Петух

Вот уже третьи сутки, я отдыхаю в армянской деревне Арчют. Чистый горный воздух, великолепное вино, гостеприимные родственники. Что еще надо после суетной городской жизни? Только одно неудобство мешало мне почувствовать себя в раю. Хозяйский петух, красавец на всю округу, каждый день в пять утра будил нас истошным кукареканием. Племянник Размик и я, долго думали над этой проблемой, как вдруг Размика осенило. Давай, говорит, поймаем его и напоим водкой. А пьяный он будет спать допоздна. Так и решили. Поздно вечером поймали горластого и влили ему в клюв рюмку крепкой тутовой водки. А другой и не было, не вином же его поить. Отпустили и наблюдаем. Сделав несколько кругов, петух вдруг стал вялым, сел на бревно, и заснул. Довольные мы вошли в дом. Каждый был занят своим делом. Мы сели смотреть телик, и вскоре забыли про петуха. Утро было великолепное. Никто спозаранку нас не будил. Проснувшись отдохнувшими и бодрыми, мы спустились в зал. И вдруг слышим во дворе шум. Бабушка Марьям что-то причитала. До нас доходили обрывки слов. «…Вай петухыс гижвала (вай петух сошел с ума), вай хорузыс с ыма сошел (то же самое)». Мы выскочили на веранду, и перед нами предстала невероятная картина. Петух, как всегда занимал свое место, на самом высоком бревне. Мощно хлопая крыльями, вытянув шею, он раскрывал во всю ширину клюв. Но оттуда не вылетало ни одного звука. Даже писка. Петух продолжал показывать немое кино с упорным постоянством, а куры не обращали на него никакого внимания. Одна бабушка Марьям в безутешном горе била себя по ляжкам, причитая: «..Вай, петухыс». Мы умирали с хохота. Рядом покатывались с хохота остальные домочадцы. Размик подмигнул мне, я ему. Мы поняли, что вчера тутовкой сожгли ему голосовые связки. Кто мог предположить, что через несколько минут другой, более мелкий и невзрачный петушок, сообразит, что настал его исторический момент. Он столкнул с бревна обезумевшего петуха, которого до этого боялся как огня, и, захлопав крыльями, закукарекал во все горло. Вчерашний еще хозяин гарема, услышав это, сразу сник и спрятался в углу двора. Бабушка Марьям, вся в слезах, взяла его на руки со словами: «Вай вай вай петухыс». Когда же она увидела наши красные от смеха рожи, то сообразила в чем дело. О- о -о, так нас еще никто не обзывал. Самое нормативное из услышанного в наш адрес было: «Эщи курак (сын ишака)» и «Какали торна (внук алкоголика)». Позже, успокоившись, я подумал, как все-таки в природе все справедливо и естественно устроено, пока туда не вмешается человек. И вновь сложившаяся «политическая обстановка в курятнике», сильно напоминала мне многие государства.