Арабский мир Франции.
( Эти краткие записки не имеют ничего общего с аналитическими изысканиями, просто мне захотелось немного осмыслить и высказать собственную точку зрения на мое окружение).
Арабизация.
То, что сейчас происходит с Францией можно назвать понятием –колонизация, точнее сказать – арабизация или исламизация.
Французы, посыпав голову пеплом после войны в Алжире, в качестве реабилитации и, естественно, по экономическим причинам, пустили в свою страну всех желающих арабов и, тем самым, выпустили джина из кувшина.
Возможно, в надежде на то, что мощные культурные традиции, огромное историческое наследие, завоевания демократии, плоды современной цивилизации отшлифуют неотесанную арабскую массу, перемолов в порошок, слепят культурного труженника современной Европы. Но, не тут-то было!
Вспоминая историю и в частности мощнейшую египетскую цивилизацию, задумывались ли вы, а куда она подевалась? Почему завоеванный арабами в 7-м веке Египет превратился в традиционную мусульманскую страну? И только пирамиды и памятники эпохи фараонов напоминают нам о былом величии и славе.
Что же будет с Францией? Станет ли она вторым Египтом?
Действительно, впечатления приезжающих, да и мои собственные говорят о том, что на улицах все больше и больше встречаешь лиц арабско-негритянского происхождения. Не так давно я имела возможность проходить по центру Лиона. С ужасом я заметила, как, отыскивая нужный адрес и, попав в старинный квартал с узкими улочками в самом сердце Лиона, я ощущаю некоторую тревогу, т.к. все небольшое пространтво между домами занимали тусующаяся арабская молодежь и праздношатающиеся взрослые арабы- мужчины. Я помню, мне пришел в голову вопрос:" Что делают здесь эти люди в этом дорогом квартале города?" один из ответов я получила. Возвращаясь после встречи, я увидела женщину растерянно стоящую у разбитого окна своей машины.
Европеоиды скоро будут во Франции как мамонты. И только респектабельные окрестности городов и сельская местность напоминают о том, что это европейская страна. Но, благонравные, чистенькие и ухоженные старички Франции продержатся недолго. На смену им несется неукротимая громада арабских подростков – жён- молодые, как называют их здесь. В каждой арабской семье по 3-4 ребенка, во французской – от силы двое. Семьи заводить французы не спешат, некоторые вообще предпочитают свободный и необременительный семьей образ жизни. С упорным постоянством на экране появляются истории про гомосексуалистов, они становятся героями популярных передач, в новостях смакуют бракосочетания голубых, да что говорить, если сам мэр Парижа с экрана заявил: "Я знаю, что меня называют Нотр Дам де Пари" (знаменитый собор в Париже, но в дословном переводе – наша дама из Парижа) после чего очаровательно улыбнулся. Гомосексуалистами являются также мэры Лиона и Марселя (?). Когда я перевела моему мужу русскую пословицу " Рыба тухнет с головы", он пришел в восторг от точного сравнения.
Второй и, пожалуй, главной составляющей процесса арабизации является религия. Французы индеферентны к религии. Великолепные храмы стоят пустыми. В огромном, ажурной соборе Вильфранша, способного вместить приблизительно тысячу страждущих приобщиться к слову Божию, я однажды увидела в воскрестный день небольшую групку людей, от силы человек 15, которые в крохотном приделе храма слушали воскресную мессу. И это все, для 35 - тысячного города.
Как то раз, в новостях прошла информация о количестве религиозных служащих. Во Франции не хватает кюрэ, молодежи это не интересно и свободную нишу стали заполнять священники из африканских стран, так что и традиционная католическая церковь скоро почернеет.
Что касается арабов, то цементирующим моментом их существования является религия. Имамы имеют огромную политическую и идеологическую силу. Недавно из Франции высылали одного такого, который проповедовал чисто мусульманскии устои домостроя по отношению к женщинам, обязуя всех носить платки, опускать голову при виде мужчины и вообще считать себя второсортным существом. Моя вильфраншевская подруга Леся, показала мне здание, занимаемое мечетью в Вильфранше, имамом которой и был вышеназванный субъект. Попутно сообщила краткие сведения о нем: имеет 4-х жен и 16 детей!!!! Вот и делайте выводы, добрые люди. Остается вопрос: скоро ли женщины Франции наденут платки?
