Пьеса
«Что сгорит – то не сгниёт!»
(трагикомедия)
(Пьеса отображает мир пожарных, в течение суток попавших по воле случая в разные затруднительные ситуации, в которые они умудрились найти вход….)
(Центральная линия – решительность и твёрдость бойцов огнеборного фронта)
Сцена разделена стеной на караульное помещение и гараж.
Караульное помещение: старые часы в паутине, большие портреты пожарных с надписями «Нами гордится Родина», стол, телефонка, плакат «Ты записался добровольцем в пожарную охрану?», прихожая-тамбур, пожарная двухъярусная кровать, газовая плита, низкие окна, в одном из них виден километражный столбик с цифрой 5655км от Москвы, разнокалиберные колокола, каски, брандспойты, огнетушители, пожарные краны, щиты и прочая пожарная атрибутика.
Гараж: Бутафория пожарной машины с рукавной сушилкой, воротами с надписью «Гвардейская пожарная команда №7», отбойная шпала, те же рукава, умывальник и т.д., всё это расположено таким образом, что бы зрителям хорошо были видны оба помещения. Время действия - шестидесятые годы прошлого века. Медные каски, на стенах музыкальный духовой инструмент… В гараже висит плакат – «Что сгорит, то не сгниёт!».
На часах в караулке без пятнадцати восемь утра местного времени г. Улан-Удэ.
Действие разворачивается сначала в караульном помещении. Во всём царит атмосфера, насквозь пронизанная духом пожарных.
(Пожарная машина представляет собой мобильный фанерный макет с элементами пожарной атрибутики, лестницей, рулём и т.д., устроенный таким образом, что пожарные, в неё вмещаясь, могли бы передвигаться по сцене, слегка приподнимая машину внутри на руках, и, чуть катнув её, создавали впечатление, что колёса у пожарной машины крутятся).
Действующие лица: 13 человек.
Пожарный №1 (старший пожарный) - Алексей Джапаридзе.
Пожарный № 2 – Вован Кальке.
Пожарный № 3 – Кирилл Акимович.
Пожарный № 4 – Бабасан (имя).
Телефонистка – Любовь Степановна.
Водитель пожарной машины – Сан Саныч.
Начальник караула – Андрей.
Начальник пожарной команды (командир) – без имени.
Боец с другой пожарной команды – без имени.
Молодая телефонистка – без имени.
Инженер по технике безопасности – без имени.
Сторожиха – без имени.
Сторож – без имени.
Часть первая
картина первая
Пожарный №2 Вован сидит за столом, глубоко зевает и лениво смотрит на часы в ожидании, когда по «Маяку» пропикает начало шестого сигнала, что будет означать начало развода заступающего караула. А тем временем в караулку входят и переодеваются другие пожарные заступающей смены.
(Это телефонистка Любовь Степанна, Бабасан, молодой начальник караула Андрей, водитель Сан Саныч и пожарный №3 Кирилл Акимыч).
Пожарный №2 продолжает сладко зевать, а потом переводит свой взгляд на окна пожарной команды, в которых видно проходящих людей (точнее, ему видно только их ноги, так как окна в караульном помещении низкие). Ноги ходят туда-сюда, туда-сюда, среди них попадаются неплохие экземпляры в мини- юбках, он жадно провожает их взглядами.
№2. Вот ходят блин, понимаешь ли, туда-сюда, туда-сюда. Мельтешат тут перед глазами, отвлекают передового бойца пожарной охраны от службы, и особенно вот эти вот, в мини- юбках! А бёдрами-то как виляют, бёдрами! (Пожарный встаёт, передразнивая их походки, а потом размашисто и безнадёжно машет рукой). Был бы я чуток помоложе, вот бы я им дал, был же и у меня когда-то порох в пороховницах! (Томно вздыхает). И куда они всё торопятся? (Вновь смотрит в окно, пристально разглядывая бегущие ноги). Вон, одни ноги даже куда-то побежали? И ведь не понимают, что торопиться в жизни можно только: на пожар, при ловле блох, с чужой женой и никуда более. Ведь жизнь и так коротка, и торопить её без толку можно только на кладбище, тем самым, делая её - ещё короче. (Сказанное им сопровождается убедительными жестами). Я ещё в том году закопал бочку вровень с землёй под окнами команды, так, на всякий пожарный случай, вот пойду-ка и прикрою её газеткой.
Берёт газету «Пожарные новости» и неторопливо идёт прикрывать ей бочку. Потом опять садится за стол и с ожиданием смотрит в окно. Тут на газету наступает чья-то торопливая нога, раздаются возгласы негодования, что у пожарного №2 вызывает истеричный и заразительный смех, он хохочет до слёз.
№2. А, попалась! (Как ребёнок продолжает хохотать пожарный).
Телефонистка Любовь Степановна откровенно возмущается:
Телефонистка. Опять ты со своими дурацкими шутками!? А, может быть, человек и вправду куда торопился, может быть, у него любовь-морковь? (Телефонистка томно вздыхает и простирает руки к верху).
№2. Надо смотреть, куды наступаешь, а то прямо в бочку с грязной водой! (Хохочет, приговаривая). И-и-и-х! Будет им теперь любовь-морковь! (Довольно потирает руки).
