Зимний вечер тащился к полуночи. Фонари освещали мягко падавший пушистый снег. Налакавшись где-то пива и потому приобретя изрядную бодрость духа, мы с Лосем неудержимо влеклись по давно проторенной нами дорожке. Нам приспичило поиграть.
В моем кармане грелась пятисотка, которую я заботливо положил отдельно на случай, если приспичит. Хотя я еще с утра знал, что так и будет. И не надо самого себя дурить. Сколько денег было у Лося, я не знал.
- Надо вздернуть это чертово заведение, - я с грохотом кинул в урну допитую бутылку.
- Крутится рулетка, играет джаз, - пропел Лось, и пьяно улыбнувшись, пустил в эту урну мощную струю.
- Лось, да ты колом!
- Конечно, я же еще до тебя пил. Водку.
- Лось, только без фокусов, играем на победу. У меня последние деньги.
- Деньги говно. Придут, уйдут, опять придут.
- Тебе хорошо говорить, сукин ты сын, ты работаешь, а я стихи пишу.
- Это ты сукин сын, иди и работай.
Мы приближались. Казино радушно светилось фонариками и вывеской. Мы сдали куртки и пошли в сортир. В кабинке я достал деньгу, поцеловал, чтоб была удача, отлил и вышел, готовый к бою.
Охрана смотрела на нас пустым и равнодушным взглядом. Мы были для них полными нулями. Какое им было дело до двух бесшабашных сердец, ищущих свою удачу. Их мозги заплыли жиром во время многочасового безделья. Они видели здесь всякое, и, поэтому, похожи на обожравшихся удавов.
Лестница, покрытая ковром. Лестница надежды и лестница отчаяния.
- Лось, ты боишься?
- Боюсь, но я пьяный.
- Надо выиграть, Надо выиграть.
Мы вошли. Несколько голов обернулись и снова ушли в игру. На рулетке кто-то сидел. Это хорошо, когда кроме тебя кто-то играет, можно и передохнуть. Я сел за стол и сразу закурил. Руки у меня задрожали, ладони вспотели. Мы кинули на стол по пятьсот. В случае удачи выигрыш делился пополам.
- Ставки, пожалуйста, - бесцветно обронил крупье.
Я раскидал две сотни по числам. Лось выжидал.
- Двадцать восемь.
Ни одна не сыграла. Я посмотрел на Лося, он пожал плечами. Снова раскидал две сотни в число и сплит. Колесо завертелось. Давай, сука, давай, - шептал я со злостью, - ну один разок. Если я не выигрываю, то через две минуты буду пуст, это было очевидно.
В самый последний момент Лось стал закладывать числа, как бешеный.
- Последняя ставка.
Лось не слушал.
- Ставки сделаны!
Лось ставил. Крупье отстранил его руку от поля, и тогда Лось очнулся.
Шарик запрыгал по цифрам и упал в десятку. Я посмотрел на стол. На десятке лежали две мои фишки.
- Вот так вот, – сказал я, и облегченно вздохнул.
Ставки Лося загреб крупье. Следующие десять минут я не замечал ничего вокруг. Я был в игре. Мне везло на всем: на числах, на дюжинах, на цвете. Горки фишек около меня росли. Выйдя из транса, я глянул на Лося. Он был пуст и мрачно курил. Я дал ему фишку «500», и он затушил сигарету. Но ему не везло. Я выигрывал, отдавал Лосю, а он просаживал.
Народ в зале был не чета нам. Солидные мужички, с деньгами. Они развлекались на свой манер. Мы со своими грошами выглядели смешно, но нам на это наплевать. У них своя игра, у нас своя.
Дядя между нами проигрался и встал. Лось пересел, и теперь мы были рядом. Пачка сигарет, к которой мы поочередно тянули руки, пустела на глазах. Бедные крупье, они дышат одним дымом всю смену.
Наконец, поперло и у Лося. Ну, без денег мы не уйдем, - подумал я.
