"Оставь, семланин, всякую надежду, коль полон капюшон оркийца"
(Вырезано на стене скотного двора)
В час, когда день уже умер, и другой ещё не родился, между часом волка и собаки сон из жизни иной мне явился. Видел песню я древних скальдов из страны, ставшей пеплом и мраком. Их язык был мне вовсе неведом, но понятны его были знаки...
"Шли их сотни, сотни и тысячи, и за ними - тысячи сотен. Край богатый лесами и дичью точно вымер, и чревом бесплоден. Шли подобные боголиким: солце чернью сверкало в их латах. Старики говорили: "Спасайтесь! Аримана жестоки солдаты."
Но мы вышли на страшную сечу, и мы бились Бээрам подобно. Бранный лес венедийскую песню с кровью орков впитает надолго. И когда мы сошлись в рукопашной, упокоил многих из многих, но в очах вдруг померкло светило. Где-то там ожидает нас Один.
Брошены грады, покинуты храмы. Чаща и горы последний приют. Орды оркийцев, почувствовав голод, вновь и всё ближе по следу идут. Вот и расплата за спесь и за алчнлсть. Меч променяв на дворцы и вино, телом обмякнув и духом ослабнув, канули в Лету, на самое дно. Поздно молитвы богам позабытым в страхе шептать. Нас не слышит никто. Скоро исчезнет с лица наше семя, кости - чуть позже, а память - ничто. Именем нашим орчат простодушных будут пугать, чтобы были послушней..."
- Мам, а кто это они, эти вене... венедцы, бээры? И куда они "канули"?
- Спи, сынок. Час серой козы на дворе. Уже поздно.
- Ма, ну ещё чуть-чуть.
- Сказку завтра дочитаю. Если будешь себя хорошо вести. А если нет... То придёт за тобой ужасный и безжалостный семланин, посадит в мешок и увезёт подальше, чтобы уморить зеленью, отравить молоком и хлебом...
- Ой, боюсь, боюсь! Ой, больше не буду!
Вскоре из кроватки доносилось лишь довольное посапывание. Мама, растопив печь и поставив на плиту котёл с водой, на минуту задумалась. Сын растёт сильным, и не по годам любознательный. Эх, только бы не в армию... Может, альтернативная служба? Но это столького стоит и требует личных связей... И никакой дальнейшей перспективы на карьеру. А может и войны-то тогда уже никакой не будет. Сейчас уже, вон, мало кто может от нас отбиться...
Улыбаясь своим мыслям, она направилась в сени и, захватив топорик, прошла через двор в скотник. Туши надо разделать так, чтобы взять только самое лучшее. Завтра к мужу придут друзья, сослуживцы, многие с жёнами. Нельзя перед ними лицом-то в грязь. Держа факел над головой, она оценивающе, по-хозяйски присматривалась. Выбирала тщательно. Да, вот это, кажется, то, что надо.
С трудом подбирая слова, она дважды ткнула пальцем: "Тъ! Тъ! Пшли!" Один кудрявенький, совсем молоденький, другая - вступившая в пору созревания, понуро поплелись к разделочной. "Ну что же это за скотина такая! - возмущалась в душе мать. - Её - на убой, а ей хоть бы хны. Коровы и то умней. Те хоть бояться умеют. А эти... Правда, мясо у них ох какое вкусное. А-а..." - безнадёжно махнув рукой, пошла следом и мать.
Человеки они и есть человеки. Вот люди, те да-а... Умели жить и умирать достойно. А какие сказки у них были красивые... "Пшла, скотина!"
-----------------
*"Да придёт твоя смерть вовремя" - стандартное оркийское выражение почтения и уважения, приблизительно "Да будут благословенны Ваши дни".