А тем временем, дверь тамбура (переходной тамбур с улицы в караулку) потихоньку открывается. Начальник караула Андрей вскакивает и подаёт команду:
Андрей. Смирно!!!
Но на пороге, вместо начальника пожарной команды появляется пожарный №1 Джапаридзе. Он выглядит зелёным и с дичайшего бодуна. Его лысина вся в поту. Тыкается в косяк.
Джапаридзе. Фу ты, я чуть не издох, пока доехал…! (Обводит всех присутствующих заторможенным и мутным взглядом. После, не спеша, переодеваясь, никак не может попасть второй ногой в гачу пожарной робы). Вчерась со свояком кабана кололи, как начали – помню. И как свояк за четвёртой бутылкой пошел – тоже помню. А дальше – ну, нифига не помню. Вот она-то нас и сгубила! Нечего было свояку за четвёртой бутылкой идти! (Умозаключительно поднимает он палец к верху). Проснулись мы утром вместе с кабаном в хлеву… А он почему-то живой оказался…? Помру я с бодуна, однако, сегодня! (Печально вздыхает и вытирает со лба пот).
Телефонистка. А кого же вы тогда кололи…?
Смотрит на Алексея со страшным недоумением и крестится на портреты пожарных. Алексей начинает икать, и, бросая переодевание, скачет в одной штанине к телефону в диспетчерскую и звонит куму.
Джапаридзе по телефону. Аллёу, кум? Ты живой? А? Ну, слава Богу! (Вытирает ладонью со лба пот). Слушай, а ты не знаешь, кого мы вчера кололи? А? Что? А? Ты говоришь, мы кабана вчера пожалели? Да? Решили его помиловать и жизнь ему даровать? Ну ладно! Давай! Пусть кабан живёт! Будь, здоров! (Кладёт трубку).
Джапаридзе. Баба моя всё утро зудела, за-р-р-р-аза! (Жалуется, ища сочувствия у сослуживцев). Уйду я от тебя, паразит, опять к матери,- говорит! А я ей - цыц, дура! Ты это от кого хочешь уйти!? От пожарного №1 города Улан-Удэ! Грозы пламени и огня! А она мне: какая ты гроза огня, если же у тебя у самого ещё в прошлом году туалет сгорел, и ты до сих пор новый построить не можешь!? Так всё и жду темноты, засветло в туалет сходить нельзя, отовсюду меня хорошо видно! А я ей: огнетушителя там не было, вот он весь и сгорел. Туалет – это тебе не пожар всея Руси, на страже чего я и состою! А она: да ты огнетушитель из туалета ещё в позапрошлом году пропил! Пропойца ты и алкоголик проклятый! А я ей: эка важность – туалет! Туалет – это же не Россия? Как бы Россия заполыхала в огне, как туалет? Но мы этого не допустим! (С силой бьёт по пожарному щиту кулаком, от чего со щита падает пожарное ведро на кота, кот с перепугу орёт и убегает). А она: а чего он тогда загорелся!? А я ей отвечаю: АХЗ! А она мне: а что это такое - твоё АХЗ? А я ей: А Хрен Его Знает! А она: а я знаю, отчего он загорелся - оттого, что ты пьяный в нём уснул с непотушенной сигаретой, еле тебя тогда самого спасли, всю задницу себе осмолил. От сортира тогда и дом наш чуть не загорелся, а то и хата бы вся сгорела, и жить бы тогда совсем негде было. А я ей: дура, ведь не сгорел же, чего гудеть-то! А она мне всё талдычит, когда да когда ты новый нужник построишь, а то я опять к матери уйду… И всё слезами норовит разжалобить, слезами давит, понимаешь ли, на больное место! Знают ведь бабы, куда давить! А ещё орала: ты зачем, ты зачем новый телевизер в окно выбросил и ещё скамейку на веранде колуном расколол? Что тебе телевизер-то плохого сделал? А я ей: ничего он мне плохого не сделал, просто, наверное, стоял не там, показывал не то и неправильно! А она: да я опять к матери уйду, нажрался вчера, как свинья, а до этого говорил-то что, говорил? Клавуня, да я тебя сильно люблю, да я больше ни-ни! Слезу пускал! А какие люди ко мне сватались? А я ей: гордись, говорю, что замуж за пожарника вышла, за красу и гордость нации, а то была бы сейчас за мужем за каким-нибудь прохиндеем! И рвала бы на себе волосы… во всех местах! Гордись, говорю! Вот! В общем, одна беда с этими бабами! (Отчаянно машет рукой). Короче - не понимают они своего счастья… А то ей мама, видишь ли, говорила: хлебнёшь ты с ним, аспидом. Сама- дура, и мама ее - тоже дура! (Опять отчаянно машет рукой). Да! Ну и дал я вчерась…! (Тяжело вздыхает и, не глядя, садится на кота (кот опять дико орёт и снова убегает). Тю, язви его! Разляжется, где ни попадя и присесть уже негде. Некуда, понимаешь ли, седалище пристроить, везде занято. Насмерть с похмелья перепугал, сволочь мохнорылая, так и помереть недолго, в душе всё так и оборвалось! А ещё это остаточное явление до сих пор присутствует. Давит оно меня – понимаешь ли, гнёт и гнобит. И ещё бабу с утра что-то уж сильно хочется, давление шалит, что ли? (Заискивающе смотрит на телефонистку).
