Целый месяц в Париже!
Итак, я в Париже. Впереди целый месяц новой жизни, не обременненый ни домашними проблемами, ни детьми, ни деньгами ( у меня их просто нет), я отдыхаю!
После первого бурного дня начались не менее бурные будни. Сережа с Хедей оба работали, поэтому почти 5 дней в неделю я была предоставлена самой себе. С вечера составляла расписание следущего дня и выбирала направление движения от дома.
Дилема заключалась в том, что выходя из подъезда на шумную улицу, я могла идти направо или налево, прямо была кишащая машинами трасса. От выбора направления круто менялось и содержание дня.
Направо – это направление культурного досуга в составе музеев и исторических мест Парижа.
Налево – это магазины и начавшаяся сразу после моего приезда летняя распродажа, как будто меня только и ждали!
Сольд
«Вот тебе бюджет», сказал мне брат и протянул сказочную для меня сумму в франках, так что тратить было что.
Скажу честно, благодаря этому факту, очень часто я меняла направление в последнюю секунду. Злосным соблазнителем стали магазины, находящиеся недалеко от дома, культурное образование укоризнено ухмылялось, обличительно виноватило всю дорогу до магазина, но все это мгновенно улетучивалось при входе в супермарше. Новая страсть захватывала меня и я, как гончая по следу, неслась по вскоре уже знакомым этажам и отделам, что-то выбросили сегодня?
Распродажи бывают летние и зимние . Традиционно это примерно так: французы, читай француженки, любят ходить по магазинам, рассматривать и примерять вещи, но покупать не спешат, ждут заветных дней распродажи. Вот тут- то и начинаются страсти!
Помню и кадры по российскому телевидению о первом дне сольда во Франции. Обезумевшие покупатели прорывают кордон автоматических дверей, подлезают под открывающиеся жалюзи и несутся на объекты вожделения, ведь счет идет на секунды! Бросаются на них как на амбразуру ( как правило это бытовая техника), некоторые товары хватают в руки, на других садятся, ложатся. Правда драк не видела, ни по телевизору, ни в жизни.
Конечно, техника меня не интересовала тогда, главное было – одежда и косметика.
Изобилие и разнообразие было столь велико, что проблема выбора преследовала меня постоянно. Потом я уяснила одну простую вещь: здесь нельзя долго думать, прикидывать, прицениваться, увидел-понравилось-бери. Потом только локти кусать остается.
Соблазн «лева» был еще велик потому, что с каждым днем льготных предложений становилось меньше, поэтому, надо было ковать не отходя от кассы. И я ковала, каждый день вызывая удивление у моих родных: Ого сколько! Сколько-сколько стоит? Не может быть! Надо же, ведь это хорошая фирма!
К гордости своей скажу, что на отпущенную мне сумму я умудрилась накупить раза в три больше возможного. Наверно сказалась все же российская практичность. Двое детей плюс родители, плюс близкие друзья, себе любимой тоже не мешало сменить гардероб!
Когда же страсть была в общем-то удовлетворена, кошелек истощился, а коробки и пакеты уже не куда было складывать, я иногда все же продолжала делать набеги, как бы для того, чтобы убедиться, что самое-самое я купила и лучше уже за такую цену нет.
Обратный багаж превысил ввозимый в два раза. Спасибо брату, половину накупленного он привез через две недели. К моему счастью, он снабдил меня огромным чемоданом на колесиках, сам утрамбовал, довез до стойки регистрации в аэропорту и отправил по этапу в самолет. Вот классно!
Чемоданчик дал себя знать уже по приезде домой. Сначала мне было его не поднять в маршрутку в аэропорту, слава Богу джентельмены не перевелись, помогли. Потом трудности ожидали на спусках в метро, отечественные лестницы не предусмотрены для качения багажа. Приходилось брать « на грудь» и спускать или поднимать по ступенькам. Когда я добралась до дома, на бедрах вскоре у меня выступили огромные синяки, результат бережного отношения к чужому имуществу ( жалко было такой хороший чемодан по нашим ухабам гробить), недостатка денег на такси и остаточного принципа к собственному здоровью.
Лувр
Музеи Парижа все же не остались без моего внимания. Одним из первых был Лувр.
