532
19 июля 1991 г., там же
На 11 октября было назначено очередное заседание Учёного Совета в Апатитах, в повестке дня которого среди прочих стоял вопрос об избрании заместителя директора ПГИ по апатитскому отделению. Временно эту должность уже более года занимал Леонид Леонидович Лазутин, назначенный Пивоваровым вопреки "мнению народа" - результатам опроса в Апатитах, согласно которым Лазутин получил только около четверти голосов "за".
Больше всех тогда получил Витя Мингалёв (49%, кажется), но поскольку половины голосов он не набрал, то сам и отказался от должности. Ляцкий требовал второго тура голосования, а Пивоваров взял и назначил Лазутина, временно, правда, чем нанёс жуткое оскорбление демократическим чувствам Славы и Вити - за что, мол, боролись! Оба к тому же Лазутина терпеть не могли.
Слава тогда демонстративно вышел из Учёного Совета, не поддержавшего его требование повторных выборов (оставшись, правда, председателем апатитского СУСа), а Витя ушёл в глухую оппозицию Пивоварову, а заодно и по отношению ко мне тоже.
Галя Мингалёва уверяла, что Пивоваров ещё пожалеет о назначении Лазутина. И не ошиблась. Пивоваров пожалел довольно скоро.
Леонид Леонидович начал править самостийно, не обращая особого внимания ни на Пивоварова, ни на меня, ни на Ейбога, ни вообще на какие-либо административные службы (бухгалтерия - Иванова, плановый отдел - Васильков, кадры - Исаченко), заботясь, главным образом, о своей популярности в апатитском народе в преддверии грядущего опроса, который Пивоваров обещал провести через год.
И завоёвывал популярность он довольно простым, но страшно вредным, на наш с Пивоваровым взгляд, способом, создавая, а точнее, поддерживая созданный ещё Гороховым образ врага всех апатитян в лице всего мурманского отделения.
Он требовал, к примеру, повышения окладов апатитянам, не интересуясь даже финансовым положением института, а когда получал отказ от Пивоварова - откуда, мол, на это деньги взять? - уверял апатитян, что, вот, видите, я за вас радею, а Пивоваров с Намгаладзе не дают вас облагодетельствовать, всё под Мурманск гребут.
Ситуация осложнялась тем, что огромный долг, в который ПГИ влез из-за польских МЕР и терещенковских антенных модулей, вынуждал ограничить приобретение любого другого оборудования, а деньги на это выделялись как раз апатитянам, которые, действительно, оказались ущемлёнными, поскольку потратить эти деньги не смогли, они ушли на погашение долгов.
Лазутин же действовал так, как будто никаких долгов не было, без ведома Пивоварова и моего (а на меня Пивоваров возложил ответственность за финансы всего института) заключил договор (благо есть доступ к печати) на изготовление аэростатных оболочек на следующий год на 200 т.р. непонятно из каких средств и подписал гарантийное письмо на поставку компьютера "Беста-88" за 450 т.р. тоже фактически под новые долги.
Последнее, к счастью, я успел отозвать, но подавалось это в Апатитах Лазутиным всё в том же ключе: я, мол, радею, а эти гады не дают.
Короче, Лазутин был неуправляем, настраивал Апатиты не только против Мурманска (что, собственно, и ранее имело место), но и против Пивоварова, который якобы Мурманск любит, а Апатиты нет, зарабатывая себе очки в Апатитах, а нам с Пивоваровым минусы.
И на проведённом в конце концов опросе по поводу его кандидатуры на пост замдиректора по Апатитскому отделению Лазутин получил в Апатитах что-то около 65 процентов голосов "за", то есть "получил мандат от народа".
Процедура, однако, требовала голосования на Учёном Совете по кандидатуре, представленной директором. Пивоваров оказался в отчаяном положении. Лазутиным он уже был сыт по горло, но его хочет народ. Опять идти против народа, но ради кого? С Мингалёвым и Ляцким отношения испорчены, особенно с Витей, а других и претендентов-то вроде бы нет. И Пивоваров смирился: Лазутин безальтернативен.
