально накануне истечения срока выдвижения кандидатов) на собрание в Доме культуры рыбаков явились уже требуемые пятьсот с лишним человек.
От нашей обсерватории на это собрание отправилась целая делегация: мы с Сашулей, Кореньков, Федя Бессараб и Надежда Тепеницина. Председательствовал на собрании сам Хроменко, нахально приписавший горисполкому инициативу проведения этого собрания. Попытки протеста неформалов он отверг: вы, мол, суетились, да что толку-то. Впрочем, собрание он вёл достаточно демократично. Выступали все, кому не лень, а Хроменко блюл регламент.
22 марта 1989 г., кирха
Первым выступил какой-то капитан-рыбак, секретарь какого-то парткома, и призвал к поддержке Горбачёва: выдвигайте, мол, таких, на кого Горбачёв мог бы опереться. Сам же никого не предложил - так, общий призыв произнёс.
Затем вышел первый самовыдвиженец - инженер ПМК Александрович Александр Михайлович, выступил (всем давалось по десять минут) с вполне перестроечной программой, но не ярко. Его веживо выслушали, но вопросов не задавали и - следующий!
Следующим выступал кандидат неформалов - Шепелев Евгений Геннадьевич, черноусый парень, чуть косоглазый, член КПСС, рабочий КСРЗ, но с высшим образованием - окончил химфак КГУ, председатель (? - или просто член) комитета содействия перестройке, запомнившийся нам с Митей по выступлению на митинге 5 ноября на Центральной площади (по случаю избиения нашими пэтэушниками литовских кооператоров); я видел его также и в Политклубе.
И у Шепелева - платформа перестроечная, правильная, а речь неяркая, темперамента не хватает, дикция слабовата, хотя текст речи неплох.
Затем на трибуну взошёл некто Голядкин - пенсионер-самовыдвиженец. Отставник, судя по всему. Когда его спросили, какое у него образование, он ответил: - Высшее военное, - и добавил: - Ремесленное училище тоже кончил.
Этот держался очень браво. Зычным голосом объявил, что он - самый подходящий кандидат, поскольку уже на пенсии, свободен от прочих дел и забот, сил ещё достаточно и он готов их отдать борьбе за правое дело - против бюрократов. Ему сочувственно поулыбались, но всерьёз не восприняли.
Потом некто Васильев предложил кандидатуру Гавриила Попова, экономиста, профессора МГУ, борца за перестройку, известного своими статьями в "Науке и жизни", "Огоньке" и прочей передовой периодике. Впрочем, известного, как оказалось, далеко не всем, и, в частности, большинство участников собрания, судя по всему, услышало о нём впервые, а посему и предложение товарища Васильева особого энтузиазма не вызвало, разве что неформалы были непротив.
Следующим выступил Джапаридзе - думаю, брат моей одноклассницы Ирки Джапаридзе, их отец в 50-е годы был крупным рыбным начальником в Калининграде. Джапаридзе призвал поддержать кандидатуру Матюнина Николая Фёдоровича - молодого (сорокалетнего) капитан-директора плавбазы "Кронштадская слава", выдвинутого калининградскими рыбаками.
Он, мол, всем хорош: спокойный, скромный, из рабочей семьи, труженик, принципиальный, мужественный - у них там однажды человек за борт свалился, так Матюнин за ним прыгнул и два часа в воде поддерживал. Четырежды золотой медалист - школу, музыкальную школу, мореходку и МВИМУ с золотыми медалями окончил. Сейчас он в море, поэтому сам не присутствует, но моряки - за него.
Затем вылез ещё один самовыдвиженец - Валерий Викторович Иванов, грузчик магазина №15 Рыбкоопа, точнее, бывший грузчик, теперь, кажется, безработный по причине идейных разногласий с администрацией, короче, местный диссидент. Программа, разумеется, боевая: сокращение армии на 50% в одностороннем порядке, свобода печати, свобода совести, референдумы ... Но не оратор. Не восприняли. Да ещё с такими биографическими параметрами.
За ним некий Добрынин поддержал Матюнина и вдобавок к нему выдвинул публициста Селюнина - "Толстого сегодняшнего дня", как он выразился. Публика, однако, Селюнинпа знала, похоже, ещё меньше, чем Попова.
Товарищ Шолохов Дмитрий Николаевич, 1900 (!!!) года рождения, прочтя накануне заметку Денисова, бывшего мэра города, по поводу кафедрального собора, под впечатлением этой заметки выдвигает в кандидаты товарища Денисова.
Второй секретарь Октябрьского РК ВЛКСМ Игорь Рекунов поддерживает Шепелева.
Товарищ Скоморохов призывает выдвинуть побольше кандидатов, чтобы было из кого выбирать. Пусть, мол, народ сам разбирается, кто ему нужен.
Неформал Буров, который выдвигал Шепелева, разъясняет, чего хотят неформалы: Шепелева - в альтернативу Иванову, командующему ДКБФ, и Медведеву, ректору КГУ, выдвинутым сверху от номенклатуры.
