Биргитта Тротсиг. Три саги. С-Пб, изд журн «Звезда», 2002.
Катарина Масетти . Парень с соседней могилы. М.Текст 2004.
«Шесть новых пьес» -М. Три квадрата, 2006.
Мария Грипе. Тайник теней. М ОГИ 2005.
Мария Ланг. Незнакомец. Шелк и бархат. 1992
1.Экспансия шведской литературы
началась с Финляндии
Если говорить о влиянии и международных связях шведской литературы то я бы конечно первой назвала Финляндию. Здесь я сошлюсь на уроженца Вологды поэта Андрея Кокова, ныне переводчика и бизнесмена, живущего в Суоми. Благодаря ему я имею этот краткий обзор.
После завоевания Финляндии Россией в 1809 г. территория получает автономию, но финский язык получает официальный статус лишь в 1863 году. Новая финская литература создается также шведоязычными просветителями и литераторами - Йохан Людвиг Рунеберг (1804-1877), Цакариас Топелиус (1818-1898), создатель Калевалы, врач и профессор Элиас Лённрот (1802—1884), сенатор и профессор Йохан Вильгельм Снельман (1806-1881).
В начале 1830-х Лённрот основал «Финское литературное общество». Сторонники этого движения получили название «финноманов». Признанным лидером финноманов вскоре стал И.В.Снельман, бывший директор гимназии. В 1846 году для пропаганды идей финского национального возрождения Снельман вместе с Лёнротом начинают издавать журнал «Litteraturbladet» («Литературный листок»).
Исторически шведскоязычная литература в Финляндии немыслима без Туве Янсон
Писательница Туве Янсон (1914-2001) получила международное признание за создание Муммитроллей, философичных, дружелюбных существ, которые живут в долине Муммитроллей. Существует множество книг рассказывающих об их приключениях. Ее волшебный мир очаровывает своим богатством, изобретательностью и мудростью жизни, приправленной остроумным юмором. События в нем текут свободно и непринужденно, но в то же время отражают события и явления реального мира.
Финско-шведский модернизм был впервые представлен Эдит Сёдергран (1892-1923). Она не получила признание своих современников, но сейчас считается одной из самых выдающихся поэтэсс Финляндии. Она творчески соединила влияния французского символизма, немецкого экспрессионизма и русского футуризма в собственной поэзии. Ее свободный ритм, сильные, вызывающие образы навеянные ницшеанскими само-сознанием и убежденностью в важности своей миссии были новы и трудны для понимания финской аудитории и практически без исключений она была непонята и даже осмеяна. Ее первый сборник стихов Dikter (Стихи, 1916), за ним последовали Rosenaltaret (Алтарь роз, 1919) и Landet som icke (Земля, которая не, 1925). Будучи всегда физически слабой и болезненной она умерла молодой, вскоре после того как у нее только начали появляться последователи.
К ведущим шведоязычным прозаикам Финляндии относятся Бу Карпелан (иногда также пишут как Бо Карпелан, род. 1926), а также представитель более молодого поколения Кьель Вестё. Известным поэтом является также политик и врач-психиатр Клаес Андерссон (р.1937).
На русском яз.: Бу Карпелан. В темных комнатах и светлых. М. Радуга 1983г. 368 с. `В сборнике представлены проза и поэзия одного из крупнейших писателей современной Финляндии, пишущего на шведском языке. Две повести - С тобой твой двойник, Тень - глубоко психологичных, затрагивает животрепещущие проблемы общества.
Стихи отмечены проникновенным лиризмом. Перевод с шведского О. Чухонцева, А. Парина и др.
Франция, Германия
В 80-е годы ХХ века труднодоступный французский культурный ландшафт накрыла волна шведской литературы, не схлынувшая до сих пор. Нечто сходное произошло и в Германии, где интерес к шведской литературе все еще не насыщен. Впрочем, как на старую, так и на новую шведскую литературу обратили внимание и некоторые другие страны, начиная с Китая, где ряд произведений Стриндберга переведен теперь непосредственно со шведского языка, и вплоть до отдаленных восточных стран, проявляющих интерес к шведской поэзии позднего времени. При внимательном рассмотрении поражает широкий охват этого прорыва шведской литературы: от Сельмы Лагерлёф до Астрид Линдгрен, от Яна Мюрдаля до Ларса Нурена, от Черстин Экман до П.У.Энквиста, от Гуннара Экелёфа до Катарины Фростенсон, от Ларса Густафссона до до Челя Юханссона. Этот список, где Астрид Линдгрен и Тумас Транстрёмер состязаются в том, кто из них переведен на большее количество языков, можно было бы значительно продлить..
