Буквально на днях Муха случайно обнаружила, что "залетела", что в пе-реводе с современного молодежного сленга на изящную словесность озна-чает: случайно забеременела. Где-то там, в абстракции, в подсознании, Муха все понимала, и все же это событие явилось для нее буквально громом с ясного неба. Что?! Где?! Когда?! Откуда взялась эта напасть? Правда, с неко-торых пор подружки дразнили ее "позолоченное брюхо", но она относила это выражение сугубо к своей женской привлекательности, в собственной гордыне совершенно не придавая большого значения ни соблазнительной, на ее взгляд, яркофиолетовой округлости собственного брюшка, ни подозри-тельной тяжести внизу его... Однако вскоре она почти успокоилась, и мысли пошли по известному кругу: во-первых, кто отец будущих личинок или, как бы это выразиться погуманее? - мушенят, что ли?, а, во-вторых, в зависимо-сти от "во-первых": прерывать или не прерывать беременность? (Тут необ-ходимо заметить, что даже самого слова "аборт" Муха панически боялась, ибо оно ассоциировалось с самым мерзким для нее обывательским поняти-ем "уборка", чреватым для мух адскими муками голода).
Уж сколько раз твердили Мухе быть поразборчивее в многочисленных внебрачных связях с незнакомцами или, на худой конец, пользоваться проти-возачаточными средствами, но она, ссылаясь на свою природу, а на самом деле, возможно, стремясь получить максимум удовольствия (впрочем, что с нее взять? Дело в том, что Муха, по человеческим меркам, была еще несо-вершеннолетней), беззаботно отвергала все добрые советы.
Так вот, по первому пункту было, как говорится, ясно, что ничего не яс-но: столько всяких подозреваемых в отцовстве могло бы появиться в поле Мухиного зрения, если бы только она попыталась установить истину. Анализ на ДНК? Ищи-свищи ветра в поле!- потому что какой же, извиняюсь за вы-ражение, мух.., добровольно прилетит в лабораторию, чтобы капнуть в про-бирку капельку своего семени!
Но Муха все-таки нашла выход из положения. Неизвестно, сама ли дога-далась или кто-то из старших, многоопытных подружек подсказал, но Муха решилась на очень рискованный маневр, избрав жертвой своего хитроумно-го замысла... самого Паука. Историю она сочинила такую: мол как-то раз, возвращаясь с прогулки в соседнем парке имени какого-то известного поли-тического деятеля (этим ловким намеком на свою особую патриотичность, она намеревалась в случае затянувшегося судебного процесса как-то по-влиять на общественное мнение) Муха присела полюбоваться красивым закатом солнца. Время было еще детское, примерно 8.37 вечера, и ничего не предвещало беды. Как вдруг беда таки случилась! К беззащитной, совсем еще юной Мухе сзади подкрался Паук - да, да, этот самый! - она его узнала по мерзкому, дурно пахнувшему дыханию, по этим бесстыдно алчущим ла-пам... Правда, в лицо она его не разглядела, но есть свидетельницы, которые все это могут подтвердить. Но одно дело, если бы этот мерзавец сделал свое дело - и скорее убежал с места преступления, как обычный похотливый са-мец, которых - благодаря Всемирной порно-паутине - слишком уж много развелось в последнее время. Так нет, он сначала принялся запутывать бед-ную страдалицу в свои сети, явно наслаждаясь ее страхом, время от времени заглядывая ей в глаза, как бы выпытывая: ну, как? Нравится? А сейчас тебе будет совсем хорошо! - и похахатывал гадливо, обнажая желтые, крючкова-тые свои зубки. Муха из последних сил пыталась сопротивляться, задыхаясь в тонкой и в то же время плотной и прочной, как стальные тросы, паутине.. А потом она, кажется, потеряла сознание - вот тогда все и совершилось.