Официально, в публичных помещениях работающие арабки освобождены от ношения этого признака женственности, но вот там, где мне предоставилась возможность работать уже второй раз, этот запрет не распостраняется, потому как здесь царствует Арабский Мир.
Привет, эмигрантка!
Надо сказать, что живя в России, я как-то и не слышала о существовании во Франции этой проблемы. СМИ не делали на этом акцент и только сейчас я начинаю понимать, что , по-видимому, это действующий принцип французской политики – не выносить сор из избы. Многие французы стараются этого не замечать, выбирая страусиную позу и не говорить, т.к. продуктом демократии является отсутствие рассизма в стране. Недавно, посещая префектуру, я увидела плакат, который повторялся во всех корридорах здания. Три руки разных цветов : белая, смуглая и черная встретились в рукопожатии. Подпись гласила, что рассизм – это плохо и если что, ребята, звоните сюда, мы им покажем!
Законопослушные французы, с присущей им жантийностью ( от фр. gentil – милый, любезный),отводят глаза в сторону и молчат, когда обстановка требует разговора на это тему. Только один раз, в тесном кругу друзей моего мужа прозвучал печальный рассказ жены одного из его приятелей. Дани, так зовут эту женщину, работает на рынке, продает поздравительные открытки. Однажды побывав на рынке в Вильфранше, я была поражена тем, что продавцы и покупатели на 90% состояли из арабов и негров. Так вот, эта женщина, единственная на своем рынке француженка, получает по утрам приветствие от товарок " Привет эмигрантка!" Можно представить, какие чувства овладевают ею, истинной француженкой, лионески, дед которой –скульптор, участвовал в возведении одного из самых замечательных храмов в Лионе, возвышающимся величественно на крутом берегу Соны. Не стоит говорить и том, что французский рынок – это прерогатива арабского мира.
Итак, это небольшое отступление все же плавно приводит меня в помещение того предприятия, где я сейчас работаю.
Ренуар.
Название его – Ренуар, довольно громкое и знакомое каждому более-менее образованному человеку , вызывает ассоциации с великим художником Пьером Огюстом Ренуаром, одним из основателей импрессионизма. Но мое предприятие занимается цветочным бизнесом. А точнее, производит тот самый посадочный материал, который в весенне-осенний сезон радостно раскупается французами дабы украситить свои и без того красивые дома.
Франция - вообще цветочная страна. Благоприятный климат позволяет цветущим растениям благоденствовать с марта по декабрь, немного прекращая буйство красок на два зимних месяца.
Я работаю в ателье роз. Звучит красиво.
Действительно, когда я впервые услышала о такой возможности, я ни на минуту не сомневалась в том, что пойду работать. Розы! Это так романтично и приятно! Действительность оказалась куда более приземленной.
Предприятие переживает не лучшие времена, как впрочем и все предприятия Франции. Расчетливые бизнесмены спешат размещать энерго- и трудоемкие предприятия на территории Китая и других слаборазвитых стран, выбрасывая на улицу ежедневно большое колличество рабочих во Франции. Каждый день в новостях звучит информация о закрытии предприятия и на экране мелькаю обескураженные лица новоявленных безработных, которые столько лет (!) или всю жизнь (!) проработали на данном предприятии.
Когда-то Ренуар имел несколько предприятий, подобных этому, сейчас осталось одно единственное.
Саженцы роз , в основном, привозятся из Польши, Болгарии и еще откуда-то. Имея свое собственное тепличное хозяйство, местные агрономы и цветоводы также еще участвуют в этом процессе, поставляя на рынок небольшое колличество роз, маркированных "первый выбор". Активно предприятие работает только в сезон садово- огородных посадок, поэтому основная масса рабочих- сезонные. Берут не всех.
В ателье, где я работаю, а есть еще ателье деревьев и кустарников, царствует арабский мир.
(Из истории, расказанной Лесей.)
Шеф ателье роз – француз Жиль, женат на арабке. Вторая величина после него – Малика, о которой я расскажу чуть позже. Семейственность и взаимопомощь своим – непреклонное правило, поэтому зеленый свет многочисленной родне и знакомым. Кстати, я тоже проходила как знакомая Леси.
