Эвелин Андерхилл (Evelyn Underhill)
Практическая мистика (Practical Mysticism)
(пер. В.Тоганов © 2005)
гл.1 Что же такое мистика?
1. Тот, кто проявил интерес к такому специфическому типу взаимоотношения с окружающим миром, которое принято называть "мистическим", оказывается окруженным множеством людей, постоянно спрашивающих его (одни делают это с большим интересом, другие - с любопытством, а некоторые с презрением): "Что такое мистика?". Когда адресуешь их непосредственно к свидетельствам мистиков и к другим работам, в которых на этот вопрос, по-моему, уже дан ответ, - эти люди отвечают, что такие книги совершенно непонятны им.
2. С другой стороны, человек, интересующийся данной темой, найдет в наше время множество самозваных специалистов, которые ответят на его вопрос множеством странных и непоследовательных утверждений, способных лишь увеличить, а не рассеять мрак в его голове. Он узнает, что мистика - это философия, иллюзия, своего рода религия, болезнь; или, что мистика - означает иметь видения, выполнять фокусы, вести праздную мечтательную и эгоистичную жизнь, пренебрегая повседневными делами, пребывая в неопределенных духовных эмоциях, и будучи "в гармонии с божественным".
3. Он узнает, что мистика освобождает человека от всех догм, а иногда и от всей этики, - и в то же самое время, что мистика полна суеверий. Один эксперт скажет ему, что мистика - это просто католическое благочестие; другой - что поэт Уолт Уитмен (Walt Whitman) был типичным мистиком; третий уверит его, что вся мистика пришла с Востока, и подкрепит это утверждение указанием на фокусы факиров. И все же после длительного курса лекций, проповедей, чаепитий и бесед с серьезными людьми, наш искатель истины, теперь уже с раздражением, воскликнет: "Так что же такое мистика?".
4. Я не осмеливаюсь утверждать, что решила проблему, которая была так широко дискутируема в прошлом и настоящем. В действительности, цель этого небольшого исследования - убедить здравомыслящего человека в одном: ему следует самому обнаружить удовлетворяющий его ответ. И все же (возможно, это даст читателю некую надежду на собственный успех) я сразу признаюсь, что у меня есть определение мистики, которое, как мне кажется, покрывает все явления, - или, по крайней мере, все те основные, которые заслуживают внимания. Оно едва ли простирается на фокусы факиров, но тем не менее в нем найдется место как для провидцев, так и для философов, - как для Уолта Уитмана, так и для святых.
5. Вот это определение! Мистика - искусство союза с реальностью. Мистик - человек, который достиг этого союза в большей или меньшей степени; или - кто стремится и верит в такое достижение.
6. Я не ожидаю, что читатель придет в восторг от этого определения прямо сейчас, когда оно впервые попало ему на глаза. Естественный вопрос: "Что является реальностью?", - вопрос, который, возможно, никогда не приходил ему в голову прежде, - обязательно заинтересует его; но он должен знать, что попытка найти на него ответ приведет к еще большим трудностям. Только мистик может ответить на этот вопрос, но лишь в такой форме, которую поймут одни только мистики.
7. Поэтому я предлагаю здравомыслящему читателю на данный момент отложить этот вопрос в сторону. Все, что я прошу рассмотреть теперь, - это то, что слово "союз" представляет не некую редкую и невообразимую операцию, а нечто, что он (читатель) делает, неопределенным и несовершенным способом, в каждый момент сознательной жизни; и делает это с большей интенсивностью и тщательностью в экстремальные моменты своей жизни.
8. Мы познаем реальность, только объединяясь с нею, ассимилируя ее глубоким проникновением в нее непосредственно. Она проникает в нас только постольку, поскольку мы проникаем в нее; и это при том, что наше отношение к реальности обычно настолько небрежно и настолько вяло, что и наше понимание ее является настолько же небрежным и вялым.
9. Великий суфий, который утверждал: "Искатель истины должен преодолеть огонь отделенности", - сказал буквальную правду. Мудрость - коллективный "продукт"; невежество - неизбежная участь тех, кто "держится сам-по-себе" и предается гордыне, рассуждая и анализируя вещи, которые он, на самом деле, понять не способен. Лишь "отдав себя" реальности, "объединенный" с нею, - человек способен понять ее. Так патриот "понимает" свою страну; художник понимает предмет своего искусства; влюбленный - свою возлюбленную; святой - Бога. И каждый тем способом, который представляется невообразимым и недосягаемым стороннему наблюдателю.
10. Реальное знание, - так как оно всегда подразумевает интуитивное, более или менее интенсивное сопереживание, - намного более точно воспринимается посредством ощущения и чувства, чем органами слуха и зрения. Правда, аналитическая мысль следует стремительно за этим контактом предчувствия и союза, и мы, нашим ограниченным рассудком, убедили себя, что это и есть главная часть процесса познания, - что фактически равнозначно утверждению, будто бы важнее сварить зайца, чем поймать это.