Телефонистка. Ты чо это на меня так зыришься? Ты что это зенками бесстыжими лупаешь? А? Опять ко мне с низменными инстинктами? Кобелина проклятый! Ты так на жену после смены зыркай! Замазала бы я тебе зенки, да нечем! (Телефонистка хлопает дверью и закрывается в телефонке, потом снова открывает дверь и продолжает). Мёдом там, что ли у меня намазано, смотри, глазами не продырявь!
Джапаридзе. Не знаю, как там мёдом, а мхом зарасти это место - точно может! (Хохочет). Век с этими бабами не разберёшься! Вот беда-то!
(Тут пикает «Маяк», и командир пожарной команды гордо входит из тамбура, начальник караула Андрей подаёт команду):
Андрей. Смир-р-р-р-но!!! (Докладывает, взяв под козырёк). Товарищ главный огнетушитель, в гвардейской пожарной команде всё зашибись!!! (Командир небрежно бросает рукой через плечо).
Командир. Вольно! Развод будет по-итальянски!
(Весь караул, не спеша, надевает каски и переходит в помещение гаража к пожарной машине. Джапаридзе два раза подряд тыкается в косяк двери. Раздаётся оглушительный набат! Все испуганно приседают и замирают, показывают пальцем, чего у него не хватает. Караул строится в шеренгу).
Звучит песня:
«Не стареют душой, не стареют душой ветераны – ветераны пожарной охраны…!»
(Куплет торжественно повторяется два раза. Заступающий караул стоит в шеренге, а начальник пожарной команды, заложив руки за спину, нервно прохаживается вдоль строя. Потом останавливается, со всей силы вдыхает воздух, потом замирает, долго сосредотачивается и громко подаёт команду).
Командир. - О-о-о-о-рлы!!!
(По этой команде бойцы огнеборного фронта выпячивают грудь вперёд, а тыл - назад. Застыв, как один, в немыслимой патриотической позе. И только у Бабасана живот и грудь одновременно оказываются впереди. Командир надевает каску, подходит к Бабасану и толкает его кулаком в живот).
Командир. Гру-у-у-удь вперёд! Корму-у-у-у - назад! Пива нужно жрать меньше, тогда и живот у тебя будет тоньше! А то ты в пожарную робу скоро не влезешь!
(Тут громко икает Джапаридзе).
Джапаридзе. Ик, ик!!!
Командир. У тебя что, опять начались страшилки и стрелялки?
Джапаридзе. Так точно! Страшилки и стрелялки, просьба не произносить ничего громко, а то я боюсь!
(Пялится на рядом стоящую телефонистку).
(Телефонистка тычет его в бок).
Телефонистка. Знаешь что, давай, не доводи меня до греха. А то опять я из-за тебя сегодня не высплюсь. Вечно ты со своими приставаниями. Жене расскажу!
(Командир растянуто и медленно караулу).
Командир. Есть новая директива, она спущена нам свыше на тему пополнения теоретических знаний. Скажите, чем отличается скрипка от рояля?
(Вопросительным взглядом обводит караул).
Караул хором. Рояль дольше горит!!!
Командир. Благодарю за смекалку! Мо-о-о-о-лодцы!!! О-о-о-о-рлы!!! Ведь рояль же больше скрипки, а значит, и гореть должен дольше!!! Р-р-р-р-авнение на меня!!! Что сгорит!!!… (Поднимает руку вверх…).
Караул (дружно). То не сгниёт!!!
Командир - Джапаридзе. Отставить с бодуна страшилки и стрелялки!!!
Джапаридзе. (Тихо и как бы про себя, один, в тишине). Нужно срочно уходить в завязку, пока не допился до «белки», а заодно попытаться бросить курить. А то смолю, как паровоз. Со стороны так и кажется, что родная пожарная команда горит! Надо бы мне Бабасана спросить, как бросить курить. Говорят, что он уже бросал курить целых пять раз! Он мне как-то говорил, что с наидичайшего бодуна нужно съесть две пачки сырой и левой «Примы», и опосля, если же кони не двинешь, столько же выкурить, и курить уже больше никогда не захочется.
Бабасан. Эт точно! Если кони не двинешь…
Командир - Бабасану. Бабасан, почему вы на пожаре всё время отрезаете провода высокого напряжения не как положено от столба, а от пожара!? На прошлом пожаре вы поступили так же! В итоге, неконтролируемый очаг огня (что и является пожаром) – остался под напряжением! Вследствие чего начальника соседней пожарной команды на прошлом пожаре так током звездануло, что с него аж каска слетела!? А вы в это время хохотали, я извиняюсь, как дурак!
Бабасан. Так точно, слетела! Неча ему было тогда мне указывать, как провода обрезать! А то, ишь ты, раскомандовался! Главнокомандующий нашелся! Так ему и надо!
(Тут из строя стало раздаваться ядовитое хихиканье Кирилла Акимовича, переходящее в неудержимый и заразительный смех).
