Зло во имя добра
(говорят - для того, что бы победить зло, нужна непоколебимая стойкость добра)
Яркие лучи солнца уже давно норовили пробиться сквозь щеки туч, и у них это иногда получалось. А когда они всё-таки прорывались, то особенно ярко освещали и выделяли среди монотонного пейзажа дорогу районного значения. Дорога та, мерно уходя под колёса маленького грузовика, то петляла, то поднималась, то, спускаясь с горы, снова уходила за поворот. Иногда на её поверхности попадались, так называемые разности в уровне дорожного покрытия на которых грузовичок слегка подбрасывало и подкидывало, а когда и не слегка… А когда совсем не слегка, то женщина, сидевшая рядом с мужем водителем, сначала крепко сжимала зубы, дабы не прикусить ими язык, а только потом супругу делала замечание
- Ну куды ты прёшь-то скаженный!? Куды прёшь-то, бестия?! Куды прёшь, вошь слепая? Ты что, ямы не видишь, что ли? Куда ты так торопишься? Успеешь своего пива сегодня напиться! Давай, ехай ровно и с толком…! – тыкала она в бок мужа.
Сегодня была пятница, а по пятницам у водителя Луки был пивной день. Водку он в последнее время стал отвергать начисто и перешел на пиво, пил он его строго раз в неделю и строго по пятницам по полной программе, после совсем не опохмеляясь. В кабине машины на средних волнах нечетко работало радио. Была передача «Здоровье». Из приёмника сквозь эфирный треск раздавалось что-то еле, еле слышное о вреде курения. Водитель Лука немного послушал, потом выключил радио и степенно задумался. Он уже давно хотел бросить курить, да вот всё никак. А если же сказать по правде, то здоровым ему помирать было просто-напросто жалко. Потом он снова включил радио, но на этот раз диктор заговорил о пользе чеснока, о том, что если же есть чеснок, то будет гораздо меньше шансов отдать концы от сердечной недостаточности.
- Тогда дашь дуба от чего-нибудь другого… - подумал про себя Лука, и, переключив волну, стал вслушиваться во что-то философское и назидательное. Что де человек после себя, или же за собой, он толком так и не понял из-за сильного треска в приёмнике, должен оставить созидательный след и делать добро, или же, во всяком случае, стараться сделать добра как можно больше. Лука с мнением диктора согласился, и в его сердце затеплилась надежда. От этих мыслей в душе Луки почему-то появилась высокая рябь при ясном небе, и ему захотелось хоть с кем-нибудь поделиться своими соображениями. А так как его жена совсем не любила подобные дискуссии, он сам с собою повёл беседу на тему добра и созидания...
Лука попытался объединить вместе два эти понятия - добро и созидательный след. По его представлениям у него всё не так плохо уж получалось. Он возвращался сейчас из города, где прикупил по случаю деревообрабатывающий станок и решил на нём делать ступеньки для лестниц. Благо с заказчиком на рынке уже договорился.
- Вот как, к примеру, это всё называется? - спрашивал себя Лука, не выпуская баранку из рук. - А вот это и есть то самое добро и созидание, это когда человек не пьёт и делом хочет заняться, как он Лука, если же брать с дальним прицелом… – от этих мыслей ему за себя стало приятно. - Вот начну я делать ступеньки - это же не воровать, не убивать и не разрушать. А стало быть - это и есть добро! И пойдут тогда по ним люди, пошагают по ним вверх и вниз, понесут свои судьбы. Правда, они не будут знать, чьими руками они сделаны, но это не самое главное. Главное, что он Лука, на этом свете оставит тот самый след созидания. О чем и был толк в передаче по радио - правильно умозаключил водитель запоздало объезжая очередной ухаб, от чего грузовичок снова подпрыгнул, а рядом сидящая супруга снова стала высказывать свои недовольства и нарекания по поводу неаккуратного управления автомобилем.
Она словно читала его мысли и вдруг неожиданно выдала.