Стриндберга хорошо знали и почитали как великого писателя. Мишель Турнье был не единственным, кто мог назвать «Удивительное путешествие Нильса Хольгерсона» («Nils Holgerssons underbara resa») своим первым великим литературным впечатлением. Имя Нобелевской премии Пера Лагерквиста хорошо знали во Франции. Но до прорыва
80-х гг. самым блистательным шведским именем в этом ряду был несомненно
Стиг Дагерман, фигура поистине культовая
Что определяет успех пересадки литературного явления на другую почву? Почему во Франции принимают всего Стига Дагермана, а Ларс Алин большого интереса не вызывает? Объяснения следует искать в том, к чему подготовлено литературное восприятие. В стране, где такое значительное место занял «Посторонний» Альбера Камю, Дагерман сразу оказался писателем узнаваемым. За ним можно было безбоязненно следовать в мир шведских свадебных хлопот и немецкой осени. К тому же Дагерману дала путевку в жизнь литературная звезда Ж.М.Г. Ле Клезио. Зато Ларс Алин, напротив, нуждался бы в подробном введении, ориентирующем читателя в языковой демократии, которая открывает доступ уборщице трамвая к гегельянски анализирующей прозе.
2. Мои источники
Связи Швеции с Россией в последнее время настолько расширились и окрепли, что это можно с твердостью констатировать даже в провинциальной Вологде. Пару лет назад я убежала с работы чтобы попасть на встречу со шведами и была поражена презентацией шведской программы «Живая история»! Оказавшись нечанным свидетелем этой акции я в высшей мере оценила заложенный в ней позитив. Шведские ученые и учителя свободно беседовали с вологжанами, передавая им опыт противостояния неофашизму. Никому даже не приходило в голову обвинить шведов в нелюбви к своей стране, т.к. они искренне тревожились не только о своей стране. А я размышляла как смотрят на то же явление в России – его скрывают, как и многое другое, скрывают точно во времена железного занавеса. Программа «Живая история» изменила мои представления о том какие формы носит мировое зло и как к этому относиться. Я после этой акции ощутила ответственность и несколько раз читала детям в дополнительном образовании тему Холокоста. Но важнее я думаю читать ее на журналистике, и вообще студентам, у которых в этом смысле пока расплывчатые понятия.
В Дни шведской культуры у нас в Вологде кроме интереснейших экскурсов о Холокосте, участники посмотрели новые шведские фильмы - дважды я попадала на Неделю шведского кино, оба раза восторженно описала свои чувства, ответ отправила в департамент культуры. Я обратила внимание что книги и кино в Швеции как жанры тесно связаны, и взрослые, и детские книги живут не изолированно, сюжеты гуляют по экрану. Вологжане получили роскошные книжные подарки – я имею в виду пополнение книжного фонда Вологодской областной библиотеки им.. Бабушкина. Среди них буклет, написанный о шведской литературе Ингрид Элам - «Новая шведская проза», очень информационный и яркий. Такому буклету как посланию с другой планеты захотелось ответить тем же, я тут же написала письмо и отправила в Шведское посольство. Возникло ощущение многих совпадений. И я готова участвовать в ответном визите если он будет, либо в другом культурном диалоге и хорошо бы отдариться таким же буклетом или нашими книгами на шведском.
Не могу не упомянуть буклет Шведская детская литература (Марианн фонБумгартен-Линден и Ульрика Исааксон)
Такой путеводитель по книгам сам очень хорошая книга. В ней сухие биографии переплетаются с картинками не случайно, оказывается, это принцип книжки-картинки
Мне запомнились такие имена – Анна Клара Тидхольм, ее книги «Замечательная обезьяна» и «Стучите!» Мультфильм про эту обезьяну я смотрела много раз и каждый раз смеялась. Идеи ее книг для самых маленьких - предложения из 2 слов
И еще Мария Грипе, упоминается как детская писательница – а рисунок девочки похож на мою героиню Басю.
Много нашла ценного о детской книге. О ее принипах НЕвоспитания -Лена Андерсон, детям рассказывает все на примере ежей, а Пернилла Стпффельд - книга о какашках.