На ее счастье, - впрочем, это как сказать! - Паук в тот злосчастный вечер был сыт, и одним-единственным сексуальным контактом все и обошлось: негодяй отполз в дальний угол своей сети и, видимо, заснул. Как ей, бедной, удалось выпутаться, один Бог ведает. Но несчастная Муха, в ребячьей наив-ности своей, даже и не подозревала, что над ее невинностью совершено столь страшное надругательство...
Муха судорожно взрогнула, с усилием очнувшись от своих мыслей. Она поймала себя на том, что в воображаемых паучьих сетях пребывать ей было не столько страшно, сколько приятно. А уж потом!.. В смысле той самой минуты, когда она невинности своей лишалась.... Конечно, какая там невин-ность после великого множества всех ее приключений! И, натурально, она отдавала себе отчет, что это все сочинила в своем воображении.Но ведь ска-зано: не прелюбодействуй даже в мыслях своих! Неужели же она мазохист-ка? Хотя, по сути, мухам не свойственно такое извращение, изо всех тварей земных присущее только сапиенсам - благодаря их больному воображению. Ах, это проклятое воображение: сколько от него горя всякого!
Придя в себя, Муха стала домысливать план своих дальнейших действий. Паук ни за что не сможет опровергнуть ее обвинений, поскольку и, впрямь, сколько бедных насекомых в его страшных объятиях побывало! - всех и не припомнишь. Подружки все это, в натуре, подтвердят почти совсем по-честному: ведь каждая из них если не сама пострадала из-за этого злодея, то кто-нибудь из ее сестричек - обязательно. Ведь что самое стыдное? - проис-ходили все эти безобразия публично, у всех - и мух, и людей - на виду, - но теперь именно это обстоятельство могло гарантировать абсолютный успех задуманной акции...
Паук на предъявленное обвинение расхохотался прямо Мухе в лицо. "Смейся, смейся, гад ползучий! - сказала про себя Муха. - Еще, может, по-плакать придется". И, действительно, уже через минуту Паук глубоко заду-мался. Дело могло выйти нешуточное. Не одна муха попадалась в его сети и вертелась там, словно в любовном экстазе. Доказывай потом, что ты не верблюд и даже не сексуальный маньяк, а просто был, как волк, голодным! Откровенно говоря, Паук со своей законной паучихой всего-то раз в год, ес-ли не реже, совокуплялся, да и то желания особого не было, просто из чув-ства долга. Но если дело до суда дойдет, то ему, как раз, это в вину и могут поставить: потому, мол, и супругой законной только раз в год пользовался, что на стороне любил поживиться, тем более, что молоденьких мушек кру-гом хоть пруд пруди. Да и паучиху в том же духе уразумлят, раскроют, так сказать, глаза на его потусторонние сексуальные подвиги. А статья за наси-лие, да еще над несовершенолетней охо-хо какая! У пауков с этим строго! Впрочем, и статьей, и тюрьмой, как таковыми, Паука не напугаешь, посколь-ку он и так всю жизнь за паутиной, как за стеной каменной. По-настоящему пугало другое: как бы из паука в "петуха" не обратиться - в камере вмиг на осьмиреньки поставят... Представив себе эту жуткую картину, Паук содрог-нулся от омерзения. Правда, вряд ли лучше будет, если его приговорят к до-машнему аресту, и его сожрет из ревности собственная супруга.
Выхода из создавшейся ситуации Паук на данный момент не видел. Легко было догадаться, на что рассчитывала Муха, на уме у которой было одно: выскочить поскорее замуж, прикрыть свой грех замужеством. Ну и что с того, что молодая? Молодая да ранняя - и в замужестве еще нагуляется. Че-стно говоря, Паук стерпел бы подобное положение, находя в нем определен-ные преимущества и на старости лет добродушно наблюдая за любовными играми молодежи из тихой, запаутиненной своей щели, глядя, как лопаются от зависти пауки-соседи при виде порхающей с куста на куст его юной под-ружки, - но, увы, традиция, в которой он был воспитан, не позволяла ни раз-вода, ни, тем более, вторичной женитьбы.