На Учёном Совете 11 октября Пивоваров отсутствовал, укатил в Москву, ещё когда я был в Харькове, поручив Боголюбову представить Совету Лазутина на утверждение, не сомневаясь, по-видимому, в результате.
Все Учёные Советы в отсутствие Пивоварова проводил обычно я, поскольку оставался за директора. Никаких указаний по части утверждения Лазутина на Совете Пивоваров мне не оставил, поэтому я себя чувствовал свободным от обязанности поддержать предложенную директором кандидатуру.
Более того, я считал решение Пивоварова ошибочным. Он не нашёл лучшего варианта, это так, но нельзя же поэтому соглашаться иметь своим замом не помощника, а противника только потому, что это угодно "народу".
И когда мы ехали в поезде в Апатиты, я сказал своим попутчикам и соседям по купе, мурманским членам Учёного Совета Боголюбову, Власкову и Боре Ткаченко, что буду голосовать против и их к тому же призываю. Лазутин в качестве замдиректора в Апатитах - это раскол института, продолжение противостояния Мурманск - Апатиты.
С этим все были согласны. Но! Голосовать против в данном случае означало бы выступить и против Пивоварова, который кандидатуру Лазутина предлагает. Этично ли это?
- Да Пивоваров только обрадуется, если Лазутин не пройдёт. Он ему хуже горькой редьки надоел. А деваться некуда: народ проголосовал "за". Пивоваров уже один раз пошёл против народа, сколько себе нареканий вызвал, теперь боится. Мы ему поможем, если Лазутина завалим.
Собственно, на том разговор и кончился. Обменялись мнениями, а голосование тайное. Перед Советом я в очередной раз конфликтнул слегка с Лазутиным, который вмешивался в работу отдела кадров, игнорируя Лену Исаченко: чего она, мол, из Мурманска нам сюда указания шлёт, здесь он - начальник. И я лишний раз убедился в том, что с Лазутиным нам с Пивоваровым вряд ли удастся сработаться.
Как всегда, Совет оказался под угрозой отсутствия кворума. Я пошёл к Славе Ляцкому уговаривать его отменить свой бойкот и пойти на Совет, поскольку, во-первых, отпала причина бойкота - Пивоваров опрос в народе провёл, во-вторых, есть шанс Лазутина завалить, я в поезде агитацию провёл, ещё есть Терещенко, которого агитировать не надо, да Витя Мингалёв... Уговорил. Хотя шансов прокатить Лазутина Слава не видел, поздно, мол, раньше надо было этим заниматься. Тем не менее пошёл.
Обсуждение кандидатуры Лазутина на Совете было весьма вялым, решение выглядело предрешённым. Были лишь два интересных момента.
Во-первых, когда Лазутин пожаловался, что службы, в частности, бухгалтерия и плановый отдел не обеспечивают его информацией, вскочил Власков и горячо возразил:
- Ерунда, какой информации Вам не хватает, Леонид Леонидович? Вот сводки ежеквартальные, в них всё есть, а уж по своему-то отделу Вы сами свои траты знать должны!
А во-вторых, когда Лазутина спросили об общем взаимопонимании с дирекцией, службами и мурманской частью ПГИ, он спокойно так ответил:
- Всё в порядке, проблем нет, полное взаимопонимание. Разве что в мелочах...
Тут я не мог согласиться и возразил:
- К сожалению, это не так. Хотелось бы на это надеяться, если Леонид Леонидыча сегодня изберут, но пока разногласия у нас есть. Главным образом, по финансовым вопросам. Одна "Беста-88" чего стоит.
И больше я ничего по кандидатуре Лазутина не говорил. Открыто призвать голосовать против я никак не мог: замещая Пивоварова, в его отсутствие выступить против его предложения - нельзя.
