19 октября. Мишу Волкова не избрали в старшие научные сотрудники на Учёном Совете в Апатитах (за - 6, против - 1, воздержались - 3, один недействительный бюллетень, не хватило одного голоса). Завалили его Терещенко и Куликов с единственной, на мой взгляд, целью - меня проучить: мы же, мол, советовали не вылезать сейчас, надо бы новую процедуру избрания установить, в Апатитах предлагают конкурс объявлять, у них, мол, тоже есть претенденты в старшие.
Я возражал:
- Миша перезрел давно уже, он шесть лет как диссертацию защитил, ему сорок лет скоро стукнет, и, главное, и мною, и директором ему чёрт-те когда обещано было, что вопрос будет рассмотрен на одном из ближайших Советов, он семинар рекомендательный уже год назад прошёл, работает успешно, по всем параметрам всем требованиям удовлетворяет, сколько можно тянуть? Процедура у нас утверждена Уставом, его менять, конечно, можно, но это же затяжное дело, давайте Мишу по действующему Уставу рассмотрим.
Терещенко не согласился:
- Нет, давайте сначала новую процедуру обсудим.
Начали обсуждать, погалдели, и ни до чего, конечно, не договорились, не приняли никаких изменений. Я настоял, чтобы рассмотрели Мишин вопрос, он специально сюда приехал, готов выступить. Выступил. Вопросов ему не задавали, мнений не высказывали (кроме меня, его представлявшего), и ... завалили. Голосование было тайное, но анализ и разговоры с членами Совета привели меня к выводу: Куликов голосовал против, Терещенко воздержался. Вот засранцы! Ну, ладно, я им не нравлюсь, а Миша то за что должен страдать?
Юра Мальцев в обед у себя дома сёмгой угощал самоловленной, по лицензии. Лицензия, правда, была только на одну, а он поймал три.
20 октября.
Рецензия пришла отрицательная на нашу статью "Modification..." (ту самую, которая так калининградцев возбудила) из "Annales Geophysicae" со множеством дельных замечаний, в том числе и по английскому языку. Я, конечно, слишком уж стал самоуверенным в части письменного английского, никому не давал на проверку из знатоков-специалистов, а зря. И обсуждение результатов справедливо воспринято, как недостаточное. А тут новые статьи надо готовить - по материалам наших докладов на Корсике. Завал.
Письмо Коренькова от 20 октября 1995 г.
Здравствуй Саша!
Долго не отвечал, на твоё письмо, поскольку не мог определить подходящий тон изложения. Впадать в перепалку или взаимные обвинения не хочется, но одновременно хотелось бы прояснить нашу позицию и быть понятыми, что не подразумевает, конечно, полного согласия с нашей точкой зрения.
Пocле твоего ответа она мало в чём изменилась. Стало ясно, что мы говорим о разных вещах, и по-разному воспринимаем происходящее. Попробую ещё раз изложить те мотивы, которые вызвали нашу неудовлетворённость по поводу публикации "Modification...". Статья производит впечатление постановочной, несмотря на заголовок и те фразы, о которых ты упоминаешь в своём письме.
Выписана система уравнений, как и в публикации 88 г., описана структура и блоки модели, как в 88 г., но всё это не подвергалось какой-либо модификации, и два автора (Олег и Сашуля) не принимали какого-либо участия в разработке этой части модели. Относительно фразы "managed to construct the algorithm of numericai solution of the modelling equations...", следует заметить, что по нашему мнению, никто из авторов обсуждаемой работы не конструировал никаких алгоритмов численных решений ни одного из уравнений для приведенной в статье системы уравнений. И это мнение не зависит от типа артикля перед словом "algorithm".
Возможно, что мы по-разному понимаем, что такое алгоритм численного решения, но, на наш взгляд, эта фраза не отражает сути проделанной работы. Конечно, в 4-м разделе статьи содержится более точное описание модернизации модели, и, казалось бы, что именно этот раздел и должен быть стержнем статьи, вокруг которого компонуется остальной материал. По нашему мнению, перекос произошёл в сторону постановочной части, которая не модифицировалась.