- Ты давай поднажми на ступени-то, да поболе их делай, поболее, пока заказывают. К чему Лука в душе уже начал стремиться, намереваясь постараться изо всех сил.
Станок он настроил, дело у него потихоньку пошло, он каждый раз старался сделать следующую ступеньку лучше предыдущей с сознанием того, что нет предела совершенству. И вот загрузив своей продукцией грузовик, он поехал с ними обратно в город…
В том большем и шумном городе его уже ждал на строительном рынке торговец Назар, представляя своей персоной в одном лице и покупателя и хозяина «деревянной» лавки одновременно. Назар нежился под ласковыми лучами летнего июльского солнышка в ожидании мужика из района со ступенями, жмурясь при этом как кот.
Ближе к обеду появился знакомый ему грузовик, из которого весело и приветливо тут же спрыгнул Лука, они поздоровались, водитель откинул задний борт кузова, показывая товар лицом.
- О господи? Да куда ж ты их столько-то налепил? – удивился, было Назар, тут же процитировав вождя мирового пролетариата В.И. Ленина - «Лучше меньше - да лучше!». Они оба дружно расхохотались, друг друга похлопывая по плечу.
- Ну ладно, выгружайся, у меня тут как раз заказчик есть срочный, как раз на такое количество. Да, сделаешь ещё партию - привози, да только смотри там, не торопись, смотри за качеством-то, хорошенько их склеивай, что б ни щелей не было, ни прочих дефектов - напутствовал Луку Назар.
Назар ещё долго провожал взглядом синюю машину Луки до тех пор, пока та не скрылась за воротами рынка.
Он стоял и про себя думал.
- Торопится, поди, мужик-то, спешит, поди, ни опыта у него ещё нет, ни навыка, как бы там не вышло чего, ступеньки-то ещё не проверенные. Ну да ладно, бог с ними - надеялся Назар на лучшее, продолжая махать рукой в след скрывшейся машины.
Назар был не молод и кое-какой жизненный опыт у него таки имелся. Он жил вдвоём с женой в доме гостиничного типа, или же проще говоря - тюремно-коридорной системы. У них была маленькая комнатка, вверху мечтаний парила отдельная квартира, где было бы тихо, тепло и уютно.
Назар по жизни вовсе не был оптимистом и всегда ждал чего-то худшего. Он редко улыбался и совсем мало шутил. А жена на него всё время зудела за его сидячую спокойную работу, каждый раз настоятельно рекомендуя заняться физкультурой - А то смотри, какое пузо себе отожрал, прямо как беременный, сидишь там и сидишь на круглой заднице целыми днями в своей лавке, баклуши бьёшь - корила она мужа…
Патрон большей, солидной охранной фирмы Генрих Ятаган прибывал в наипрекраснейшем расположении духа. Он слыл хорошим человеком, хоть и считался порядочной сволочью. Настроение у него с утра было просто боголепное. Его новая молодая жена не разбудила его сегодня утром оплеухой со словами - Я знаю, что тебе снилось сволочь! Тебе всегда эта пошлость снится, всегда, когда ты так сладко спишь да ещё во сне улыбаешься! Это было уже что-то. Правда, в душе Генрих уже начал было жалеть, что женился на этой дуре. Она так сильно изменилась за эти последние полгода после брака, и что дальше с ней будет, кто её знает? А в невестах была ведь такой классной девочкой - тише воды и ниже травы. И всё было можно, как и когда хочешь… А теперь? И он в досаде махнул рукой.
Вторым же поводом для хорошего настроения у Ятагана был юбилей, который должен наступить завтра. Завтра ему исполнится пятьдесят. И кто бы там, чего не говорил - это было гораздо больше, чем ничего. Юбиляра ожидали в день рождения высокие гости и большие награды, ему это даже немного льстило.