Командир. Отставить смехуёчки, здесь всё серьёзно! И ещё, поступают жалобы от нашего водителя пожарной машины и его жены, что вы все, как ошалелые, как только приедете на пожар, выскакиваете и никогда толком двери в машине не закрываете, а когда и закрываете, то сильно хлопаете. От чего наводите сквозняки на нашего дорогого водителя Сан Саныча, он простывает и болеет. Травмируете его нежный и тонкий музыкальный слух! Вследствие чего в духовом оркестре, в честь успешного завершения очередного тушения пожара, начинается разлад! Приказываю: в будущем на пожаре дверьми не хлопать, а закрывать машину нежненько, аккуратненько и потихонечку, и окна тоже в ней закрывать, одним словом, беречь от сквозняков нашего водителя. А то потом придёт его жена Лия Сергеевна и насуёт всем подзатыльников и мне заодно, в том числе! И ещё, до каких пор вы будете дотягивать тушение пожара до четырёх часов, чтобы потом сжирать весь неприкосновенный запас тушенки и прочего дефицита? Прекрасно зная, что после четырёх часов тушения пожара дефицитный сухой паёк никак нельзя будет не вскрыть!!! (Топает ногой). А твои эти шутки, Кирилл Акимыч, с картошкой! Ты зачем всё время в глушители других пожарных машин на пожаре заталкиваешь картошку, которую таскаешь у телефонистки!?
Телефонистка. Ах, же ты, паразит!
(Бьёт его своими кулачками по каске, раздаётся пустой звук).
Командир. По этой самой причине другие пожарные машины никак не могут завестись и уехать с пожара, у них разрывает глушители, и наши коллеги с других команд получают контузию и долго потом ничего не слышат!? Ни по рации, ни вообще никак, и по сто раз потом всё переспрашивают, и им приходится по сто раз всё объяснять по-новой, чтобы не уехали в другую сторону от пожара.
(В строю опять раздаётся злобное подхихикивание Кирилла Акимовича).
пауза
Командир. Помните орлы-гвардейцы! Мы стоим на страже нашей Родины-России!!! На нас смотрит весь мир, и нами гордится Москва! Наша боевая задача заключается в том, чтобы не допустить пожара всея Руси! Наш девиз:
Караул хором. Лей воду, не щадя живота своего!!!
Командир. Развод закончен. На пра-а-а-а-во!.
(По команде «направо», все поворачиваются направо, и только один Бабасан- налево. Командир подходит к нему и стучит его кулаком по каске. Раздаётся громкий пустой звук: Дынь, дынь, дынь, дынь! После чего Бабасан поворачивается «направо». Командир удивляется, и стучит по каске себя. Звук такой же. Командир морщится).
Командир Бабасану. Сними каску!
(Бабасан снимает каску, и командир стучит его по пустой голове- звук тот же. Командир удивляется, после чего начинает стучать по каскам других пожарных, у них звук такой же пустой, как и у Бабасана, доходит очередь до Джапаридзе. От его каски бьёт звук набата! Командир удивляется и подаёт команду).
Командир. - О-о-о-р-лы!!! Во-о-о-ольно!
(Караул идёт в караулку, а Джапаридзе опять только со второго раза попадает в дверной проём, два раза бьётся каской. Два раза бьёт набат!!!).
Бабасан - Джапаридзе. Да чо ты весь зелёный и опять в косяки тычешься? Надо бы тебе на вокзала сходить, авось, там пиво продают. Знаешь, ты ходи и спи в карауле всё время в каске, а то всю морду себе разобьёшь. А то на пожара приедешь с разбитой мордой, чего тогда люди о пожарных подумают? Дурья твоя башка!
(Стучит по каске Джапаридзе. Раздаётся громкий тяжелый звук, опять напоминающий набатный колокол: Бом, бом, бом, бом! Отчего страшно гудят и трясутся стены в команде).
Джапаридзе - Андрею. Андрей, схожу я, однако, в обходно-дозорную службу на вокзал, Бабасан говорит, авось, там пиво продают? Авось, полегчает? А…?
Андрей - Джапаридзе. (Спокойно и рассудительно, лежа на первом ярусе двухъярусной кровати). Алексей, вот ты мне скажи, нет ничего хуже, чем обманывать самого себя? Ведь ты же знаешь, что с такого дикого бодуна никакое пиво тебе теперь уже не поможет. Сначала, может быть, слегка отпустит, а потом будет ещё хуже…
(Джапаридзе как лошадь, понимающе, утвердительно кивает головой).
Андрей. Ну ладно, давай, иди, бедолага…
(Джапаридзе радостный резко встаёт и ударяется каской об уголок верхнего яруса кровати. Раздаётся резкий и гудящий набатный звук: бом!!! От этого звука в караулке со стены отрывается и падает портрет начальника команды, срывается с места и дико орёт пожарный кот. Джапаридзе со страху приседает и в ужасе смотрит на потолок. На этот звук из телефонки выбегает насмерть перепуганная телефонистка).
Телефонистка. Да что у вас тут творится? (В ужасе смотрит на присевшего Джапаридзе и упавший портрет). Это плохая примета. Смотри там, многострадалец, в дозоре-то не переусердствуй, а то попадёт тебе на старые дрожжи и опять у тебя глюки начнутся? И как с тобой тогда пожар тушить?
