На выборы меня не взяли. Потому что у меня нет машины. Или по другим причинам. Не взяли и все. Было очень обидно, потому что я сидел без работы, а жена получала три тысячи. А губернаторские выборы – это реальные бабки. Все сложилось неудачно, я рассчитывал срубить приличную сумму и компенсировать многомесячное безделье. А, в итоге, я сидел дома и размышлял над сложной дилеммой: каким рабом мне заделаться грузчиком или экспедитором.
Я завидовал Лосю. Он на папиной «Волге» рассекал по области, что-то делал и получал отличную монету. Кандидат, который должен был стать губернатором, устроил в нашем захолустье грандиозное шоу. По рассказам Лося, все те, кто выступал в столице и по крупным городам, гоняли по нашим дырам и зажигали в сельских клубах. Аборигены, ни разу в жизни, не покидавшие пределов своей деревни, я думаю, были не просто в шоке. Их внутренний мир перевернулся не единожды. Представляете, сидите вы дома, пьете чай, смотрите по телику клип, допустим, Мадонны. И, вдруг, открывается дверь, заходит эта самая Мадонна и поет для вас несколько лучших песен. При этом говорит, что ей было очень приятно спеть для вас, а о деньгах не беспокойтесь, мол, все уже оплачено. Вы, наверняка, сойдете с ума. По крайней мере, ненадолго. А потом пойдете и проголосуете за того черта, который все это устроил. И это будет логично. Примерно так в деревнях все и происходило.
Лось позвонил вечером. Он сказал, что завтра поедет в Максатиху, чтобы проконтролировать, как пройдет концерт рок групп. Он предложил бесплатный концерт и жратву. Я согласился. Жена сказала: и, правда, съезди, все равно ничего не делаешь; хоть развеешься немного.
Осеннее утро было серым и тихим. В 10:00 я подошел к остановке и сел в белую «Волгу»:
- Привет бойцу невидимого фронта.
- Здравствуй. Ну что, поехали?
- Поехали. Купи мне пару пива.
Лось нажал на газ, и машина стала уверенно набирать скорость. Я закурил и вытянул ноги, «Волга» обеспечивает такой комфорт. Это вам не «Жигули».
- Ну, че, Лось, нормально платят? – поинтересовался я, увы, из праздного любопытства.
- Неплохо. Неделю отработал, через день езжу, 300 баксов дали. Плюс на бензине забарыжил, плюс на обеденных, итого, 400.
В ответ я только матерился от зависти.
- А делать, ни хрена не делаю. Приехал, посмотрел, чтоб все нормально было, помог с организацией, вернулся, отчитался и все дела.
- Везет тебе. А кто выступать-то будет?
- Мультфильмы, Моральный кодекс, Галанин и Ночные снайперы.
Я не сильно увлекаюсь музыкой, но все равно впечатлило.
Мы выехали из нашего родного губернского города и помчались по неразбитой областной трассе. Лось уверенно держал 120. За окном в осенней хмари начался обычный среднерусский пейзаж. Вскоре мы свернули на другую дорогу. Машины стали редкостью, людей совсем не было видно, даже в попадавшихся деревеньках. Некрашеные, почерневшие от времени дома и заборы, смутно напоминали о прочитанных в детстве страшных сказках. Трудно было поверить, что мы едем на концерт таких знаменитостей.
Нам не было тоскливо, в салоне было тепло, играла магнитола, я пил пиво, Лось кайфовал от езды.
- Я тебе говорил, Арамиса тут возил? Нет? Такой кадр!
- Подожди, того самого, из «Мушкетеров»?
- Вот именно. Все время бухает. Я его увидел – обалдел. Старые протертые джинсы, худой, какой-то осунувшийся.
- А что он делает?
- Поет вместе с каким-то еще актером, рассказывает. Короче, творческие вечера.
- И все время пьяный?
- Абсолютно.
- Лось, как же он выступает?
- Знаешь, нормально выступает.
- Да, опыт не пропьешь. А с другой стороны, ездить по этим закоулкам без допинга непросто.
- Тем более, заплатили до хрена. Почему бы и не попить.
Я представил себе худого и пьяного Арамиса, как он выходит из микроавтобуса, поднимается на крыльцо местного ДК и входит в обшарпанный зал. Интересно, о чем в этот момент думает любимец советских женщин.