От молодой жены он иногда гуливанил. Но это так. Хоть он малость и староват был для любовных утех, но силы пока в нем ещё водились и присутствовали, так сказать – не отсырел ещё порох в пороховницах. Кроме молодых девок, которых до сих пор любил Ятаган, у него было ещё дерево, точнее изделия из него. Он часто прикладывался щекой к какой либо деревянной и хорошо обработанной поверхности и надолго так замирал, наслаждаясь её естественным теплом.
И вот в самый, что ни на есть канун юбилея, Генрих приказал своему первому заму с японской фамилией Ямамай взять бригаду лестничников и сделать ему новую лестницу наверх в его апартаменты, да что б непременно была из ёлки.
- Ёлки в твою, моталки! Разве можно без елей, если скоро юбилей? Что б все ступеньки были как клавиши! - довольный мурлыкал себе под нос Генрих.
- Шеф, всё будет зашибись! - четко как в армии ответил ему зам. Ямамай умел угождать своему начальнику, он угадывал его настроение, хорошо знал курс и всегда держал нос по ветру.
Бригада была найдена быстро и лестница сделана, как раз юбилею.
На завтра с утра в доме патрона величественно играла музыка, в частности, давно уже всеми забытые «Песняры». По многочисленным комнатам разливались их мелодичные голоса - «Как прекрасен этот мир - посмотри…» нежно вытягивали знаменитые голоса. Нравились видать «Песняры» патрону, навивали они на него, наверное, своим «прекрасным миром» воспоминания о былой молодости, когда он был и духом сильнее, и телом, нежели сейчас…
Как только поставили лестницу, патрон тут же заторопился наверх, где его томно дожидалась молодая супруга. В руках у Геши был маленький дорогой поднос, который был инкрустирован серебром, на подносе присутствовали настоящий армянский коньяк, пара бокалов, свечи, фрукты, и где-то там, под фруктами средство для усиления мужской возможности.
Генрих Ятаган в состоянии полной идиллии степенно поднимался вверх по новенькой лестнице, любуясь её новизной и предаваясь размышлениям на тему жития.
- Вот я начальник крутой охранной фирмы, к примеру, а на страже чего я стою? А? А стою я на страже добра! То есть добра, которое нужно охранять. А брось его охранять, порастащат всё в одно мгновение ока, мигом поразопрут всё… А это значит, что людям я делаю добро. Он приятно удивился этому хорошему слову - имеющему два разных смысла.
Поднявшись выше, он остановился на косоуре (лестничном повороте), где его внимание привлек шмель, заботливо сидевший за окном на листочке.
- И это же надо, какова тварь божья? Ведь по всем законам аэродинамики он летать не может, но он об этом не знает? - вдруг удивился про себе Генрих.
- Я сейчас поднимусь и - «туки туки», постучусь в дверь к молоденькой жене, она откроет, обожжет меня своими глазами, а потом… Вот это наверное и будет жизнь! - продолжал мечтать Ятаган, уже позабыв о шмелике.
Тут сверху раздался голос его молодой супруги.
- Геша, котик, ну скоро ты там, а то я тебя уже вся заждалась…
- Иду-у, моя кисонька, лечу к тебе белым лебедем - на распев протянул Ятаган и, развернувшись, твёрдой ногой решительно ступил на ступеньку пролёта лестничного марша.
Далее Геша даже и сам ничего не успел понять, как ступенька на новой лестнице под его грузным телом проломилась, он, пытаясь удержать равновесие, наступил на другую, та то же проломилась… Руки были заняты подносом, голова приятными мыслями. Дорогой поднос он почему-то не бросил и лицом со всего маху об массивную балясину, и прямо переносицей кэ-эк маздануля…
От сильного удара голова у него занемела, из глаз во все стороны посыпались искры…
Пока то сё. Пока вызвали скорую. Лестница и весь его нарядный и дорогой халат были в кровище, которая хлестала из него как из резаного поросёнка. Врач со «скорой» долго не мог остановить кровотечение, но таки остановил, сделав необходимые процедуры. Ятаган в окружении испуганной жены и не менее удивлённой прислуги лежал на перламутровой бархатной кушетке своего дома и крыл всех матом и разом. От этой картины зама при виде раскроенной «морды лица» патрона почему-то стал забивать смех.