Милая, интеллегентная украинская женщина, имеющая за плечами Академию народного хозяйства и аспирантуру, после многочисленных мытарств по устойству на работу, нашла себе это пристанище и за два года сезонных работ успела повыситься до разносчицы кромо ( картонки, вкладываемые в готовую продукцию, изображающие цветущее растение c краткой инструкцией по агротехнике). Именно ее авторитет позволил и мне стать рабочей этого ателье.
Чтобы представить ателье роз, достаточно представить себе алюминевый ангар напичканный ящиками, коробками и несколькими допотопными конвейерными линиями. В цехе, это больше подходит для ателье, стоит нескончаемый шум от работающих механизмов и царит неимоверная грязь. В зимний период еще и холод, т.к. многочисленные двери распахнуты всегда, а зимой во Франции нет-нет, да идет снег. Пол в цеху цементный.
Придя на запись вместе с Лесей, я была неприятно поражена этим видои и еще большим количеством шевелящихся и умотанных платками голов, здесь разрешается носить все. 95% работающих – арабы. Их них 80% арабские женщины. Энтузиазм мой после записи приостыл, но деваться было уже некуда, так я начила вместе с Лесей зимний сезон 2004 года.
Дорога.
Вспоминая сейчас мои впечатления от первого дня, я не могу себя не пожалеть. В то время у меня не было машины. Работа начиналась без четверти семь и чтобы добраться до нее, нужно было проделать 15 км от моего дома. Собственно это я делала каждый день в России, работая в в городе, а живя в пригороде, но у меня была машина.
Во Франции городской транспорт не является главным средством передвижения граждан. Еесли он и существует, то не частый, особенно это касается переферии. Поэтому, первый вопрос, который стоял на повестке дня: как добраться до Вильфранша?
В общем, он не далеко, всего 6км, но прямого автобуса нет.
Другого ответа – как велосипед, не существовало. Чтож, будем заодно и форму спортивную восстанавливать, сказала я себе и бодро встряхнула плечами.
Маршрут мой разбивался на три части. Сначала велосипед по трассе от дома моего до дома Леси, потом вместе с ней на городской автобус, потом пересадка на междугородный автобус, всего-то делов!
Практика внесла свои коррективы и утром, вернее темной ночью, когда я выехала, пошел ненавязчивый дождик. Подъезжая к Вильфраншу, я имела хлюпающие кроссовки и полностью вымоченные ноги. Сверху, слава Богу, я одела дождевик.
Итак, первый рубеж взят! Каких-то пол-часа, ничего, прорвемся! Пожалев меня, Леся мне дала свои кроссовки и мы отправились дальше автобусными путями. К моменту последней остановки, я почти отдохнула и восстановилась, оживленно болтая всю дорогу.
Вот и работа!
Вещи сложили в шкафчик, Леся предусмотрительно захватила маленький замочек. Позаботилась она и о рабочем халате для меня. Надо сказать, что с ней я всю дорогу ощущала себя как за каменной стеной, она была для меня в этот момент заботливой мамой, несмотря на разницу в возрасте в мою сторону. Она приносила мне горячий кофе, окутывала меня своим шарфом, да просто интересовалась "как ты?".
Итак, распределение постов заняло довольно много времени и здесь главенствующую роль занимала Малика.
Малика.
Эта энергичная женщина, как я уже говорила, являлась второй фигурой после шефа ателье. Супервайзер по –английски, возможно распредитель работ по-русски.
Невысокая, с крупной головой для ее коренастой фигуры, внешне она красива. Выразительные глаза и правильные черты лица, густые волосы, оформленные современной удлиненной стрижкой. Эта женщина, в достойной обстановке и при соответствующем одеянии могла бы с гордостью украсить любого мужчину.
Но красота ее вульгарно и вызывающе дополнялась постоянной сигаретой в руках или во рту, а отрывистый, громкий голос, заглушающий иногда шум конвейера, напрочь стирал очарование внешности, придавая ей грозность и властность.
(Из рассказа Леси.)
Малика арабка, вторым браком замужем за арабом, от первого брака с итальянцем осталось двое детей. От второго тоже двое. Второй муж свиреп и пылок, дома гоняет нашу укротительницу .