Вообще такое анонсирование очень полезно, буклет невозможно выпустить из рук. но лично я хотела бы видеть подобный буклет с отрывками авторского текста.
3. Мое восприятие женской шведской прозы
Биргитта ТРОТСИГ
ДВОЙСТВЕННОСТЬ. Саги
Когда в послесловии переводчица Елена Самуэльсон говорит об писательнице как о светлом и гармоничном человеке, и она подчеркивает что ее герои НЕ побеждают, -она думает не о победителях, а о жертвах, об их трагедии. Саги Биргитты Тротсиг настолько трагические, что чтение их напоминает ворочание валунов и многолосие хора одновременно.. Но это нельзя не читать. Текст дышит уважением к реальному миру, подробными яркими описаниями и вместе с тем сага не есть простой вымысел, а сумма верований народа. Она родилась в старину как многократная передача изустных вариантов, значит она впитывает не один только личностный опыт.
Если говорить о героях, - а я считаю, главное - нового человека приводит ко мне хорошая книга – то сегодня изображение не просто женщины но женской судьбы – главное в женской прозе и Швеции, и России.
КУЗНЕЦ – человек из народа – но может восприниматься как собственно сам народ.Тяжкая работа и оглушаюший алкоголь, вот две среды в который он существует. А сын кузнеца, которого отец научил ремеслу, и заодно питью – не может так существовать. Он все время вырывается из этой среды напившись. Но снова и снова возвращается, как приговоренный. А как эта народная среда похожа на русскую! Трудно это представить, но 10 значительных потов в последнее время умерли в Вологде от алкоголя, и продолжают умирать. (стих Ракитской для Вологды).У меня есть специальная программа «Ушел поэт» об этих людях, которую читаю в школе и техникуме.
Отец и сын кузнецы. Они отличаются тем что кузнец старший все время взаимодействует с миром, и отталкиваясь от него, отлетает, пружинит и опять становится собой делая круг. А кузнец младший взаимодейтсвуя с миром, превращается в землю, то есть растворяется в среде, сливается с нею.
Их мать присутствуя в их жизни, не присутствует в поле зрения. Такого мрачного описания женщины я никогда не встречала (ну разве у Чехова, в рассказе «Скрипка Ротшильда», есть незаметная жена). Жестокость и равновдушие превратили ее в белесое пятно, которое и при жизни и после смерти стирается из памяти как и не было.
Живой человек при жизни стал символом себя. Ассоциации с череповецкой поэтессой Аллой Тестовой: рассказ «Желе», чья героиня очень близка к женщине из саги «Кузнец».Да собственно и нет разницы между кузнецом и поэтом, женщина и в том и другом случае выходит полной жертвой
ПО ТУ СТОРОНУ МОРЯ
Две молочные сестры, два взаимных эха, жили в одинаково чудесно придуманом мире, и когда настала пора расстаться, мать отдала свою более слабенькую – в люди, а оставила себе - чужую, сильную и красивую. То, что казалось спасением, было скорее гибелью, но так понимала ситуацию мать. Отданная стала актрисой, оставленная сбежала от ненависти своей нематери.
Читается грустная сага о женщинах как снимается шелуха с лука. После каждого движения сюжета все становится двойным: мать любила родную, но отдала, мать искала беглянку, хотя не любила, люди все нуждались друг в друге и все воевали друг с другом, даже лес, такой сверкающий и великолепный, полный жизнь, все вре6я наполнен душком опасности и страха, в нем птицы не только поют но валяются их распавшиеся тела и перья.. Чем дальше жизнь тем больше смерти. При чем она не то что бы последовательна, т е приходит после жизни - нет она существунет в самой жизни, внутри нее.Неразрывность жизни и смерти – сколько об этом написано и как это заново оглушает
Неродная, сильная дочь погибает в горящем лесном скиту. Родная слабая погибает в разурушенном ледяном городе.Нет той стороны у моря, все в езде одна сторона – эта.
Апокалипсис. Люди родились чтобы умереть. Их засасывает черная воронка и весь мир втягивается туда, чтобы исчезнуть из памяти.
