Давно это было. В конце восьмидесятых. В то время каждое лето родители отправляли меня в пионерский лагерь. Лес, озеро, солнце – красота! Иногда, оглядываясь назад, мне кажется, что время, проведенное в пионерском лагере, было самым счастливым в моей жизни. Хотя бы потому, что именно в лагере я первый раз в жизни была с мужчиной.
Тем летом, про которое я хочу рассказать, мне как раз исполнилось четырнадцать лет, и я почувствовала, что меня по-настоящему стали интересовать мальчики. По-настоящему, это значит, что, хоть я раньше и видела на картинках в одной книжке, как люди делают ЭТО, и даже однажды случайно мельком видела в бане голого мужчину (правда, только со спины), меня до моих четырнадцати лет подобные вопросы не волновали. А тем летом я поняла, что хочу потрогать эту штуку у какого-нибудь парня, и чтобы этот парень всунул свою штуку в мою.
Мишка был вожатым в нашем отряде. Когда мы отрядом ходили купаться, Мишка купался вместе с нами. Когда он раздевался, я не могла оторвать от него глаз. Он был красиво сложен – высокий, с широкими плечами, узкими бедрами, подтянутыми ягодицами в облегающих плавках. И в этих плавках явно просматривалась та самая штука, которую я так страстно желала ощутить в себе. Даже сквозь плавки было видно, что эта штука у него очень приличных размеров.
Кроме того, Мишка классно пел и играл на гитаре. Вечерами мы сидели у костра, и Мишка пел нам разные песни – смешные, грустные, детские и взрослые. Но больше всего нам нравились песни про несчастную любовь. Почему любовь обязательно должна быть несчастной? Не знаю. Наверное, все-таки, не должна. Но нам нравились именно такие песни.
Мишкино лицо озаряли отблески огня, и оно казалось таким красивым, как лицо какого-нибудь античного бога. Его страстные, карие глаза манили к себе, и я всегда старалась сесть поближе к Мишке, когда он пел песни.
Наверное, он заметил, что я все время стараюсь быть ближе к нему. Однажды, когда все потихоньку стали расходится по корпусам, в перерыве между песнями Мишка нагнулся ко мне, и шепнул мне на ухо: «Останься, когда все уйдут». Я едва заметно кивнула ему в ответ. Мишка спел еще несколько песен, и через некоторое время мы остались вдвоем. Костер догорал, Мишкина гитара лежала у него на коленях. В окружающей нас темноте стрекотали цикады.
- Ты меня не боишься? – тихо спросил Мишка.
- Не боюсь.
- Тогда пойдем со мной.
- Куда?
- Ты же не боишься. Пойдем.
Он положил гитару недалеко от костра и взял меня за руку. Его рука была теплая и нежная.
- А как же гитара?
Мишка улыбнулся.
- Мы еще вернемся, и тогда я ее заберу.
Мы вышли за ворота лагеря, и вошли в темный лес. Мишка нашел просеку и мы пошли по ней, удаляясь от лагеря. Наконец, мы остановились. Мишка обнял меня, и прошептал:
- Ты меня хочешь?
Я молчала, и только смотрела в его зовущие глаза.
- Разденься. Только галстук не снимай.
Мне нравилось носить пионерский галстук. Для меня три его угла всегда символизировали что-то глубоко эротическое. Может быть, тогда я даже не осознавала этого, но все было именно так. И, может, Мишка тоже почувствовал это?
Я скинула легкую курточку. Под ней на мне была только маечка. А под майкой ничего не было. Я не носила бюстгальнеры. Мне нравилось, как мои груди упруго покачиваются под тонким слоем ткани. У меня была очень красивая грудь, и я часто ловила на ней горячие мальчишечьи взгляды. Мне нравилось волновать парней. Я представляла себе, как они возбуждаются при виде моих оголенных сосочков, и от этого возбуждалась сама. Мои соски твердели, щелка становилась влажной, и, может быть, парни это как-то чувствовали, и смотрели на меня с еще большим желанием. А сейчас на меня смотрел Миша.
Я сняла штаны и осталась в одних трусиках и майке. Миша достал из кармана тюбик, и протянул мне:
- Это от комаров.
Миша стянул с меня майку и трусики, и намазал мое тело мазью.
- А ты?
Миша снова улыбнулся. Он расстелил свою куртку на земле, скинул рубашку, и его торс предстал предо мной во всей свеой мужественной красе.
- Помоги мне расстегнуть штаны, - он обнял меня за плечи, и медленно опустил меня на колени. Я расстегнула ему ширинку и стащила с него штаны. В его трусах выпирало что-то большое, и – я потрогала рукой это через ткань – очень твердое.
