Море — люблю. Суша — чужая. Всё что-то здесь, на земле, как из плаванья приду, хочу сделать. Да что тут делать? Машину купить? — Да хоть десяток! Квартиру? — Да за один рейс (загран, разумеется). Делов-то! Раз и всё. Правда, вот когда с сеструхой и шурином в деревню свою под Ланденпохья приезжаем в отпуск, так душа и поёт, и мается. Поёт, понятно, отчего. Дом родной, родина как-никак. А мается...
Дед у меня был, Власом звали: балагур, весельчак. Девок любил до невозможности, ни одной проходу не давал, всех под себя заминал. Греховодил, вообщем, всю жизнь да и со смертью не меньше учудил: повесился. Грех самоубийства на себя взял. «Синюшку» примерил. Как говорится: нимб на голове носят, а петлю на шее.
И стал я заподумывать. - А я весь в деда, и внешностью, и повадками: до баб сам не свой. Проституток в портах перебрал и не упомню сколько, со всего мира, не то что дед, лишь в районе своём. — И вот такая думка мне сначала втемяшилась с дури, а потом и запала. И чем дольше я с ней ходил, тем отрадней на душе становилось. А думка вот о чём: поставить церковь в деревне родимой, за грехи, значит, дедовы, оправдаться.
Вы баб не слушайте, что, мол, у меня и своих-то грехов невпроворот. Деда Власа бы отмолить, а меня, может, мой внук не забудет.
Вот с тех пор, как в море ухожу, по карте линию рейса прокладываю (это я первый год капитаном, раньше-то — лоцманом-навигатором), а сам будто судьбу свою черчу.
Море люблю, а уходить в море — тоска смертная. Проводы эти душу вынают. Раньше хоть жена до самого корабля (из нашего города до Таллина) рядом, а теперь и того горше. Уезжаю на поезде, а как отчаливаю. Слёзы всю грудь измочаливают, кулаки в кровь от бессилия разбиваю. Зато в море: постоянная работа, знаешь, что делать, когда, как. Всё в аккурат по микронам. Кому романтика, а мне — порядок. Сам не сделаешь, кто за тебя? Никто. Никаких жён. Всё сам, да и за команду мне решение принимать. Мужиком себя чувствуешь настоящим.
Но возвращаться — люблю. Обзвоню всех еще с корабля, и знакомых, и незнакомых: соскучился, истосковался, встречайте! И встречают. Летят, как мотыльки на огонь, а думают, что волки на поживу. Шакалы они, только я ещё не падаль; сам дам, а без моего согласия ни-ни. Но это потом. Сначала-то, как после дембеля, расслабуха. Мечты букетами, да такие пахучие, густые, как сирень: всё могу! Да и делов-то! Раз, два и обчёлся...
...Но вот опять все сроки сухопутные прошли и деньги иссякли.
Ничего, когда-нибудь сподоблюсь церковь поставить...