А что, подумал Паук, если обратиться за помощью в родственную орга-низацию, во Всемирную Паутину? Там, пожалуй, можно найти ответы на все вопросы. Пауки ведь, по самой своей природе, сетевики-хакеры, но при-сущее им благодушие, неумение спекулировать на добрых чувствах, а зачас-тую и просто лень не позволяют им запросто, на базе интуиции, взламывать самые сложные коды самых мугущественных организаций, вплоть до МВФ или сверхзасекреченного масонского Комитета 300, а уж про всякие рядовые банки-склянки и говорить нечего. Заползая время от времени в Интернет, Паук читал кое-что о новой научной парадигме, связанной с гипотетически-ми носителями информации, так называемыми торсионными полями, а ес-ли просто - полями кручения. Информация при этом передается через лю-бую среду, причем не тащится сквозь все мировое пространство с чере-пашьей скоростью света, а распространяется мгновенно (а, если конкретно, то со скоростью 10 в четырехсотмиллионной степени! Даже не верится! И хотя Паук пришел к такому результату чисто интутивно, тем не менее он с точностью до нуля совпадал с математическим результатом недавно выдви-нутой физиками новейшей Теории Инфляционного Раздувания). Например, только подумал о какой-нибудь волосатой шести- или восьминогой красави-це с туманности Андромеда, а она в ту же секунду получает твое цветное изображение и буквально в эту же секунду отвечает: "Люблю. Целую. Жду".
Ученый люд все никак не может придти к консенсусу относительно при-роды этих полей, а пауки давно уже их используют практически, правда, только для разрешения мелких, частных проблем. А тут проблема хоть и ча-стная, но не мелкая, и Пауку пришлось подключить на всю прыть весь свой мощный интеллектуальный резерв. И началось!.. Те чудаки, которые в этот злосчастный день заходили на Интернет, могли наблюдать на экранах диспле-ев странные волнообразные полосы, сверкающие молнии, по экранам кати-лись какие-то яркофиолетовые шары... А потом на всех экранах планеты Земля появилось изображение живого громадного Паука. Началась паника. В ужасе люди выключали свои телевизоры и компьютеры, самые впечатли-тельные крушили их молотком и даже бросали с балконов. Самые благора-зумные понимали, что это был не сам, так сказать, физический паук, а всего лишь виртуальный объект типа интернетовского вируса, но, с другой сторо-ны, как же мог этот страшный вирус проникнуть не только в Интернет, но и во все телевизионные каналы? Людям казалось, это был не просто вирус, а какое-то исчадие ада!
Сам Паук был, однако, совершенно противоположного мнения. Дело в том, что недавно, строя себе новое жилище, Паук случайно наткнулся на осколок стекла, из которого на него взглянуло какое-то странное, мохнатое создание. Он повернул голову направо, потом налево. Создание тоже повер-нулось, только сначала налево, потом направо. Он вертел осколок и так, и сяк - и сидящее в стекле создание поворачивалось под разными углами, с каж-дым поворотом становясь все более привлекательным. Удивительная мысль нечаянно промелькнула в его паучьей голове: а что, если это он сам, но в другом, параллельном нашему, мире или даже вообще в ином измерении? Физический смысл этого явления ему был еще не совсем ясен, однако со всей очевидностью из осколка стекла выступало главное: это был именно он сам, Паук, во всей своей красоте и нечеловеческом совершенстве. Повер-нувшись на другой бок, Паук искоса взглянул на лежащую рядом толстую, неуклюжую паучиху и содрогнулся от отвращения: неужели он, безумно красивый, как его двоюродный брат Скорпион в период течки, провел с этой коротконогой и кривоногой тварью все лучшие годы своей жизни? Бр-р-р...Он взглянул в стекло еще раз, влюбляясь в себя все больше и больше. Утомившись, он положил осколок под голову, вместо подушки и заснул сча-стливым сном обладателя высшей истины...