Относительно статьи с Волковым. Конечно, ты совершенно прав, когда говоришь, что авторы сами должны заботиться о своих правах, публикуя свои собственные результаты и тем самым утверждая свое лидерство в каких-то вопросах. Но при создании такой сложной модели это было не оправдано, да и существовавшие тогда отношения не требовали этого. Коллектив был единым и никто не претендовал на разработки соседа.
Сейчас ситуация изменилась. Увеличилось число сотрудников, работающих с моделью. Меняется экономическая ситуация, правовые отношения между отдельными взаимодействующими субъектами и, естественно, отношения авторов к своим разработкам и т.д. Поэтому, мне кажется, что использование всего программного обеспечения модели под лозунгом "я такой же автор, как и вы, а поэтому делаю с моделью что хочу", требует на наш взгляд, и деликатности, и осторожности. Иначе приходим к той ситуации, которая и возникла.
Неконкретизированная благодарность или ссылка на большую модель не всегда могут быть достаточными. Применительно к данной статье можно было бы вспомнить о работе Клименко, Намгаладзе "Самосогласованное моделирование численных электродинамических процессов в термосфере, ионосфере в магнитосфере Земли"// Тез. докладов регионального семинара "Проблемы космической электродинамики", 6-8 июля, 1988 г. Якутск: ИКФИА, 1988, С.26-27.
Все вышеизложенное не означает, что необходимо всех всегда включать в соавторы. Просто стандартных методов типа ссылки и благодарности иногда не хватает. Ясно также, что те, кто непосредственно занимался реализацией численных методов, лучше знают, как преодолеть те трудности, которые могут возникнуть в тех или иных численных экспериментах, и без их консультаций или прямого участия тоже не обойтись. Как оценивать этот вклад? На каких условиях?
Мне кажется, что сейчас, когда правовые аспекты авторства до конца не отработаны и не регламентированы, необходимы прямые договоренности или контракты с соответствующими условиями об авторских правах. Это может быть и полная передача продукта вместе с авторскими правами, или, наоборот, одноразовое применение, пока трудно сказать. Но, очевидно, что на Западе это тоже как-то оговаривается. Возможно поэтому Фуллер в США работает с моделью Роббла, а не со своей! Кстати, в нашем совместном договоре, заключенном ранее, имеется такой пункт (п.3).
Что касается "Сороса", то мне казалось, что в этом вопросе мы пришли к взаимному соглашению. Ещё до Боулдера ты сказал, что отчитаешься сам, а с нашей стороны необходимы вполне определённые алгоритмы и исследования. Цена была оговорена, согласие сторон получено. Все, кто задействован, работают. В настоящий момент мы с Федором реализовали одномерную постановку задачи NO, N и тестируем её на большой модели. Володя и Ваня работают самостоятельно. Вероятно, для них более приемлемая форма сдачи заказа это отчет. Работы предполагаем закончить в этом году. Дальнейшие исследования по согласованию.
Еще один момент, о котором необходимо упомянуть, касается ионосферных результатов с мелким временным шагом. Вы уже, вероятно, заметили, что при уменьшении шага по времени концентрация О+ в F2-области и выше уменьшается. Это не хорошо, а потому мы больше доверяем результатам, полученным с шагом >=5 мин., т.е. на грубой сетке. До сегодняшнего дня эта проблема окончательно не решена и требует дальнейших исследований.