Голосование тайное. Лазутину надо было набрать половину голосов списочного состава Совета, то есть 9, а присутствовало 12, только-только кворум набрался. Тут Лазутин сам маху дал: уж явку-то апатитян всех надо было обеспечить. Свой бюллетень Лазутин брать отказался - не хочу, мол, участвовать в голосовании по своей кандидатуре.
- Тогда кворума не будет, - заволновался кто-то.
Боголюбов разъяснил:
- Кворум определяется не по количеству опущенных бюллетеней, а по числу присутствовавших на заседании.
Так или иначе проголосовали.
Результаты ошеломили присутствовавших: 4 - за, 4 - против, 4 (включая Лазутина) - воздержались.
Таким образом, Учёный Совет отклонил кандидатуру, предложенную директором.
На том же Учёном Совете я рассказал о договоре с "Салютом", но практически никакой реакции не последовало, хотя помимо членов Совета присутствовало много народа. Похоже было, что неизбрание Лазутина так всех озадачило, что ни о чём другом уже не думалось.
22 июля 1991 г., там же
На обратном пути из Апатит в Мурманск я сидел в кабине КАМАЗа (того самого, на котором мурманский народ ездит за грибами, а по будням в Лопарскую) и любовался панорамой грандиозного полярного сияния, колыхавшегося через всё небо впереди по курсу, а потом прямо над нами.
Сашуле с Митей пока только раз довелось видеть сияние в Мурманске, прямо из окон нашего дома, но не очень интенсивное, а потому и не очень эффектное. Из-за высокой солнечной активности в этом году магнитосфера сильно поджалась солнечным ветром, и сияния спустились к югу (авроральный овал, то есть зона полярных сияний, расширился и сместился к более низким широтам).
Ко мне, кстати, обращались из "Полярной правды" с просьбой ответить читателю, который спрашивал, куда делись сияния в Мурманске, раньше, мол, они чаще наблюдались, не связано ли это с загрязнением атмосферы.
"Ушли на юг", - отвечал я читателю, - "а лет через пять вернутся, всё объясняется 11-летним циклом солнечной активности".
И ещё позабавил меня шофёр КАМАЗа Гена, прокомментировавший сияние народной приметой: - К морозу, мол.
Оно, конечно: сияния видны, когда небо ясное, а в ясную погоду осенью и зимой морозы сильнее, чем в пасмурную, когда сияния закрыты облаками.
533
Прошедшим летом мы отправляли в Гаагу на Международный симпозиум по солнечно-земной физике стендовый доклад по нашей большой модели, его отвёз туда лопарянин Женя Тимофеев, и вот теперь в октябре неожиданно пришло предложение опубликовать этот доклад в Journal of Atmospheric and Terrestrial Physics (JATP).
Письмо с этим предложением шло к нам из редакции JATP в Англии около месяца, и в нём нас просили прислать статью не позднее конца октября. Мы учинили аврал и - спасибо нашей англичанке, Ларисе Георгиевне, жертвовавшей своими выходными, - управились с её помощью до моего отъезда в Москву-Сочи, на очередную (8-ю) Школу по физике ионосферы.
Но перед Сочи мне пришлось четыре дня проторчать в Москве, жить в жутком номере гостиницы ВДНХ вместе с Леонтьевым и Арыковым, проклинавших Пивоварова, который вытащил их в Москву на какую-то дурацкую встречу в ИПГ (выступления ведущих сотрудников ПГИ на Секции Учёного Совета ИПГ перед Авдюшиным и Даниловым), и Данилова, который не смог найти гостиницу поприличнее.
Вечером за бутылкой водки Леонтьев и Арыков изливали передо мной душу, что сводилось, главным образом, к нещадной критике Пивоварова и к призывам ко мне на него как-то повлиять.