Мне, как психологу, впоследствии становится понятна манера ее поведения на работе. Профессиональным языком это называется – компенсирующее поведение. Где, как не на работе, она может полностью отыграть все свои домашние проблемы, помыкая подвластными ей мужчинами и женщинами. И это она делает со вкусом и удовольствием. Ее резкий голос и пронзительный взгляд на "жертву"-мужчину заставляет его беспрекословно выполнять задания, порой достаточно унизительные для другой любой обстановки. Но я понимаю, здесь она – на своем месте.
Удивительно, но за два прошедших сезона, со мной она не перебросилась и парой слов, не высказала ни малейшего одобрения в мою сторону, хотя второй мой приход был оценен ею "повышением" по службе, я получила постоянный пост. К тому же, она выучила мое трудное для произношения имя – Светлана. Для многих французов буквосочетание "све", является вообще непроизносимым.
Наши отношения во втором сроке были толково-деловыми. Взяв на себя ответственнось проверять написанное в накладной, я мчалась к ней, находя ошибку. Иногда уточнала процесс, еще не ставший для меня до конца четким. И хоть лицо ее не выражала никаких чувст, я понимала, что бонусы мои растут.
Правда несколько раз я получала от нее выволочку. Первый раз за то, что вовремя не подлила воды в систему, создающую паровую баню, на который плавится воск, необходимый для консервации концов роз.
Второй раз за то, что неправильно отбраковала розы.
В обоих случаях замечания были справедливы, хотя и обидны и обидны еще по тому, что мне никто ничего предварительно не объяснял.
Заканчивая второй срок работы, на выходе из ателье отдавая свою картонку, я отдала и выданный мне секатор, по подпрыгнувшей брови Малики, я поняла, что этого она не ожидала. Многие просто не возвращают секаторы, уносят их с собой или бросают на месте. Прощание не заняло и пяти секунд.
Начало.
Старослужащие быстро заняли свои посты, а мы, новобранцы, молча жались к друг друга, дожидаясь своей очереди. Наконец очередь дошла и до меня. Меня определили в самый угол, недалеко от распахнутых настеж ворот, приносящих февральский холод, а иногда и снежинки.
Именно здесь начинался процесс подготовки роз. Вытащенные из холодильника, в больщих связках, розы ложились на металлические столы, где их обрабатывали уже по одной, делая стандартную обрезку по длине и по количеству ветвей. В мою задачу входила маркировка разных сортов этикеткой.
Мне выдали дермантиновые тонкие перчатки и поставили с краю стола, дав в руки большой рулон этикеток.
В общем-то работа не трудная, но задача состояла в том, как правильно и быстро организовать этот процесс, так как скорость прилепливания этикетки никак не соответствовала скорости падения роз в мой ящик. На это, ни много не мало, ушла добрая половина дня.
Обработанные розы валились в мой ящик со всех сторон, иногда больно пронзая шипами через одежду мои руки. Дамы, работавшие со мной, не особо стремились аккуратно положить их в ящик, порой швыряли неглядя, только лишь по направлению.
Выданные перчатки оказались совсем неудобными для этой работы, пришлось их снять. Этикетки плохо клеились и периодически сваливались со стеблей.
Закусив губу, я тчетно пыталась найти правильные движения своих рук и тела. К концу первой половины дня я заработала массу заноз, многие из них кровоточили, легкую боль в спине, жуткое раздражение и усталость. После 4-х часов работы наступил долгожданный перерыв.
Обедали мы здесь же в цеху захваченным из дома обедом. Перерыв был довольно большой, но оставшийся промежуток в 3 часа я выдержала с большим трудом. Наконец прозвенел спасительный звонок, трудовой день закончился.
Капиталлистический процесс...
Первый автобус бесстыдно проскочил мимо нас, пришлось идти остановку, так как стоять было холодно, а следующий мог подойти только через 20 минут.
Наконец я дома у Леси, вновь натягиваю свои непросохшие кроссовки и в путь, на велосипеде.
Погода сжалилась надо мной при возвращении и, в относительном благополучии, не считая проносившихся мимо меня машин, окатывающих брызгами, ведь ехала я по трассе, около 6 вечера я вернулась домой.
Мой муж сидел у компьютера. Когда я зашла в бюро и он посмотрел на меня, он сказал только одно:" Боже, как ты устала!" И это была правда. Взглянув на себя в зеркало, я увидела, что даже кожа лица была уставшая, не говоря о моих бедных руках, ногах и прочих частях тела.