Несколько слов о диссертации Фёдора. По моему мнению, он уже достаточно наработал, чтобы выйти на защиту. Вполне сложившийся специалист. Это отчётливо видно по тому, как он работает, выступает на семинарах. Конечно, в работе имеются недостатки, и ряд расчётов имеет вполне конкретный характер и не обладает общностью. Но при работе с такой громоздкой моделью это неизбежно. Это видно при анализе работ Фуллера, Роббла. Представляется достаточно ограниченное число вариантов расчётов. Ясно, что наша модель имеет ещё много свободных параметров, обладающих низкой точностью. Поэтому можно одну реальную геофизическую ситуацию описать несколькими наборами этих параметров, о чём мы писали в своих отчётах для ПГИ. Следующий момент это пространственное разрешение модели. Конечно, все расчёты сделаны на крупной сетке, но, как уже упомянуто, алгоритм для мелкой сетки ещё нуждается в доработке и тщательном тестировании. Поэтому, я считаю, что делать большой акцент на различии результатов между этими вариантами не стоит. В целом считаю, что Фёдор завершил определённый этап своей научной работы и необходимо выпустить его на защиту. Передерживать нельзя. Это препятствует дальнейшим исследованиям, а не стимулирует их.
Пользуясь возможностью, посылаю несколько японских STEP-сборников.
P.S. Был в Питере, получил деньги по "Соросу" для себя, Ивана и Фёдора. Но последнему почему-то выдали только 200 $, вместо оговорённых 350-ти?! С чем это связано? Ошибка, задержка или ты изменил расклад?
С уважением, Кореньков.
21 октября. У м е р М и х а л ы ч .
22 октября. Смотрели "Утомлённые солнцем" по ТВ (Сашуля в третий раз), не сошлись оценками.
23 октября. 17 лет без мамы.
Письмо Мити от 26 октября 1995 г.
Здравствуйте, дорогие мои мама и папа!
Долго не писал, поскольку ждал папиного письма, но до сих пор оно не пришло. Да и новостей у меня не так уже много. По-прежнему провожу в лаборатории большую часть времени. В работе пока мы не сдвинулись, сделав упор на теоретическом обосновании планируемых нами экспериментов (смоделировать ситуацию в клетке на чистом ферменте очень сложно).
В понедельник же мы ездили в Шереметьево-2 получить СО2-инкубатор. Там нам (точнее Зоряне Гришиной - сотруднице лаборатории) изрядно потрепали нервы наши таможенники. Сначала в фонде Сороса неправильно оформили документы, и уже в аэропорту пришлось ждать начальника таможни, а потом платить 40 долларов за надлежащее оформление документов. А затем мы с Михеичем ещё таскали ящик с инкубатором (120 кг) на таможенный контроль, поскольку эту процедуру нельзя было выполнить на месте получения груза. В итоге мы затратили на это мероприятие целый день. Зато теперь можно считать нашу лабораторию полностью готовой к культуральной работе (с клетками).
По сети (Internet) я скачал несколько футбольных игр, большая часть из которых - разнообразные футбольные менеджеры (то есть ты управляешь футбольной командой). Кроме того, я установил себе почтовый ящик и теперь имею свой E-mail адрес: mitya@enzyme.genebee.msu.su. Также можно звонить по телефону: 939-55-49 (просить Диму). Поскольку я провожу в лаборатории все вечера рабочих дней (если нет футбола по телевизору), а также выходные дни (наиболее вероятно после обеда в субботу и до 16.00 в воскресенье), то можно со мной легко связаться.
На кафедре нам сейчас читают лекции по генной инженерии (д. х. н. Тишков - один из лучших сотрудников кафедры, работающий на европейском уровне), и по механизмам ферментативного катализа (Казанков и Наталья Львовна Клячко - 40-летний профессор кафедры). Тишковские лекции о генноинженерной кухне очень интересны, что не сказать о других.
Я уже писал о турнире на кубок химфака, который закончился в прошлый вторник. Первое место заняла сборная преподавателей, а мы заняли второе место. На третьем - 1-й курс, на последнем - сборная 2-го и 4-го курсов. Мы проиграли преподавателям 0:2, выиграли у 1-го курса 6:1, у 2-го+4-го 3:0. Лучшим игроком был признан Андрей Шевельков из сборной преподавателей. Надо сказать, что на 1-ом курсе есть двое очень неплохих футболистов. А на следующей неделе начнётся университетский турнир в зале, где будет участвовать и студенческая сборная химфака.