Сергей Леонтьев и Толя Арыков - ученики Славы Ляцкого, делали свои кандидатские диссертации под его научным руководством, были членами его теоргруппы, но, защитившись, ушли и вскоре на административном поприще обогнали своего учителя.
Леонтьев одно время был Учёным секретарём при Распопове, "забурел", потом перешёл в завлабы и уже при Пивоварове стал начальником отдела, Арыков при Распопове стал и у Пивоварова остался начальником лаборатории. При Пивоварове же и Слава Ляцкий догнал своих учеников - стал начальником отдела. Тёплых чувств учитель и ученики друг к другу давно уже не питали, слишком разными людьми оказались, но и не враждовали явно. Пивоварова же оба - Леонтьев и Арыков - на дух не переносили.
Было, конечно, за что.
- Болтун, трепло, демагог, абсолютно некомпетентен.
- Но ведь вы же сами его выбрали, в Апатитах 90% за него проголосовали!
- То-то и оно. Но кто же знал?
- Не знаешь - не голосуй. Проголосовал - терпи теперь. И потом - у него ведь и достоинств много: он импульсивен, а, следовательно, не упрям, отходчив, его легко убедить и переубедить, он обучаем, этим надо пользоваться.
На все намёки, что Пивоварова надо выживать, я решительно отвечал:
- Нет, я против Пивоварова бороться не буду. Он меня пригласил, я его зам и подсиживать его не собираюсь, не надейтесь.
Ещё в Москве я встречался с Немчиновым из Спецсектора ИФЗ, пытаясь запродать ему наши со Смертиным изыскания по высотным ядерным взрывам. И безуспешно. Точнее, речь могла идти только о столь незначительных суммах, что охота связываться пропадала.
Ни высокий уровень наших разработок, ни новые интересные физические результаты, уже полученные нами в расчётах, ничто не отрицалось (да-да, это прекрасно, конечно), но и не имело особого значения: деньги делились по другим принципам, по сговору между организациями, из "политических" соображений, а отнюдь не научных или даже военных.
Немчинов и не скрывал, что интересы заказчиков - военных - играют десятую роль, им, мол, всё сбагрить можно, что они там в науке понимают.
Школа в Сочи, в "Спутнике", в этот раз была поскромнее обычного, всего 11 дней (с 20 по 31 октября), а не 15-16, как раньше.
Я жил с Власковым, в нумере на 17-м этаже. Купался по утрам, без бега, конечно, только зарядка. Температура воздуха была 18-20 градусов, воды - сначала 18, потом 17-16 градусов.
По вечерам все пялились в видео, в основном, дребедень всякая, ужасы, но было кое-что и из киноклассики, недоступной ранее совмэну: "Крёстный отец", "Иисус Христос - суперзвезда", "Артур" и т.п.
Много обсуждали работу, предложенную "Салютом", с Кореньковым, Гинзбургом, Авакяном, которых я хотел бы вовлечь в выполнение темы, и которые были не прочь подключиться в надежде на будущее финансирование.
Очень кстати подвернулся там (у Казимировского) проспект проекта американского спутника UARS, нацеленного на исследование озона в верхней атмосфере; нечто подобное, но на более тяжёлой платформе и с большей энергетикой предлагал сделать "Салют". А нам, соответственно, предстояло разработать нечто вроде этого проспекта, но более детально.
Традиционный школьный банкет в этот раз отличался обилием порномотивов в опере про Школу, с юмором похужело, как и с интересом к лекциям, к науке, как практически всё, в общем.
Последние два дня запасались жратвой под дождями - помидорами, хурмой, лимонами, колбасой кооперативной.
Письмо Сашули мне на Школу в Сочи из Мурманска от 18 октября 1990 года
Сашенька, здравствуй!