Наутро, с новых позиций рассматривая ситуацию с Мухой, Паук пришел к единственно правильному заключению: он должен использовать все свое обаяние, чтобы не дать свершиться тому страшному, что угрожало ему в лице этой вертихвостки. На языке вертелся дурашливый каламбур: Интернет подсказал ответ. И это было чистой правдой. Если дойдет дело до суда, - а он в этом не сомневался, видя нахальство этой молодой особы, - надо сделать так, чтобы суд поверил ему и занял его сторону. На процессе решающее слово будет за судом присяжных - вот и надо повлиять на них методом вну-шения. А если конкретно - то сделать так, чтобы перед глазами заседателей еще до самого процесса постоянно присутствовал его прекрасный образ. И поскольку он не может еще знать биологического состава жюри, то нужно подействовать одновременно не только на пауков, но и на всех других ра-зумных обиталей Земного шара, не исключая и человечьей породы, умст-венные способности которой, как не владеющей телепатией, Паук ставил не очень высоко. Но как это сделать? Первым, относительно простым шагом был перевод изображения из компьютеров на голубые экраны. Сказано - сделано. Но, поначалу попаниковав, люди вообще перестали включать ком-пьютеры и телевизоры и вернулись к старому, доинтернетовскому источни-ку информации - к книгам. Однако и обмануть Паука было не так-то просто. Немного покумекав, он стал через спутник, минуя всякие экраны, непосред-ственно посылать свое цветное изображение в виде голограммы. Зрелище было великолепное! В любом месте - в комнате, на кухне, в туалете, на пле-нэре, просто во всех любимых местах отдыха людей - и в любое время - мог-ло появится объёмное изображение копошащегося в своих изящных черных кружевах Паука, причем не только в натуральную величину, но и увеличен-ное до любых необходимых Пауку размерах. Но когда люди, поначалу страш-но перепугавшись, нацепили темные очки, Паук, резонно сообразив, что темный цвет очков они избрали из поголовной человечьей любви к цвету его собственного волосяного покрова, добавил в свое изображение яркости. Людям пришлось надеть очки с таким затемнением, что читать книги стало совсем невозможно. Ни книг, ни ТВ, ни Интернета! Единственным источни-ком информации оставалось какое-то время радио. Паук, будучи горячим приверженцем телепатии, был, естественно, совершенно равнодушен к вер-бальной форме человеческого общения и поначалу не обращал на радио никакого внимания; но вскоре он заметил, что радио служит источником противоестественной, негативной по отношению к нему, Пауку, информа-ции. С помощью находящейся полностью под его контролем Всемирной Паутины, Паук осуществил хитроумную комбинацию: он ввел в диапазон принимаемых частот многократно усиленные звуковые реалии своего соб-ственного бытия. Теперь по радио и день и ночь слышались только шорохи раскачивающейся на ветру паутины, тончайшие писки поедаемых супруже-ской паучьей четой насекомых и ревматоидный скрип паучьих сочленений.
Человечество приспосабливалось по-своему. Нонкомформистское меньшинство, конечно, сходило с ума, спивалось, отравлялось, стрелялось и вешалось, но благоразумное большинство потихоньку вошло в ритм новой жизни. Поэты сочиняли слова под звуки паучьй музыки, философы разъяс-няли диалектические преимущества безопасной жизни под отеческим при-смотром Паука, чья висящая в небе громадная голограмма лениво раскачи-валась на ветру, служа надежной защитой ото всех житейских невзгод. Паук, основываясь на теории когнитивного диссонанса, вполне резонно сообра-зил, что изменяя информацию, он изменяет сознание; так что, поставив ка-кое-то разумное существо в то или иное безвыходное положение, можно изменить его мысли и чувства – дабы установить внутреннюю гармонию и оправдать свое вынужденно изменившееся поведение.