"Балтика", обеспечив себе первое место, начала чередовать домашние поражения с победами на выезде: "Чкаловец" (дома) 1:2 (Шушляков), "Заря" (д) 1:0 (Низовцев), "Нефтехимик" (г) 3:2 (Низовцев, Силин, Булатов), "Торпедо" (Ар) (г) 3:1 (Шушляков, Низовцев, Булатов), "Шинник" (д) 2:3 (Шушляков, Булатов). Также вышли в высшую лигу "Зенит" и "Лада".
А в высшей лиге радует успех владикавказцев - в целом по сезону они показали, действительно, лучший сезон. Ещё впечатлила классная игра Радимова в играх со "Спартаками". А в еврокубках только "Спартак" показывает игру европейского уровня. Жаль, что он ослабится перед четвертьфиналами лиги, хоть у него там и не так уж много шансов (точно уйдёт Онопко, возможно - Юран и Черчесов).
Быт наш протекает всё так же. Теперь, правда, обедаем, в основном, дома. К Михеичу на этой неделе приезжала мама (проездом в Старый Оскол и обратно), привезла продуктов. Расходы сейчас стабилизировались на уровне 300.000 рублей в месяц, но денег осталось до начала декабря. Ремонт зимних ботинок обошёлся в 22.000, так что ходить зимой есть в чём. Сегодня наконец-то получил паспорт и смог, наконец, получить колонку для хроматографии, которую заказывал ещё в мае в АО Биохиммак.
Ну вот, наверное, и всё на сегодня. Жду ваших писем и звонков.
Крепко вас целую. Ваш Митя.
27 октября. Мише Волкову 40 лет у него в комнате в ПГИ отмечали.
Моё письмо Коренькову от 29 октября 1995 г.
Здравствуй, Юра!
Получил твоё письмо от 20 октября. Начну отвечать с его конца. Деньги в МНФ выдавались за три квартала, Федор, Суроткин и Клименко должны были получить по два чека, ты и Иван - по три. Остальное - чеками за 4-й квартал (тебе и Ивану по 240, остальным по 150).
Относительно Фединой диссертации. Я отнюдь не собираюсь её (или его) "передерживать", как ты выразился. К большому моему сожалению, у меня не получилось быстро отправить диссертацию обратно с подробными замечаниями, но я приложу все усилия проделать это в ближайшее время.
А теперь о твоей попытке "прояснить вашу позицию", которая "мало в чём изменилась" после моего ответа.
Можно, конечно, обсуждать уместность выписывания системы уравнений в той или иной статье; можно дискутировать на тему, что можно назвать словом "алгоритм", а что нельзя; интересно было бы проанализировать, как выполнялся пункт 3 и другие пункты упомянутого тобой Договора; и про деликатность с осторожностью можно было бы поговорить. При одном условии: соблюдении некоторого минимума взаимного уважения.
Из своего предыдущего письма я убрал первоначально бывшие там фразы из соображений именно деликатности, надеясь, что вы и так поймёте суть моей реакции. Но вы, похоже, её не поняли. Разъясняю открытым текстом.
Обвинение в нарушении авторских прав есть обвинение в воровстве. А поскольку и я, и Сашуля, и Олег, и Миша считаем себя честными людьми, то воспринять такое обвинение иначе как оскорбление мы не можем.
Вот и всё.
Ну, и о каком дальнейшем сотрудничестве может идти речь? И странно было мне слушать от тебя, Юра, по телефону такие слова, что всё это не должно затрагивать работу по Соросу, мы же договорились якобы обо всём. Я свои обязательства зафиксировал письменно и выполнил их: выписал вам чеки. Никаких ваших письменных обязательств у меня нет, как и в прошлом году не было, так что чувствуйте себя свободными. Устные же договорённости работают лишь при некотором минимуме доверия. Своё недоверие мне вы высказали. За кого же вы меня принимаете, если думаете, что я от вас что-нибудь ещё приму в какой бы то ни было форме?