- Колокольчик можно, - в тоне Лося послышались барские нотки.
Девушка принесла нам пиво, и с того момента ей не приходилось скучать, ибо Лось звонил в колокольчик через каждые пять минут.
Мы играли и пили, курили и играли. Менялись крупье, менялись игроки, но мы были непотопляемы. Я перестал следить за игрой, кидал наобум. Руки уже не дрожали. Я был пьян, но рулетка не давала алкоголю завладеть мной полностью. В какой-то момент я понял: надо валить.
- Лось, может, хватит?
Он не ответил. Как король раздает милостыню, он кидал фишки, закладывая на тысячу в один спин. И выигрывал. Я снова ринулся в бой.
Когда Лось стал проигрывать, он начал буянить.
- Деньги говно, - громко сказал он. Это прозвучало пощечиной, ведь кроме денег тут ничего больше не было. Одни проклятые деньги. Лось шумел все больше. К нему подошел администратор. Все, молчу, молчу, виноват, - извинялся Лось и через пять минут начинал снова.
Лось продул все. И полез за бумажником. У меня тоже было не густо. Я то выигрывал, то проигрывал, но, в конечном счете, все же проигрывал. Фишки таяли, как первый снежок. Я хочу выиграть, я хочу выиграть, крутилась мысль, но выигрывать я уже не хотел.
Лось опять все продул. Он схватил меня за руку и сказал: пошли.
- Погоди, Лось, еще пару ставок.
Он отошел, перевернув стул, и сел на диван. Он больше не брал у меня фишки. Да и брать уже стало нечего. Я закладывал последнее. Продержавшись еще немного, я сделал последний ход, и встал. Шарик медленно, словно подумав, плюхнулся на зеро, о котором я совсем забыл. Это был конец.
Я повернулся и посмотрел Лосю прямо в глаза. Он все понял и встал. Мы спускались по лестнице отчаяния. Мимо охраны, мимо каких-то людей. За дверью нас встретил блеклый рассвет и прохлада зимнего утра. Поеживаясь, мы закурили и побрели прочь от этого вертепа. Опустошение было полным. Ничего не хотелось, мыслей не было, только одна горечь и чувство не укушенного локтя.
- Ну что за дерьмо, ведь выиграли же по несколько тысяч, Лось.
- И все просрали. Я еще и свои полторы засадил.
- О, Боже мой. Ну что мы за уроды. Нет, чтобы уйти, взять хорошего вина, поесть где-нибудь. Поиграли хорошо и домой. Так нет же…
- Два придурка!
- Это точно.
Лось зарычал от бессилья. Я плюнул и пнул ногой дерево. Мы задыхались. После пустоты пришло бешенство.
- Ну ладно бы, сразу продули, по фигу. Но ведь везло, и как везло!
- Все, больше не играю.
- Это я сто раз говорил и ты тоже.
- Черт! Черт!!!
Мы дошли до ларька. Какие-то копейки у нас шевелились, и мы взяли по пиву.
Хмель уже прошел, но мы шатались от усталости и поражения. Пиво немного взбодрило. Мы стояли и пили его большими глотками, а на улице уже стали появляться люди. Они шли торопливо по мягкому снегу, выспавшиеся и бодрые. И мне показалось, что они и мы такие чужие и далекие друг от друга, как существа разных цивилизаций. Мы с Лосем нло, только что прилетели на землю. И тут второй нло сказал:
- Надо занять и вернуться.
Видно, его опять забрало. Он пошел за новым пивом, взял и на мою долю.
- Лось, мы с тобой нло, - с нежностью сказал я, - Не надо возвращаться, надо идти спать и все забыть. Где ты займешь в семь утра? Пойдем.
И мы пошли, и город просыпался, и на душе стало тепло и спокойно. И я улыбнулся, глядя на нас со стороны. Две помятые рожи, пьяные и уставшие, бредут, потягивая пивко. Два придурка. Но им сейчас так хорошо.
2004.