Л.Г.
Велосипед сочинил он. Игрушки тоже придумал он. До того, как их принесли из магазина, он уже знал про них все.
Облака, цветы и ветер были его изобретениями. И слова.
Больше всего он гордился словами. Они окружали его со всех сторон и на разных уровнях. Они лежали, стояли, летали… Под ними можно было спрятаться, в них можно было гулять и даже заблудиться, а еще – карабкаться, как по веткам деревьев. Разница в том, что самих деревьев не было – одни ветви.
Уже потом, гораздо позже, он сделал буквы. Это было непросто. Буквы не слушались: то вырывались и царапались, то шипели и прятались под диван. Особенно намучился с А: она была первой, упрямой и все время колола его макушкой.
Зато когда все было готово, лазить по словам стало легче: уцепишься за какую-нибудь буковку и – раз, перебрался на другое слово, а там и на третье. И так до самого верха. А потом – вниз. С разгону. Как гимнаст. Веселые игры. Легкие предложения.
Однажды буквы пропали. Так бывает. Кто-то называл это хандрой, кто-то – усталостью… Он никак не называл. Буквы пропали и – всё. И слова.
Страшно. Он как раз забрался на самый… а они все… вдруг…
Он не знал, куда падал. Вверх. Или вбок. А, может быть, не падал, просто повис в темноте. Вверху. Или сбоку. Или в самой глубине. Кто-то называл это бездной. Но он-то не знал, ведь слова пропали. С ними пропали смыслы и сути.
Это длилось мгновение. Или вечность. Впрочем, иногда губы мгновений растягиваются в ухмылку вечности.
........................................................
Его разбудили буквы. Не его – чужие. Они кружили над ним и под ним, создавали водовороты и вихри, в которых угадывались слова. Слова разрушали. Лишали покоя, сна, здоровья…
Нет ничего опаснее здоровья. Это он понял, когда проснулся и заболел. Навсегда.