Да и для вас не унизительно ли работать по проекту под руководством человека, которому вы не доверяете?
Остаюсь, правда, в неведении о личной степени недоверия каждого из тех, от чьего имени ты, Юра, пишешь. Судя по твоим письмам, позиция одинакова у всех, всем я и адресую это своё письмо.
Наш почтовый индекс 183010.
29 октября 1995 г.
Мои письма Мите от 24, 25, 26 октября и 4, 15, 24 ноября 1995 г.
24 октября 1995 г.
Здравствуй, дорогой сынуля!
Вот уже две недели прошло, как я вернулся в Мурманск из парижских вояжей, а отчёта тебе и не приступал писать. И, главное, делом бы занимался, а то фигнёй всякой бумажной на кафедре типа учебных планов, рабочих программ, распределений нагрузок, заявок на то и на сё, замен заболевших преподавателей (косяками что-то болеть стали), разбор жалоб студентов, то бишь курсантов на преподавателей и преподавателей друг на друга, подготовка к аккредитации Академии в International Marine Organization ("к нам едет ревизор" - из Лондона причём), подготовка стендов "наглядной агитации" к юбилею Академии (правда, дата какая-то не вполне круглая, то ли 40, то ли 45 лет, не соображу сейчас (вишь, как запарился), но тем не менее) и т.д., и т.п. Хорошо хоть собственной лекционной нагрузки сейчас почти нет, да и то уж лучше лекции читать...
А в ПГИ лежит Феди Бессараба диссертация, по которой замечания он от меня ждёт, отчёты на носу по всем темам и грантам, статьи нужно готовить по материалам представленных на Корсике докладов, сделать копии и разослать обещанные оттиски наших статей и фотографии, планы на следующий год составлять... И насморк замучил. И шея болит. И зубы шатаются - не всё укусишь. Вот такая жизнь.
Но это всё мелочи.
Знаешь ли ты, что Михалыч умер? На улице. Александра Невского. На дачу собирался. От Иринки по телефону только это и узнали, без подробностей.
Вот кого жаль. Прекрасный мужик был. Редкостно добрый. Не припомню, чтобы хоть раз в нём что-либо вызвало у меня раздражение.
И вот такие люди не живут. Обидно.
Это печальное известие задержало начало писания моего отчёта тебе о приятном путешествии. Но жизнь продолжается. "Ce est la vie", как говорят французы. Так что сегодня я, пожалуй, начну сочинять отчёт.
Итак, 27 сентября я отправился в Петербург в плацкартном вагоне поезда № 21. Всю дорогу учил французский по самоучителю. Дошёл до конца вводного курса из семи уроков. Результат, конечно, мизерный, но, надо сказать, что сам процесс изучения доставил удовольствие. Куда как интереснее многих дел, которыми мне приходится заниматься.
Прибыл в Питер в 13.10. Меня должны были встречать двое бойцов, которым я вёз деньги от родителей, а одному ещё и куртку зимнюю, - сыновья-студенты Терещенко и Худукона. Явился только один - Терещенко-младший, которому пришлось забрать и куртку Худукона, тот напутал с датой прибытия поезда. Хорошо хоть, что они знакомы.
Кстати, о деньгах. Пошлём с оказией, когда будет. Сколько просишь? Если припрёт и надо будет срочно - телеграфируй, вышлем телеграфным переводом, но, сам понимаешь, что это будет существенно дороже.
25 октября 1995 г.
С Московского вокзала я направился сначала со всем своим барахлом в Фонд Сороса (на Чайковского), получил там чеки, а доллары по ним в этот раз надо было получать в отделении Инкомбанка на Обводном канале, за ТЮЗом, пришлось туда тащиться. Хотел часть денег на франки поменять, их там не оказалось. Поехал на Финляндский, в окрестностях которого франков тоже не нашлось, зато купил с лотка кроссовки бангладешские за 60 т.р. типа моих предыдущих китайских, приказавших долго жить. И очень остался ими в конечном итоге доволен.