ДВОЙСТВЕНОСТЬ. Так называется третья сага о трагедии женщины Филы. Судьба ее и эпична и типична, вот разве имя у не есть , от этого образ приобретает утепляющую конкретику. Если про кузнеца можно сказать что он символ народа, то про нее можно с скзазать что она символ судьбы женщины народа. Она некрасива коренаста и сильна. Она та на кого ложатся все. И она себя отдает чтобы спасти детей, работает чтобы спастись от голода. Но вот рождается тот, который не выжил и тогда она уходит за ним как хорошая мать. Двойственность этой саги – с одной стороны веление природы, с другой гнет государства. Только с виду свободна Фила, а на самом деле зажата в тиски необходимости всю жизнь. С одной стороны ее дети – наказание и прокляттие, с другой – награда. Смех ее вечный, раскатистый - это и жизнелюбие и проклятие..
Но как примирить радость жизни и ужас войны? Забыть. Кто не сможет забыть, тот не сможет жить
«После войны страна притихает. Горы молчат молчат разрушенные села, от памяти расходится гангрена, забвение. Край был обглодан войной, выеден до самого мозга. Все стало двойным – все обо всех все знали, что такое кровь и что такео воля. Деревню даержала в руках власть И она было безобразна. Словно зверская потеха? Один блюет а вокруг хохочут, издеваются».
Такой это был край спаянный властью Тихий ужас исходил от жестсяных треуголок, грубой ткани, пряжек оружия и дубинок.
«А СОЛНЦЕ СВЕРКАЛО И МОРЕ СВЕРКАЛО.СОЛНЦЕ ЖЕСТКОЕ СИЛЬНОЕ И НЕЗРЯЧЕЕ, СЛЕПО ЩЕДРОЕ, СОЗИДАТЕЛЬНОИ РАЗРУШИТЕЛЬНОЕ, НИЗБЕЖНО ВСТАВАЛО И ЗАХОДИЛО НАД ДОБРОМ И ЗЛОМ»
Инакий мир – бродяги на цыганских кибитках, приходят сюда и уходят, такие же временые как и все. Правильным и крепким кажется только то что С Филой и ее детьми. Но после смерти последнего младенца и Фила уходит, как бы растворяясь в легенде. Тут и не помнить нельзя и забыть нельзя Ее связь со средой подсказывает русскую аналогию Филы - «Дурочка» Светланы Василенко. Хотя она дала сочинению подзаголовок «роман», на мой взгляд «Дурочка» как раз и была русской сагой.
Характерная черта прозы Биргитты Тротсиг – это обобщение одного человека до страны, одного слова до песни и обобщение одной горести до всеобщего горя. Это поразительная черта художника который в отупляющей среде смерти ищет и находит то общее что сквозит за разным. Во всех историях Биргитты Тротсиг есть нечто библейское.
Аналогия подобных сказов в русском варианте – Нина Садур. Это относительно выразительности и красоты, относительно певучести самого голоса прозы. А если брать гражданские ноты, многие моменты перекликаются с ранней эпической прозой Татьяны Тайгановой. Например. Герои помещены во враждебную среду. Герои не имеют имен – образы обобщенные. Финал всегда печальный.
Почему в благополучной Швеции возникает такая трагическая литература? Мне это не кажется странным. Саги – это повествование не о мелочах, о глобальных вещах, например о жизни и смерти. А жизнь - ужасна, это вообще трагедия, особенно если смотреть серьезно. Я думаю корни такой литературы и в том, что страна очень хранит традиции, легенды.
Подобные мотивы есть и в моем литературном мире. Это ранняя проза – «Полусада» (понимание женщины как предмет потребления), «Издалека» (смерть как разрушение), «Продала Капитолина корову» (беззащитность человека перед обществом, которое его сводит с ума). Трагическое ощущение жизни своейственно и более поздним моим рассказам - «Ори-Зона», но тональность совсем другая. Если в ранней прозе образы приближены к сказу, к мифологии, то поздние рассматривают в основном конкретных людей. Моменты приближающие к саге есть и в поэмной книге «Горящая рукопись», и трагическое ощущение жизни то же…
На фоне этого апокалиптического хора мягкой вечерней песней звучит история Катарины МАСЕТТИ «ПАРЕНЬ С СОСЕДНЕЙ МОГИЛЫ».
Герои Катарины очень конкретны, что придает книге энергию и упругость, она не проста, но ясно изложена, считаю, что это просто здорово, не отгораживает автора от читателя
Книга попала мне в руки уже после экранизации. Это правильно – проза Масетти кинематографична, сюжетна
Но ощущение сходное – не убивающая жизнь здесь показана, а упрямая и живительная.