- Ну и рожа у тебя Геша! - думал про себя зам, с трудом сдерживая приступы истеричного смеха. Патрон, искоса глянув на зама так крепко обложил его матом, что тот ещё долго тряс голову, что бы вытряхнуть тяжелые слова из ушей.
Тем временем в доме продолжало раздаваться: «Как прекрасен этот мир - посмотри»…
- Да выключите вы её!!! – раненым зверем заревел Ятаган.
Он лежал, продолжая с такой яростью отдавать заму команды направленные на возмездие изготовителей лестницы, с такой яростью, как будто бы сдерживал этими приказами натиск германских войск под Москвой.
- Всех козлов найти и под «молотки»! (это когда бьют без разбору, куда попало и чем попало). Сделать из них отбивную!!! «Отметелить» их до соплей!!! Мехом вывернуть внутрь и задницы им обязательно развальцевать!!! – нервно продолжал сокрушаться патрон, отборным матом сотрясая притаившийся воздух.
Не на шутку перепуганная молодая жена как могла, успокаивала супруга.
- Котичек мой весь разбился на окаянной лестнице, у, плохая она… - стукнула она по перилам своим маленьким кулачком, а потом отвернулась, так как её потихоньку то же стал забивать припадочный смех, который накатывался на неё большими морскими волнами.
- Сука!!! - заметив усмешку на её лице жены, рыкнул Ятаган. У него снова открылось кровотечение, на этот раз уже от явного перенапряжения.
Опять был врач со «скорой», настоятельно советовавший ему более так не напрягаться. Генрих попросил зеркало, зеркало принесли. Он в него посмотрел, и тут заметил странную такую деталь. Перед ним было какое-то замедленное зеркало, он поворачивался быстрее, чем двигалось его отражение… Патрон дико перепугался, вспомнив, что такое было за три дня до смерти у его бабушки…
Бригадира молдаван, «своявших» лестницу крутые ребята «выцепили» ночью прямо с постели, и сразу же взяли его под «молотки».
- Не бейте меня! - кричал «бригадн» на весь подъезд, пока его за волосы тащили к машине.
Пожилого молдаванина посадили в джип и повезли к патрону под «колотушками».
- Мы лестницы только собираем, что бы, кривыми не были. А ступени и прочие перила и балясины покупаем на рынке - оправдывался, как мог пожилой бригадир.
- Тоже верно! – поддакнул ему Ямамай.
- У Назара в лестничной лавке их брали, что на строительном рынке…
У Назара ещё с вечера было какое-то плохое предчувствие. Что-то тяготило его душу, у него было такое предчувствие, как будто бы он Родину продал. Наверное, нет ничего более скверного ожидания того, что тебя будут бить… И не просто так попинают, а серьёзно и до тех пор, пока последняя пыль с прически не вылетит. Это чувство с самого утра его сегодня не покидало. Конечно же, патрон, как пострадавший вполне бы мог на изготовителей бракованной продукции подать в суд. Но он в суд он почему-то не подал, а просто приказал подчинённым крепко «отметелить» виновных. Возможно, он где-то был и не прав, с точки зрения правосудия...
Назар пораньше приехал на рынок, немного подумав надел на голову оранжевую строительную каску, а потом, ещё немного подумав, пододел под неё подкасник и стал пристально вглядываться в сторону ворот рынка, откуда, по его мнению, можно было ждать беду.
Нехорошее предчувствие его не покидало… Ему стало казаться, что именно сегодня его будут бить возможно ногами по голове! А жена дура-то говорила, что работа у него спокойная…
Ожидания Назара к большему сожалению оправдались. Он их как чувствовал… Вскоре прилетели крутые ребята на крутых джипах с большими такими колёсами… и сразу же ему в морду!