Я из Мурманска поехал в своих осенних туфлях, а с собой взял летние (серые, страшные) и старые румынские кроссовки для бега. Так вот все эти три пары я оставил в Сестрорецке к недоумению Бургвицев - зачем привозил? - а по заграницам щеголял в бангладешской тряпочной обувке, очень лёгкой и удобной хоть для бега, хоть для чего. Без них я вряд ли смог бы намотать столько километров по Парижу с поклажей на спине, сколько я сумел.
В Сестрорецк я приехал вечером, на следующий день утром обновил кроссовки пробегом в Дубки, купил франки в местном Сбербанке, очки для чтения взамен забытых в поезде и большой арбуз к обеду. Накануне я договорился по телефону с Лариской Зеленковой, что заночую у неё перед вылетом в Париж, поскольку в аэропорту надо быть в семь утра, и из Сестрорецка не успеть даже первой электричкой. В Петергоф из Сестрорецка я добирался через Белоостров из-за отмены электричек, с которыми сейчас полный кабак. По дороге купил в Питере две бутылки водки "Столбовой" в качестве либо русских сувениров для французов, либо лекарственных средств для себя и русских товарищей, уж как получится.
Лариске я привёз палтуса, за которого очень переживал в поезде: чья-то рыба жутко воняла в нашем отсеке, и я боялся - уж не мой ли палтус так смердит. Оказалось, не мой. К палтусу я привёз ещё бутыль двухлитровую пива английского (светлого), но всю её мы не выпили: утром рано вставать надо было. Лариса живёт сейчас с симпатичным внуком Юрой, который учится в частной школе Лиды Дмитриевой, с нашей кафедры (физики Земли), а Антон (сын Ларискин) с женой в общаге живут, комната у них там отдельная.
30 сентября на электричке 5.18 от Старого Петергофа я доехал до Ленинского проспекта, а на 39-м автобусе до поворота на Пулково-2, оттуда пешком по безлюдной дороге. Боялся, как бы грабители из кустов не выскочили и не отняли мои франки. Но никто не напал, слава Богу. Без толкотни зарегистрировался и учил французский наверху. Летел на Ил-86 три часа, вполне комфортабельно, самолёт был заполнен наполовину.
Общался по-английски с французом, инженером лет тридцати пяти, на армянина похож, я ему вату дал нос заткнуть - кровь пошла (у меня такое было, когда я в Штаты летел). Француз был в России в турпоездке и ему очень понравилось. На моё замечание, что надо быть смелым человеком для путешествий по России, он ответил, что это Париж - опасный город, в метро особенно, сумку могут вырвать, а вот что его в России поразило, так это контраст между нуворишами и остальным населением.
Накануне через Европу проходил циклон, и в Париже было всего 11 градусов тепла (в Петербурге - 8), но мы садились в аэропорту Шарль де Голль уже при ясной погоде, было 10 часов утра по местному времени, и день обещал быть тёплым. На аэропортовом автобусе (а, значит, бесплатно) я добрался до метро, чтобы ехать в центр, там побродить, сколько сил хватит с вещами, и к вечеру перекинуться в другой аэропорт - Орли на рейс Париж - Аджассио в двадцать с чем-то, на который был забронирован групповой билет для участников воркшопа. Там и предстояла первая встреча с представителями оргкомитета.
Половину пути от аэропорта до центра города (стоимость проезда - 40 франков, 1 франк около 900 руб, а проще: 5 франков = 1 доллар, т.е. столько же, сколько на рейсовом автобусе от Боулдера до Денверского аэропорта) поезд метро идёт не под землёй, а прямо по городу, и первое эффектное впечатление - Монмартр с его внушительным собором. Силуэт-то знакомый, но не думал, что он такой огромный. Возможно ещё, что эффект усиливается из-за горушки, на которой он стоит.