Герои Катарины Масетти – городская интеллектуалка Дезире и фермер Бенни. Ничего у них общего нет кроме постели. Скандалы этой пары можно приводить как классический пример непонимания между супругами в семейных консультациях. Это просто учебник молодой семьи! Каждый достоверно нападает на другого, не понимая что уступать должны оба.
Картина отношений была бы зловещей если бы не хлесткий юмор которым наделена писательница, и им же сполна наделила Бенни и Дезире. И конечно несущая ось повести – ирония. Великолепно чувство юмора, которое всегда спасало человека в трудную минуту.Постепенно битвы между мужчиной и женщиной приобретают почти семейный характер. Читатель понимает что нелепо и дико но идет сближение. Вот финал фильма – они встречаются снова на могиле, и это конечно же символ – старая жизнь прошла, пора жить новую!
А финал книги не так мелодраматичен: Дезире обходится без автогонок и киданий наперерез, она деловито просит сделать ей ребенка…
Шведский фильм «Парень с соседней могилы» по напряженности не уступает знаменитой французской «Пианистке», но куда больше содержит он и жизненной правды, и идеалов, и наконец доброй энергии, которая подпитывает зачахших в цивилизации и запутавшихся в себе людей. И дело не только в хэппи-энде. Дело в простой истине – надейся на себя когда надеяться не на кого. И еще одна символическая вещь – выход находит именно женщина, она сильнее, гибче и решительней. О, это списано с жизни. Это все как у меня, говорит читатель.
И верит книге как самому себе.
Многие комментаторы заявляют, что сегодня утомленные постмодернизмом читатели рады всякому боле-мене здоровому явлению в искусстве, они ищут, за что бы ухватиться. А хвататься можно только за традиционные ценности, не так ли. Как раз в романе «Парень с соседней могилы» есть очень здоровое начало: мир не рушится оттого, что есть противоречия между мужчиной и женщиной, между интеллектуалами и селянами и т.д. И от этого как-то весело.
Лично я нахожу много аналогичных образов в российской литературе. По стилистике это ближе к ироничной прозе Нины Горлановой, Виктории Токаревой, Галины Щербаковой и вологжанки Елены Волковой. Это как раз тот пласт прозы в котором существую и я, мировоззренчески именно такой взгляд мне близок как писателю.
Многие мои истории столь же сюжетны, столь же остры, столь же оптимистичны по духу
Противоположности: познание и развлечение
Мария ГРИПЕ.ТАЙНИК ТЕНЕЙ – психологическая драма.
Мария ЛАНГ. НЕЗНАКОМЕЦ, ШЕЛК И БАРХАТ – детектив.
Тайник теней - это увлекательное путешествие в мир человеческой души. Она издана в ОГИ в серии «Дети ОГИ», это немного сбило меня с толку. Я решила что это детская книга. Но нет, это книга в 600 стр наполненная сложными мотивациями, страхами, сильными эмоциями, вряд ли по зубам подросткам и юношеству.
Героиня – это Сага-Каролина. Пытаясь разобраться в событиях и в настрояниях друг друг они пишут друг другу письма(т.е она пишет сама себе, раздвоившись . Одновременно Каролина пишет письма Давиду, - и превращает их в пьесы, далее сестре Берте, обсуждая проблемы матери, которых тоже две – Ида и Лидия…А потом появляетс я близка подруга Ингеборг которая как и Каролина - актриса.
Помио психологических загадок, есть еще линия актерства, куски пьес и просто дествие которое порою замирает, уйдя внутрь души. Да это книга является настоящим ребусом, но ее несомненное достоинство в том, что она привлекает внимание к внутреннему миру человека.
Любой детектив из ряда «экшн» в том числе и «Незнакомец», покажется ан фоне этих лабиринтов слишком простым.Но в том –то идело что каждая из этих вещей великолепна по своему. Просто первая выполняет роль познавательную и воспитательную. А вторая - развлекательную, ием более написанную в духе «ретро». О популярности детективов говорить излишне, а Мария Ланг по праву считается шведской Агатой Кристи.
Поэтому они различаются по интонации и по изобразительным средствам. Разный подход к жизни – разная эстетика.
