У нас новые соседи. Зента Францевна, бодрая и деятельная, завитые, подкрашенные волосы, перманент; и Георгий Владимирович - в очках, увеличивающих его глаза, около уха слуховой аппарат, ходит он очень медленно, еле передвигая ноги.
Зная, что наш сосед участник войны, однажды, майским днем, я позвонила в звоночек вверху двери.
Зинаида Францевна не предложила мне пройти, сказала, что ее муж был два раза контужен на войне и что это сказывается теперь на его здоровье. Потом мол, потом, в другой раз побеседуешь, когда он будет чувствовать себя лучше.
Прошло время. И однажды я узнала, что тетя Зина умерла.
Георгий Владимирович, пережив боль утраты, изменился внешне, похудел, стал как бы более одухотворенным. Жил он теперь с внучкой, учительницей истории, увлеченной своей работой и созданием музея при школе, и правнучкой, говорливой, не по летам развитой девочкой, пережившей сильный стресс: ее отец, к сожалению, погиб в автокатастрофе.
В один день Георгий Владимирович сам пошел на контакт, заговорил со мной.
И вот мы сидим в его гостиной за столом, рассматриваем боевые награды: ордена и медали, беседуем.
- В 1942 году я закончил спецшколу с военным уклоном, а ранее – артиллерийское училище,- вспоминает Георгий Владимирович.- В девятнадцать лет я был уже лейтенантом, командовал взводом, а в двадцать - начальником артиллерийской разведки.
- Вы знали войну под особым углом – разведка? – спрoсила я.
- Разведка была в каждом роде войск. Мы прикрывали пехоту.
- Столько наград, боевых орденов, вы – смелый! - с восхищением сказала я.
- Вы знаете, сначала я тоже боялся, но когда увидел, что собой представляет война, понял, что она для того, чтобы убивать и что погибнут многие, шансов выжить – минимум, понял, что не надо думать об этом, и не думал. А счастье, если останешься жив. И перестал бояться. Кто трусил, хватался за соломинку - те погибали в первую очередь.
Я дважды был контужен. Вот врачи и порекомендовали мне умеренный климат Латвии. Тогда мы и поехали жить на родину моей жены, она у меня из Индры *, а теперь вот поселились в Дагде**. Свой первый Oрден Великой Отечественной войны второй степени я не получил. И вот почему: наша часть дислоцировалась на территории Белоруссии, и однажды мои солдаты взяли с поля колхозную картошку и пожарили. Замполиту доложили об этом . Тот вызвал меня и сказал: "Какой позор!" - "Я не знал об этом, спал в это время," сказал я. - Ты за них отвечаешь!»
И устроили мне суд чести.
Разжаловали меня с лейтенанта до младшего лейтенанта. Но скоро за заслуги в одном из боев – надо было поддержать штрафной батальон – я был представлен к награде, и материалы суда изъяли.
Один раз, имея доступ в штаб, я зашел, поздоровался и сказал:
- А ну-ка, покажите мое личное дело.
- Смотри! Весь твой боевой путь.
- А где судимость?
- Видишь, оторвано.
А вот этот Орден я получил по представлению не от своего командира – от командира пехотного полка, который предоставил материалы, что я, начальник разведки, успешно поддерживал пехоту. Комдив наш был доволен. Это большая честь получить награду от другого командира, от пехоты, а она, как известно, царица полей.
Когда освобождали реку Одер, мы получили задание ликвидировать немецкий плацдарм: сбросить немцев в Одер. Пехоты не хватало, нас осталось всего десять человек, но мы выполнили задание. В результате успешных действий нам удалось спасти жизнь целой дивизии! Меня должны были представить к званию Героя, но командир дивизии пошел на повышение и был прислан другой. Потом приказ переписали заново и меня наградили Орденом боевого Красного Знамени.
Конечно, меня больше всего интересует, как Георгий Владимирович познакомился с Зинаидой Францевной.
Однажды, это было через месяц после войны, май-июнь, делали мы обход по вечерним улицам Эрфурта. Я был начальником патруля. Вижу: в одном доме - в три этажа - горит свет. Часов девять было. Зашли мы. За столом сидят молодые люди, 20-30 лет, а речь не русская и не немецкая, что такое? Непонятно. И тут со мной заговорила девушка на чистом русском языке - родной голос услышал. Оказалось, латыши, молодежь, вывезенная на работу в Германию, сидят за столом, не скучают. Ну и я молод. Слово за слово... А нельзя ли и мне к вам присоединиться? Переночевать у вас? А одна девушка и отвечает: «Под кроватью место найдется!» «Ишь какая, - подумал я,- другие побаиваются, а она – нет, на мою шутку ответила, смелая!» Запала она мне в душу. Переночевал я у них, познакомился. А дальше было так: я рассказал этот случай в полку старшему офицеру. " А нам в столовой не хватает официантов,- сказал он.- Сумеешь сагитировать шестерых девушек?" Я поговорил с девушками. "Девчата, вы согласитесь?"
Так девушки поступили на работу в офицерскую столовую официантками. Что было приятно: как появится Зинаида, мне говорили: " О, смотри, твоя идет!" Дальше - дальше, ближе - ближе. Я жил в офицерской казарме(двухметровая комнатка). Теперь я захотел иметь вольную квартиру. Мне выделили комнату в одном доме, где жила немолодая женщина с дочерью.