Где мне вылезать, я знал ещё в Мурманске, по e-мэйлу выяснил, вышел на станции Ле Шателье на Рю де Риволи. Глянул направо - да это, кажись, Лувр там. Налево - тоже какие-то знакомые очертания. Достал фотоаппарат. Щёлк - направо, щёлк - налево. И пошёл налево, чтобы потом вернуться справа, снимая всё, что подвернётся заслуживающего внимания.
Но, пардон, а что же тут не заслуживает внимания? Это же Париж, чёрт побери, в самом деле! Добрался я до него-таки, хоть и под старость лет. А погода-то какая чудесная! Про архитектурные красоты - что и говорить. Через площадь Отель де Виль с фонтанами выхожу к Сене, вон справа замок Консьержери, а впереди, знамо чего, - Нотр Дам! Обхожу вокруг мимо сувенирных лавок, куч туристов и художников и перехожу с острова на следующий берег Сены, набережные которой, как положено, уставлены книжными лавками. В одной из них покупаю за 55 франков "Весь Париж" на русском языке: что у меня получится на плёнке, ещё неизвестно, а тут вон какие прекрасные фотографии и написано про то, что на них изображено.
Далее двигаюсь по набережной в сторону Лувра (теперь он на противоположном от меня берегу), ещё раз перехожу через Сену и ныряю во двор Лувра. К этому моменту у меня кончилась первая плёнка, начатая ещё в Мурманске - помнишь, утром Большое Питьевое я снимал, потом с перевала, потом тебя в кустюме? На каменной лавке во дворе Лувра я перезаряжаю камеру и через левую подворотню выхожу на пирамиду в другом дворе опять же Лувра, обхожу её справа, к арке Карусель, оттуда к саду Тюильри и вдоль него на площадь Согласия, а с неё вот она Эйфелева башня видна слева, Елисейские поля прямо с Триумфальной аркой впереди, но туда ещё пилить и пилить, а у меня килограммов 12 поклажи в красной и черной боулдеровской сумках, и я без корсета. И не жравши с самолёта, хорошо, что покормили там по-человечески, хоть и Аэрофлот.
Время пятый час пополудни, пора поворачивать к метро. Выхожу на Рю де Риволи и вдоль магазинов возвращаюсь к исходной точке пешего похода. В метро заплатил 68 франков за проезд до Орли, сел не на тот поезд, но вовремя сообразил и пересел на тот, а потом ещё раз пересел на поезд без машиниста, следующий прямо в аэропорт. Там долго плутал по этажам в поисках туалета, наконец, нашёл, облегчился, после чего уселся в креслах грызть сухарики.
26 октября 1995 г.
Вскоре Аля Осепян появилась, ей поездку Шейла Кирквуд организовала, и сама Шейла тоже тут вместе с новым юным (существенно её моложе) мужем и двухмесячной (!) дочкой. Я такое впервые вижу, чтобы на конференцию с грудным дитём мотались, ещё и с пересадками. Есть женщины в шведских селеньях! Вот и Слава Ляцкий в своей неизменной вельветовой куртке, он на "Эйр Франс" из Питера летел. Пошли с ним на регистрацию, где собралась толпа участников Воркшопа, и нам выдали билеты. Матиас Фёрстер здесь же, не ожидал меня увидеть и обрадовался искренне. Я ему фотографии боулдеровские отдал, и для Бестов тоже, чтобы передал.
Летели полтора часа. В аэропорту Аджассио нас посадили на автобус (здесь мы Женю Мишина разглядели из ИЗМИРАНа, который, правда, уже года три как в Германии сидит, а его завлабское место в ИЗМИРАНе Толя Павлов занимает) и повезли куда-то по серпантину, в потёмках, не видно ничего. Высадили под какими-то пальмами в Каргезе, местечко вроде Симеиза.