Пьесы
Роза Лагекранц ЕВРОПА УТРОМ И ВЕЧЕРОМ
Агнета Плейель У РЕКИ
по сб. «Шесть новых пьес» -М. Три квадрата, 2006
Изящный монолог Розы Лагеркранц достаточно театрален чтобы его ставить на радио и на сцене, ибо в нем мы видим не только героя, но и героиню к которой он обращается. Она правда все время молчит, зато он с лихвой говорит за обоих. Текст выполняет несколько ролей, он универсален.
Герой может быть каким угодно. Его попутчица Изабель тоже – любая книжная девочка. А вот у него судьба так сложилась, что он вынужден всю жизнь бегать за гуленой-женой - Катарина бежит из семьи а он ее водворяет обратно. То что понятно и естественно для него и детей, непонятно Катарине. От этого грусть, от этого тоска и желание за что-то ухватиться. Семья более не панацея, она теряет свой авторитет, а заменить ее нечем.
Тема семьи, разобщения внутри семьи, актуальнейшая и острейшая – в другой пьесе, «У реки». Лаура приезжает помочь больному брату Габриэлю, который запустил дом после смерти матери. Диалоги прежде родных людей поражают холодностью и цинизмом, и больше всего преуспела Лаура. В Габриэле еще осталось что-то доверчиво-детское, он может только умолят, но сестра к нему глуха. Сначала мы обнаруживаем ненормальность Габриэля, потом брат и сестра меняются ролями, и явным становится нездоровье Лауры. Она без конца спрашивает, как умерла мать, хотя ей уже 100 раз сказали. Прием повторения донимает как заезженная пластинка и дает блестящий эффект. Так постепенно апатия охватывает и ее, и мы понимаем – самое лучше - она снова уедет, оставив брата на произвол судьбы, может быть даже дойдет до сумасшедшего дома…Или она тоже останется здесь и будет бессмысленно пить.
В частной жизни двух людей отразилась настоящая национальная трагедия. В данном случае пьеса – зеркало, отражающие социальные проблемы общества, и не только в этой стране, а в мировом смысле – разобщенность, равнодушие, эгоизм. Есть отпечаток постмодернизма, разрушающего привычные идеалы.Героям не на что надеяться, и зрителям (читатетелям) не на что надеяться…
В пьесе мы видим, что женщина так беспомощна и слаба перед лицом разрушения, как и мужчина. Размышления на эту тему уведут нас в глубины социальных перемен, все-таки в русской литературе традиционно женщина выглядит спасительницей и помощницей. Примером могут служить не только знаменитые романы Людмилы Улицкой и многих русских писательниц разного возраста и разных воззрений. Улицкая только в одном пожалуй, самом сложном романе «Казус Кукоцкого» рисует героиню Елену, впавшую в безумие, не нашедшую себе места в реальной жизни. Ее дочка Таня, более стойкая и бесстрашная, умирает от случайного ножа. То есть идея женской и вообще чекловекческой природной силы как-то очень шатается на примере Кукоцких. Вот в «Сонечке», «Цююрихе», «Веселых похоронах», особенно в «Медее и ее детях» - там женские фигуры достаточно глубоки и оптимистичны.
То же самое романы русской писательницы, живущей в Вологде, Авигеи Бархоленко «Он увидел», «Светило малое». В романе «Он увидел» сбитый с толку герой увидел бессмысленность и тщету жизни и впал в состояние которое называется «тоска смертная». Именно вот с таким мужчиной и возится его подруга Санька, не смиряясь перед ужасом смерти. И она его таки вытаскивает к жизни.. А в «Светиле малом» героиня Лушка сама проходит земной ад: баламутит, хулиганит, спит с кем попало, рожает дитя и убивает его. Дальше - сумасшедший дом и медленное возвращение к себе.
Теперь аналогии с Г. Щекиной.. Есть и у нее довольно мрачные пьесы: «Фактор» и «Путь к радости». Сюжет пьесы заключается в конфликте на заводе. Старый директор, он привык получать результаты по-хитрому, он возил комиссии на море, покупал них фрукты вина и балыки. Попавшись на очередной сделке, старый директор попадает под следствие, а новый старается работать честно. Это невозможно после многих лет жульничества, поэтому старого выпускают, а нового и благородного осмеивают и изгоняют. Крушение этический правил до того сильно, что он сходит с ума. Молодая героиня разрывается – она симпатизирует второму директору, но понимает все его бессилие. «Путь к радости» - ироничное название, оно повествует о насилии в семье.