11. Но когда мы избавляемся от этой иллюзии и возвращаемся к более естественному восприятию, посредством которого наша рассудочная деятельность и получает материал для анализа, - мы видим, что различие между мистиком и не-мистиком - это не просто различие между рационалистом и мечтателем, между интеллектом и интуицией. Вопросы, которые разделяют их, на самом деле, таковы: "Что из многообразия проявлений реальности должно быть избрано и воспринято сознанием? С какими аспектами вселенной сознание должно объединиться?"
12. Как это ни печально констатировать, но обыкновенно человек объединяет свое сознание не с самими "вещами", какими они являются в реальности, а лишь с их слепками, либо с ярлыками, а часто - с несущественными аспектами этих "вещей". Глагол "есть", который мы используем так часто, не несет в себе ни какого бытийного смысла объектов, среди которых обыденный человек, как он сам предполагает, - живет. Для него "заяц" реальности стал не живым красивым диким быстро движущимся существом, а лишь пищей, которая для того и существует, чтобы человек смог набить ею свой желудок. При этом мы наивно продолжаем считать, что наш "заяц" - это вещь, какой она в реальности и есть, хотя на самом деле - объединяем сознание лишь с ярлыком.
13. Столь сильное разделение сознания и объектов реальной бытийности привело к тому, что человек не ощущает факта громадной потери, каковой является утрата им непосредственной связи с реальностью. Он нередко даже счастлив, осознавая жизнь лишь как гарнир на его обеденном столе, воспринимая лишь слепок с реальности, из которого принцип жизни и роста был изгнан, и где представлены только способные быть переваренными его "желудком" части. Такой человек не является мистиком.
14. Но иногда реальность вторгается в повседневную жизнь и напоминает человеку, что его знание не совсем столь полно, как он предположил. Философы более, чем кто бы-то ни было, обладают способностью указать на неуклюжий и поверхностный характер нашего знания, демонстрируя, что обычно человек принимает свои собственные частные сентенции за действительно существующие изначально таинственные по своей природе объекты внешнего мира. Из тех немногих аспектов цвета, размера, структуры и прочее, которые его сознание в состоянии регистрировать и классифицировать, он создает ярлыки, которые определяют совокупность так называемого знания. Это все, что обыденный человек знает, и именно с этим суррогатом объединяется его сознание, которое полностью определят его (человека) существование.
15. Этот суррогат представляет собой уютный, плоский, неизменный, с четкими границами, хорошо описываемый словами мирок, в реальность которого человек предпочитает верить. Он забывает о существовании других ощущающих мир созданиях, которые имеют свои собственные представления о реальности. Ему не ведомо: как рыба ощущает море; как пчела погружается в цветок; как свистит ветер в ушах кролика, прячущегося в кустах; как воздействуют лучи солнца на только что распустившийся подснежник; как воспринимают пейзаж в его необъятности мокрица или муравей; - все это отторгнуто человеком, хотя имеет не меньшее право называться реальностью, чем его (человека) собственные частичные и субъективные интерпретации воспринимаемых явлений.
16. Поскольку прикосновение к тайнам бытия вызывает у нас, как правило, ужас, - мы согласились, в своем большинстве, жить в мире ярлыков, сделав из них разменную монету, находящуюся в обращении опыта, - и игнорируем первозданный символический характер явлений, бесконечную градацию ценностей, которую они нам являют. Мы даже и не пытаемся объединиться с реальностью.
17. Но время от времени этот символический характер внезапно врывается в наш "уютный" мирок. Немного больше эмоций, некое разрушительное вторжение красоты, любви или боли, срывает нас с якоря и переводит на иной уровень сознания; и мы узнаем на мгновение о различии между опрятным собранием дискретных объектов и событий, которые мы называем миром, и высотой, глубиной, широтой того переживания, которое возвышает и преобразует, о котором никогда не думал прежде, которое и есть жизнь и энергия, и частью которой мы являемся.
18. Тогда мы понимаем, что вся наша жизнь подчинена великой и живой силе, - ужасной, потому что она нам неведома. Даже энергия, которая заключена в куске угля, свечении электрической лампы, моторе рейсового автобуса, - представляет собой невыразимое чудо воспроизводства и роста, является сверхчувственным атрибутом реальности. Мы пользуемся энергией, но не ощущаем ее непосредственно.
19. Скрытые от нас сакральные планы бытия и неведомые нам энергии, которые проявляются в силах, обозначенных нами как духовные и эмоциональные: влюбленность, страдание, экстаз, обожание, - также практически недоступны нам. Отдельные признаки, нечеткие лики - это все, что может различить наш интеллект; внезапные непреодолимые спорадические вторжения неведомого - это все, что могут почувствовать наши сердца. Материал для интенсификации жизни, для более широкого, более острого сознания, более глубокого понимания нашего собственного существования, ждет нас у раскрытых ворот. Но мы дистанцированы от него, мы не способны ассимилировать его, кроме как в столь редкие моменты экстрема, когда мы внезапно осознаем, что "это" где-то здесь рядом.
