Теплый мороз
Съежившись и с неохотой, в освещаемой фонарями темноте, воробьи прыгали около автобусной остановки, в надежде, что кто-нибудь, хоть что-нибудь подкинет из съестного. Прохожие и ожидающие муниципаль-ный транспорт, были похожи на ходящие тулупы, из которых то и дело извергались клубы белого, плотного пара. Под ногами хрустел снег. Ут-ренний туман и декабрьский мороз не останавливали ни одного. Всем хотелось поскорее попасть в более-менее теплый автобус, а потом на долгожданную работу. Там тепло и горячий чай.
Вдали появились два, еле заметных, лунных огонька.
- Автобус! – истошный крик какого-то школьника заставил меня не-много проснуться, и вот уже толпа замерзших людей чуть не сбила с ног. Бабушки, которые в обычное время еле-еле ходят, сейчас сновали как заведенные. Куда их собралось утром пять человек – не понятно, причем у всех пятерых в руках были сумки, лямки которых отвисали, словно на-груженные продуктами для отсиживания «в подполье». - А может быть, на пикничок собрались, - подумал я, подбадривая свой, все еще спящий организм. Сидели бы дома и грелись.
Ближе к концу посадки, я уже начал было думать, что места не дос-танется, как вдруг из глубины салона послышался повышенный голос, почти крик:
- Стойте, забыли! Пропустите! Аа-й, извиняюсь! Оо-о! – человек в темной, зашарканной дубленке, показался в дверях. Резкими движения-ми он что-то вытаскивал из толпы пассажиров автобуса. Наконец выдер-нув огромную сумку, примерно такую, которую используют челноки, он чуть не вывалился из автобуса. Мне пришлось его удержать.
- Благодарю!
- Да не стоит... – подумал я, и взглядом немного проводил этого субъекта от остановки. На нем была больших размеров собачья шапка, уши которой колыхались в стороны при ходьбе...
Автобус!
В последний момент я все-таки успел запрыгнуть на ступеньки пе-редней двери. Пришлось немного оказать давление, на бабусю с двумя сумками в руках. Об эту котомку я чуть не сломал ногу. Когда она по-вернулась, в ответ на мои телодвижения, я, честно сказать немного ис-пугался. Такого лица даже в фильме ужасов не всегда увидишь. Это бы-ло маленькое, сморщенное, смуглое лицо, с огромным, не пропорцио-нальным носом. Из ноздрей вились густые, седые волосы. «Кролик» на голове почти скрывал клоки седых прядей. Но глаза были добрые. На ее улыбку, с кривыми, черными зубами я отреагировать по другому не смог – отвернулся и старался больше не оборачиваться. Что же было в этих сумках? И куда они все все-таки поехали? После этих размышлений, двери со скрипом закрылись.
Внутри было немного теплее, чем снаружи. На стеклах красовались авангардные узоры, нарисованные «дедом морозом». Уже не страшась холода, кто-то оставил отпечаток своей правой руки и кривую подпись «С а н е к», скорее всего выскобленную ногтем. А следом за ней, другой добавил «- дурак». Больше всего я завидовал тем, кто был в середине салона. Им не нужно было беспокоиться о равновесии и тепле. Всего этого было в достатке. Я уже не упоминаю тех, кто успел занять места, на которые можно было приземлиться и немного досмотреть сладкий сон.
Толкаясь и отстаивая собственное пространство, не заметил, как про-ехали три остановки. Народу не убавлялось. Иногда даже казалось, что они, выходя из передней двери, все заходят в заднюю. Творилось что-то немыслимое. Ситуация напоминало ту, когда в конце 80-х, народ тол-пился у магазина и всем хотелось водки.
- Нельзя ли немного поосторожней! – Почти крича проговорил я. Кто-то наступил чем-то острым мне на большой палец правой ноги. Боль, я вам скажу ужасная. Опять, наверное, эта бабка - «Крюгер».
- Извините, пожалуйста! – приятное лицо молодой девушки, про-явившееся из толпы, заставило меня смягчить тон, и я даже улыбнулся, но ничего не сказал в ответ. Все-таки больно она меня. Каблуком, на-верное...
Сказала она:
- Ну и холодно же сегодня!
- А ничего девица... – подумал я.
- Вы меня слышите? – немного повысив голос, спросила она.
- Я? А, да, да, - я поймал себя на мысли, что она мне определенно нравится, - Да, мороз жуткий сегодня, - стараясь не показать виду, и крутя головой по сторонам проговорил я.
- Вы на работу едете? – продолжала она.
- Я.., - за молодым лицом скрывалось умное, чуткое существо. Из-под вязаной, зеленой шапочки выглядывали мягкие, каштановые волосы. Голос был чистым и непринужденным. К чертам лица нельзя было при-драться. Линии были четкими, без лишних поворотов. На молодой коже щек горел розовый, от мороза румянец, - Я.., да, - у меня просто куда-то исчезли слова, - на работу...
Тут она начала рыться в своей сумке, затем протянула мне какую-то бумажку и удалилась вглубь толпы, пробиваясь сквозь неуклюже-стоящие фигуры людей.
Я повертел этот огрызок, оказавшийся использованным абонементом, на котором синими чернилами, наспех, было написано: «Маша» и чуть ниже шесть цифр.
Почему-то довольный я оторвался от бумажки, и после объявления водителем, - «Привокзальная!», сообразил, что пора выходить.
- Ведь она же тоже тут вышла, - пронеслось у меня в голове.
Тут же выскочив из автобуса, я пытался найти ее глазами, но, навер-ное, было поздно – люди перемешивались ежесекундно.
Еще немного постояв на остановке и закурив сигарету я двинул в офис. Мороза уже не чувствовалось. Юношеские переживания до конца разбудили меня и согрели кровь...
...Положив на рабочий стол этот билет, схватил телефонную трубку и принялся набирать номер. Послышался первый гудок, второй... – зачем? – спросил я себя, и положил трубу на место. Затем посмотрел на фото-графию своей семьи, стоявшую на моем рабочем столе, в позолоченной рамке. На меня смотрели счастливые лица жены, сына и моей любимой собаки «Крэк», - ни к чему.
- Ты работать сегодня собираешься, или нет? - услышал я голос на-шего редактора.
- А, Яна, привет! – иногда мы так здороваемся...
А билетик с телефоном я положил под стекло. Так, на всякий случай.