Наш самовар "шумел" недаром. Оказалось, что у нагревательного элемента постепенно разрушалась трубчатая оболочка, а теперь уже в нескольких местах спираль вылезла наружу, и самоваром пользоваться, я думаю, нельзя, через корпус может "шарахнуть". Зашла в ближайший магазин, сказали, что элементы бывают черезвычайно редко. Звонила по телефону в другие, отдалённые, ответ тот же. Никак не могу дозвониться до рембыттехники. Пишу тебе об этом, чтобы, если будет возможность, поспрашивал об этом в Сочи.
Ещё, Сашенька, к тебе просьба: пошли, пожалуйста, внуку "фруктовый гостинец" с Ваней Карповым или Серёжей Щербаком. Хоть 1 кг хурмы.
Купила вьетнамскую тростниковую занавеску от солнца за 6.20 (размер 140ґ170). Примерила - как раз по ширине вписывается в "амбразуру" окна. Я предполагала повесить её на окно в большой комнате,чтобы солнце не мешало смотреть телевизор. Но, наверное, нужно купить ещё одну для Митиной комнаты, потому что плотные шторы вряд ли удастся купить.
Позавчера с Митей целый вечер решали задачу по геометрии - определение площади сечения правильной прямоугольной призмы. Проводили длинные вычисления (через площади треугольников), а с ответом не сошлось. А задача-то решалась в один приём элементарно, если учесть, что отсекаемая часть основания является прямоугольной проекцией рассматриваемого сечения, и искомая площадь получится из площади проекции делением на косинус угла наклона сечения к основанию.
У Мити проблемы с сочинением по роману "Мать". Учительница требует от них собственных оценок, а Митя к такому не приучен. Говорит, что он и с Горьким согласен, и с учебником, и с учительницей, хотя все точки зрения различны.
Вчера он выразил удивление, что это Верховный Совет Украины удовлетворил требования голодающих студентов, да пусть бы голодали хоть до смерти, если им так хочется. Вот так!
Но пока, Сашенька. Целую. Жду. Саша.
Письмо Майечки Бирюковой из Москвы от 22 октября 1990 года
Дорогие и милые наши Сашенька, Саша и Митя, здравствуйте!
Очень рада была получить письмо (с адресом). Сашенька так ярко и красочно описала природу Мурманска, что неодолимо потянуло к вам, ведь никогда не были в столь северных широтах. Но когда теперь?!
Я всё ещё с пневмонией, никак до конца не завершится процесс, но состояние гораздо лучше. Гуляем, а вчера даже ездили в Переделкино (близко от нас), зашли в церковь (бывшее имение бояр Колычевых - времён Ивана Грозного), потом в святом источнике набрали воды, погудяли и рано приехали домой. А сегодня уже минус 1 градус, это впервые, грядет зима.
Дома тепло и уютно (после ремонта, хотя он и дал мне пневмонию). Думаю в начале ноября всё-таки выйти на работу.
У Андрея произошли изменения, умерла бабушка (89 лет), и они теперь одни в однокомнатной квартире. Он так измаялся в домашних хлопотах и от конфликтов с бабушкой (это безобразие со стороны молодых!), что опять обострилась язва, очень за него переживаю, но ведь даже кормёжку не организуешь на расстоянии, а Мила не обращает внимания и не старается готовить. В общем, Андрей всё сам, сам.
Завтра приезжает из Минска Лиля, и к концу недели съездим к ним в гости. На днях звонила Иринка, узнала, что развод состоялся. Слава богу. Как жаль, что такая прелестная женщина, как ваша Иринка, так ошиблась и наказана судьбой, она достойна лучшего. Очень люблю вашу дочь, во всём готова ей помочь. (О, рифма!)
Ира говорила спокойно обо всём, сокрушалась, что на работе заедает текучка и нет настоящей специализации (это проблема всей нашей системы обучения). Отобрала из нашей медицинской библиотеки часть книг для Иринки, а вот как их теперь переправить?
Обязательно приезжайте к нам, ведь бываете в Москве, комната свободна и ждёт вас. А какая квартира в Мурманске, чем же вы питаетесь? Может быть, посылку выслать? Кое-что можно купить и в наших опустевших магазинах.