В полном соответствии с этой теорией, любовь всех земных тварей к Пау-ку стала поистине всенародной. И одна только паучиха не разделяла мировой любви к своему супругу, сердце ее было неспокойно при виде того, как по-жилой супруг, по-бабьи прихорашиваясь, днями и ночами гляделся в стек-лянный осколок... Что-то тут нечисто!
Подозрения ее усилились, когда она приметила молоденькую, вертлявую мушку, что-то уж больно часто мелькающую у порога их семейного очага. И паучиха незаметно залегла в самом дальнем уголке своей паутины, ревни-во всматриваясь в звенящее от июльской жары пространство. Разморив-шись, паучиха и не заметила, как уснула. Ее разбудило еле слышное стреко-танье тоненьких крылышек. Так и есть! Проклятая разлучница вертелась пе-ред самым носом ее супруга, выписывая все более сужающиеся круги. Паучиха закипела от возмущения, едва не выдав своего присутствия. Паук, как обычно, смотрелся в стекло и, казалось, не замечал ветренных зигзагов этой чертовой соблазнительницы. Мухе, видимо, наскучило вертеться почти на одном месте, и она стала делать большие круги, бессовестно мелькая пе-ред выпученными от негодования паучихиными глазами. Паучиха задержа-ла дыхание, закрыла глаза, боясь даже мыслью спугнуть разгулявшуюся кра-сотку. И вот он настал, счастливый миг отмщения! Муха беспомощно затре-петала в стальных паутиновых нитях. Паучиха не спеша, сдерживая волнение, вылезла из своего закутка. Медленно ступая по нитям, она неотвратимо приближалась к цели, заранее предвидя тот ужас, который через минуту должен отразиться в глазах соперницы. Шаг, еще... и еще несколько нетерпе-ливых, но осторожных шагов...Безрассудная Муха, легкомысленно не реаги-руя на качающуюся под тяжелой паучихиной поступью паутины, вертелась в последнем в своей короткой жизни танце. "Ты все пела - это дело. Так пойди же, попляши!" - злорадствуя, вспомнила паучиха великого русского басно-писца. И прыгнула, не утерпев...
Паутина затряслась, заколебалась. Паук, сидевший в диагональном углу, повинуясь пищевому рефлексу, кинулся к эпицентру колебаний, на ходу уронив волшебное зеркальце. Картина, представшая пред его очами, была ужасной. Муху он узнал сразу. Казалось бы, он должен ее ненавидеть за гнусную клевету, однако маленькое, трепетное существо в черных, волоса-тых лапах его отвратительной половины вызвало у него совсем противопо-ложные чувства. Ему захотелось тотчас же грудью встать на ее защиту. Но, приблизившись к месту разыгравшейся трагедии, он поневоле остановился. Столько ярости и злобы было в облике разъяренной паучихи, обычно лени-вой и импозантной, что и ему стало страшно. Вдобавок он увидел, что ядо-витый мешок на брюхе его супруги, на глазах увеличиваясь, превратился уже в целую цистерну, наподобие той, в которой перевозят нефть на железнодо-рожных путях.
Огромный живот, видимо, мешал паучихе, поэтому она, даже не закон-чив пеленать несчастную муху, немного отступила назад, чтобы поудобней выбросить свое крючковатое, набитое ядом жало. Одна из ее громадных клешней соскользнула с паутинной нити и провалилась в пустоту. Ища опо-ру, паучиха обернулась и, увидев своего замершего от страха супруга, не сдержала своих эмоций и метнула жало в ни в чем не повинного Паука! И, не имея прочной опоры, промахнулась. Паук, еще минуту назад готовый грудью встать на защиту мухи, позорно отскочил назад. Паучиха еще раз метнула свое смертоносное орудие. На этот раз она попала пауку в глаз... Яд на Паука не подействовал, но было очень больно. И, главное, очень обидно. Конечно, он питал никаких душевных привязанностей к этой тупой уродине, но ведь они столько времени прожили вместе тихо-мирно в одной паутине, как все законопослушные пауки. А тут – из-за какой -то, простите, шлюхи!..
