Было раннее, прохладное утро. Мы поднялись по ступенькам красивого вагона. В тамбуре стояли сонные негры и молча курили. На полу, разбрасывая крекер, огромной маслиной перекатывался их двухлетний ребенок. Я представил, как бы отреагировала рафинированная Тбилисская мама, если б увидела своего ребенка, ползающего в тамбуре пригородной электрички, и улыбнулся...
Поднявшись наверх, мы уселись в удобные кресла и оглянулись. Народу было немного. Электропоезд, которым мы решили ехать в Вестфалию, был плохим примером немецкой расчетливости. Могли бы позволить себе поехать с большим комфортом. Такими поездами пользовались в основном рабочие, студенты и другой малоимущий люд. Нет, он тоже был вполне комфортным: не такое еще видали при коммунистическом строе, или, скорее, неустроенности... Дело было в том, что эта электричка ехала не до конца. Вернер так рассчитал весь маршрут, что нам оставалось пять-десять минут для пересадки во вторую, а потом в третью и четвертую электрички, чтобы добраться до Викеде.
- А если какая-нибудь из них опоздает? - спросил я. - Что ты намерен тогда делать?...
- Вероятность этого слишком мала, - с улыбкой ответил он. - К тому же, у нас есть в запасе несколько минут...
- Посмотрим, - пробурчал в ответ, и углубился в «Шпигель».
Сразу скажу, что он оказался прав.
- Сегодня отдохнем, а завтра поедем к Кетрин на день рождения, - уже не первый раз сообщил свои планы Вернер, и начал снимать куртку.
Электричка отошла так плавно и тихо, что сразу стало понятно: мы не на Ярославском... Утренний Берлин, чуть мрачноватый и туманный, величаво отплыл и равнодушно покинул нас...
Вернер, молодой профессор математики, с флибустьерской бородой и кротким нравом, работал в Берлине, хотя родом был из Викеде.
В Вестфалии я и раньше бывал. Красивые края. Виноградники на склонах, вылизанные деревушки, чистые леса и все такое... Но больше всего она запомнилась мне историей с субмаринами, которая приключилась со мной в этот приезд, и о которой хочу рассказать. Не напрягайтесь! Вам не придется вместе с героями-подводниками задыхаться без кислорода в затопленной лодке или страдать кессонной болезнью: речь о другом.
...Наконец, мы приехали. Как ожидалось, Викеде был небольшим - на карте не сыщешь - поселком. После шумной столицы - с его новостройками, барами, Брандербургскими воротами и турками, продававшими зелень, людьми неизвестной национальности, выставившими на продажу осколки русской Стены в немецком городе за 5-15 марок и Унтер Ден Линден, Викеде казался тихим и сонным населенным пятнышком - шлепком, как какое-нибудь село Сосновое. Да и был он таковым, а не казался. Народец там подобрался соответствующий: добрые, хмуроватые и чуть недалекие провинциалы, тяготеющие к пиву и вину, и смотрящие на меня, как эскимос - на апельсин. Когда я заговаривал с ними по-английски, они приятно удивлялись, но если пытался что-то сказать по-немецки, то это приводило их в сильное волнение: похоже, они не ожидали, что у этого существа, похожего на них, могут присутствовать речевые функции, тем более - немецкие...
Пустующий отцовский дом Вернера встретил нас в том состоянии, в каком встретил бы покинутый всеми старик: неухоженном, грустном и донельзя запушенном... Тот вечер мы усердно потрудились и приводили его в порядок, срезали лохмы - ветки, косили траву, подметали, подчищали, мыли и с нетерпением потирали руки в ожидании следующего дня. Кетрин, лишенная макияжа, в вечных джинсах и свитере, но симпатичная берлинская журналистка, была двоюродной сестрой Вернера. Она приехала чуть раньше, решив отпраздновать день рождения в родном доме... Жила она в соседнем поселке, как выяснилось позже - таком же захолустном, если это слово вообще применимо к немецким аккуратным городкам - с полным набором житейских благ. Что же это за захолустный поселок - без непролазной грязи, перекошенных, брошенных домов и агрессивной пьяни?!..
...На следующий день мы с Вернером начистились и поехали на торжество. Через час были на месте. Дом у Кэтрин, вернее, ее матери - гостеприимной, симпатичной хохотушки - была полная чаша: с огромным, красивым двором и добротным коттеджем. После нескольких дней берлинского сухого пайка - мы сами стряпали себе - ожидаемое застолье виделось в заманчивых тонах, и кроме обильной еды, предполагало неограниченное количество моего любимого «Холстена».
Нас встретили на лужайке перед домом. Кетрин, одетая все в тех же джинсах и майке, без следов косметики, была, тем не менее, весьма обворожительна.