(Джапаридзе по пути к двери поднимает портрет командира и вешает его на место, на портрете на лбу у командира зияет огромная дыра. Ковыряет пальцем дыру на лбу у начальника).
Джапаридзе. Тушить - не грешить! Надо бы заклеить лоб на портрете командиру!
(Довольный, уходит в каске, предварительно ткнувшись в косяк. Бьёт набат!!!).
(Пожарный караул занимается своими делами, водитель протирает носовым платочком машину, потом внимательно его рассматривает, пожарные чистят каски до звона, телефонистка - картошку. Она отвлекается, и Кирилл Акимович снова тянет у неё огромную такую картофелину. За делами приходит Джапаридзе, пожарные снимают со стен духовые музыкальные инструменты и под руководством Андрея начинают играть. В перерыве Андрей подходит к колоколам и отбивает на них собачий вальс. Потом подходит к Джапаридзе и один раз ударяет его по каске. Раздаётся звук набата, отчего со стены опять падает портрет командира).
Андрей - Джапаридзе. У-у-у-у-у! Вот это да! Вот это сила! Да что у тебя там, в башке-то творится?
(Пожарные продолжают играть «Ты зорька ясная, огнеопасная», «Гори, гори ясно» и тд. На сцене мелькает недовольный погорелец с плакатом – «Смерть пожарникам!». Дело к вечеру, караул готовится отходить ко сну, засыпает, пожарные наперебой храпят разными голосами, отчего телефонистка затыкает уши ватой и морщится, а потом толкает их в бока По-очереди, чтобы не храпели).
Часть вторая.
(Ночью раздаётся тревожный телефонный звонок. Телефонистка вскакивает, берёт трубку, слушает, потом кричит).
Телефонистка. Пожар!!!
(Пожарный №2 подбегает к колоколам и отбивает мелодию – «Трам, тарам, там, там!», а на самом тонком колокольчике мелодично и часто – «Динь, динь, динь, динь!». Бойцы вскакивают, бегут одеваться, пожарный №2 продолжает отбивать – «Трам, тарам, та-там! Динь, динь, динь, динь, динь!!!». Джапаридзе в каске вскакивает с первого яруса, ударяется каской о верхний ярус. Резкий набат! Свет в караулке от этого звука мигает, портреты падают, кот орёт, все пожарники со страху приседают. Джапаридзе выскакивает во двор и замирает там неподвижной статуей. Экипаж садится в машину, водитель заводит мотор «голосом» и начинает неистово газовать – Дрынь! рынь, рынь, рынь!).
Бабасан в машине. Какая-то сволочь надела мой левый боевой сапог, а чужой теперь сильно жмёт.
пожарный №2. А где Джапаридзе?
Бабасан. Не знаю, вроде, до сих пор был в караулке.
Андрей. Все искать Джапаридзе!
Водитель. Давайте скорее, боевая машина должна выйти из команды ровно через минуту и не секундой позже, иначе меня повесят на самой высокой колокольне!
(Водитель продолжает неистово газовать. Пожарные все, кроме водителя, дружно высыпают на крыльцо и в недоумении смотрят на застывшего под луной Джапаридзе).
Телефонистка. Джапаридзе, вот ты скажи нам, пожалуйста, что это ты там делаешь? А? Джапаридзе…? Ау…!
Джапаридзе. (Вздрагивает и орёт во весь голос, обводя всех непонимающими глазами). Где я!!?
Телефонистка. Сукин ты сын! В пожарной команде ты, милок, находишься, только какая сила тебя на улицу вынесла? Боевая тревога у нас, на пожар давай собирайся! Задолбал ты всех со своими глюками с бодуна.
Джапаридзе. Где я!? В вашу душу так и растак!?
(Джапаридзе, чуть присев и согнувшись, начинает потихоньку разворачиваться в сторону караула, каждый раз, боязливо закрывая лицо руками. Прибегает водитель).
Водитель. Да где вы все там? Ё-моё…! Машина уже 10 минут как выехать не может! Джапаридзе, если же ты прямо сейчас, сукин ты кот, не сядешь в машину, как то тебе и подобает как старшему пожарному, то я тебя убью!
(Караул в полном составе садится в машину. Водитель газует голосом - «Рынь, рынь, рынь!». Из рации раздаётся голос дежурного по городу).
Голос по рации. 71ый? Где вы? Уже десять минут как выехать не можете? Уснули там что ли? Я вас всех на самой высокой колокольне вместо рукавов сушиться повешу!…
(В машине. Водитель снимает каску и накрывает ей рацию, но из рации продолжают доноситься нечленораздельные звуки).
Голос по рации. Болваны и остолопы…!
(От этих слов все пожарные неприятно морщатся).
Бабасан. Джапаридзе, это не ты ли надел мой левый сапог?
(Тот молчит).
Водитель. Куды едем!? Где путёвка, в которой написан адрес пожара, маршрут и всё такое прочее, как и куда ехать!? В кресты, в огня и всех святых вас всех сразу и вместе!
Андрей. Джапаридзе, мухой дуй за путёвкой к телефонистке, а то водитель не знает куда ехать и где пожар!