Здесь нас встречала Шанталь Латулье, главное действующее лицо оргкомитета, которая, собственно, и устроила нам (Ляцкому, Жене Тимофееву и мне) эту поездку. Вся толпа была быстро по заготовленному списку разбита на кучки, каждую из которых повели к месту проживания. Нам со Славой досталось по комнате в небольшом отеле, где, как наутро оказалось, кроме нас проживало ещё два человека - Наталья Благовещенская из ААНИИ и Женя Тимофеев. Наутро же и название отеля выяснилось - "Континенталь".
Осмотревшись, мы нашли наши номера не столь, конечно, шикарными, как в Тромсё, но жить можно. Кровать двуспальная, стол, кресло, стул, комод, шкаф, стенной шкаф, санузел: умывальник, душ, биде. Клозет общий на этаж, на этаже 4 комнаты, этажей всего три, но весь низ - бар, столовая (ресторан) и жильё хозяина, второй этаж был наш со Славой. В комнатах нас ждал сюрприз: ужин на столе. Блюдо с сырокопченостями четырёх сортов, французский батон (внутри пышный, снаружи хрустящий), помидоры, салат (листья), виноград, яблоко, графинчик с водой и графинчик с красным вином. Очень всё это кстати оказалось. Мы со Славой поужинали вместе и разошлись отдыхать.
Утром виды из окна, точнее, с балкона. Благодать! Вот оно, море Средиземное, беги, ныряй! Но у нас с утра экскурсия (сегодня воскресенье), некогда, надо завтракать срочно, чтобы не опоздать. Завтракаем вместе с Благовещенской и Тимофеевым за столиками, выставленными прямо на улице впритык к стене отеля, как это повсюду там принято. Обслуживает хозяин - симпатичный, улыбчивый усатый корсиканец, лет не более сорока. Начинаем практиковаться говорить по-французски: "Бонжур", "Мерси боку", чем наш арсенал и исчерпывается. На завтрак подаётся по паре чашек кофе или чая (на выбор), французская булка и слоёный калач, масло и джем или варенье. И так каждый день. Меняется только варенье. В отличие от англичан у французов завтрак весьма лёгкий. Основной удар по желудку наносится вечером, за ужином.
На автобусную экскурсию в горы я отправляюсь один из нашей компании, остальные - кого укачивает, кто предпочитает пляж и купание. Я поднимаюсь к себе в комнату, наспех кидаю в чёрный боулдеровскимй рюкзачок фотокамеру, словарики, яблоко, записную книжку, портмоне с деньгами и зачем-то оба своих паспорта, заграничный и внутрироссийский, и бегом в центр Каргезе, под вчерашние пальмы, где народ уже рассаживается по автобусам. Усаживаюсь в удобное кресло и я, рюкзачок размещаю у себя на коленях и вижу, что молния вся сверху донизу расстёгнута, рюкзак мой раскрыт нараспашку, заглядываю внутрь и - о ужас! - там только камера, словарики и яблоко. Ни денег, ни документов!
Можно ли описать, что я почувствовал в этот момент?
Я пулей вылетаю из автобуса и вижу: метрах в пяти от него лежат на обочине веером мои портмоне, записная книжка и два паспорта. И народ как раз мимо какой-то проходит, и кто-то уже наклоняется за моим добром, но я тигром бросаюсь с диким воплем "It's mine!" и хватаю свои сокровища. От меня шарахаются с изумлением, а я прыгаю обратно в автобус, плюхаюсь на своё кресло и перевожу дух. Ну и ну! Этого только ещё не хватало!
Здесь, сынуля, я сделаю перерыв, распечатаю, что написал, и отправлю тебе. Разумеется, продолжение следует. Но я боюсь, что быстро у меня не получится описать всё в одном письме, а ты и так, наверное, заждался вестей от нас. Уж не обессудь, я замотался совсем с работой, мама кашлем непонятным мается, две недели не проходит. У нас нынче зима вроде бы ранняя, снегу - уже можно на лыжах кататься. Да вот некогда, и в выходные на работу приходится таскаться.
Очень по тебе скучаем и писем твоих ждём с нетерпением.
Крепко тебя целуем.
Папа, мама.
(продолжение следует)