ЛАНДЫШ
Когда-то… Это было когда-то. Я шел по старому, мудрому парку, шел, кажется, из школы, неся в руке портфель, забитый моими тетрадками с корявым почерком, который в то время еще только складывался (но так и не сложился за всю мою жизнь, оставшись ершистым и разбросанным, наподобие моей тогдашней прически).
Итак, я нес свои тетрадки и радовался весеннему солнышку. И вдруг увидел девочку… Она, присев, искала что-то в траве, искала так изящно и грациозно, что я невольно замер и залюбовался ею. И уже спустя минуту был влюблен!
Подошел ближе и увидел, что в руке у нее был зажат крохотный букетик маленьких, как она сама, цветов – какие-то гирлянды белых колокольчиков на тонких стебельках.
Девочка, почувствовав, что за нею наблюдают, обернулась, увидала меня и улыбнулась ТАКОЙ улыбкой, от которой сердце мое совершенно упало. И я, разумеется, онемел (я всю жизнь немел, когда влюблялся).
Девочка выпрямилась, посмотрела на меня во второй раз и вдруг, не говоря ни слова, протянула мне один из своих цветочков:
- Возьми. Это ландыш. Понюхай; у него… совершенно особенный запах. Мой запах! …в смысле, мой любимый, - вдруг смутившись, уточнила она.
Я понюхал – и влюбленная моя голова совсем пошла крУгом.
- Ну как, нравится? – спросила она.
Я молча и натужно кивнул.
- Странный какой-то… - сказала девочка себе самой, и я понял, что это она не о запахе, а обо мне. И опять вдохнул аромат ландыша, продолжая всё так же тупо молчать.
- Ну ладно, до свиданья, - махнула она ладошкой, снова одарив меня своей небесной улыбкой. И исчезла. В смысле – ушла. И я не осмелился двинуться следом за ней, и молча наблюдал, как мое нежданное счастье уходит, исчезая за деревьями. У меня в руке остался только ее подарок – ландыш с неземным запахом.
И очнувшись от столбняка, я вдруг понял, что это катастрофа! Что я не знаю ни имени девочки, ни того, где она живет. И тогда я не раздумывая назвал ее Ландышем, хоть это и было, по моемУ разумению, мужское имя. Но какая разница! Ландыш – «он», Ландыш - «она», как Женя, Саша…
Потом детство мое стало потихоньку превращаться в юность. И я несколько раз встречал своего (свою?) Ландыша, но видел ее издалека, из окна трамвая, после чего она бесследно исчезала.
Наконец, я стал взрослым, отслужил армию – там было не до лирики, так что многие эпизоды из детства напрочь забылись. А после армии снова увидел ЕЕ (кажется, то была на самом деле она? Взрослая, стройная, красивая… желанная!). И снова – издалека, из-за витрины супермаркета. И когда выскочил на улицу, ее и след простыл. Фантом, настоящий фантом!
А потом я женился. И, похоже, был счастлив. Но недолго, года два, после чего жизнь моя вдруг дала мощную трещину. Всё стало сыпаться, как старая штукатурка в столетнем доме.
Потом умер мой отец, и семья моя затрещала по швам, и стала рушиться жизнь… И пришлось купить бутылку водки, к которой я никогда не испытывал теплых чувств. И, давясь отвращением, я одолел сразу же, из горлышка, чуть больше половины, пока отвращение не стало доминировать над горем, после чего я расколотил остатки зелья об угол ближайшего дома. Но тотчас подумал о детях, о собаках, а тем более о детях, которые, возможно, станут выгуливать своих любимых собачек… по моим стекляшкам. И усовестился, и клеймя себя «придурком» и «пидаром», стал ползать по асфальту и собирать осколки. Порезал два пальца, но собрал то, что отблескивало. Сложил осколки в носовой платок и выкинул в ближайшую урну: хотел вместе с платком, но чем-то надо было остановить кровь на руке. Вытряс платок - основательно и остервенело, перемотал кровоточащие пальцы. Куда теперь?
Решил идти в парк, тот самый, где когда-то встретил своего Ландыша (или «сво-ю»? «Ланды-шу»? Ч-черт! Мозги уже потихоньку начали поддаваться алкоголю).
Вошел в парк. Где-то там, метров двести отсюда, на лужайке, мой Ландыш… когда-то… собирал свои любимые ландыши. Где ж это было? А ч-черт его знает. Не помню. Сегодня – не помню.
Плюхнулся на ближайшую пустую скамью и стал тихонько подвывать своей тоске. И вдруг услышал над собой женский голос:
- Вам плохо?
Поднял свои замутненные глаза – оппа! Кажется – ОНА!
- Ландыш! – промычал я. – Помоги!
- Что?.. – в голосе женщины прозвучало недоумение, которое тотчас отразилось на ее лице. И я, приглядевшись, понял: нет, не она!
- Извините, - буркнул я по возможности внятней. – Это я так… Репетирую. Всё в порядке, извините.
…Отца похоронили. Рана от разрушившейся семьи потихоньку затянулась. Жизнь наладилась. И лишь изредка, копаясь в своей огрубевшей за десятилетия душе, я вспоминаю тот далекий эпизод из детства, когда я был чист, наивен и влюбчив, когда первый в моей жизни цветок, подаренный мне хрупкой изящной девочкой, поверг меня, тогдашнего, в ТА-КОЕ смятение, след от которого не смог исчезнуть до дней нынешних.
Где ты, мой Ландыш? Я придумал тебя (я это знаю), когда был совсем еще юным, очарованным существом. Но ты навсегда остался самым теплым местечком моей памяти, оазисом, в котором я могу отогреть душу от грубостей и мерзостей моей нынешней, текущей, взрослой жизни.
13.04.2004
Таллин