В коньяке есть игра и загадка.
Дело даже не в сортах. Возможно, каждый конкретный дуб, пошедший на бочку, годами хранящую темноянтарный напиток, вносит свою маленькую лепту. Никогда не знаешь чем обернется открываемая бутылка. Первый медленный глоточек. Капля, мгновенно обволакивающая язык и небо, музыка в горле. Лучше всего - сидя в глубоком кресле перед камином, в узком кругу близких друзей, спокойно беседуя. Можно в затемненной домашней библиотеке. Кто-то закусывает шоколадкой, кто-то лимоном. Я люблю сделать большой глоток холодной воды между рюмками.
Начинал смешно – ошибся в темноте. Шестнадцатилетним, скучая во взрослой компании, потягивал в полумраке клубничную наливку, а, уходя, решил налить себе полстакана ее же, чтоб не тосковать в дороге. Уснул, еще спускаясь в метро, на эскалаторе. Проснулся тоже в метро, только поднимаясь.
- Юноша! Вам плохо?! – спросила стоящая на ступеньку выше женщина лет двадцати восьми.
- Не знаю... – ответил я, поднимая голову с ее плеча, - а где я?
Как ни странно станция оказалась моей, а женщина доброй. Через пару дней выяснилось, что она еще и ласковая.
Потом был трехзвездочный армянский, потом пятизвездочный.
В ресторанчике Дома Кино, где я подрабатывал рабочим сцены, будучи студентом, в продаже всегда был и тот и другой. Буфетчица Лена - добрая душа - наливала подвыпившим посетителям дешевого и молодого, беря деньги как за дорогой, для своих же все было наоборот. Правда тогда я пил его из кофейных чашечек. Ну на посту все-таки...
В конце концов по душе мне пришелся грузинский, «Варцихе».
Потом эмиграция. Бедность... Целых шесть лет я просто не пил коньяка. А потом начались французские. Перепробовал множество. Некая излишняя мягкость «Курвуазье», женскость, что ли. Заносчивость «Камю» и «Реми Матена». Холод «Наполеона». Остановился на "Мартеле". Хороший добрый мужской коньяк, причем лучше VSOP, а не XO. Звук в горле при глотке напоминает пятую струну на классической гитаре. То что надо. Так и пил его долгие годы, пока не приехал в Москву навестить друга.
Илюха объездил в репортерских своих командировках всю Россию. Долгое время специализировался на горячих точках. Пять лет в Чечне с телекамерой - ордена и подорванная психика. Несколько месяцев отсидел и в Приднестровье. Увидев привезенные мной бутылки, усмехнулся:
- Ты же знаешь, я водку или виски уважаю. Но раз ты и коньяк прихватил...
Он достал из загашника красивую начатую бутылку с очень спокойной и благородной этикеткой. «Суворов», - прочитал я название.
- Попробуй, - Илюха налил полрюмки, - это очень специальный молдавский коньяк. Для Брежнева делали, ключи от тех погребов не у всех есть. Тридцать лет выдержки. Мне вот подарок сделали - все пять бутылок набора, когда свое отработал...
Я вдохнул. Потом капнул светоносной жидкости на кончик языка, ощутил медленное затапаливание рецепторов благодатью... И влюбился! Влюбился навсегда.
Больше я коньяк не пью. Терпеть не могу суррогатов. Вот если только снова в Москву к Илюхе сгонять. Вдруг у него еще осталось...