В общей сложности, в первый сезон я проработала месяц и две недели. За это время у меня появилась машина и я взохнула свободнее. Посты мои стремительно менялись: то я клею этикетки, то подаю по три розы мужчине, который с помощью специального станка связывает их, то я засовываю в мешочки завернутые в землю и бумагу розы, то вкладываю в картонные коробки уже упакованную в целофан готовую продукцию.
Я уже становлюсь профессионалом в некоторых операциях и, не без гордости замечаю, что многое у меня получается лучше других.
Главной составляющей всего производственного процесса является темп.
Когда-то я изучала капиталистический способ производства в курсе политэкономики. Преподаватели, с указания классиков марксизма-ленинизма, долбили нам о том, что на западе существует потогонный способ производства и достоянием социализма является свободный труд на благо Родины.
Я соглашусь, пожалуй действительно, способ производства потогонный, но как он эффективен с точки зрения производства!
Максимальная отдача на каждом посту, никаких перекуров, начало работы и окончание по звонку. На рабочем месте каждый должен находиться за пять минут до начала. И эти требования выполняются неукоснительно. Здесь нет кучкующихся и "соображающих" мужичков, ни от кого не несет перегаром, если кто-то и курит, то курит в процессе работы, не прекращая и не останавливая ее. Время работы каждого фиксируется пробитием специальной картонки с именем и номером и указанием времени начала и окончания трудового дня.
Поглядев на это со стороны, я очень хорошо понимаю, почему мы так надолго отстали от запада. Это не гимн капиталистическому производству, а оценка действительно достойных моментов.
Но, положа руку на сердце, скажу искренне, воспитанному и выросшему в советские времена человеку, коим я являюсь, ох как трудно вливаться в этот стремительно- слаженный поток.
Могу еще добавить: никогда и нигда в России я не работала с такой отдачей сил как здесь. У нас такое просто не принято. Да простят меня патриоты России!
Арабский мир.
Собственно говоря, чем отличалось мое окружение?
Обилием черного: черных платков, длинных темных балахонов, выглядывающих из-под них черных шаровар , гортанной речью.
Внешний вид женщин очень разнообразный. От опрятно и даже со вкусом одетых арабок ( сочетание халата, штанов и платка, среди них были и модницы, одна мадмуазель носила все эти прибамбасы из джинсовой ткани), до безобразно-попугайной одежды несочитающихся цветов. Среди женщин более старшего возраста очень часто встречались мадамы без зубов, с болтающейся до пояса грудью и очень неопрятного вида. Стоптанная обувь, грязная одежда, все это напоминало мне деревенских баб средней полосы России 60-70-х годов. Самое забавное в этой ситуации – это обращение. Здесь все madame.
Встречались среди них и современные эмансипе, естественно без головных уборов и халатов, в джинсах и неизменной сигаретой в зубах и вызывающим видом.
Чем еще? Пожалуй, особой грубостью и хамством. Чем больше я анализирую, тем больше понимаю, что это происходит не по причине какой-то неприязни лично ко мне, а просто в силу элементарной невоспитанности и отсутствием многих моральных норм поведения .
Показательным для этого моментами является окончание работы.
Если вся работа регламентируется свыше французскими законами, то окончание ее является стихией.
Как я уже говорила, после звонка, каждый работник должен пробить свою карточку в специальном месте. Толпа, которая стремиться сделать это в ту же секунду после звонка, сметает все на своем пути. Я как-то попробовала встать в очередь, оказавшись неподалеку от аппарата, но та же "милая" мадама, которая только недавно мне улыбалась и что-то там помогала, озлоблено-равнодушно ширнула меня в живот логтями, с перекошенным лицом, пробираясь вперед меня. Все остальные делали тоже самое. И я отказалась от этой затеи, пробивая свою картонку последней. Дикая, необузданное стадо животных. Но зачем? Что стоят для них эти несколько минут? Жизнь или смерть?
Чувство приемущества? Растолкав всех встать вперед, поддавшись тупой психологии толпы?
Я несколько раз замечала, что те же самые "дамы", которые еще минуты назад упорно рвались к заветному аппарату,после пробития кортонки в первых рядах, еще оставались стоять у ворот предприятия после моего отъезда.
