…Я, наверное, показалась благодарным слушателем, потому что старейшина, прежде чем ввести новую хозяйку в дела владения, начал рассказывать о посёлке, и тут же перешёл на благородного и могучего ярла. Может быть, он просто вознадеялся найти во мне единомышленницу, ибо с благородным ярлом явно был не ладах, а то, что староста рассказал про ярла, было для меня большой неожиданностью.
В прежние времена могучий ярл не был ярлом, а был всего лишь воеводой, подвластным старейшине. Сам старейшина до поры держал его в узде, не позволяя лишнего и не давая воинствовать чрез меру. Потом молодого вояку приблизил к себе будущий Повелитель.
Староста сам призвал его в князья после того, как тот избавил округу от страшного чудовища. Долгое время пожаловаться было не на что: князь даже приструнил горячего воителя, а нечисти в округе явно стало меньше. А затем Повелитель взял молодого дурака (старейшина поперхнулся и прикрыл рот рукой), взял умелого воина в свою дружину, и тот начал смелеть. Теперь он уже открыто досаждал старосте, намереваясь принести все прочие дела в жертву войне и походам. Может быть, со временем всё бы и утряслось; по крайней мере, пока Повелитель посещал их места, дело было не так уж плохо, но он удалился, и больше сюда не возвращается.
В последний свой приход он за какую-то провинность оставил удручённого воителя в деревне. До поры тот вёл себя тихо, но когда византийский гарнизон, оставленный Повелителем, покинул посёлок, он снова объявил себя воеводой – сначала воеводой – и начал распоясываться. Повелитель более не посещал их селение, жалобы, как видно, до него не доходили, и найти управу было негде. Старейшина обращался к византийцам, но они отказались вмешиваться в их дела, а потом вовсе покинули страну – говорят, Повелитель на них прогневался, а может, ещё что… Пока они оставались здесь, воевода ещё сдерживал себя, но после их ухода житья от него не стало вовсе. Он объявил себя благородным ярлом – хотя род его ничуть не древнее любого другого в их деревне – и окончательно забрал власть в свои руки. Хорошо хоть, ставшая непомерной гордость рассорила его с прежним единомышленником из соседнего посёлка – более всего староста боялся какого-нибудь безумства вроде совместного похода двух отрядов в какую-нибудь неведомую даль за славой и доблестью – ну, и за добычей, разумеется; из такого похода могучий и благородный ярл мог и не вернуться – ладно, не о нём речь, но ведь и людей бы он с собой увёл, а кому потом набеги разбойничьи отбивать? А ответные нападения?.. Правда, отсутствие единомышленника, притормозив завоевательские планы ярла, вконец разъярило его и сделало жизнь старейшины вовсе несносной. Долгое время он ходил по лезвию – лезвию меча новоявленного ярла – и пытался уберечь посёлок от гибели (попросту говоря, от голодной смерти, потому что благородный и могучий ярл знать не хотел никакого хозяйства, а ел… не меньше других). Старейшина изворачивался, как мог, и сумел-таки убедить могучего ярла в том, что вследствие усердного изучения воинского искусства в деревне почти не осталось съестного (сколько его осталось на самом деле, благородному ярлу знать было незачем).
Желая показать, что его оружие стоит больше, чем хозяйственные заботы старейшины, благородный и могучий ярл решил напасть на соседний посёлок славян – покорить или хотя бы взять богатую добычу. Только у соседей тоже был воевода – и был он тоже из старых дружинников Повелителя! При штурме посёлка благородному ярлу чуть не проломили голову. Его войско поспешило отступить, унося беспомощного воителя, а сам он рвал и метал, проклиная вместе строптивых соседей, трусливых подчинённых и негодного старосту, но рана надолго приковала его к постели и помешала расправиться со всеми сразу.
Старейшина снова прикрыл рот рукой и совсем уж тихо сказал, что после этого случая благородный ярл немного поумнел, во всяком случае – остепенился: перестал задирать соседей и даёт жить ему самому. Более того: могучий ярл вдруг занялся укреплением собственной деревни – распорядился выкопать ров и поставить частокол. Оказывается, в дальних походах славный воитель выучился не только воинскому делу, и вот, к безграничному удивлению рассказчика, сам взялся за топор и не приставал к старосте до тех пор, пока строительные работы не были закончены. Теперь, желая задобрить его, старейшина поминает в своих речах надёжную крепость, устроенную благородным и могучим ярлом на благо соплеменникам – это единственное, за что он может восхвалять его, не кривя душой. Но привычку гонять людей воинскими упражнениями могучий ярл не оставил – хуже того, женщин начал втягивать в это дело! Его супруга, правда, быстренько дала ему окорот, но были и другие. Вот, пожалуйста – две молоденькие девчонки… Староста осёкся и бросил на меня смущённый взгляд, затем продолжил.
Вразумление посетило благородного ярла очень вовремя: укрепления пришлись кстати, да и оставлять деревню без воинов стало неразумно. Если прежде Лесную страну заполонили толпы чудовищ, повылезшие как из-под земли, то теперь орды разбойников словно бы со всего света валят в эти края валом. А ещё по округе шастают воины в чёрной одежде, называющие себя войсками Повелителя – старейшина снова понизил голос до шёпота – и неважно, разбойники это, или взаправду власти. Последние-то ещё похлеще первых будут…
Вот ещё за что посёлок благодарен могучему ярлу: тот как-то ухитряется ладить с чёрными стражниками. Те, правда, всё равно охулки на руку не кладут, но посёлок от них страдает меньше, чем соседи, у которых пожгли и поубивали – не счесть. Говорят, у одной гордой княгини полгорода спалили вместе с ней самой. И город-то её был большой, и дружина-то у неё было немаленькая, да где ж ей с такой силой-то тягаться, ежели на неё столько войск брошено было! С той осени в посёлке этих отрядов перебывало семь или восемь, и все наперебой похвалялись, вспоминая, как славно они в том городе похозяйничали. Правда, перечат они друг другу – одни говорят, что сами княгиню в окно или в колодец бросили, другие – что их командир её заколол… и прочее, кто во что горазд… не для женских ушей… ну, да это дело обычное – кто не знает, как такие подвиги умножаются, если охотников их совершить оказалось много. Главное, продолжал староста – не спорить с уважаемыми гостями; пусть потом сами разберутся, кто, в чём и как отличился, а ему бы только беды на посёлок не навлечь: молча кивать, а разговаривает пусть благородный и могучий ярл. Всё-таки по нынешним временам лучше такая власть, чем никакой – всё защита…
Староста осторожно покосился на меня и просительно сказал: пусть бы могучий ярл и дальше утихомиривал почтенных гостей, а в остальное время его самого бы кто другой чуток утихомирил… дел-то в посёлке невпроворот, а он всё мечом звенит с утра до ночи… если б один звенел, староста и слова бы не сказал, но ведь людей от работы отрывает…
http://rusimages.webspecialist.ru/konung/yarl.html