Ах, этот Лувр! Как известно, чтобы обойти все залы Лувра и хоть секунду постоять у произведения искусства требуется 3 недели по 8-часов в день.
Нет-нет, я не буду составлять конкуренцию проспектам тур.агентств и различным справочникам рассказывая о его достоинствах экспонатах и прочая, расскажу только о своих впечатлениях.
Традиционно, все туристы несутся к Джоконде, понеслась туда и я.
Путь проходил через множество залов. Сначала я пыталась добросовестно останавливаться у каждого экспоната, через час поняла, что нельзя объять необъятное и все более конкретно стала выравнивать свой путь к заветномум залу, по указанным стрелкам.
На пути встречался знакомый Ботичелли, Рафаэль, Микеланжело, Ван Дейк, и прочие знаменитости. Вот наконец тот самый зал.
Он огромный, забитый до отказа людьми, среди них доминируют японцы. Джоконда примостилась слева. По сравнению с другими полотнами, она малышка, замурованная в оковы спец.защиты. Пробиться сквозь японцев очень трудно, они хоть и маленькие, но какие-то упругие, совершенно не расталкиваемые. Пытаюсь ждать какого-либо движения, ведь надоест же первым столько стоять на одном месте!
Несколько минут стою не двигаясь, но увы, обратного движения не наблюдается. Пробираюсь с помощью локтей и « экскьюз ми» все ближе и ближе. Наконец я у цели.
Вот и ОНА, смотрит на меня своей загадочной улыбкой, ну той, которой ей все приписывают. Рассматриваю знакомый образ, прислушиваюсь к себе, пытаюсь почувствовать волнение.Так-так, еще! Ни фига! Нет ничего!
Пожав плечами и списав отсутствие чувств на свою толстокожесть, пробираюсь назад. Мисия выполнена, Джоконда смотрена, теперь можно расслабиться и ходить куда хочу. Пока хватит сил.
Проведя около 3-х часов в самом большом музее мира, я наконец выбралась на волю, облегченно вздохнула.
Тут же подбежал фотограф и, вычислив во мне русскую, стал приставать « Наташа, Таня! Фото!»
Мне стало почему-то обидно. Это уже не первый такой профессионал, безошибочно угадывающий во мне русскую, до этого был художник на Монмартре и официант из кафе. Что же это такое, что во мне так выдает мою национальность?
Центр Помпиду
Далее был центр Помпиду. Самое яркое впечатление – платье из мяса. Оно было одето на манекен. Платье было прямого силуэта, без руковов и имело коричнево-бурый оттенок, запаха не было. Я не удержалась, ткнула в него пальцем. На ощупь оно было каменным. На стене, рядом, висела фотография, представляющее это же платье в «свежем виде», из красного сырого мяса, скорей всего - говядины.
На следующий год, посещая центр, этого шедевра я, к сожалению, не нашла. То ли съели, то ли завонял.
Центр Помпиду, музей современного искусства имеет уникальные собрания всех модерновых, пост-модерновых и супер-модерновых произведений, многие из них приводят в оцепенение, шок, многие остаются недопонятыми, на иные просто противно смотреть. Впрочем, это, естественно, мое личное мнение. Чувство гадостного отвращения вызвали во мне залы Пикассо. Там были представлены его скульптуры. Более пакостно-омерзительных шедевров я не видела в своей жизни, один из примеров – коза с половыми органами женщины.
На следуший год, посещая музей уже вместе с сыном, я была приятно поражена тем, что от прошлогодних негативных впечатлений не осталось и следа. Я, к своему удивлению, нашла многое забавным, интересным, красивым и даже прекрасным, особенно в современных скульптурах. Залы Пикассо, по понятным сображениям, мы с сыном в этот раз не посещали.На сына же только красный носорог произвел заметное впечатение, он остановился и пожелал с ним сфотографироваться, остальное просматривалось им с невероятной скоростью, я совершенно не успевала следовать за ним.
Из этого я сделала вывод, что постижение искусства дело поэтапное и период этого этапа должен быть не менее года и возраст чуть старше 10 лет.
Далее был музей Дорсэ.