20. В такие моменты мы способны, по крайней мере фрагментарно, осознать значение утверждения, что "мистика - это искусство союза с реальностью". Очевидно, что слова поэта-визионера Уитмена (Whitman): "быть мистиком - означает находиться в конкретном факте реальности", - его свидетельство, что он достиг страстной общности с более глубокими уровнями жизни, чем те, с которыми мы обычно имеем дело, - указывают на важность понимания глубочайшего значения умения ощутить текущей момент и конкретный факт бытия; - на то, что декларирование Святой Терезой ее непосредственного союза с Божественной Сущностью следует понимать не аллегорически, а буквально.
21. Визионер - это мистик, видения которого исходят непосредственно из реальности бытия, минуя известные нам органы чувств. Философ - это мистик, в мозг которого приходят мысли посредством незамутненного соприкосновения с истиной реальностью. Харизматический общественный деятель - это мистик, который осознает, что его действия являются составной частью великого плана творящего мироздание. Блэйк, Плотин, Жанна Дарк, Святой Иоанн Креста (Blake, Plotinus, Joan of Arc, John of the Cross) - были истинные мистики, и именно мистика связывает воедино столь разнородные проявления величия человека; но чтобы поверить в это, читатель должен сам прикоснутся к ней и ощутить мистику, как собственное переживание.
22. Эти четыре примера различной формы реализации мистического единения с реальностью, свидетельствуют о потенциальной способности, которой обладают буквально все люди, хотя немногие позаботились о том, чтобы развивать ее. Все без исключения великие деятели через глубокое внимание к жизни преобразуют характер своего взаимоотношения с реальностью, обостряя его (внимания) сосредоточенность; а в результате они видят: одни более широкий "пейзаж", другие - более яркий, более значимый, более детальный мир, чем тот, в котором привык находиться менее пылкий, зажатый в рамки здравого смысла обыденный человек.
23. Древнее эзотерическое деление людей на "видящих" и "невидящих" - это указание на существование мистического и не-мистического типов человека.
24. "Невидящий" сосредоточил свое внимание на идее-фикс, что он обязан куда-то непрестанно двигаться. Для него главный фактор существования - его собственное движение по дороге в никуда; движение, которое он намерен осуществлять так эффективно и так комфортно, как это максимально возможно. Он предпочитает не знать, что лежит вне стен, окаймляющих его дорогу. Он игнорирует нежность дуновения ветра, пока тот не угрожает сорвать с его головы шляпу. Он тащится вперед, упрямо и старательно; осторожно обходя грязные лужи, но не замечая свет звезд, который они отражают.
25. "Видящий" также идет своей дорогой, но для него она - бесконечное открытие красоты и удивления. Солнечный свет опьяняет его, ветры восхищают его, самое усилие для движения - радость. Волшебное присутствие выплескивается за обочины дороги, впитывая обращенные к нему послания неведомых пространств. Богатый мир, сквозь который он движется, изгоняя ложь осознанием, бросает к его ногам все новые тайны.
26. "Невидящий", когда слышит о видениях мистика, - обычно, отказывается верить, что оба шли одной и той же дорогой. Он предполагает, что его "компаньон" парил где-то в воздухе или бредил приятными галлюцинациями. Мы никогда не сможем доказать ему обратное, если прежде не убедим его обратить свой взор на самого себя.
27. Именно это я и делаю, приглашая здравомыслящего читателя к практической мистике: к развитию его скрытых способностей; укреплению и прояснению его пока вялого сознания; освобождению от оков иллюзий; обращению его внимания к новым уровням бытия. Таким образом он сможет познать вселенную, которую художники-мистики всегда изображали как закрученный в вихри поток.
28. Этот уровень мистического восприятия, который еще называют "пристальное рассмотрение", - доступен всем людям; без него они не могут считаться полностью сознательными, и также - живущими полноценной жизнью. Такое восприятие - естественная человеческая деятельность, лишь дополненная вовлечением расширенных состояний сознания и возвышенных впечатлений, свойственных мистическим святым и философам; оно сродни обычному удовольствию от музыки, которая вовлекает нас в специфические творческие миры выдающегося музыканта.
29. Поскольку красивое не существует для художника или поэта одного, хотя они могут найти в нем более острые грани, чем другие люду, - постольку мир реальности существует для всех, и все могут участвовать в единении с ним, согласно масштабу личности, силе духа и чистоте желания.
30. "В мистических небесах, - говорит "Облако Незнания", - что верх, то и низ; что впереди, то и прежде, а что прежде, то впереди; правая сторона тождественна левой, а левая - правой. Поэтому, кто бы ни воспылал истинным желанием быть в небесах, в тот же самый момент окажется там. Поэтому, время преодоления пути туда зависит от высоты и силы желания, а не от темпа, с которым вы будете перебирать ногами."
31. Поэтому ни один человек (обусловленный собственными гордостью, ленью и порочностью) не осужден окончательно к ужасам того, что Блэйк назвал "однозначным видением", - бесконечному и неотрывному вниманию к изображению, создаваемому непрерывной работой киноаппарата, которое обусловленное мнение в сговоре с примитивными чувствами поместило между нами и реальным миром.