- С днем рождения, дорогая!
Я расцеловал ее и повернулся к ее матери:
- У вас прекрасный дом, фрау Хильда.
- Да, многие хвалят, но он требует столько энергии!.. С тех пор, как одна осталась, стало тяжело его содержать... Смотрите, как деревья запущены...
- Если вам понадобится энергичный садовник, буду рад услужить, - улыбнулся я.
Заглянув в ее зеленые глаза, заметил искорку любопытства и решил уточнить легкую двусмысленность:
- Если я начну стричь эти деревья, меня уже ничто не остановит!..
- Ах... Если вы вознамеритесь превратить мои любимые сосны в кустарник, то я буду против! - она залилась веселым смехом. - Извините, - добавила, скосив глаза в сторону прибывших гостей. - Я должна встретить Ульриха... Эй, Уле! - помахала ручкой и пошла навстречу.
- Это бойфренд Хильды, - шепнул на ухо Вернер.- Увивается тут после смерти дяди... Немножко пижонистый, но так - неплохой человек. Владеет «Порше» и очень этим гордится...
...Ульрих мне сразу не понравился. Это был высокий, худощавый мужчина средних лет, в круглых, темных очках и кожаном пиджачке, с козлиной бородкой и с самоуверенными манерами... Он расцеловал Хильду и Кетрин, поздоровался с остальными гостями и направился к нам.
- Ульрих, это наш гость из Грузии...
- Очень приятно... - сказал так, что стало ясно: ничего приятного. - Далеко отсюда?
- Что?
- Эта самая Грузия...
Я готов был содрать с него его плешивую бородку.
- Ну, от этой деревни далековато будет... Можно сказать, глушь...
Он и внимания не обратил на иронию. Ему вообще было плевать. Только Вернер рассмеялся.
- Это очень красивая страна, - заступилась за меня Кетрин. - Я готовлю цикл передач о ней по «Дойче Веле».
Уле холодно покивал.
- Я пойду, поставлю машину в гараж, - сказал он Хильде. Вынув брелок, покрутил вокруг пальца и пошел гоголем по траве, играя худыми ляжками...
- Возвращайся быстрее! - крикнула вслед Хильда. - У нас уже все готово!
...После недолгой светской увертюры - с поиском нужных слов любезности на разных языках - мы вошли в дом, и торжество началось. К моей великой радости, типичным немецким скупердяйством и не пахло. Это был достойный моему аппетиту стол с холстеновыми реками о сосисочных берегах, с прекрасными салатными и мясными островками и полуостровками. Предметом отдельной гордости хозяйки была подрумяненная индейка... Я подбоченился и начал с аппетитом все уплетать. Общество собралось прекрасное и все бы ничего, но к обоюдному неудовольствию, мы с Ульрихом попали рядом. Видно было, что он тоже не воспылал любовью ко мне и дальше холодной любезности дело не шло... Хильда, сидящая за своим бойфрендом, с готовностью реагировала на мои шутки и без конца смеялась. Славная была женщина, и чем больше мне нравилась хозяйка, тем больше было оснований считать, что с бойфрендом ей не повезло... Ульрих же, по-видимому, считал, что мир делится на тех, кто имеет «Порше» и на остальных. Твердо и справедливо решив, что иностранец в этом отношении явно «второго» сорта, он меня игнорировал, как класс. Честно говоря, я не особо переживал, ел вкусную еду и запивал чудесным «Холстеном», периодически развлекая хозяйку. Однако, Ульриху, по всей видимости, надоела тихая дипломатия. Он начал с апломбом приставать со всякими глупостями.
- Ты знаешь, что такое субмарина? - спросил он вдруг, многозначительно оглядев публику.
Публика притихла в ожидании чего-то интересного.
- Естественно, - ответил я, и спокойно, как Клинт Иствуд, посмотрел в его поросячие глаза. - Я часто пел эту песню вместе с "Битлзами".
- Нет, не то, я тебе не о песне говорю. Я имею ввиду коктейл - «Субмарина»...
- Ну и...
- Ну и то, что я приглашаю тебя посоревноваться, - предложил хмуро.
Видимо, мои веселые комплименты хозяйке не остались без его внимания и в меня летела белоснежная шоферская перчатка владельца «Порше».
- Уле... - подняла бровь хозяйка. - Не все же могут...
- Ничего, - ответил он упрямо. - Немножко развлечемся...
- Ну давай... - с «сомнением» в голосе проговорил я и швирнул в ответ промасленную перчатку владельца «Жигулей».