Рядом с домом - ветряная мельница. Так я стал жить на "два фронта", второй - занимала - она, Зинаида. Написал родителям в Одессу, поставил перед де-факто.
А потом был приказ: всех наших стариков и женщин отправить в Россию, пришла очередь и Латвии. Я решил отправить Зину в Одессу, к моим родителям. Так и сделали. Сам служу, а она у родителей, ждут меня.
Рассматриваем фотографии тех лет. На фото в центре Зинаида, по бокам – два русских офицера, один из них Георгий. А Зинаида как молода и хороша, платье той поры, кружевной воротничок, и Григорий молод, тонок и красив лицом. "А кто вас фотографировал?" - спросила я.- " Фотографировались в ателье, не дорого было. А деньги я не получал на руки, перечисляли, мы ведь были на полном обеспечении".
Закончился 45 год, 46-ой идет, уже ноябрь, 47-ой на носу, а я все служу. Разозлился я, разругался. Война закончилась, родители ждут, невеста ждет уже второй год, а я все здесь. Пригрозил, что обращусь к самому Жукову. Его ставка - пять-шесть километров от Берлина. "Обращайся!" Ну я и поехал в ставку. Конечно, к Жукову я не попал - направили меня к полковнику, он рассмотрел вопрос, вошел в мое положение, написал приказ предоставить отпуск на один месяц, не считая дороги.
Собрал я чемоданы, числом три, гостинцы всем. Еду. Два чемодана несу вперед, а потом к третьему возвращаюсь. Так Германию, Польшу проехал. Все нормально. Доехал до Бреста, в купе со мной - девушка, рассказывает, что не хватает денег, чтобы купить билет до конечного следования. Купил я ей билет, угостил.
Интересно, думаю я, а чем угощал офицер, возвращавшийся с долгой войны домой, девушку. Чай и хлеб – это точно, да и тушонка, пожалуй. Возможно, шпротный паштет.
Помните, в фильме «Родная кровь» танкист Владимир (Евгений Матвеев) , возвращаясь из госпиталя на побывку, на речной переправе знакомится с милой женщиной, паромщицей Соней (Вия Артмане), матерью троих детей, в одиночку поднимающей их в военное время. Он, прийдя к Соне домой, выкладывает на стол солдатский паек: буханку черного хлеба и банку консервов - паштет.
"Что было, тем и угостил".
Вот и наша станция. Девушку с одним моим чемоданом пропустил вперед. А сам с двумя стою. Вдруг дверь раз - и закрылась. Когда же я вышел на перрон, то ни девушки, ни моего чемодана не было.
«А что было в том чемодане?" – "Пальто было, отцу вез..."
Приехал домой. Сколько было радости: "Вернулся!"
Раздал всем гостинцы. На другой день пошли мы с Зиной в ЗАГС подавать заявление. Подошли к дверям, а она боится. Я и говорю ей: "Раз решились – надо идти - шагом вперед!" Зашли, бумажка какая-то висит на дверях: "Закрыто". Тогда мы пришли в другой день - старушка сидит, одетая неизвестно в чем. Подали заявление. Расписались. Потом я отправился на место службы, а Зина меня ждала. В марте следующего года меня демобилизовали по контузии, у меня было два сотрясения мозга.
Мы прожили вместе без малого тридцать лет. Можете себе представить, что это значит. Из ее похорон я помню лишь три момента.
Рассматриваем фотографии. Сначала знаки различия были на воротничке: квадратики, кубики лейтенанта, у капитана – шпалы, а у младшего командира треугольники, а в 1943-м году – знаки отличия уже на погонах.
Георгий Владимирович пишет мемуары, рассказы и стихи, был членом Союза писателей Латвии, посещал заседания Союза писателей. «Нас выслушивали.»
Однажды , рассказывает он,- к нам приезжал Александр Фадеев, выступал перед нами.
Я не сказал бы ничего плохого о его выступлении, но видно было, что он страдал алкоголизмом. Что-то его угнетало, видимо, на него оказывали давление.
Немало рассказов хранит память Григория Владимировича.
Например, однажды под Варшавой он нашел в старинном замке золотую подкову. Долго носил ее в кармане, а потом взял и – выбросил.
"Почему же Вы выбросили подкову, ведь она была золотая? - спросила я с удивлением, успев подумать: "Можно было бы спрятать, зарыть в землю".
"Тяжелая она была..."
*Посёлок Индра в Индрской волости Краславского района Латвии .
**Дагдa - — город (с 1992 года) на юго-востоке Латвии, в Латгалии вблизи границы с Белоруссией.
*** «Родная кровь» — художественный фильм, поставленный нa киностудии «Ленфильм» в 1963 году режиссёром Михаилом Ершовым по одноимённой повести Фёдора Кнорре.
Лента была удостоена нескольких наград на кинофестивалях, в том числе премии «За воплощение гуманизма в киноискусстве» на Международном кинофестивале в Мар-дель-Плата (Аргентина) в 1964 году.
Вия Артмане, исполнявшая главную роль в фильме, стала лучшей актрисой года по опросу журнала «Советский экран».