Пенсионер Агафонов выступил с жалобой: - Товарищи, кого мы здесь обсуждаем? Каких-то грузчиков, каких-то неформалов... Где настоящие кандидаты?
30 марта 1989 г., гостиница ИЗМИРАН
Неподалёку от нас лохматый пролетарий порывался выдвинуть некую Полуэктову, точнее, он отчаянно призывал к этому свою подругу:
- Анастасия! Анастасия! - махал он ей рукой. - Полуэктову давай!
Он весь извёлся от того, что Анастасия не выдвигала Полуэктову. Наконец, Полуэктову выдвинул какой-то однорукий человек, представившийся художником Воронцовым. Оказалось, она - конструктор с завода "Янтарь", и её уже выдвинули на заводе, а также ещё несколько коллективов, так что тут её выдвигали про запас, увеличивая (в случае успеха) число выборщиков на окружном собрании.
Самой Полуэктовой слово почему-то сразу не предоставили, лишь потом уже, перед голосованием Хроменко предложил ей коротко изложить свою программу. На трибуну взошла худенькая блондинка в очках неопределённого возраста, извинилась за отсутствие должного энтузиазма в своём выступлении, поскольку устала, выступала уже сегодня в четырёх местах, но тем не менее довольно уверенно провозгласила набор звучных лозунгов:
- Вернуть народу завоевания революции - власть Советам, восстановить 35-часовую рабочую неделю, обуздать своеволие министерств и ведомств, и т.д., и т.п.
Выступали ещё в поддержку Шепелева и Матюнина, а студент КГУ Непомнящий - за Шепелева, но против Матюнина.
Вылезла на трибуну бабуся Кудряшова и стала благодарить демократию за свободу слова: наконец-то и ей дали слово сказать, дожила - с трибуны, с микрофоном. Еле её оттуда согнали, но она успела всё же дать наказ кандидатам, чтобы не забывали про народ...
Очень шустро выступал Гавриш, молодой чернявый инженер авиаотряда, самовыдвиженец, комсомолец, председатель МЖК, депутат горсовета. Он со своим МЖК был известен уже всему городу благодаря хорошо поставленной им же рекламе (масса стендов с фотографиями и т.п.) Главное, что я уловил из его горячего выступления, - дайте ему мандат Народного депутата, и уж он тогда свой МЖК развернёт по-настоящему, всех жильём обеспечит.
Тут некий Кузиков высказался против кандидатов, которые выступают с частными вопросами, и напомнил, что речь идёт о выборах не в местные органы, а на Съезд Советов. На этом председательствующий Хроменко предложил подвести черту - прекратить выдвижения и приступить к голосованию. Народ с радостью согласился: сидели-то уже четвёртый (!) час, начали в семь часов, а шёл уже одиннадцатый.
Процедура голосования оказалась нелёгким испытанием для выдвинутых в кандидаты: Хроменко выстроил их всех (шестерых) в шеренгу на сцене для всеобщего обозрения дабы напомнить, кто есть кто, и повёл открытое голосование по каждой кандидатуре.
Отставник Голядкин стоял по стойке смирно, переживая торжественность момента, руки по швам, взор застыл. Но, увы! - получил всего лишь 25 голосов. Правда, были получившие ещё меньше: инженер Александрович - 18, грузчик Иванов - 16, "Толстой сегодняшнего дня" - Селюнин - 20.
Гавриил Попов получил 72 голоса, Полуэктова - 143, Шепелев - 210 - и не прошёл, не перевалил за половину. Это удалось только двоим: Матюнину (напомню, отсутствовавшему) - 283 и Гавришу - 284 голоса "за".
Но и тот, и другой уже были выдвинуты кандидатами от ряда коллективов, так что новых кандидатов после этого собрания не появилось. Зря, выходит, неформалы старались.
Но они не сдавались и продолжали бороться: потребовали провести выдвижение кандидатов по сельскому национально-территориальному округу №20 (в который вошли Мурманская, Ленинградская (без Ленинграда), Калининградская области и Карельская АССР).
Очумевший от длительного заседания народ отнёсся к этом предложению безо всякого энтузиазма и потянулся потихоньку из зала в фойе, к гардеробу. Хроменко, однако, дал слово Коле Трегубу, который предложил выдвинуть рабочего-социолога из Ленинграда Алексеева, о котором писал "Огонёк", и академика Сахарова. Но выступил Коля слабо, его не восприняли всерьёз.
В пику ему Хроменко предложил выступить рыбоведу из АтлантНИРО Тормосову, уже выдвинутому по этому окргу. Торомосов выступил весьма энергично, и за него дружно проголосовали почти все оставшиеся в зале, но, увы, их оказалось уже менее 300 человек, то есть кворума не стало, и собрание, наконец, удалось закрыть.
Шёл двенадцатый час ночи.
- Ни фига себе, разгул демократии! Где это такое видано, чтобы народ добровольно столько времени кандидатов выдвигал, - делились мы впечатлениями.
В тот момент мы, конечно, и представить себе не могли, до какой степени сами окажемся втянутыми в предвыборную борьбу.
(продолжение следует)