4 Черты российской прозы, вологодский срез
1. Русские писательницы играют решающую роль в современной литературе: об этом есть отдельная работа критик а С.Фаустова, считающего себя феминистом. Идея об этом впервые поразила меня когда я была номинатором на сайте российской литературы Проза Ру. Направленность русской женской художественной прозы – позитив и гармония. Но не исключена трагедия.
Наряду с этим у российской литературы есть еще одна серьезная проблема которую знают все. Экономическая. Цитирую Андрея Кокова:
«Экспорт культуры как национального продукта и поддержка отечественного производителя - это государственные задачи, причём всё что справедливо для аграрной политики скандинавских стран, точно так же выполняется и в секторе культуры.
При современной коньюнктуре энергетического и сельскохозяйственного рынка отечественные (финские, шведские) производители зерна, мяса и мясомолочного сырья давно бы разорились - не будь дотационной поддержки примерно в размере 1 евро дотаций на 1 евро проданной продукции. Ибо национальное сельское хозяйство и обжитая сельская местность - это не только фактор безопасности (обеспечение качественной отечественной едой), но и культурный фактор. Опустевшая сельская местность - это обеднение и вырождение коренной культуры. И хотя по экономическим и демографическим причинам в Финляндии вместо, аграрный соктившись сектор не умер, а способен и впредь экспортировать в Россию финский сыр-масло, или датскую говядину-свинину - или скажем финский ячмень в Англию. Соответственно в России поголовье скота сокращается и мясокомбинаты на 55 или более процентов работают на импортном сырье, но виноваты в этом никак не проаграрные партии скандинавских стран, лоббирующие свои интересы так же как и французы или итальянцы, а самые что ни на есть российские народные избранники и руководители.
В скандинавских странах нет Литературных институтов где учатся на писателей и драматургов, зато есть множество региональных/муниципальных и частных фондов поддержки культуры. Их задача примерно схожа с аграрным сектором: поддержать заведомо неконкурентного по сравнению с условным Паоло Коэльо отечественного писателя (музыканта, драматурга, художника) и помочь ему выйти на международный уровень путем экспорта культурной продукции. В Швеции экспорт музыки со времён АББА стал рентабельным бизнесом, измеряемым в миллардах евро в год. В Финляндии экспорт национальной литературы определен как государственная задача и уже реализуется на рынках Германии и Франции.
А что же имеем в России? Да тот же беспросвет что и в среднем российском совхозе».
2. Подавляющее число русских писательниц универсально, и тяготеет к многожанровости –один и тот же автор пишет и прозу, и стихи, и новеллы, и критику.
(Бек, Кулакова, в Вологде Бархоленко, Маркова, Гусева, Шарина, Щекина )
Опять не обойдусь без Татьяны Бек. Я проводила в Вологде вечер памяти ко мне из Москвы приехала ее близкая подруга И. Василькова и студенты Бек. Хотя смерть Татьяны Бек до сих пор окружена тайной, я считаю, что она погибла от одиночества и травли. Так вот в процеесе подготовки вечера ко мне попали книги ее интервью «До свиданья алфавит», книга стихов «Сага с помарками» и «Она и о Ней» Это был универсальный творец, поэт и прозаик. (Я ее любила, писала письма, она изредка отвечала.)
Авигея Бархоленко начинала как драматург, ее пьесы шли в советское время на многих сценах страны. У нее есть отличная детская книга – «Давай я тебя выдумаю» А уж какой она романист –«Липовый мед, «Он увидел», «Светило малое».В Знамени напечатаны ее стихи о мистической кошке. Это же уникальный автор, мыслитель. Это далеко выходит за пределы женской прозы.
У Галины Щекиной – пять книжек прозы и две стихов, три непоставленных пьесы и огромная критика. Нельзя забывать и про журналистику, это отдельный большой пласт.
3. Женской литературе присуща жертвенность. К этому жизнь вынуждает. Но это становится большой проблемой для талантливых российских женщин.