Мы болтали о том, о сем, дорога бежала легко и резво. Погадав, сколько заплатили Арамису, мы плавно вышли на любимую игру: что бы ты смог сделать за большие деньги. Странно слышать от взрослых мужиков подобную херню. Но мы веселимся от души. Диалог примерно такой.
А ты смог бы сожрать свои какашки за миллион долларов? Нет, не смог бы. А какашки того, кто дал бы этот миллион? Тем более! А за миллиард? Ха-ха, надо подумать, но ведь это же говно! Но ведь это миллиард! А сам бы съел? Не знаю. Ну, вот видишь, а мне предлагаешь. Нет, за миллиард что хочешь бы сделал, кроме убийства. А я бы вряд ли. Да, ну, все так говорят, а поставят перед тобой мешок с деньгами, сразу согласишься. Да, пошел ты, деньги не стоят того. Стоят, стоят, один раз вытерпеть и всю жизнь ходить королем. Да кто ж тебе эти деньги даст? Никто не даст.
Мы придумываем разные сложные условия и задачи для получения этого миллиарда, самые ужасные и невообразимые. Потом долго смеемся, и устав от внутренней борьбы между совестью и алчностью, меняем тему. Какие же мы бедные, если в голову лезет такая лажа! Можно даже себя пожалеть.
Максатиха возвестила о себе надписью на придорожном щите. Я посмотрел на часы: 12:00. Таким образом, мы углубились в нашу область на два часа езды. По-моему, на карте обозначена, как город. Не знаю. Короче, районный центр. А по виду, полу заброшенная деревня. Мы подъехали к ДК, единственному более или менее приличному строению. Остальное выглядело привычно убого.
- Пошли к директору, - сказал Лось, - утрясем формальности.
Директор оказалась женщина бальзаковского возраста. Наверное, единственный интеллигентный человек во всей Максатихе. Выглядела она немного ошалевшей. Еще бы, через день в ее коробку наезжают столичные мэтры. Обсудив с Лосем дела, она добавила:
- Прокуратура придирается, администрация, договора об аренде проверяют.
- Конечно, губернатор все силы задействовал, - ответил Лось.
Я подумал, что все равно его песенка спета. По слухам, у кандидата кремлевская покрышка.
Потом мы пошли есть. Кафе располагалось в самом ДК. Небольшое, уютное, что-то среднее между столовой и закусочной. Пожилая тетенька за стойкой порекомендовала борщ и гуляш. Мы оккупировали центральный столик, заказали по рюмке водки для аппетита и принялись за еду. Обед был вкусный, но за такие деньги можно было и в нашем городе прилично поесть в хорошей столовой. Хотя мне было без разницы, башлял-то Лось.
Покурив, мы сели в машину. Захотелось поспать. Я задремал, а Лось куда-то убежал. Через час к ДК подъехала фура. Я вылез посмотреть. Редкие максатихинцы останавливались и тоже с любопытством оглядывали большую немецкую машину. Позже приехала и бригада рабочих. Когда они стали разгружать фуру и таскать аппаратуру в зал, я подумал, а останется ли место для зрителей. Как выяснилось, осталось. Меня начала одолевать скука. Лось изображал какую-то деятельность, я, не облеченный полномочиями, болтался где-то поблизости. По городку, в котором, как оказалось, проживает тысяч десять, пройтись не хотелось. Негде было пройтись.
За час до начала появились дети. Потом подошли те, кто постарше. А, вскоре, толпа запрудила весь двор ДК. Молодежь, принарядившись и затарившись алкоголем, шумела. Матерок и отрывистый резкий смех повис в воздухе. Смех раздражал, мат тоже. Я заметил, что большинство людей смеется некрасиво: визгливо, вульгарно, гогоча, страшно и хрен еще знает как. Чем это объяснить? Где чистый, звонкий свободный смех? Я не знаю.
Артисты задерживались. Народ терпеливо ждал, поглядывая на дорогу. Милиционеры, такие же парни, как и все, щелкали семечки и скучали. Отдельные экземпляры уже успели нажраться и не знали, что им дальше делать. На их лицах читалась растерянность: кондиция есть, а праздника нет. Я побаиваюсь такую толпу. Знаю, чем это кончается, особенно в деревне.