- Твои ступени!? Ты «подляк» подстроил!? Признавайся! – на весь рынок орал на него Ямамай…
- Да я же их только продавал, я их не делал! - оправдывался с ног сбитый Назар в кучи пыли под «огребушками». В этот раз он «огребался» сурово…
- А кто делал!? Кто делал!? - «окучивал» его Ямамай без разбора почем попало еловой ступенькой.
- Не знаю! - раздавалось снизу из пыли…
Тут у Ямамая зазвонил сотовый и из трубы разразился голос шефа.
- Хорошенько им там «накидайте! До самых, до краёв «насыпьте»! Труба орала так сильно, что зам отнёс её от уха и неприятно поморщился.
Назар был бы и рад сдать поставщика, только бы его не били, но он и вправду не знал ни адреса, ни телефона Луки, так как связь они держал одностороннюю.
- Наверное, поставщик не выдержал технологию изготовления! - опять оправдывался Назар, радуясь хотя бы за то, что так предусмотрительно надел себе на голову каску, а то бы и вовсе убили…
Лука же в это время уже подъезжал на своём грузовичке к рынку с новой партией ступенек в предчувствии скорой прибыли. Он свернул на рынок и остановился. И тут его взгляду предстала весьма впечатляющая картина? Перед его глазами шла великая баталия, где заказчик его продукции выглядел сильно пострадавшей стороной. Назара «метелили» и «огребали» и по правилам, и без них. Нутро Луки как чем-то кололи, мысли о скорой прибыли его вмиг покинули. Он видел, как Назара били его продукцией, и понял, что попал. А что если Назар его сейчас сдаст, то с ним и с его грузовиком будет, наверное - то же самое. От этих мыслей у Луки зашевелились волосы не только на голове…
- Видать на этом месте столкнулись два добра. А если меня сдадут, то это будет не иначе как - зло во имя добра. Одно добро исходило со стороны Луки в виде его продукции и созидательного следа, а другое от тех, кто из этой продукции сделал добро в виде лестницы. Но видать что-то там не получилось, не срослось… и вышла промашка. Луке от таких мыслей стало совсем жутенько. Ему сейчас так не хотелось попадать под эти самые «молотки» и возвращаться домой без денег с подбитой мордой. Без денег там ладно, а вот с разбитой мордой…? От представленного Луку передернуло, он сильно поморщился…
Но так уж судьба распорядилась, что злу во имя добра не суждено было сбыться. Видать сказалась непоколебимая стойкость последнего. И не по каким-то там высоким причинам, а потому, что в этот самый момент, когда Назару удалось поднять голову, и он уже увидел тот самый знакомый ему синий грузовик, и уже поднял руку, что бы показать заму, кто привёз эти проклятые ступеньки… Как сильный удар по каске повергнул его в бездну беспамятства, каска треснула и Назар надолго затихорился.
Подлый Лука долго не думая, быстренько развернулся и смотался, по дороге вваливая своему грузовику газку всё более и более.
Ямамай с ребятами уже порядком подустали и вскоре тоже уехали. Избитый Назар ещё долго валялся в пыли, через какое-то время сознание к нему вернулось, тело ныло и болело. Он с трудом поднялся и стал зачем-то поправлять на голове треснувшую каску, при том боязливо оглядываясь в сторону ворот. Экзекуция засела у него в мозгу надолго, ведь его так хорошо «нагрузили». Охая и шатаясь торговец зашел в свою палатку, открыл сейф, достал оттуда бутылку водки и пыльный гранёный стакан. Налил полный, молча врезал. После чуть посидел, опять налил и ещё раз врезал, смачно занюхав и утеревшись рукавом. Водка подействовала на него как анестезия, боль в теле постепенно стала стихать, а обида накатываться. Мысли в голове поменялись. Назар ещё посидел немного, потом решительно схватил уцелевший брусок от разбитой о каску ступени… и вдруг с победным криком ринулся к воротам…
- Ууу! Су-уки!!! Я вам покажу!!!… - ещё долго грозил бруском он в сторону ворот, в которых уже никого не было…
Андрей Днепровский - Безбашенный.
29 апреля 2004г