Как чувствует себя Саша (позвоночник), так и не обращался к костоправам?
Из-за моего кашля никуда не выбираемся, но на днях сбегала в Нью-Третьяковку на американскую выставку - какие краски, свободные гордые люди, размах - боьшое удовольствие даже от картин (а какова жизнь!).
Занимаюсь сейчас вязанием, чтением. Гена купил ко дню рождения много пряжи ("отоварил бумажки"), правда, болят руки, но создавать что-то приятно.
Понимаю тебя, Сашенька, в чувстве неустойчивости и внутренней неустроенности в связи с переездом в новые условия. Адаптация будет, но не скоро, не тот уже возраст. А как дружеское окружение? Какие развлечения кроме походов? У меня слюньки потекли при чтении строк о бруснике. Так, что - наметил Митя, поступать будет в Ленинграде или Москве? Дай бог ему удачи! А нам частых встреч. Пишите, приезжайте.
Целуем крепко.
Ваши Майя, Гена.
Письмо Ирины из Калининграда от 30 октября 1990 года
Здравствуйте, мои дорогие!
Третий вечер сажусь написать письмо и на третьей строчке останавливаюсь.
Сегодня уже около пяти часов пришли к деду с Т.С., поздравили её, немного посидели, чаю попили. А затем пошли к Кореньковым. По пути купили 4 наволочки 70 на 70, на набережной не досталось печёнки. У тёти Нины были Шагимуратовы с Элей, Лексутовы, Ерогов, Колодкины и ещё Коля из "бухты Провидения". Полакомились красной рыбкой - зубаткой(?). Домой пришли уже в начале одиннадцатого.
Сегодня целый день льёт дождь. А прошедшая неделя была сухая и солнечная, но холодная. Что мы делали в субботу, даже не помню. А в воскресенье были в кафе - в бывшем пивбаре "Калининград". Ели мороженое, пирожное, сок, зефир и конфеты. Не знаю, как там было раньше (говорят, как в любой забегаловке такого типа), но сейчас неплохо. А потом мы побывали в ДК рыбаков на выставке кошек. Миша был в восторге. Видели и ангорских и персидских, сибирских и норвежских, и ещё всяких-всяких разных.
Вчера было собрание с куратором ординатуры из 1-го Медицинского института (Ленинград). Опроса не делали, просто познакомились, как идут у нас дела.
На работе всё то же. Больных прибавилось. Записалась в библиотеку. А Митину книгу сдала.
В магазинах перебои со сливочным маслом, растительное масло за октябрь не выкупила, нет творога, маргарина. Даже жира или сала нет. Заквасила на пробу в банке капусту. Что-то не так, как у тебя, мамочка. Сейчас стоит ещё кастрюля белая.
Времени мне ни на что не хватает. В выходные отсыпалась. Ложилась ещё до 22-х, даже книгу или журнал не было сил почитать. А Миша в выходные вскакивал в 7.30 - 8.00. В садике жалуются на его поведение. Стал болтлив, на занятиях крутится. Воспитатели говорят, что стал хуже. Не знаю, с чем связано? Может, я - дёрганая, а это ему передаётся. Может, недостаточно строгая.
Дима появился. О звонке я рассказывала. Вчера столкнулись по дороге из сада. "Качал" права свои на сына. Работать он сейчас физически не может, дескать, как я могу его упрекать и требовать уплаты алиментов, если знаю, что он не работает и работать не может.
А бабушка и дедушка внуком как-то не интересуются.
Вот и всё. До свидания. Целую. Ирина.
30 октября 1990 г.
Письмо Ирины из Калининграда от 6 ноября 1990 года
Здравствуйте, мои родные!
