Я вижу ее каждый день. Я живу напротив, на этаж выше и мне хорошо видна ее кухня и все, что там происходит.
Она молодая и красивая. Хрупкая фигурка, волнистые волосы пшеничного цвета по плечи, большие глаза, вздернутый носик и сочные губы.
Она проводит очень много времени на своей уютной кухоньке. Она там читает, курит, готовит, что-то учит, принимает гостей. На кухне у нее течет жизнь. Иногда, когда приходят гости, они поют. Она поет лучше всех! Несомненно! Голос-колокольчик! И смеется. Она так заливисто, так заразительно смеется. Я все бы отдал за то, чтобы она смеялась со мной. Я ее люблю.
Мы никогда не встречались, она даже не знает о моем существовании, а я знаю про нее очень много. Например, я знаю, что она очень вкусно готовит. Я узнаю это по запаху, который доносится до меня, когда она кашеварит. Еще я знаю, что она замужем. Ее муж появляется на кухне только когда проголодается. Я не знаю, как они живут, их совместная жизнь скрыта от меня за стенами других комнат. Я знаю, что она любит гостей и любит свою кошку. Я знаю, что она любит радоваться и танцевать. Она часто включает какую-нибудь веселую музыку и танцует.
Я люблю за ней наблюдать. За ее плавными движениями, за тем, как она порхает, как она курит, как она поправляет волосы или вытирает руки кухонным полотенцем. За тем, как она моет посуду или накрывает на стол. Когда я это вижу, я представляю, что она моя, а ее кухня – наша. Она живет и я живу, и дышу тем легким ветерком, который создают движения ее крыльев.
Однажды она исчезла. На кухне изредка появлялся только ее муж. Я ждал ее и не находил себе места. Каждый день я простаивал часами, до поздней ночи на балконе в надежде, что ее фигурка мелькнет в окне напротив. Не дождавшись, я уходил мучаться бессонницей, а на следующий день опять впивался глазами в ее окно.
Наконец, она снова появилась, но это была уже не она. От ее прежней беспечности не осталось и следа. Она перестала петь и танцевать, она перестала смеяться и порхать. Ее походка изменилась, стала тяжелой, руки перестали выполнять плавные пируэты, а висели безвольными плетьми вдоль тела. Шаря глазами по ее силуэту в поисках, я все высматривал: "Где, где, где они??? Их нет... Крыльев нет!". Я все ждал, что она очнется, встрепенется и все будет как и прежде. Но вот прошло уже довольно много времени, а она не менялась. Все чаще я видел, как она сидела у окна, курила и плакала. Курила и плакала... Курила и плакала... И я плакал вместе с ней. Как мне хотелось что-нибудь для нее сделать, чтобы она опять обрела свои крылья. Но я не мог. Я был только сторонним наблюдателем.
Вот и сейчас она вошла в кухню, села у окна, прикурила сигарету, задумалась и на ее глазах опять выступили слезы. Да что же это такое! Сколько это будет продолжаться?
Вдруг она быстрым движением смахнула слезы, вытерла глаза и в следующий момент в кухню зашел ее муж. Она улыбнулась, что-то сказала ему, он схватил кусок мяса с тарелки и вышел. А она опять заплакала. Ее хрупкие плечики вздрагивали от беззвучных рыданий, лицо было мокрым от слез. Мне захотелось дотянуться до нее, погладить по голове, успокоить, приласкать, развеять ее печаль.
И я потянулся.
Перила балкона не выдержали такого натиска и сдались. Они просто перестали существовать, а ноги оторвались от пола балкона. В полете я увидел, как она резко повернула голову в мою сторону, я увидел ее расширенные и все еще полные слез глаза, я услышал как она вскрикнула. Я зацепился за ее крик. Наверно, это меня и спасло от неминуемой смерти. Ее участие.
Не знаю, сколько я пролежал, но когда я открыл глаза, я понял, что еще жив. Пролежал я так, видимо, не долго, потому что еще никто не прибежал меня спасать. Первое, что я сделал, - поднял глаза на ее окно. Она смотрела вниз, на мое распростертое тело. Ее лицо было спокойным и, как мне показалось, каким-то исполненным решимости. В селдующий момент она забралась на подоконник, улыбнулась мне и крикнув: «Выход!», - спрыгнула вниз.
Она забыла, что у нее уже нет крыльев. И никто не закричал.