(Телефонистка, слыша заведённый мотор машины).
Телефонистка. Да куда же они собрались ехать, олухи царя небесного, путёвка-то у меня!? Ой, болваны…!
(Телефонистка хватается руками за голову, потом бросается бежать вдоль стены, в надежде успеть отдать путёвку. Телефонистка и Джапаридзе бегут вместе, к одним дверям, но только по разную сторону стены не видя друг друга. В дверях Джапаридзе со всего маху прикладывает каской телефонистку, отчего та уходит винтом под стол, а Джапаридзе в другую сторону. От удара от каски Джапаридзе опять раздаётся оглушительный звук набата!!! Стены дрожат, портрет со стены падает, свет мерцает. Боевая путёвка белым листочком ложится на порог).
Рация. Да где вы там есть!? Куды вы все подевались, уже четверть часа, как выехать не можете!? Трам, тарарам…!!!
(Водитель опять накрывает рацию каской, из-под которой продолжает раздаваться).
Рация. Трам, тарарам…! Болваны и идиоты… и т.п.!
Андрей. Бабасан, беги, разберись, что там случилось?
(Бабасан выскакивает из машины, видит такую картину, крестится и возвращается обратно к Машине).
Бабасан. Начальника, они все там разбились насмерть!
(Бабасан снимает каску и крестится. Караул идёт осматривать раненых. Бабасан подходит к колоколам и отбивает похоронный марш - «Пам, пам, пабам!». Потом в порыве чувств бросается к геройски павшему Джапаридзе. Но тот подаёт признаки жизни).
Джапаридзе. (Стонет). Ой, блин! Ну и башка у этой телефонистки, из кирпича, что ли сделана? Был бы я не в каске – убился бы насмерть! Правильно мне тогда Бабасан сказал, что нужно всё время ходить в каске! Во!
(Тут все подходят к телефонистке, дают ей понюхать нашатырь. Она, охая, поднимает голову).
Телефонистка. Да что же это Джапаридзе делает-то, сволочь лысая? Ведь убил бабу своим атомным ударом! А ещё мне про любовь говорил! Какая теперь к черту любовь? Ещё на пожар не уехали, а уже раненные пошли, как бы мне концы тут не отдать…
(Теряет сознание).
Андрей. Кирилл Акмимыч, приказываю вам остаться с ранеными и вызвать скорую!
(Кирилл Акимыч отворачивается, его забивает смех. Вован, Бабасан, Андрей и водитель садятся в машину и уже собираются выезжать на ратное дело…. Андрей силится прочитать адрес пожара в путёвке).
Водитель. Куды едем!? Читай, что там, в путёвке, написано? Ты начальник, ты и разбирайся! А я чо? Мне сказали – налево, значит, налево! Сказали стоять, значит, стою! Куды едем, где горит? Направо ехать или налево?
(Андрей с Бабасаном пристально, по слогам пытаются прочитать в путёвке адрес пожара).
Бабасан. Прямо шифровка какая-то! Чего это телефонистка там нацарапала? Наверное, она в школе плохо училась, и с правописанием у неё были большие проблемы? До этого она всегда нам так говорила, что горит и куда ехать, а сейчас этого сказать некому! Я тут только три буквы и смог прочитать. СЧБ! Что это такое СЧБ?
Андрей. СЧБ - это аббревиатура, расшифровывается как склад чугунных болванок! Но беда в том, что на нашей территории есть два склада чугунных болванок. Один направо, другой налево!
Водитель. Куды едем, уже полчаса как стоим? Говорите мне, куды рулить? Направо или налево?
(Продолжает неистово газовать).
Андрей. Бабасан, есть одно решение, нам нужно кидать монету. Орёл - едем направо, решка - налево.
(Бабасан кидает монету, монета улетает, они её долго ищут и находят решкой).
Бабасан. Едем налево! То есть, в противоположную сторону от той руки, которой мы пишем!
(Пожарная машина выходит из ворот команды и поворачивает налево. Водитель газует - «Рынь, рынь!» и крутит рулём. Андрей вытягивает указательный палец кверху, делает им вращательные движения над кабиной и издаёт звук сирены - «Вау, вау!». Бабасан сзади показывает на палец Андрея и кричит - «Синий, синий, синий!». Машина уезжает за кулисы).
пауза
картина вторая
(Опускается декорация типа занавеса с изображением ночной улицы. Машина с пожарными носится по сцене справа налево и наоборот, разворачиваясь за кулисами. Потом замедляет скорость).
Водитель. Где-то здесь должна быть выебоина!
(Машина попадает в выбоину, лестница с неё падает, пожарные в ней бьются. Раздаётся разнокалиберный звук от касок).
Бабасан. Во дали, да? Аж мотор заглох! Какая плохая дорога! Какие нехорошие дяди её построили…!
Водитель. Ща заведёмся и до пожара как-нибудь дотянем, вот только мотор закипел, ща я чуток водицы из бочки на ровном месте плесну и всего делов-то!
(Машина снова заводится и с «маячками» и сиреной немного проезжает до забора с надписью «Служебные собаки повышенной злостности». Водитель выходит, открывает пробку радиатора, пробка выстреливает и улетает за забор. Пар шипит. Водитель пригибается).