Другим моментом является туалет. Нормальные унитазы, туалетная бумага, корзина для женского мусора. В умывальнике мыло, бумажные полотенца, огромный целофановый мешок, удобно подвешенный рядом с раковиной.
Каждый раз, посещая туалет, я задавала себе вопрос? Ну почему? Мимо корзины? Мимо унитаза? Мимо мешка? По-че-му? Господи, неужели это так трудно? Вспоминается профессор Преображенский из "Собачьего сердца" Булгакова.
И еще один момент. Ситуация, которая выбила меня из колеи на несколько часов.
Представьте себе мое рабочее место: передо мной ковейер с движущимися по нему и постоянно падающими в огромный ящик розами. За спиной и справа два ящика для готовой продукщии, один на следующем конвейере, другой на тележке с колесиками. Я его готовила на случай заминки конвейера за мной, которые очень часто случались в процессе работы. Слева емкость с парящим на водяной бане воском и механизмом, обрезающим розы. Моя задача – обрезать падающие с одного ковейера розы, обмакнуть концы в воск, уложить в приготовленные ящики, отправить дальше.
При всем при этом, я должна следить чтобы не выкипала вода, т.е. переодически отлучаться за ней в умывальник, а также подсыпать воск, который в сухом виде находится неподалеку, искать свободный ящик на колесиках.
К концу третьей недели я выполняю эти операции лихо, только спина постоянно мокрая и вечером неимоверно ломит все тело. В один из таких "горячих" моментов, конвейер работает на всю мощь, второй остановился, розы сыплются чуть ли не на голову, я едва успеваю справиться со всем, подходит арабка, смотрит в мой чан с расплавленным воском и... выливает в свой половину воска!?
От такой наглости я даже потеряла дар речи, она же посмотрев на мое перекошенное лицо, отпарировала: ничего, дескать, тебе тоже хватит! И приспокойненько пошла на такой же , подобный моему пост.
Вторым моментом был "увод" приготовленного ящика.
Просто кому-то лень было идти искать по цеху, а он тут стоял. А я отвернулась.
Озверев окончательно, я стала грубо рявкать на всех : НО! И это подействовало. Как в животном мире, кто громче и страшнее рычит, того боятся.
Я не могу сказать, что меня испугались, конечно, но ящики тащить из под носа и выливать воск перестали.
Немного хочу рассказать о местах обитания арабов. Их картье ( фр. quartier) сразу можно отличить по внешнему виду. Впервые я побывала в таком районе в Париже еще в 2000 году. Мы с братом поехали к его другу в Сант-Дени. Сергей, мой брат, мне сказал:" Обрати внимание, как сейчас поменяется публика". Но первое, что я заметила – это разрисованные дома, заборы и любые пространства, на которых можно писать спреями. Среди рисунков значились и надписи, о их содержании можно только догадываться. Чистота и цветочные украшения улиц убывали, а когда мы зашли в супермаркет, точно такой же, в который я ходила в Булони у брата, то во всем магазине мы втроем были единственными европейцами. Я интуитивно почувствовала тревогу.
Вильям, приятель Сергея, рассказал, что машину от оставляет там, и указал место, а потом минут 10 идет пешком. У дома нельзя, разобьют и ограбят. Многоэтажка, лифт, знакомый запах мочи. Поднимаемся на какой-то этаж. Квартира Вильяма большая, полупустая и совсем, по моему мнению, не соответствует потребностям хозяина, он живет один. Вильям же с гордостью замечает, что платит за нее меньше, чем Сергей за крохотную квартирку в Булони.
В течении вечера, который мы проводим в его аппартаментах, несколько раз слышны резкие громкие звуки. Хозяин квартиры на мой вопрос отвечает:" Это высрелы, убили кого-нибудь наверно".....Здесь это норма.
После этих слов мне захотелось поскорее вернуться в Булонь.
Еще одно картье, в котором живет моя вильфраншевская подруга Леся. Оно расположено недалеко от супермарше "Гигант", место довольно оживленное, рядом перекрестки многих путей, а также развлекательных заведений среди которых рестораны, Макдональс, Боулинг-клуб, бассейн, стадион и ...тюрьма.