Игра началась. Он взял маленькую стопочку и наполнил его чем-то крепким и золотистым, - по-моему, ромом. Потом заполнил милым моим "Холстеном" большой стакан и осторожно опустил стопку туда. Она сразу пошла ко дну и встала там, не потеряв ни капли содержимого. Все стало понятно: выпиваешь пиво и в конце из стакана в качестве награды получаешь ромом по мозгам...
Народ с интересом смотрел на нас. Это было действительно забавно. Ну, откуда было ему знать, что предлагал мне сражаться моим же любимым оружием, которым я владел если не в совершенстве, то по крайней мере недурно, знал все коварные ходы и выходы, и на его родном языке название напитка всех времен и народов произносилось по аналогии с грузинским: «Гвино».
- Ну, давай, попробуем... - снова повторил я, и стал заполнять свой стакан.
- Ульрих, это не смешно, - с укоризной повторила Хильда.
- Не беспокойтесь, фрау Хильда, - успокоил ее, стараясь выглядеть легкомысленным. - Мне тоже интересно...
Начал он. Пил подводник не в удовольствие, а явно сознавая - какую мужскую и тяжелую работу совершает. А может, он тоже играл...
Настал мой черед. После сосисок, холодных закусок и индюка, первая «субмарина» летела в меня, как фрегат, соскучившийся по родному порту. Решил не демонстрировать радости от встречи и долго кряхтел, делая безумные глаза, показывая большой палец, мол, - говорить пока не могу, но было великолепно!..
...Вторую «субмарину» Ульрих заполнил с молодецкой ухмылкой, и я, покачивая головой, сделал тоже самое. Он уже смотрел на меня, как на труп, случайно оказавшийся за праздничным столом.
- За вестфальцев, идущих впереди всех по количеству выпитого пива! - провозгласил я провокационный тост. Этот сомнительный тезис расслабил его, и вторая его «субмарина» прошла без особых подводных мин. Впрочем, заметил, что после второй он стал закусывать как-то озабоченно и суетливо: видать, поплыл, родимый.
...Третью «субмарину» я наполнил сам и аккуратно поставил на прикол перед его носом, не расплескав ни капли.
- За Германию! - провозгласил я тост, памятуя дипломатическое коварство Бисмарка. - За него только так и можно пить!
Ульрих кивнул резко - закосевшим кивком, и смотрел удивленно, вроде: вот выстрелил я в медведя два раза, а он не падает... Чего греха таить - мне тоже стало тепло, но я давно ловил эти ощущения, уже забытые в светских немецких а-ля фуршетах - с цежением скупо отмеренного вина: шла третья неделя моего пребывания в Германии, и я явно скучал по нашим родным пирушкам.
После третьей «субмарины» немецкий «капитан» положил бородку в салат, и ввиду полнейшего дрейфа, его отнесли в «каюту». Ваш же покорный слуга, почувствовав прилив второго дыхания, пропустил еще пару лодок того же класса и перешел на малотоннажную флотилию стопочек и стаканчиков... Разумеется, периодически прохлаждался "Холстеном" - чудное все-таки пиво! Надо сказать, день рождения прошел очень оживленно, и многие просто накачались.
- Я поражена! - Хильда пересела на место утопшего бойфренда и одарила теплом мягкого плеча. - Я просто поражена! Никогда не видела, чтобы столько выпивали! И держитесь молодцом!
- Ах, дорогая Хильда, - сказал доверительно и вернул ей тепло. - Чего не сделает рыцарь ради благосклонности такой дамы, как вы...
- Обольститель! - залилась веселым смехом Хильда. - Пойдем потанцуем!
Не дожидаясь ответа, она встала, потянув за руку. Я сразу последовал за ней и с удовольствием стал танцевать. Могу поклясться, что если мы и кружили слишком близко к друг другу, в этом была не только моя вина...
...До поздней ночи не прекращался стук дверей, веселый смех и громкая музыка. Наконец, все успокоилось, и дом погрузился в непривычную тишину. Я стоял на веранде и смотрел на полную луну, думая, что именно в этот миг на нее, из далекой Грузии, могла смотреть и Она, и тогда мы как бы общались через луну, соединенные невидимой, космической нитью...
- Вы еще не спите?
Это была Хильда.
- Мне послышался какой-то шум...
Она подошла близко и принесла легкий запах духов и вина.
- Если вы действительно старались добиться моей благосклонности, считайте, что вам это удалось...
- Ваша благосклонность стоит дороже трех подводных лодок, Хильда...
Она взяла меня за руку и прижалась упругим животом.
- Для этого вовсе не обязательно пить столько, дурачок, - улыбнулась она и внезапно поцеловала в губы...
Я вздрогнул и посмотрел на луну. Потом вздохнул, наклонился и поцеловал ей руку.
- Пойдем... Пойдем, фрау Хильда, - сказал я, и заботливо взял под руку. - Я провожу вас...