Сопина Т.П. прекрасный прозаик и журналист, но она сначала занималась изданием книги погибшего сына. Об этом она писала Шведской знаменитой писательнице Астрид Линдгрен. Как все происходило, описано в отдельной книге «Приключения рукописи в эпоху разлома». Разумеется Астрид не смогла ей ничем помочь, между тем 15 лет на это ушло, книга Глеба Сопина «Четвертое измерение» была издана издательством ЭРА в Москве и отослана в Швецию. Сейчас идет другая трагедия – эту книгу в Вологде никто не воспринял, за исключением тех экземпляров что подарены библиотекам, она лежит на старом складе в фургоне. Магазины отказались ее продавать. 150 тысяч собрала она на издание и эти деньги не вернулись. А ведь это роман-комикс! Все понятно без перевода!
Считаю эту акцию подвигом матери и писательницы.
Потом когда ушел из жизни известный вологодский поэт Михаил Сопин, Татьяна села за разбор его архива своего мужа. За два года ей удалось издать в издательстве «Свеча» около 38 книг Сопина и о нем, включая переписку. Думает ли при этом она о своей литературе? Нет. Она сидит и набирает стихи Сопина, забывая есть и спать.
Однажды она пришла ко мне в слезах, не слушался Пейдж Мейкер (верстальная программа). Я пояснила ей проблему и спросила – а вы ели? Она сказала – не помню.
А ведь до этого она написала три книги прозы! И все бросила ради этого архива. Найдите мне пример чтобы так поступил мужчина. Любой – русский или шведский.
Второй пример я сама. Почти 20 лет отдала на то поиск талантов и на помощь им. Зачем я это делала? Чтобы писатели и поэты не чувствовали себя брошеными сиротами. Мне звонили в в два часа ночи и читали стихи. Меня называли повивальной бабкой вологодской литературы. Десять человек в Вологде в последнее время умерли от водки. Двоих отговорила от самоубийства. Но, найдя эти таланты, я не знала куда их девать. Таланты оказались не нужны России.. Их негде публиковать. Их никто не знает. На встрече с мэром города он ответил мне при всех: мы будет печатать только мертвых. Это был приговор моей работе. Когда внезапно мне исполнилось 50, я поняла что преступно не написала свое. Пытаюсь наверстывать.
4. Русская женская проза стремительно расслаивается, причем в разных направлениях: с одной стороны становится коммерческой, многие издательства комерциализируются, ориентируясь на раскрученные бренды, а «нетоварные» тексты идут в сеть и в самиздат. Сетевая в последнее время все больше превалирует над бумажной формой литературы.
Люди читают все меньше и меньше, книги очень дороги, средняя цена 150 руб.-200 руб. Миф о самой читающей стране развеян. Изданные на свои деньги книги не имеют сети распространения, оседают в столах. Они не имеют ISBN он стоит 1500 руб, книги не стекаются в главную Российскую библиотеку и исчезают так же незаметно как и появились.
Но эта женская литература - серая –то она только по общественному статусу, по тому как относится к ней общество, а не по качеству. Какая уж тут экспансия! Я не говорю о раскрученных именах –я о тех, которые новые, пока неизвестные.
Чтобы продать свои книжки, я должна устраивать вечер, снимать помещение, выступать, петь песни под гитару, танцевать, рассказывать самой о себе в 3 лице или издавая книги на деньги мужа - дарить их библиотекам, потому что библиотеки не имеют средств на покупку. У меня много читателей, уже собралась целая книга откликов. Но как подумаешь – а на что ее издавать? Мои творческие резервы далеко не исчерпаны, а вот экономические я не смогу преодолеть в одиночку.
Я думаю творческие проблемы – это норма. Они преодолимы работой и состоянием духа. Но эта сила духа должна подпитываться чем-то, ведь глупо взывать к читателю, когда все твои книги лежат у тебя в столе. Казалось бы как может влиять экономический фактор на развитие литера туры? Впрямую. Если издательства в первую очередь хотят издавать фантастистку, детективы, мистику (то что я лично я считаю низкими жанрами) – то естественным является приток пишущих именно в эту область.
Теперь влияние сети. Поскольку в интернете время это деньги, то в сети все популярнее жанр короткой миниатюры. И для того, чтобы среди тысяч и сотен тысяч в сети обратили внимание - многие бросаются писать эротику. Сейчас мы не будем рассматривать- какого уровня эта эротика. Но лейбл срабатывает всегда. Все это толкает художника, - который еще и человек – идти на поводу у общества, «ловиться» на «общественное одобрение». (Например, писать в желтые газеты).
Хотя если смотреть правде в глаза, неистребимая жажда писательства, несмотря ни на что, дает о себе знать. Иначе каким образом мы здесь собрались бы.