- Не бойся, - Миша тронул меня за подбородок, и я посмотрела ему в глаза. Медленно, очень медленно, я сняла с него трусы. Мощный фаллос стоял во весь свой рост, и на головке уже показалась капелька смазки. Миша взял меня за голову, и мягко опустил вниз. Я обхватила губами головку его орудия, и начала сосать. Одной рукой я взяла его член, а другой трогала мошонку. Миша тихо стонал от удовольствия. Вдруг он прервал меня, и сильно обняв, опустил на разложенную куртку. Я легла на спину, широко раздвинув ноги. Мишка лег сверху, и яростным рывком вошел.
- Ооо, ты еще девочка?
Я стиснула зубы и закивала. Мишка двигался быстро и сильно. Когда его лобок соприкасался с моим, я ощущала весь его член в себе, казалось, он пронизывал меня насквозь. Жгучая смесь боли и вожделения заставили меня яростно задвигать бедрами, помогая Мишке как можно глубже проникать в меня. Мы громко стонали, и наши стоны заводили нас еще больше. Через несколько минут Мишка вынул свой член из меня, и горячий густой поток хлынул мне на грудь. Мой пионерский галстук весь вымок в сперме. Я облизала грудь языком, и почувствовала ее вкус. Он был немного сладкий, и отдавал земляникой.
Мишка наклонился ко мне, и стал вылизывать мою горящую, истекающую любовными соками, щелку. Он очень хорошо умел это делать, и в свой самый первый раз я дважды кончила.
А потом мы оделись, и молча вернулись к костру.
- Ты никому не расскажешь? – спросил Мишка.
- Никому. А ты…
- Что?
- Ты тоже никому не расскажешь?
- Нет, что ты!
- Миша!
- Да?
- Мы сделаем это еще раз?
- Конечно.
Он забрал гитару, и мы разошлись по палатам.
Лежа в постели, я снова и снова прокручивала в голове нашу любовь, пока не уснула сладким-сладким сном новоиспеченной женщины.
На следущее утро меня вызвал к себе директор лагеря. Я вошла в его кабинет и встала у стола.
- Садись, - он сделал жест рукой, - а теперь, расскажи, как такая примерная пионерка может себя так безнравственно вести.
- О чем вы говорите? – я попыталась сделать недоуменное лицо. Наверное, у меня это не совсем получилось, потому что директор посмотрел на меня и странно ухмыльнулся.
- О чем я говорю? Не изображай из себя невинную овечку, девочка. Ты вся покраснела. И ты прекрасно знаешь, о чем я говорю.
Директор встал из-за стола, подошел к двери, и закрыл ее изнутри на ключ.
- Я говорю про то, что ты делала вчера ночью с вожатым вашего отряда. Будь уверена, сегодня же вечером он отправится домой думать над своим поведением. А с тобой… а с тобой я сейчас проведу воспитательную работу.
- Какую работу?
- Не придуривайся. С некоторых пор ты любишь, когда с тобой проводят воспитательную работу. Разве я не прав? – он посмотрел на меня, и в его взгляде я прочла с трудом сдерживаемое желание.
Внезапно я поняла, что моя киска намокла, и что я до безумия хочу этого мужчину. Тогда я решила подыграть ему.
- Да, вы правы. Я очень люблю, когда со мной проводят работу. Особенно, если у вас есть для этого внушительный аргумент. Знаете, такой, крепкий и упругий аргумент. У вас он есть? Покажите мне его!
Я никогда не видела человека таким, каким был директор со мной тогда. Он разве что не рычал. Он сорвал с меня одежду, оставив на мне только пионерский галстук.
- Ты будешь делать это со мной, как с ним, в галстуке! Ты, сучка!
Я впустила его в себя, обильно истекая соками.
- Ты, похотливый самец! Ты все видел!
- Ты сказала мне «ты»? Стерва!
Он залепил мне пощечину. От этого я только еще больше распалилась, и началась наша бешенная скачка...
Когда все кончилось, директор бережно одел меня, оделся сам, нежно обнял, прижал к себе, и, открывая дверь, еле слышно сказал:
- Приходи ко мне сегодня вечером. Я могу тебя многому научить.
Я ничего не ответила, и молча притворила за собой дверь.
В тот день, вечером, Мишку отправили домой. Я даже не смогла с ним попрощаться. Мы с Мишкой жили в разных городах, и, к сожалению, я не успела взять у него его адрес, и мы с ним больше никогда не виделись. Бывает, находит какая-то грусть, и я хочу, чтобы судьба снова свела нас на перекрестке жизни. Я бы хотела снова отдаться своему первому мужчине. Где-то теперь мой Мишка?
А к директору я так и не пошла. Мне понравился мальчик из старшего отряда, и мы стали с ним встречаться. Мы встречались целых два года, и иногда, когда мы занимались любовью, я повязывала на шею тот самый галстук, и…