Борис снимал жильё в относительно тихом месте большого южного приморского города. Несмотря на царившее лето, неделя выдалась скучная без праздников и гостей. Завтракал и ужинал в такие скучные дни он дома, обедал же в точках общепита или не обедал вообще (в зависимости от наличия наличности).
«Где-то есть семья, где-то есть друзья, где-то есть просто хорошие люди, которые хотели бы со мной поговорить; или помолчать, - думал Борис, - а я тут ни пить, ни курить уже не могу один. В тоске разбиваю для глазуньи яйца вилкой и покупаю после работы батон с варенцом (потому что кефира уже нет). Обидно как-то». И обиду эту усиливало то, что так безнадёжно заканчивался теплый летний, воскресный день.
Борис сидел за маленьким кухонным столом и с отвращением четырнадцатый раз за семь дней ковырял яичницу – здоровый организм требовал своё. Когда очередной кусок яичницы, сопротивляясь (как будто у него были лапы), продвигался по пищеводу в сторону желудка, Боря вдруг на мгновенье замер, бросил вилку и расхохотался. Молодого человека рассмешила почему-то простая, как гвоздь, мысль: «Да, мои кулинарные способности ещё далеки от совершенства». Странно, но никогда раньше это не приходило ему в голову.
Борис положил хлеб, взял со стола вилку, тарелку с едой и с каким-то злорадным удовольствием вывалил остатки яичницы в мусорное ведро.
Если бы за ним смотрел сторонний наблюдатель, то он увидел бы, как Боря поставил посуду в раковину, оделся, обулся, с деланным равнодушием заглянул в кошелёк (ничему не удивился) и, хлопнув дверью, растворился в синем просторе тёплого вечера…
Но никто за Борисом не наблюдал и поэтому никто, никогда не узнает этой нехитрой истории, случившейся на самом деле в один из летних, южных, воскресных вечеров.