Предыдущее письмо уже неделю ношу и не могу отправить. Получила письмо от бабули, а от Вовы посылку с Антошкиными вещами и конфетками. Митя ... (почему-то вместо Миша пишу Митя) Миша сразу влез в джинсовые шорты. Рубашки только-только, а носки и гольфы малы. Девочки мои тоже прислали мне письмо. Надеются на встречу, но увы...
Я впадаю в какую-то депрессию. Всё кажется мрачным и каким-то бесперспективным. Обычно у меня бывает подобный спад настроения, но это проходило через небольшой промежуток времени. А сейчас уж очень затянулось это состояние недовольства, дискомфорта и одиночества. Никакой аутотреннинг не помогает. Воли у меня никакой, опускаются руки и всё тут. Наверное, это все мои семейные передряги выбили меня из колеи. Если встречаю Ужгина, то это выводит меня из равновесия на несколько дней. Опять предлагает какие-то деньги. Я наличными брать отказваюсь. Пусть перечисляет на мою книжку. И не просто, а через бухгалтерию на своей работе, если таковая появится.
Сегодня у Миши был утренник. Дети были какие-то скованные, забывали стихи, песенки, пели вяло. Миша тоже половину слов забыл. Он был волком в "Теремке". Ну, тут уж я виновата - плохо учили. Ужгин тоже приходил. Ведёт себя доброжелательно, но мне противно.
Ваня Карпов просидел у меня до конца футбола. Не отказывался от кофе и, как оказалось впоследствии, переборщил. Папочка, ты прав, он хороший человек. Но бог его знает, кто кому в этой жизни нужен!
Деньги почти все улетели на питание, подарки деду и Т.С. За 20 р купила кассету "Сони" - уж простите. Попались наволочки, 70 на 70, купила четыре. Сдала в переплёт книжки, отоварила все вино-водочные талоны. А водку получила по 0.7 л. У нас новость торговли: вино-водочные изделия продают в обмен на соответствующую тару. Вот умора - стоит очередь, а у каждого в авоське пустые бутылки.
Вчера была Любаша, а вечером все сидели у деда. Андрюшка не достал билеты, и Люба теперь едет в Ленинград 8-го.Совсем она не меняется, только порыжела. Учит жить и не обижаться на деда.
Пока до свидания. Денег сейчас не надо, пишите чаще.
Целую, Ирина.
534
25 июля 1991 г., там же
На ноябрьские праздники прилетели Милочка с Павлом в гости. У нас уже началась зима, всё присыпало неглубоким снегом. 8-го числа гуляли с Милочкой, Павлом, Сашулей и Митей за Страной Дураков, любовались очень красивым освещением низкого солнца, лучи которого прорывались сквозь разрывы туч, несущих снежные заряды. Сами тучи были розовыми, и снег на сопках выглядел таким же. Возвращались в такую метель, что на три шага ничего видно не было.
Милочка с Павлом много времени проводили в инспектировании магазинов, опустевших ещё не до абсолютного нуля, и, как ни странно, чего-то покупали, куртку, например, Милочка купила красивую.
Но, главное, что и мы для себя сумели закупить лыжные ботинки на всех, крепления, мне лыжный костюм тёплый, а лыжи мы с Митей ещё до того уже купили три пары обыкновенных, деревянных, а я так потом ещё себе и пару пластиковых.
Ходили в театр с Сашулей, Милочкой и Павлом на "Вальпургиеву ночь" Венедикта Ерофеева, только и удовольствия, что на обратном пути сияние наблюдали, небольшое, правда.
В связи с начавшимися снегопадами, грозившими напрочь завалить балкон, где у меня из посылочных ящиков было сооружено нечто, играющее роль холодильника (единственной нужной, наряду с мебелью, в обиходе вещи, которую я пока так и не сумел раздобыть в Мурманске, хотя несколько раз был близок к тому, чтобы купить его то в магазине, то с рук, но товар уплывал), я сколотил раму, обтянул её полиэтиленом и накрыл ею балкон, прикрепив одной стороной к перилам, а другой под острым углом к стене дома, закрыв полиэтиленом же и все боковые дыры. Шалаш такой получился.