Водитель. Ууу блин, чуть себе шары не вышпарил!
(Машет, разгоняя пар рукавицей).
пожарный № 2. Ну что, поехали Шурик? Или же ты там, на капоте, спать положился?
Водитель. А я чо? А я хоть чичас! А пробка то у-ё! Улетела пробка-то!
(Показывает пальцем, куда улетела пробка. Из-за забора раздаётся злобное рычание).
Бабасан. Так давай лезь и доставай пробку, пускай собани там тебе штаны подлатают!
Водитель. Да не полезу я туды, сожрут они меня, злобные!
(Бабасан ставит к забору лестницу и подаёт от машины рукав со стволом. Водитель надевает второй комплект пожарной одежды и кричит с забора).
Водитель. Воду-то потихоньку давайте, а то чем пожар тушить будем?
пожарный №2. Охолони их там хорошенько и скажи, чтобы они сами пробку отдали, что она, ихняя что ли?
(Из-за забора опять раздаётся угрожающее рычание).
Андрей. Смотри там, водой пробку не смой, а то вообще до пожара не доедем! На тебе лучше огнетушитель углекислотный, у него на выходе – 80 по Цельсию, и в насос (нос) этих собань, в насос их там шугани!
(С той стороны забора раздаётся злобное рычание, ругань водителя, шипение огнетушителя. Водитель перелезает через забор, держа в руках пробку, собака с той стороны хватает его за сапог и пытается стащить вниз, водитель кидает в неё огнетушитель со словами - Ах ты, сука! И перемахивает через забор уже в одном сапоге).
(Машина едет дальше, водитель смотрит в зеркало заднего вида).
Водитель. Смотри-ка, за нами идёт целый караван из пожарных машин! Наверное, они думают, раз СЧБ на нашей территории, то мы едем правильно или нам виднее куда ехать…
Бабасан. А вдруг мы едем в совершенно противоположном направлении? Вы знаете, от этой мысли мне что-то становится как-то не по себе!
картина третья
(Выпадает вывеска склада: «Склад СЧБ». Машина разворачивается и останавливается. К машине подбегает насмерть перепуганная бабка-сторожиха).
Бабасан. (Из кабины деловито). Что горит, бабуля?
(Сторожиха, со страха заикаясь и крестясь).
Сторожиха. Ни-ни-ни-че-чего ни-ни-ни го-горить!
Бабасан. Значит это другой склад СЧБ, на той стороне! Мне кажется, что мы очень серьёзно попали! Сейчас в воздухе запахнет грозой!
(Рация голосом женщины-диспетчера).
Рация. 71-ый? Доложите обстановку? Что горит? В какой стадии пожар? Как, ничего?! Что, был ложный вызов?!
Андрей. Ничего не горит, просто склады чугунных болванок маленько перепутали по причине дезориентации в пространстве!
Рация. (Мужским голосом дежурного по городу). Вы куда приехали, идиоты?! Чем вы смотрите и чем слушаете, болваны!? Пулей на другой склад СЧБ, кретины!!!
(Рация продолжает надрываться, водитель накрывает её каской, но из неё ещё продолжает раздаваться сильно искаженный голос, и пожарные опять неприятно морщатся).
Рация. Я вас всех повешу на самой высокой колокольне! Остолопы!!!
(Машина снова едет и останавливается у другого склада СЧБ).
пауза
картина четвёртая
Бабасан. (Сторожу). Что у нас горит, отец?
Сторож. Да так, ерунда, я радио по ошибке включил не в ту розетку. Из чайника потом радио залил и вас вот для порядку вызвал.
Андрей. Отбой! Во дед даёт! А переполоху-то сколько наделал!
(Машина подъезжает обратно к воротам пожарной команды. На воротах надпись свежей краской «Смерть пожарникам!»).
Бабасан. Вот гады! Ну, ни на минуту нельзя оставить родную пожарную команду! Надо бы всё это дело к утру закрасить!
(Пожарный №2 идёт открывать ворота, а оттуда валит черный дым, пожарный ныряет с диким криком).
пожарный №2. (Из дыма). Караул, горим братцы! (Через минуту выскакивает с горящей сковородкой в руках, там остатки обгорелой картошки). Это ещё телефонистка её жарить поставила! Хорошо, что вовремя приехали, а то сгорела бы наша родная пожарная команда! Ну и дежурство сегодня выдалось, прямо с ума можно сойти!
пауза
(Тишина. Пожарные сидят и тупо смотрят в стол. Бабасан барабанит пальцами по столу и приговаривает).
Бабасан. Гори, гори ясно, чтобы не погасло…
Андрей. Да замолчи ты! Это, возможно, ещё не всё! Раз всё у нас пошло не по ветру и совсем не в кассу!
(Дверь потихоньку открывается, и на пороге появляются Кирилл Акимыч и Джапаридзе. Джапаридзе стоит с перебинтованной головой под каской. Глаза у него вкучу. За окном светает. Джапаридзе подходит к столу, берёт булку хлеба, нюхает и спрашивает).
Джапаридзе. Чьё это мясо?
(Ядовитое подхихикивание Кирилла Акимыча снова переходит в заразительный и неудержимый смех).