Дорсэ
Простояв 1,5 часа в очереди на вход, я очутилась в огромном пространстве бывшего ж/д вокзала и, следуя проспектику на русском языке, стала осматривать его бесконечные экспонаты. Знаменитый Родэн показался мне мало интересным, романтизм, реализм - тоже.
Добросовестно пройдя все этажи музея, я наконец-то добралась до импрессионистов. Залы их расположены на самом верхнем этаже. Небольшие помещения были переполнены народом, а близость с крышей ощутимо давала о себе знать. Было нестерпимо жарко, душно и , казалось, не хватало кислорода, нечем было дышать.
Вот здесь-то, несмотря на тяжелые атмосферные условия, душа моя возрадовалась, заликовала, защемленое в груди волнение выбило даже слезу. Я была восторжено потрясена!
На меня смотрели знакомые картины : Тулуз Лотрек и Ренуар, Писсаро и Дега. Но больше всего времени я провела перед картинами Альфреда Сисли и Клода Монэ.
Трепетное волнение нарастало с каждой секундой, меня распирало от избытка чувст! Какое-то время я восхищенно смотрела на полотна, потом взгляд мой пробегал по лицам других экскурсантов. Я искала отражения чувств и на их лицах. Но увы! Придурковато-счастливое выражения лица, по-видимому, было только у меня.
Мне так хотелось поделиться с кем-либо своим восхищением! Рассказать о том, как это потрясающе прекрасно, как замирает в груди переполненное чувствами сердце, как сладкая истома разливается при этом по всему телу.
Ну да ладно! Некому, так некому!
И я опять и опять погружалась в мир сказочного созерцания.
Сколько времени я провела там я не знаю. Но духота медленно, но верно вернула меня к действительности. Очень хотелось пить, хотелось на воздух.
Обратный путь домой я проделала по набережной Сены, на моем лице блуждала улыбка Джоконды. Не хотелось в автобус, хотелось как можно дольше сохранить в груди это щемяще-сладостное ощущение соприкосновения с прекрасным, и даже налетевший дождь не смог смыть это умиление души.
Помню, как ко мне подскочил донжуан и угодливо раскрыл надо мной зонтик. Говорил что-то на своем французском, пытался познакомиться. Но мне было не до этого, мне было хорошо под дождем!
Сен-Женевьев-дэ-Буа
Другое название - Русское кладбище. Здесь нашли последнее пристанище многие великие русские : Бунин и Шмелев, балерины Ксешинская и Преображенская, художники Коровин, Маковский, Сомов, Галич и Тарковский, белые офицеры и многие другие, общим числом 7 тысяч могил.
В тот день шел дождь, он не прекрацался ни на минуту. Сама природа, казалось, давала уныло - печальный настрой, вызывая горестный вздох сожаления.
Огромное кладбище не являетяся только русским. Здесь уместились и могилы местных жителей, и только полученный в бревенчатой лавке-избушке, недалеко от входа, проспектик, давал ориентировку на знаменитые могилы.
Могила Бунина – скромная, почти незаметная, стоит как-то отвержено от всех прочих.
Могила Тарковского наоборот бросается в глаза, ассимитричная, запоминающаяся, а вот Галич в черном граните.
Что неприятно удивило, так это расположение надгробий офицерских и кадетских могил. Один ряд, как и положено располагался надгробием на восток, другой – наоборот, на запад. Я не знаю, было это сделано из каких-то соображений симметрии , спросить было не у кого, мы были в тот день на кладбище одни.
Конечно, произвела впечатление могила Нуриева. Издалека она ярко выделялась среди прочих своей непохожестью и броской цветовой гаммой. Уже приблизившись к могиле, я поняла, что покрывало на ней сделано из каменной мозаики, но впечатление было настоящего дорогого восточного ковра.
Осталась в памяти и церковка, милое напоминание Руси, Псковский храм с восьмискатным щипцовым покрытием и главой – луковкой.
Вот и все. Унылый дождик сопроводил нас назад до ворот.
Почему-то сразу после русского кладбища, память меня переместила на улицу Клиши, где располагается музей эротического искусства. Видно прав дедушка Фрейд, человека всю его жизнь движут два инстинкта: инстинкт смерти и сексуальный инстинкт.
Продолжение следует.