Интересно, что уже вечером следующего дня разыгрался ураган, и я думал, что ночью ветром мою крышу унесёт к чёртовой матери. Система, однако, выдержала. Правда, той ночью я всё же вставал, чтобы прибить ещё один длинный брусок к моей раме, упрочнив тем самым конструкцию.
18 ноября мы с Митей открыли лыжный сезон, обновили лыжи. Катались по Большому Питьевому озеру, а возвращались не тем путём, как шли туда, и попали на довольно крутые, ухабистые участки, на которых Митя весь извалялся, измучился и в довершение всего сломал пластиковую палку. Весь его лыжный опыт до сих пор сводился к нескольким катаниям вокруг Нижнего озера в Калининграде да спускам там же от Дома Профсоюзов к озеру. Тут, конечно, трасса сразу оказалась куда как сложнее.
Неудача первого выхода, к счастью, не отбила у Мити охоту продолжать осваивать лыжи, и мы с ним не пропустили, кажется, ни одного воскресенья зимнего сезона, если я только не был в командировке, или метель не задувала, или не отвлекали дела типа строительства вместе с соседом Геной перегородки с дверью, отделяющей наш отсек от лестничной площадки.
По субботам же (когда Митя в школе) я ходил на лыжах с Сашулей, не встававшей на лыжи с ладушкинских времён. Иногда она и в воскресенье присоединялась к нам с Митей, но вообще-то по воскресеньям вечером Сашуля ходила в бассейн, а два спортивных мероприятия в день для неё было многовато. Я же в бассейн не ходил только потому, что никак медицинскую справку не мог оформить.
А по пятницам вечером мы с Митей в ПГИ сражались в настольный теннис, причём Митя начинал буквально с нуля: впервые взял в руки ракетку и встал за стол. И дело пошло у него очень даже неплохо.
Быстро прогрессировал он и в лыжах, падал на спусках всё реже, уставал всё меньше. Мы открывали новые маршруты, каждый раз преодолевая всё большее расстояние за два часа ходьбы.
Вообще, лыжи стали нашим основным общесемейным зимним развлечением- удовольствием в Мурманске. Главное, трассы начинаются в 15-ти минутах ходьбы от нашего дома, через гору только перевалить (жутко продувную, правда, при юго-западном (наиболее частом) ветре). А какие виды зимние на трассах!
Диалог с внуком Мишей по телефону (7 ноября):
- Ну, как, телевизор-то у вас работает? (Барахлил что-то.)
- Нет.
- Совсем не работает?
- Нет. Когда включишь, работает.
Юра Мальцев наконец-то у нас дома побывал (1 ноября), Сашуля же до сих пор его только заочно знала. Он член ДС и говорит, что с удовольствием вступил бы ещё в какую-нибудь партию демократической ориентации, хоть бы и в ДПР, но почему-то такая "многопарти йность" не одобряется. Ни в ДС, ни в ДПР.
Рассказывал, что Новодворская обо мне тепло отзывалась, чем-то я ей понравился. Собственная же Юрина политическая деятельность шла как-то вне всяких массовых организаций и состояла в писании и печатании иронических антисоциалистических и антишовинистических памфлетов типа издевательских "Кратких очерков государства российского", подписанных - Владилен Русолюбов.
Во внутриинститутской жизни с её страстями по поводу делёжки денег и выборов замдиректора по АО Юра практически не участвовал, если не считать его переход в отдел Лазутина на должность завлаба (Слава его отпустил, поскольку не мог предложить такую же должность и зарплату у себя в отделе). Юра, кажется, стал ещё молчаливее, чем был раньше, оставаясь, впрочем, отнюдь не равнодушным к тому, что делается вокруг.
Мне он по-прежнему был по сердцу, как и Слава, со всеми странностями обоих.
(продолжение следует)