Джапаридзе. А тебя, дурня, надо было отдать в психушку, ты и в скорой подхихикивал, когда нас в больницу всех израненных везли…
(Дверь в караулку опять открывается и на пороге появляется молодой пожарный совсем из другой команды).
Андрей. Ты откуда здесь взялся?
(Молодой пожарный машет руками).
Молодой боец. Они козлы! Они все козлы! (Боец тарахтит и тычет пальцем в сторону района Шишковки). Пока вы на СЧБ прохлаждались, нас на другой пожар вызвали! Мы приехали быстро! Развернулись! Там дом частный загорелся. Ветерок лёгкий такой начался, пламя на гараж навиваться стало. Я думаю, ща воды ливанем, пять минут и всё будет готово! Я ствол крупный взял. Дружбан мой, Лёха, со мной стоит подствольщиком! Тут у нас мотор на машине накрылся. Водила ключи достал, капот поднял и полез мотор чинить! Мы стоим и ждём, когда он мотор починит. А он там чего-то завозился. А тем временем гараж загорелся, и как бабахнет! Мы залегли, но не отступили! Народ кругом пьяный, всякие нехорошие слова в наш адрес говорить стали, мол, без воды приехали! А я говорю, мотор сломался, ща починят! Мол, что у вас моторы никогда не ломались? Тут меня по каске гад какой-то поленом прихватил! А я его стволом как достал между крыльев! И понеслась! В общем, в нас камни, палки и всякие неправильные слова полетели. Ну, мы, конечно, обороняться пытались, а силы неравные, сами понимаете! Пришлось спасаться бегством. А двое меня догнали и ещё напинали, собаки! За Лёхой кобель подгоревший погнался, что с цепи слетел, он от него стволом отмахивался, и потом подевался куда-то. Водила в кабине позорно закрылся, а я вот к вам прибежал! А начкар наш молодец! Как же он отбивался, как круговую оборону держал!? Так они, гады, его на машину загнали! А он их сверху пенным удлинённым стволом окучивал! Говорят, он долго геройски держался, много их там положил! А они бестии всё лезут и лезут! А он их с машины окучивает и окучивает как Илья Муромец! Так они его с машины багром стащили и говорят, потом долго и больно били!
(Андрей встаёт, снимает каску, торжественно кладет её на локоть. Караул выстраивается в шеренгу и встаёт по стойке "смирно").
Андрей. Вы молодцы, герои, в бою ранения получили, а не то, что мои, прямо в команде побились!
Бабасан. Однозначно, молодцы и герои! Вам всем обязательно дадут ордена за отвагу на пожаре!
(Боец то же встаёт и горделиво поднимает голову).
Андрей. Бабасан, скоро нам смену сдавать, телефонистки нет, убираться некому, сам понимаешь. Иди хоть полы тряпкой протри. Да смотри там, в тамбуре воду сразу же вытирай, а то она ледком возьмётся, да если что, песочком посыпь, а то не ровён час, там кто-нибудь захлестнётся и разобьётся насмерть. Теперь командира надо, наверное, раньше ждать, злые языки уже, видать, растрезвонили, что мы совсем в другую сторону от пожара уехали…
(Бабасан берёт ведро воды и выливает в тамбур, но пока он ходит и ищет тряпку, вода замерзает, и пол становится скользким, как каток. Бабасан заходит с тряпкой и начинает там танцевать. Потом хватается за дверную ручку, открывает дверь и вползает в караулку).
Бабасан. (Раздосадовано). Однако не успел я за тряпкой сбегать, теперь придется идти за песком.
(Тем временем в окнах команды промелькнули ноги командира. Караул встаёт в ожидании по стойке смирно. Разгневанный командир нервно заходит в тамбур и вдруг начинает выделывать разные элементы кордебалета, пытаясь устоять на ногах, хватается за дверную ручку. У него это не получается и дверь в караулку то приоткрывается, то с силой захлопывается. Из тамбура раздаётся лошадиное топотание, громко падают тазы и вёдра. С командира падает шапка, он наступает на неё ногами, и в конце концом свозит лицом дверную ручку. Из тамбура раздаются ругань и стон. Первым не выдерживает второй номер, бросается к двери, открывает. Андрей подаёт команду).
Андрей. Смирно!
(Командира вносят. Лицо его свезено, в руках он мёртвой хваткой держит дверную ручку, которой и цепляется за колокола. Раздаётся разнобойный звон).
Командир. Какое, нафиг, «смирно», когда я весь хариус себе об эту ручку свёз! Что, нельзя было песочком, что ли посыпать? Из всего плохого, что могло произойти - это самое нехорошее! Но, слава Богу, конец вашему дежурству!
пауза
эпилог
Инженер. (По технике безопасности в караулке). Мною издан приказ: «Во избежание ранения при несении службы приказываю всем телефонисткам на дежурстве находиться в касках!».
(Вновь заступившая молодая телефонистка вырывает из рук инженера каску, одевает ему на голову и стучит по ней своим маленьким кулачком. Раздаётся серия пустых звуков….).
Молодая телефонистка. Сам сиди в ней в штабе, и пусть она всё время будет на твоей дурной голове!
Андрей Днепровский – Безбашенный.
2000г.
Занавес.