Лось суетился: ему звонили из штаба, он куда-то звонил. Артисты не ехали, люди устали стоять. Короче, все были на ушах. И только, когда стемнело, показались Мультфильмы. Им очистили дорогу и провели внутрь. Стали запускать народ. Это было похоже на переправу африканских буйволов. Но прорвались не все. В зал на пятьсот мест не пустишь же всю Максатиху.
Я почувствовал себя «особой приближенной к императору». Свободно зашел через черный ход, посмотрел как ребята настраивают гитары и отправился выпить пива в кафе. Начало я немного пропустил. Не проникся еще сутью. Но когда вошел в зал и услышал хитовую: «А, вдруг, она не курит, а, вдруг, она не пьет…», понял, что началось. Звук и свет были на высоте. Солист, не знаю, как его зовут, мастерски разогревал замерзшую публику. Все сидели на местах, хлопали, но, в общем, не знали, как себя вести.
Как оказалось, вскоре приехал и Моральный кодекс. Когда Мазай вышел на сцену в десяти метрах от меня и запел свои коронные, я чуть не упал. В обтягивающей полосатой футболке, под которой обозначалось пузцо, вальяжно двигаясь по сцене, он был неподражаем. Саксофон в его руках трепетал, как женщина. Я подумал, что если бы не поехал, то был бы полным кретином.
Когда я вышел отлить, то встретился с Лосем. Ну, как, круто? Круто, живой Мазай поет! А там Галанин приехал, я заглянул в комнату, – он коньяк пьет; хотел зайти, да постеснялся. Надо было с ним выпить, ты же организатор. Ладно, пойду в зал.
Каждая группа пела по часу. То есть, когда Галанин взял первый аккорд, пошел третий час концерта в Максатихе. Народ уже плясал в проходе, на стульях, свистел и бесновался. Серьга довел зал до сумасшествия. Я не мог поверить своим глазам. Чудеса творились прямо передо мной. Но усталость уже брала свое. Три часа – это слишком. Мы с Лосем пошли перекусить. Рядом с нами сидел Мазай со своими «зайцами» и уплетал борщ. Я думал, может взять автограф, но не было ни ручки, ни бумаги. Так и не взял. Потом оказалось, что надо ехать встречать Ночных снайперов. Мы прыгнули в машину и понеслись в темноту. Встали на развилке дорог. В ушах звучала музыка, вокруг стояла мертвая тишина. Мы курили не разговаривая. Наконец, из ночи появились Снайперы на огромном автобусе. Лось моргнул дальним светом и развернул «Волгу». Когда автобус подъехал к ДК, его окружила толпа. Ветхие стены здания не могли спрятать музыку, и те, кому не повезло, слушали концерт на улице.
Арбенину я увидел только на сцене. Ей можно было и не петь, а просто показаться. Но она спела, и как спела! Вообще все они выступали на пять с плюсом. И в больших городах звезды халявят, а здесь.… Не знаю, или им столько заплатили, или это люди такие.
Когда все кончилось, мы пошли к машине. На улице был карнавал по максатихински.
- Кого ждем, Лось?
- Директора до дома подбросим.
Она села на заднее сидение, и мы довезли ее до старого одноэтажного домика на абсолютно темной улице. Директор попрощалась с нами и вышла. Я посмотрел на часы: начало первого. Как говорится, усталые, но довольные, они возвращались домой. Темнота была глобальная. Только фары «Волги» нарушали однородность этой субстанции. Мы курили, чуть приоткрыв окна. Усталость и опустошение накатывали волнами.
- Где еще такое увидишь, правда?
- Да, только у нас. На выборах.
- А как они рубили, просто молодцы!
- Спать охота.
Ночь съела остатки разговора. Когда мы прибыли домой, часы показывали ровно два.
- Хорошо завтра никуда не ехать, - сказал Лось на прощанье, - хоть отосплюсь.
- А мне по барабану, сам знаешь.
Я тихо открыл дверь и оказался дома. Телевизор бубнил в темной комнате. Любимая, не дождавшись меня, спала. Я быстро разделся, юркнул под одеяло и прижался к ней всем телом. Сон пришел быстро.
Вопрос на сообразительность: кто победил на выборах и за кого голосовал я?
2005.