- Ах ты, восьминожка толстобрюхая! - Паук задохнулся от негодования. Когтистой своей лапой он ударил супругу по щеке.
- О-о-о! - взвыла она. - Вот ты как, каракурт недоношенный! - и вцепилась пауку в бороду.
Паук, вроде бы и не слабый физически, однако многократно уступал в массе безобразно расползшейся и оттого непоротливой, но надежно сохра-няющей горизонтальное положение паучихе. Нанося короткие и точные уда-ры, паук выигрывал по очкам, но супруга потихоньку наступала, прижимая к канатам. Изловчившись, Паук нанес паучихе красивый, но щадящий удар в живот, нежиданно пробудивший в ней слегка задремавшее чувство вечного голода. Она вспомнила про вертящуюся, как на вертеле, муху. Живот паучи-хи заурчал от превкушения вкусной трапезы, и она, сразу позабыв про паука с его ничтожными наскоками, стала нетерпеливо срывать с Мухи тонкие слои паутины...
Обнаженное Мухино тело, в свою очередь, вывзвало у Паука бурный процесс слюноотделения
- Что ж, - решил он.- Чему быть - того не миновать. Сама виновата...
Сглотнув накопившуюся во рту слюну, он кинулся к добыче, чтобы по-честному разделить обед на двоих.
Но ему не пришлось отведать свежатинки. Паучиха почти мгновенно об-глодала Муху, сплюнув только мушиные ножки да рожки. Что поделать? - Паук вцепился в левую ножку, почему-то показавшуюся ему чуть поупи-танней и поглаже, и не обратил внимания на жену, которая ревниво наблю-дала за его действиями.
- Ножек ему, видите ли, пожирнее захотелось. Бабник! Некрофил долба-ный! - думала оскорбленная в своих лучших чувствах паучиха. Все женские обиды враз нахлынули на нее, нередко по году и более не знавшую мужской ласки... Паучиха сзади тихо подползла к Пауку, раскрыла громадную свою пасть.
- Оум! - только и произнесла она, и Паук весь, целиком, не успев ничего сообразить, провалился в бездонную пропасть ее живота. Неожиданно, вме-сте с небольшим расстройством желудка пришло к ней и внезапное духов-ное облегчение. Теперь она - полноценная хозяйка всей этой громадной пау-тины. Правда, фактически она была хозяйкой еще при живом муже, но все же формально, по паучьему закону, муж считался главнее. И вот теперь - полная свобода. А, значит - и власть...Вдруг что-то больно кольнуло ее в са-мый низ живота. Она чуть слышно, по-телепатически взвизгнула. Ага! - это тот самый осколок стекла, в который так любил смотреться покойный суп-руг.
В зеркале паучиха отражалась фрагментарно, по частям, но каждая ее часть ей нравилась все больше и больше. Как этот гад ее не ценил! Какие ножки! Какая грудь! Правда, нет мушиной талии, но зато какой живот! Должно быть, ей к лицу будет и солнечный загар. Она разместила Солнце прямо над своей головой, вползла на самый центр своей Вселенной и зака-чалась там, как в гамаке...
Люди на Земле с благоговейным трепетом наблюдали за небесным сра-жением. Они уже больше двух тысяч лет ждали наступления Армагедона - и вот, свершилось! Всему свое время, думали они. Время войне, и время ми-ру. Время рождаться, и время умирать. И готовы были умереть, чтобы вос-креснуть для новой жизни.
Черная тень паучихи упала на Землю. И люди упали на колени и задрали головы к Небу...