Леся с семьей живет в доме, заселенным арабами и турками. Жувут уже 5-год в мечте покинуть это место. Раписанные подъезды, сорванные жалюзи маленьких бутиков внизу дома, периодически не работающий замок входной двери. По ночам драки с поножовщиной, горящие контейнера мусора.
Особенностью Лесиной квартиры является то, что над ними живут турки и хозяйка квартиры часто моет балкон хлоркой, потоки которой периодически убивают Лесины балконные цветы. Острых конфликтов у них нет. Соседи? С ними не общаются. Жила как-то французская пара напротив, но вышел какой-то инцидент, в результате которого им сожгли в подземном гараже машину и, естественно, им пришлось покинуть свои аппартаменты. В садике, куда ходит Лесин сын, только 30% составляют дети европейцев-французов, остальные 70% представлены нациями мира. Живет Лесина семья здесь втянув голову в плечи.
Возвращаясь к началу моих записей, я еще раз задаю себе вопрос: что ждет Францию в ближайшем будущем? Какие законы и порядки будут царить в этой пока еще цивилизованной стране? Ведь именно эти женщины и мужчины воспитывают будущее Франции. Именно их дети устраивают погромы машин ( в канун 2000 года в Париже было изуродовано около 4000 тысяч автомобилей), их дети сбиваются в банды, именно ими забиты все тюрьмы Франции.
Дай Бог этой изумительной стране перемолоть весь это хлам и дать достойный отпор хамству, бескультурию и серости! Я надеюсь, что те, от кого это зависит, найдут правильный выход из создавшейся ситуации. И это, по истине, гнилое вливание не даст произойти упадку одной из красивейших стран мира.
Вива Франция и да будет мир в нашем доме!
P.S.
Отсылая сие записи моим знакомым, я получила несколько замечаний по-поводу малодоказуемости и неубедительности процесса, именуемого мною арабизация.
И, дескать, если французы нерелигиозны, то ничего плохого в этом нет, придут другие интересы.
Что правда, то правда!
Пришел канал "Пинк" для сексуальных меньшинст, а этих меньшинств, как оказалось, во Франции 3 милиона – 5%. Его открытие торжественно рекламировали по всем каналам, особенно старались государственные каналы, выпуская в эфир в роли рекламистов самых популярных артистов, ведущих популярных программ и, в частности, ведущих новостей. Учередителями же этого канала среди многих других так же является государственное телевидение.
Вот она новая альтернатива для молодежи. Я не религиозная святоша и ханжа, но у меня это по-прежнему вызывает стойкое отвращение. И скажите на милость, разве телевизионный канал не является орудием пропаганды образа жизни?
Вторым моментом, о котором я не упомянула, является захват заложников- журналистов в Ираке, которое было произведено в конце августа. Первым требованием террористов было – разрешение ношение хеджабов в школах.
А прецедентом явилось следующее:
Как известно, пытаясь защитить муниципальные школы от проникновения религиозной символики, в феврале этого года во Франции был принят закон, запрещающий ношение головных платков для мусульман, чалму – индусам, кипу – еврям, большие кресты- христианам. Все, кроме мусульман, это приняли как данность. Так как закон начинал действовать с сентября, с начала нового учебного года, то по Франции прокатилось недовольство мусульманского населения. Скажу честно, у меня нет сведений о наличии беспорядков по этому поводу, просто нет и все. Но то, что они были, в этом я не сомневаюсь. Согласна, в данном случае меня можно обвинить в предвзятости. Но тем не менее в новостях начала сентября были показаны кадры всречи учащихся администрацией школ, а сюжет о нескольких девушках, отказавшихся снять платки, был показан по нескольким каналам. И что интересно, обязательно шла добавка: с ними была проведена воспитательная беседа. Правда, о конечном результате не говорилось.
Другой респондент, знающий ситуацию как житель Франции мне сказала, что такая "остренькая"статья, опубликованная в СМИ может привести меня в зал правосудия или даже в тюрьму, за рассизм. О нет, вот туда то я точно не хочу!
Заканчивая поскриптум, я еще раз хочу сказать, все, что я здесь написала – это лично мое чувствование страны и присходящих в ней событий, мое видение и понимание.
И сделано это не от злого умысла, а от боли переживания за Францию.
Октябрь 2004 года